Чивриков Михаил Васильевич (06.11.1924г. - 17.10.1995г) родился в д. Кострово Смоленской области.

Старшина.

Как дорогую реликвию в нашей семье храним мы воспоминания, фотографии, фронтовые письма дорогого мне человека, моего отца Чиврикова Михаила Васильевича.

Великая Отечественная Война оборвала обучение Михаила Васильевича в педучилище в д. Дровнино Московской области.

27 февраля 1942 года он прибыл в Уваровский райвоенкомат и в тот же день получил назначение радистом в роту связи 175 АЗСП, дислоцируемого в гор. Кунцево. Стучали морзянку. Порой получали от своих следующее: «В Москве калачи, как огонь горячи, по ночам фашистских гадов градом огненных снарядов угощают москвичи»...

Затем судьба распорядилась следующим образом: молодого бойца отправили на передовую, на станцию Батюшково Московской области стрелком в 1- й Стрелковый батальон 36 Отдельной Курсантской Стрелковой бригады, входившей в состав 5 й Армии под командованием генерал-лейтенанта Говорова Л.А. для ведения оборонительных боев.

...Недалеко от Гжатска, в 20 км расположена станция Батюшково, где летом 1942 года проходила линия фронта. За весну 1942 года была создана главная линия обороны. Особенностью ее была густая сеть траншей, связывавшая взводные и ротные опорные пункты, узлы сопротивления и противотанковые районы, прикрытая прововлочными заграждениями, минными полями и завалами. В каждом опорном пункте были построены 3- 4 дзота и окопы полного профиля.

Хочу поделиться воспоминаниями своего отца о тех суровых годах:

«Лето 1942 года было дождливым, не успели обсыхать, как опять нас поливала водичка с неба. Порой невозможно было развести костры, чтобы посушиться: нельзя было выдать себя перед немцами. Днем приходится работать лопатой, копать землю под блиндаж, рыть окопы полного профиля, ночью часто приходится стоять на посту, спать не приходится или слишком мало. Живем в блиндаже в один накат, а помощник комвзвода успокаивает нас, мол, зачем делать накат в 3-4 бревна. Если бомба попадет в блиндаж, то не спасут и 5 накатов. А мы будем жить и под одним. Мы надеялись, что попадание в блиндаж будет мало вероятно.

Как- то вызвал меня к себе Политрук и назначил ротным писарем ( мое образование 2 го курса Дровнинского педучилища позволяло) для налаживания учета личного состава батальона. Кроме этого после вступления в комсомол, меня назначили редактором боевого листка. Полковник штаба бригады всегда хвалил меня за выпущенные боевые листки.

Один раз нам показывали концерт. Артисты прибыли из Москвы, среди них запомнил одного Нечаева. Он прекрасно исполнил ряд песенок, народу было много, сцена была образована из двух автомашин.

Как-то в роту к нам прибыло пополнение: это были бойцы, возвратившиеся после излечения из госпиталей. К нам во взвод попал Шадрин Семен, уроженец Ярославской области, Его назначили пулеметчиком, а меня к нему вторым номером. У нас был немецкий пулемет со стальной пулеметной лентой. Моя обязанность заключалась в том, чтобы таскать коробки с лентами и, конечно, уметь стрелять. Я быстро освоил эту технику.

11 июля 1942 года наш взвод в составе двух отделений готовился к наступлению.

Я и Шадрин вместе с разведчиками ходили в разведку- поддерживать их огнем во время операции. Разведчики первыми ползут по мокрому болоту, мы- следом за ними, Подползаем к немецкой проволоке, саперы делают проходы и уползают к себе в расположение. В проходах скрываются разведчики с командиром. Мы с Шадриным отползаем правее проходов, устанавливаем свой пулемет.

Как только между разведчиками и немцами начинается перестрелка, мы открываем по противнику огонь, тем самым отвлекаем огонь от разведчиков, даем несколько очередей и меняем позиции. Когда разведчики возвращаются, то мы вместе с ними уползаем к себе в расположение. Редкая разведка проходила без жертв: были раненые и убитые. Погибших хоронили здесь же, на насыпи. Таких могил уже насчитывалось 8- 10.

Я не знал замысла командования, какие задачи ставились перед разведчиками, но факт остается фактом - разведка продолжалась ежедневно с 8 июля по 27 июля 1942 года. Как выяснилось, враг хотел перебросить несколько дивизий под Сталинград с нашего, Гжатско- Ржевского направления. Этот замысел стал известен нашему командованию. Блестяще проведенная Погорело-Городищенская операция сорвала замысел врага.

В последнюю для меня разведку нас отправилось 18 человек. Еще днем разведчики хорошо замаскировались, тщательно высматривали расположение врага: где окопы, блиндажи, дзоты..Новинкой для нас явились ружейные гранаты, которыми их вооружили на этот раз. Достоинством их считается то,что их не надо бросать руками,так как они имеют хвосты в виде шомпола, их вставляют в ствол винтовки или карабина и выбрасывают их во время стрельбы холостыми патронами. У разведчиков была договоренность с артиллеристами, как только они дадут зеленую ракету, артиллеристы поддержат их огоньком. Мы с Шадриным, как всегда расположились возле немецкого проволочного ограждения, лежим и ждем...

Разведчики открыли огонь из ружейных гранат по немецким целям, выпустили много гранат, но успеха дальше не получилось, т. к. по ним фрицы открыли огонь из блиндажа, который они не смогли обнаружить днем, он был хорошо замаскирован. Многие легли здесь же у блиндажа. Среди убитых был и разведчик, который должен был выпустить зеленую ракету для артиллеристов.

Долго нам ждать не пришлось, огонь мы с Шадриным открыли после первых разрывов гранат. Давали короткие очереди, сменяли позиции, снова стрельба. Сколько это продолжалось, не помню. Немцы вели ответный огонь и в нашу сторону. Во время смены очередной позиции мой пулеметчик чуть застонал, он был ранен в обе ноги. Просил перевязать его и нести в свое расположение. Ему пришлось лечь на мою спину, обхватив меня руками за шею, держа в руках пулемет с лентой. К этому времени уже никакой стрельбы не было. Нелегко было мне 17-летнему ползком тащить на себе взрослого мужчину, который мне годился в отцы. В нашу сторону немцы продолжали посылать очереди. До кустов я его тащил ползком, несколько раз делая остановки. А когда углубился в лесной массив, я выпрямился, встал на ноги, в это время над нами высоко пропела последняя немецкая пуля: тии-у-у!

Когла я принес Шадрина в свое расположение, здесь уже находились подводы с ранеными разведчиками. Его тоже положили на телегу, Здесь я узнал, что из 18 разведчиков живых осталось только 5, в том числе и я. Нам на смену шагал полный взвод солдат, обмундированных во все новое. Нас же покормили, приказали побриться, привести себя в порядок, и мы пошагали в тыл на отдых».

Прошло много лет с тех пор, а на местах боев остались землянки, блиндажи, ДЗОТы, выстроенные нами и линии окопов, опутывающих всю линию обороны. Много там погибло. Долго,долго будут приходить сюда поколения, чтобы поклониться праху тех,кто под «Гжатском сражался за Сталинград».