Уже 20 лет, как веет холодом от обеденного стола, за которым когда-то славно трапезничали мои прабабушка и прадедушка, дружная семья Яценко. Виктор Иванович, непосредственный участник самых страшных событий, которые видело человечество, ушел из жизни с напрасной надеждой отметить 50-летие Великой Победы над фашизмом. 7 июня 1994 г. стало для нашей семьи холодным летним днем, и забрало нашего доблестного фронтовика в угрюмый приют смерти, которая не смогла отнять его раньше, в те жестокие годы, когда над страной гремели выстрелы... Но память о нем до сих пор живет в наших сердцах, оставив отпечаток самых смелых и бесстрашных поступков и честных и великодушных убеждений. В далекие 40-е годы отец большого семейства, дедушка 4 внуков и прадедушка 5 правнуков был сержантом 52 Гвардейской Рижско-Берлинской стрелковой дивизии орденов Ленина, Суворова и Кутузова и доблестно, не зная пощады себе, отдавался разведовательной деятельности во имя своей Родины в Отдельном Разведовательном Батальоне 3-й ударной армии, 1-го Белорусского фронта. Судьба распорядилась так, что Виктор Иванович познал жизнь с самой страшной ее стороны. Именно в военные годы он обрел товарищей и смог оценить ценность дружбы, по истине проникся светлой любовью к Родине, ощутил на самом себе бремя долга перед Отечеством и семьей, открыл для себя свою собственную душу и был готов жертвовать ей на благо своей страны. Гордая его голова не поникла ни на секунду, а душа вынесла все тяготы, несмотря на тяжелые ранения в голову. Он никогда не сетовал на свою судьбу, сберег чувство юмора до самой старости, а в груди у него пылало горячее, доброе, любящее сердце. К большому моему сожалению, я не смогла лично выразить ему свою благодарность, но славу его светлого имени я пронесу через всю свою жизнь. Он - представитель той, части людей, которых не возводят в лик святых, но они по праву заслуживают даже большего. Сердца тех, кто прошел через трудности и ужасы Великой Отечественной войны, бьются в один такт, а некоторые навсегда умолкли, и лишь в висках у их потомков до сих пор отстукивается этот ритм в минуту молчания... Моему деду и еще миллионам таких же дедов мы обязаны всем, но от признания этой мысли легче никогда не становится. Мы сжимаем зубы, чтоб не разрыдаться, чтобы всех оплакать нам не хватит слез.