Уланов Николай Ефимович
Уланов
Николай
Ефимович
рядовой / Стрелок
1910 - 31.07.1944

История солдата

Родом из деревни  Кузнецовская Нюксенского района Вологодской области. Родился в 1910 году в семье отставного солдата Ефима Захаровича Уланова.  Был старшим сыном. Работал сначала на лесозаготовках в Пиковице, затем в колхозе своей деревни, который назывался "Моряк", заместителем председателя.

Примерно в 1933 году женился на Евдокии Тимофеевне Гребенщиковой 1912 г.р., девушке из своей деревни.

Предки Николая по отцу, Улановы, жили в Кузнецовской из покон веков, раньше она называлась Заричье и название свое сменила только перед Великой отечественной войной.  (Жизнь Улановых в Заричье с 17 века подтверждена архивами.) Линия Николая по матери Любови Дмитриевной - Гладконогие - шла из деревни Кузовская, что стояла чуть дальше, вниз по Уфтюге.  Сейчас этой деревеньки уже нет.

Предки жены Николая, Авдотьи -  Кривошеины и Гребенщиковы.  Кривошеины жили в Кузнецовской давно. А вот Гребенщиковы – фамилия не местная, а Маркушевская. Отец Авдотьи - Тимофей Макарович Гребенщиков после свадьбы с Анной Григорьевной Кривошеиной в 1910 году переехал сюда из  деревни Максимовская, род же  его из-под Тотьмы (деревни Середняя, Шевелево, которые относились к Маркушевской Благовещенской церкви). Тимофей погиб в Гражданскую войну. Воспитывала троих детей одна мать, Анна, со своими родителями. Но когда дети были еще маленькие, она тяжело заболела и умерла. Воспитывали детей дед с бабушкой. Хозяйство у стариков было зажиточное, справное, жили полным деревенский хозяйством. Сеяли, косили, молотили, мололи муку, все продукты и вещи производили для себя сами.

Евдокия Уланова вспоминала в 74 года: "Работать я пошла рано, учиться не пришлось. Зимой ездили в лес заготовлять дрова для колхоза. Тяжело было, вручную валили лес. Обрубали сучья, грузили озы на сани и на лошадях отвозили в деревню. Неделями жили в лесу, в бараках, в холоде. Не всегда ели досыта, не успевали просушить одежду, но молодежь не унывала и утром на работу шли с песнями". Возможно, здесь они с Николаем и пригнянулись друг другу.

После свадьбы Николай и Авдотья Улановы жили некоторе время у родителей мужа. В какую семью пришла молодая? В многолюдную, как и все семьи в деревне. В одной избе родители мужа и пятеро детей. Немного засидевшаяся в девках, 23-хлетняя Вера (14.09.1911 или 1912),16-тилетняя Елена (20.07.1918), 13-тилетняя Мария (10.07.1922), Михаил 9-ти лет (1925) и самая младшая Валентина, которой примерно 2 годика.

Отец Николая – отставной солдат Уланов Ефим Николаевич (25.12.1877), участник Русско-японской войны 1904-05 гг Светловолосый и голубоглазый, невысокого росточка (где-то 170 см). «Шабутной», нрава крайне веселого. За словом, как говорится в карман не лез, хорошую шутку любил, но и не гуляка, и не лентяй. Руки у него золотые. Вся деревня к нему бежала: бочку сделать или починить, косу, ведро железное заказать, лапти сплести. Никому не отказывал Мог Ефим  и крепко выпить, но исключительно на праздник. Как вспоминал его внук Зотий: «Раньше как кончат уборку там или чё ли, или праздники октябрьские, так в деревне пиво варят и собираются в доме каком-нибудь, сидят там пируют. От колхоза им пиво-то. Ну, там кто-то принесет бутыль самогонки на компанию (четверть раньше называлась). И сидят там чуть не суткам. Пиво такое хорошее,  с пива можно запьянеть. Он раз напился, [пришел с праздника после сбора урожая под хмелем] и чего-то на бабусю попёр. Он такой шабутной был, понимаешь. Его бабуся и Мария Ефимовна, отца сестра, его взяли, связали. Такие  вожжи, знаешь, на лошадях-то ездят. А там такие клечи на них. Его связали, а он такой шабутной, и шутить любил, и чего-то вроде на бабусю попер. Они связали, а он, говорят, все ночь нам не дал поспать, этим брякает, верёхается, ворочается. Интересный он был такой».

Мать Николая – Любовь Дмитриевна Гладконогая, 1887 г.р -  полная противоположность своего мужа: тихая, спокойная. Невысокая со светлыми волосами и голубыми глазами. Ефим всегда звал ее любовно Любка.

Они венчались 18 февраля 1907 года. После возвращения со службы уволеный в запас армии 30-летний крестьянин Ефим Уланов высватал себе девицу из Кузовской, что в нескольких километрах от Заречья вниз по реке Уфтюге. Венчались в Спасо-Преображенской церкви в Лесютине. В поручителях со стороны жениха  были Ксенофонт Гаврилович Овсянников и Филипп Потапович Уланов. Со стороны невесты поручители – Николай Дмитриевич Гладконогих и Иван Михайлович Гладконогих, из деревни Кузовская.

Родились дети:

Николай 1910 г.р. 

Вера (14.09.1911 или 1912)

Елена (20.07.1918)

Мария (10.07.1922)

Михаил (1925)

Валентина (1932 или 1934)

Были еще 2 младенца (Августа 1907 и Михаил 1911), но оба умерли в возрасте примерно одного года -  «от кашля».

Николай и Авдотья окончили церковно-приходскую школу при Уфтюгской Спасо-Преображенской церкви (открыта в 1861 г.) в соседнем селе Лесютино, были  грамотные, умели читать и писать, что в том поколении встречалось не часто, особенно среди женщин. После свадьбы они продолжили работать вместе на лесозаготовках в Пиковице.

Через год после свадьбы в доме появился и первый внук/племянник - Зотик. Отцу Николаю на тот момент – 24, матери – 21. В крестные к племяннику пригласили молодую тетю – Елену Уланову. Крестным («божаткой», как было принято тогда называть в деревне) стал брат Евдокии – 19-тилетний Тимофей. Крестили там же, где венчались и дед Ефим, и Николай, –в Уфтюгской (Нижнеуфтюгской) Спасо-Преображенской церквив соседней деревне Лесютино.

Когда ему исполнился год, Николай стал строить свой дом. Крепкий и просторный с зимней и летней избами, большим двором. Пожить в нем удалось немного, да и то пошло не слава Богу. Зотя сильно ошпарился. Был он в доме с теткой Марией. На краю печки стояло молоко в горшке, только что достали. Малыш взял кочергу или что-то такое, что лежало у печки, и стал играть. Увидел горшок и дал по нему со всего маху. Горшок перевернулся и молоко вылилось на Зотю. Крику было! Тетка Мария,14-ти лет, сильно напугалась, на нее же ребенка оставили. Пулей вылетела она из дома в курятник, принесла яиц сырых, вылила ему на кожу. Потом поехали в больницу в Лесютино (эта деревня была районным центром для Уфтюги, здесь были больница, почта, магазин, школа). К счастью, все скоро зажило.

А позже, зимой, случалось уже непоправимое – пожар в доме. Сгорел дотла. Произошло это из-за того, что колхозница трепала в одном из помещений дома лён (его отдали на время колхозу, так как тому остро не хватало помещений). «Бабка там лён трепала, а не было же свету – всё керосин или лучина там была. И она хотела там чё-то отлить – и это пыхнуло всё. И родителей не было дома.

А со мной тетка, Мария, водилась. Мне где-то годика полтора-два было ещё. И все это сгорело дотла… Отец с матерью тогда на работе были, на лесозаготовке в Пиковице. Отец, когда узнал о пожаре, хотел эту бабку туда запихнуть», - вспоминал Зотик.

Так как в доме отца Николая было очень много людей погорельцы пошли жить к «старикам» Авдотьи, деду и бабушке по матери  - Григорию Семеновичу и Дарье Ивановной Кривошеиным (на фото выше)[1]. У Григория Семеновича было прозвище Семи’шихин, а его жену, все в деревне звали просто - Гришиха (родителейАвдотьи, как помнит Зотий,уже не было в живых)[2].

Зотик в детстве был очень похож на деда Гришу. «Мать, -  вспоминает он,  говорила, - «Ты весь Гриша Семишихин». Немного сведений сохранилось о них, только воспоминания Зотия. Были когда-то зажиточными. Двум своим внучкам, старшей Лидии (1911 г.р.) и младшей Евдокии (1913 г.р.), когда они выходили замуж, дед Гриша подарил по 10 и 5 рублей золотыми. Был он им вместо отца, который погиб.

Хотя одарил дед внучек щедро, Евдокия до старости помнила детскую обиду на него и рассказывала о ней своей внучке Валентине. Пожалел он хлеба как-то раз внучатам. Нечего, вроде как, лишнего есть. Дети огорчались, а бабушка Анна молча при нем подавала им знаки, что, мол, не переживайте, ребята, я вам все дам. И только он за порог, бабушка нарезала им хлеба. Он приходит: «Где хлеб?».  А бабушка Анна всю вину взяла на себя. И, вероятно, случай такой был не единственным, раз так она без любви отзывалась. Дед Гриша был, видимо, по жизни человеком брежливым, даже прижимистым, а в старости все не лучшие качества часто обостряются.

Думали Николай с Авдотьей, что поживут у деда Гриши недолго, но получилось так, что навсегда. Да ещё случится, что дом этот, его зимовку, родовой дом семьи Кривошеиных (!), Зотик перевезёт потом из Заречья (Кузнецовской) в Нюксеницу, где он стоит и сейчас (улица Новая, 2).

Дом был с летней и зимней избами, с большим двором, в который когда-то еще по ввозу завозили на лошади сено, под одной крышей за двором стояла пустая уже к 40-м годам конюшня.  В доме была горница (отдельная спальня) с самодельной деревянной кроватью, позже Зотик будет жить здесь со своей женой Маргаритой.

Сначала Николай и Авдотья работали на лесозаготовках в Пиковице. Потом  - в колхозе своей деревни Заречье, который назывался «Моряк» (создан предположительно в 31-м-32-м годах). Николай был животноводом, контроллировал работу доярок, вел учет молока (надоев), ставил трудодни, был одно время бригадиром, а перед войной заместителем председателя колхоза. «А что, дедушка, бригадир в колхозе делал?», - спрашиваю я деда Зотия. «Как что? Загонял на работу! Раньше же всё по домам бегали, вот чё-то сегодня отделать надо, дак...». Евдокия работала на скотном дворе. Сначала дояркой (с еще четырьмя женщинами), потом и животноводом.

Через три года после рождения Зотика, на свет появились еще две дочки.  В 1937-м родилась Римма, в 1940-м - Анна. 

Война

О войне Улановы узнали от соседей.  Сначала весть пришла в сельсовет в Лесютине, потом уже из уст в уста пронеслась по деревне. На душе у всех было тяжко. Большое горе пришло. Немного времени и началась мобилизация.  Официально она была объявлена по Вологодской области 22 июня 1941 года для военнообязанных, родившихся с 1905 по 1918 годы включительно. Уходили мужики, молодые парни на фронт. Женщины и дети плакали, провожая отцов, мужей, братьев. Многим из них не было суждено вернуться домой.

Николай был заместителем председателя в колхозе и, вероятно, в связи с должностью его оставили по брони на один год дома.

В декабре 1941-го (полагаю, что это было в декабре) всех остававшихся еще по брони в деревне мужчин (человек 6) призвали на фронт. Повестка пришла и Николаю. Собрались не в один день. После того, как получили повестки еще было время посидеть за пивом на проводах то у одного, то у другого в деревне. И вот 4 января 1942 года[1], надо ехать, утром в назначенный час собрались мужики на лошадях вместе и тронулись в путь на сборный пункт в Нюксеницу, -  каждый на своих розвальнях [сани без спинки]  с женой, кто со старшим ребенком. 8-милетний Зотий, до этого никогда не бывавший в Нюксенице, выпросил, чтобы его взяли с собой («выревелся», как он говорил). Бросая последний взгляд на свою родную деревню, у каждого, наверное, был вопрос: вернусь ли? Суждено ли? Повезло единицам.

Ехали 12 километров лесными дорогами до нюксенского военкомата. Там оформили бумаги. Из рассказов Зотия: “Мы, помню, с военкома (сейчас в нём редакция) спустились на Сухону[река] (такой угорчик был там) и доехали до пристани, где параходы вставали раньше, и там была переправа через Сухону, а мужики уже убежали вперед, за лошадью, где сумки-то ихние повезли, он [Николай] выскочил, побежал. Мужики вперед ушли уже  метров на 500. Мать кричит: «Николай, ты чего побежал, простись ты хоть с парнем-то, да хоть со мной». Вернулся, нас поцеловал, всё. Опять побежал. Мать опять кричит (ей была подарена от её стариков золотая, 5 рублей): «Николай, где монета, помнишь, я тебе на сохранение давала». Он ей ответил: «Там, в пальто зашита». И всё, догонять этих побежал».

По зимней Сухоне отправились поводы с вещами, а за ними или впереди них, мужчины. Шли  пешком до Устюга. По воспоминаниям Зотия, отец долго оглядывался назад и все махал, видимо, чувствовал, что жить ему осталось 2 года и видит он свою семью в последний раз. Авдотью, Зотика, оставшихся дома Римму и младшенькую двухлетнюю Аню...

 Авдотья с сыном поехали домой. Непонятно было на душе.  Ехали молча, с сыном почти не разговаривали. Вернувшись, Авдотья стала искать монету, это Зотик очень хорошо запомнил. «Она там везде рылась, рылась, не нашла».

А Николай пешком по реке дошел вместе со всеми до Великого Устюга (примерно 100 км), а оттуда – в Котлас. Здесь из крестьян Вологодской, Архангельской, Кировской областей, а также местных жителей и заключенных лагерей Коми АССР создавалась новая дивизия. Это воинское соединение часто называют «коми дивизией», поскольку большая часть солдат, служивших в ней, была призвана военкоматами Коми АССР. Почти 35% воинов дивизии были коми по национальности, остальные - русские, а также представители 37 других национальностей страны.

[1]  Согласно «Алфавитной книге военнообязанных, призванных в Советскую Армию» № 81 стр. 28: № п.п.1096, Николай Ефимович Уланов был призван 04.01.1943 года. (Информация получена из  архива военного комиссариата Вологодской области по Тарногскому и Нюксенскому районам в марте 2015 года.

Регион Вологодская область
Воинское звание рядовой
Населенный пункт: Нюксеница
Воинская специальность Стрелок
Место рождения Вологодская область, Нюксенский район, д. Кузнецовская (Заречье)
Годы службы 1942
Дата рождения 1910
Дата смерти 31.07.1944

Боевой путь

Место призыва Нюксенский РВК, Вологодская обл., Нюксенский р-н
Дата призыва 4.01.1942
Боевое подразделение 235 стрелковый полк 28 стрелковой дивизии 3 ударн
Завершение боевого пути г. Ливаны Латвийская АССР
Принимал участие Великие Луки, Невель, Полоцк, Ливаны

Николай ушел на фронт из дома 4 января 1942 года. Его, как зампредседателя колхоза, на полгода оставили по брони. Попал в 28 дивизию, которая формировалась в Котласе. С ней в составе 235 стрелкового полка участвовал в Великолукской наступательной операции, освобождал Невель, Полоцк, небольшие городки и деревеньки Латвии. Погиб в г. Ливаны Латвийской АССР 31 июля 1944 года. Как рассказывали однополчане, немецкая пуля (или снаряд) настигли Николая, когда он тащил к позициям на лошади пушку.

Но до этого еще 2 года. А пока 4 января 1942 года из Нюксеницы шли пешком по замерзшей Сухоне до В. Устюга (примерно 100 км), а оттуда – в Котлас. Здесь из крестьян Вологодской, Архангельской, Кировской областей, а также местных жителей и заключенных лагерей Коми АССР создавалась новая дивизия. Это воинское соединение часто называют «коми дивизией» ( 35% воинов дивизии были коми по национальности).

Когда формирование было завершено, в торжественной обстановке перед бойцами был оглашен приказ Наркома обороны о присвоении дивизии наименования 28-я стрелковая. Это была 28-я стрелковая дивизия уже второго формирования. Первый раз она была создана в Гражданскую войну и за свои подвиги на Южном, Восточном фронтах и Северном Кавказе получила название «железная». «Командиры и политработники рассказывали нам, новобранцам, о боевых традициях этого славного соединения. Это воодушевляло личный состав», - вспоминает ветеран этой дивизии И.П. Конюхов. Сегодня в Котлассе есть улица 28-й Невельской дивизии.

Дивизия во время ВОВ по штатному составу состояла из 11,5 тысяч человек, полк – 3 с небольшим тысячи (3 173 человек). 28-я дивизия Николая включала в себя три стрелковых полка (88-й, 144-й, 235-й), один артиллерийский полк (112-й), противотанковый (56-й отд. иптад), зенитный и минометный дивизионы, саперный батальон, батальон связи, 134-й медсанбат, тыловые части и учреждения, штабные подразделения.

Первым командиром дивизии был полковник Григорий Иванович Шерстнев.

Николай попал в 235 стрелковый полк.  Вся эта огромная масса в 3 тысячи человек делилась на 3 батальона, в нем в свою очередь 3 стрелковых роты, в ней 3 взвода. Три месяца дивизию ежедневно учили стрелять из ружей, драться, преодолевать препятствия, убивать.

12 марта 1942 года дивизия приняла военную присягу. Затем прошла инспекторская проверка комиссии Архангельского военного округа, которая признала дивизию боеспособной. Отправка на фронт началась 9 апреля. В железнодорожных составах первыми отправились бойцы 88 стрелкового полка, вслед за ним остальные - 144-й, 235-й стрелковые и 112-й артиллерийский полки, а также другие подразделения.

Это строчки из романа "Горячий снег», но ведь и с Николаем могло быть так же (я заменила имя главного героя на Николая).

"Паровоз с диким, раздирающим ревом гнал эшелон в ночных полях – ближе и ближе к фронту. Общее возбуждении и тревога сменились сном. Вагон спал под скрежет, визг, под чугунный гул разбежавшихся колес, стены туго качались, верхние нары мотало бешеной скоростью эшелона. Николай вспоминал свою жизнь, она вставала перед ним ярко. Деревня, родные поля, река, храм, переделанный в школу, колхоз, Авдотья и та другая, дети. Николай зябко стянулся, подняв повыше воротник и прижавшись щекой к его влажному колкому ворсу. В маленькой печке мерно горели поленья, их тепло обогревало весь вагон".

Один из эшелонов, может быть, Николая, немного задержался в Ярославле и был поставлен в железнодорожный тупик. Здесь же стояли вагоны-бани. Командование решило воспользоваться этим и помыть бойцов под душем. Только началась эта приятная процедура, как в небе появилось несколько вражеских самолетов. Зенитчики открыли по ним сильный огонь, заставили их нарушить боевой порядок и сбросить бомбы куда попало. К счастью, они упали далеко от вагонов и большого ущерба эшелону не нанесли. Но все же двум самолетам при втором заходе удалось пролететь над станцией и прострочить вагоны из пулеметов. Так появились первые раненые, из них трое - тяжело. Так первый раз в жизни солдаты из глухих северных деревень увидели самолеты и приносимую ими смерть.

И это был не последний налет немцев. Между Калинином (Тверь) и станцией Бологое опять появились. Немцам удалось поджечь вагон. В результате погиб один боец и несколько человек получили ранения.

Но самый массированный удар с воздуха немцы решили нанести на подступах к Андреаполю и при выгрузке. Видимо, фашистам удалось как-то узнать, что на фронт прибывает новая дивизия. Под бомбежку и пулеметный обстрел попали медсанбат и отдельные подразделения 235-гополка Николая, а также 88-го полка. Было страшно. «С двух концов эшелона забили зенитки.

— Кажись, братцы, дождались! — крикнул кто-то, прыгая с нар. — Прилетели!

— Вот тебе и паровоз! С бомбами…

В вагон ворвался крик предупреждающих голосов: «Воздух! «Мессера»!» Вокруг солдаты  в суматохе прыгали с нар, хватая карабины из пирамиды. Командир скомандовал:

— Все из вагона!

Истребители пикировали впереди эшелона, крутились над паровозом, густо задымились несколько вагонов.

— Санита-ар! Сестра-а! — донесся крик со стороны горящих вагонов, и фигурки хаотично заметались там, волоча кого-то”[1].

У многих, скорее всего, вся эта ситуация вызывала чувство тошнотного бессилия. Казалось, что это не кончится никогда, что они не улетят, пока не разбомбят весь эшелон. Но улетели.

Были убитые и раненые. Под прикрытием авиации и огня зенитных установок части и подразделения быстро выгрузились, укрылись в ближайшем лесу и начали окапываться. Николаю повезло, он остался жив. И это  была только первая проверка его жизни на прочность.
    Добравшись до фронта, дивизия попала на передовую не сразу. Три месяца ее держали в резерве 3-й ударной армии Калинингского фронта (недалеко от Андреаполя). Бойцы жили в землянках второго эшелона обороны. Некоторые части дивизии доукомплектовывали вооружением и транспортом. Из воспоминаний командира отделения связи 88 стрелкового полка И.П. Конюхова:«24 апреля дивизия прибыла к месту назначения в состав 3-й ударной армии Калининского фронта, заняв позиции пока во втором эшелоне. В подразделениях совершенствовалась боевая выучка личного состава.

Летом 1942 года немецкие захватчики, сосредоточив на южном направлении советско-германского фронта большие силы, развернули крупное наступление. Противнику удалось выйти к Волге. На северо-западе же страны войска ряда фронтов, в том числе и Калининского, в тяжелых условиях вели боевые действия, пытаясь сковать как можно больше вражеских сил с тем, чтобы не допустить их переброски на юг и тем самым оказать действенную помощь защитникам Сталинграда и Северного Кавказа. К концу июля все подразделения 28-й стрелковой дивизии уже были на переднем крае».

Так прошло 4 месяца (с 24 апреля). Николай вспоминал родную деревню, думал о том, что вот уже пошла посевная, начался сенокос. Спокойная жизнь кончилась в конце июля 1942 года, когда запасников отправили на передовую взамен 24-й дивизии (узнать, что с ней стало). Они заняли линию обороны на рубеже Ступино - Курьяково - Поречье. Все полки дивизии вышли на передний край обороны.

Но и здесь было еще почти месяц было относительно спокойно. Все поменялось утром 23 августа.  В 5 часов 00 минут началось наступление дивизии за овладение населенными пунктами в районе рубежа Ступино - Сеньково - Мартьяново (ближайшие подступы к г. Великие Луки). Николай принял здесь свой первый серьезный бой.

Три дня боев, с 23 по 26 августа, кончились фактически ничем в стратегическом плане, а в человеческом - сотнями (?) унесенных жизней. Командование объясняло неудачу тем, что артиллерия не дала поддержки пехоте, так как расстреляла свои снаряды в первый период боя.

После этого было почти 3 месяца затишья. С 26 августа по 25 ноября 1942 года дивизия Николая укрепляла свои рубежи, вела разведку и готовилась к новым боям. Противник также не дремали продолжал укреплять свои позиции и подтягивать новые силы.

Николай писал с фронта. Авдотья бережно складывала его письма в деревянный сундучок. Детям пересказывала их, говорила, что вот, от отца письмо пришло, пишет, что пока жив. «Пишет, что пока жив», - я это запомнил хорошо, как мать говорила», - вспоминает дед Зотий. Каждый день слушали новости о фронте по круглой радиоточке, которая была в  доме.

На подступах к Великим Лукам

Николай с дивизией с апреля стоял под Великими Луками. После неудачной августовской операции затишье на целых три месяца и вот второе наступление. Ставка утвердила  план по окружению и разгрому немцев в Великих Луках, разработанный в штабе 3-й ударной армии под командованием ____. Нужно было взять важные железнодорожные узлы, но не только это. Стояла задача  сковать на данном участке силы противника и не дать ему перебросить ему войска на юг, в район Сталинградской битвы. Там наши войска  19 ноября 1942 года начали контрнаступление.

24 ноября 1942 года перед частями дивизии Николая была поставлена задача: завтра, 25 ноября, овладеть пунктами противника  Ступино, Сеньково, Мартьяново, Курьяково, Овсянкино, Поречье с выходом на рубеж Черенки – Полибино.   235 полку Николая  была поставлена отдельная задача наступать на  Вальнево – Ступино.  Наступление началось в 10.30 с массовой 1,5 часовой  артподготовки. В 12.000 перешла в атаку пехота.

88, 144, 235 СП, учебный батальон и штрафрота принимали участие в боях по овладению таких населенных пунктов, как Ступино, Сеньково ( в них сражались 88 полк и штрафрота),  Мартьяново, Курьяково, Полибино, Клевники, Горки, Могилки. Расстояние между указанными населенными пунктами – 2-4-6 км по прямой старой военной лесной дороге. Все они были хорошо укреплены немцами и располагались в очень выгодных местах (для немцев) – это высокие холмы, с хорошо укрепленными подступами. Поэтому взятие этих точек для советских бойцов стоило много.

Одной из самых сложных задач для дивизии в этом направлении была Ступинская высота или как ее назвали "Ступинский бастион" (надо понять, дрался ли полк за высоту или просто шел рядом, наступая на участке от Вальнево до Ступино).

Это была сильно укрепленная немцами высота, которая прикрывала железную и шоссейные дорогие, ведущие на Невель, Великие Луки и Велиж.

Ниже воспоминания о действиях 88 полка, который сражался рядом с 235-м за высоту.

“Одна из самых трудных задач (штурмом взять Ступинскую высоту) выпала на долю 88-го стрелкового полка нашей дивизии. Названная высота находилась в 25 километрах южнее Великих Лук. Узел сопротивления немецких войск состоял из многочисленных ходов сообщений, убежищ, дзотов и дотов, в несколько рядов были устроены проволочные заграждения. На многих участках нейтральной полосы обороны были минные поля, имелись и противотанковые сооружения.

На участке обороны, занимаемом войсками Калининского фронта, эта высота считалась ключевой. Ее не раз пытались наши войска взять прямой атакой или обходным маневром. Но все было безуспешно. Противник крепко держал оборону: высота прикрывала не только узел стратегических шоссейных дорог, но и железную дорогу Великие Луки-Невель.

24 ноября 1942 года войска 3-й ударной армии начали операцию с разведки боем. На следующий день в наступление пошли главные силы, в том числе и 28-я стрелковая дивизия. Но уверенные в неприступности своих оборонительных сооружений, немцы отчаянно сопротивлялись, а получив подкрепление, бросались даже в контратаки. На отдельных участках дело доходило до рукопашных схваток. Отважно сражалась рота автоматчиков, которой командовал офицер Петр Лутохин нашего 88 полка. В этом подразделении служило много бойцов из Коми АССР: Петр Поздеев, Геннадий Самодуров, Федор Дуркин, Александр Юркин, Григорий Осташев и другие.

В том тяжелом бою отличился устьцилемский парень Григорий Осташев. Он уничтожил и взял в плен около двух десятков гитлеровцев. Григорий во время штурма одного участка высоты первым ворвался во вражеский блиндаж, штыком заколол двух немецких пулеметчиков, расстрелял минометный и пулеметный расчеты, гранатой подорвал офицера, двух радистов... Когда бой завершился, Осташев собрал оружие убитых и доставил эти трофеи в свое подразделение. О его подвиге заговорили во всех частях 3-й ударной армии»[1]. Парня в начале декабря представили потом за это к Ордену Красной звезды.

После жесточайшего и беспрерывно 30-тичасового боя, Ступинская высота была взята.

Насколько я понимаю, от Вальнево-Ступино, где 235 полк начал наступление 23 ноября, за несколько дней он продвинулся на несколько километров на запад и занял оборону по левому берегу реки Ловать.  К исходу 27 ноября армейской разведкой было установлено, что противник подтягивает в район сражения новые силы: танковую дивизию с севера,  291 пехотную и 20-ю моторизованную дивизии с юга. Так что 28-й дивизии Николая была поставлена задача встречать 291 пехотную дивизию немцев.  А встретив, уничтожить. Принятые командованием меры позволили упредить противника.  28 и 29 ноября 1942 года 235 полк Николая пошел в наступление на участке  Поречье – Овсянкино–Бекезы (это в _ км южнее Великих Лук). Бои были жестокие.

В то время, как 28-я дивизия сдерживала подход новых сил к Великим Лукам, в наступление на город шли с севера и юга шли другие дивизии 3-й армии.  28-29 ноября четыре дивизии третьей ударной армии (357, 257, 381, 9-я) совместными усилиями плотно замкнули кольцо вокруг гарнизона немцев (8-9 тыс. человек) в Великих Луках. На штурм сразу не пошли.

В журнале боевых действий есть сообщение, что в течение 1 декабря 1942 года противник сильно потеснил 235 полк, который нес большие потери и занял оборону по левому берегу р. Ловать. Остановили свое продвижение и остальные стрелковые полки дивизии на подходах к Полибино, Клевникам, Поречью, которые были очень хорошо укреплены. Продолжались бои за Ступинскую высоту, которая несколько раз переходила из рук в руки. Шли бои под Мартьяново и на Курьяковской высоте. В сражениях на данном направлении в указанный период противник потерял до 15.000 чел., более 100 человек взяты в плен. Согласно формуляру боевого пути, потери 28 СД  2 275 чел. – погибшие, 4 723 чел. – раненые, 7 чел. – пропавшие без вести. Потери со стороны немцев огромные (почему такая сильная разница?)[i]. Изучавшие архив 28-й дивизии нашли клочок бумаги, где политруком наспех, крупными буквами, красным карандашом с множеством восклицательных знаков написано: «Очень, очень большие потери!!!!»

Сложившаяся обстановка не позволила сразу пойти на штурм Великих Лук. Гарнизон находился в кольце, и немцы изо всех сил пытались помочь своим вырваться из окружения в течение декабря и начале января[ii]. И были уже очень близки (в 4 км от города). Наше командование ввело в строй на участки наступления немцев не одну дивизию[iii], настолько кровопролитными были схватки и ожесточеным сопротивление и наступление немцев. 13 декабря начался штурм города. Два дня в городе шли ожесточенные бои, в результате которых наши все-таки смогли захватить почти всю левобережную часть города.25-го декабря начался второй штурм Великих лук (257, 357 СД  и др.). После трех дней упорных боев, наши части  подверглись бомбардировке немецкой авиации, навстречу которой ринулись советские самолеты. 29 и 30 декабря в небе над Великими Луками развернулось настоящее воздушное сражение. Там в отдельные часы находилось одновременно до 300 немецких и советских истребителей. 31 декабря весь город, за исключением железнодорожного вокзала и крепости был в руках наших войск. В новогоднюю ночь, в 00 ч. 31 декабря советское командование обратилось к окруженным в городе немцам с предложением сдаться. Не получив ответа, продолжился штурм города. Но только15 января 1943 года после нанесения артиллерийского и авиационного удара по заранее разведанным огневым точкам прошли последние бои за крепость в городе. Великие Луки были освобождены.

На фронт уходит младший брат Михаил

В то время, как Николай борется на подступах к Великим Лукам, его младшему брату приходит повестка на фронт. Декабрь 1942 года. Михаилу только 18 лет. В то время он был в Перми (тогда город назывался Молотов). Жил в общежитии и учился (работал?) в ФЗУ при местном заводе. В армии он с 04.01.1943 года. Боевой путь. Сначала Михаил попал в 743 стрелковый полк 131 стрелковой дивизии. 12 февраля 1944 года получил ранение. После этого в сентябре его определили в другую часть.
 29 сентября 1944-м году Михаил будет в Ленинградском военно-пересыльном пункте. Согласно документам, сюда он прибыл из ЭГ 2222 (это эвакуационный госпиталь). Он находился в Ленинграде на ул.Куракина, д.1/3 (в настоящее время – Пискаревский пр., д.47, комплекс зданий клинической больницы им. Петра Великого и Медицинского университета им. И. И. Мечникова; СЭГ №2222 занимал корпуса №№14-20, 15-21).
 30 апреля 1944 года Михаил выбывает из ЛВПП (пересыльного пункта) в ПРБ 36 зсб. ПРБ 36 ЗСБр – это Приемно-распределительный батальон (ПРБ) 36 стрелковой бригады. В 1945 году Михаил служил в 1236 стрелковом Выборгском полку, 372 стрелковой Новгородской девизии (это достоверная информация на январь 1945 года). К концу войны он младший сержант, был телефонистом стрелкового батальона. 29 января 1945 года получил «Медаль за отвагу» за героизм во время боя за город Цеханув, под артиллерийско-минометным огнем он восстановил 6 повреждений телефонной линии и восстановил ее работу. Вернулся с войны Михаил контуженным.

Осень 1943 года

Осень 1943 года. Николай и Михаил на фронте. Дивизия Николая, внесшая значительный вклад в освобождение города Великие Луки в Псковской области, находится в бою в 60 километрах на юго-запад, к городу Невель. Его сын Зотий 1 сентября идёт в 1-й класс. Евдокия справила ему новые штаны у деревенского портного Овсянникова, дед Ефим сплел новые лапти. Ему уже 9 с половиной лет. Школа находится в районном центре, соседней деревнеЛесютино, и занимает второй этаж двухэтажного деревянного здания. На первом - колхозные контора и клуб (в фойе).  В классе сгрудилась детвора со всей округи. Все в лаптях, ребята в брюках из крашенного домотканного портна, рубахах, котомки портяные, которые носили через плечо. Первая учительница у собравшихся деревенских первоклашек -  Каёва Павла Михайловна (позже вышла замуж в Березовую Слободку), она учит ребят читать и писать, после нее, примерно со второго класса уроки ведет Клавдия Петровна Вологжанникова.

В то время как Зотик постигает разные науки в школе, Николай бьется за своих детей под Невелем. С 6 по 10 октября идет наступательная невельская операция.

Продолжаю цитировать воспоминания командира отделения связи 88 стрелкового полка 28 дивизии:“Ставки Верховного Главного командования войска 3-й и 4-й ударных армий должны были прорвать вражескую оборону и стремительным ударом захватить город Невель. Используя прилегающую к городу лесисто-болотистую местность с большим количеством озер, противник построил здесь сильную, глубоко эшелонированную оборону. Операция началась 6 октября 1943 года. Бои сразу приняли ожесточенный характер. Уничтожая один за другим опорные пункты противника на подступах к городу, наши войска к утру 7 октября освободили его и продолжали наступать. За двое суток они продвинулись на 25-30 километров от Невеля.

Чтобы остановить наступление наших войск, немецкое командование перебросило с других участков фронта в направлении Невеля пехотные части и одну танковую дивизию, а также авиацию. Развернулись упорные бои, но противнику не удалось вернуть утраченные позиции. В боях за Невель было много примеров, когда раненые не уходили с поля боя, продолжая до конца сражаться с врагом.

В результате этой операции советские войска сокрушили оборону противника в треугольнике Невель-Новосокольники-Великие Луки, перерезали железную дорогу Дно-Витебск, связывавшую немецко-фашистские группы армий "Север" и "Центр", создали условия для наступления на Полоцком и Витебском направлениях.

Родина высоко оценила действия 3-й ударной армии. Приказом Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина от 7 октября 1943 года все соединения, успешно участвовавшие в боях при освобождении Невеля, в их числе и 28-я стрелковая дивизия, были удостоены почетного права называться Невельскими. 7 октября Москва салютовала доблестным воинам, освободившим этот город, 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий. В приказе в числе особо отличившихся соединений и частей называлась и 28 стрелковая дивизия, которой командовал тогда полковник Михаил Фомич Букштынович.

Невельский мешок

Невельская наступательная операция прошла удачно, но потом 3-я ударная армия (3УД), куда входила 28-я дивизия, оказалась в мешке. «Невельский мешок» - это народное название территории боевых действий трех армий: 4Уд Армии 1-го Приб Фронта,3УД и 6 ГВ армий 2-го Прибалтийскогофронта, сражавшихся почти в окружении со 2.11.1943 г по 31.12.1943 г. После удачно проведенной Невельской стратегической по своим последствиям операции, войска 3УД и 4УД армий прорвали в районе стыка Групп Армий " Центр" и "Север" линию обороны немецких войск.
4УА пошла на юг,юго-запад в район Городка, а 3УА стремительно двинулась на север, северо-запад в район Пустошки.Такое удачное наступление наших войск обусловлено было тем,что этим болотисто-лесистым районом владели наши партизаны,а немецкие войска,в основном полицейские, занимали отдельные пункты. Действия наших войск стал серьезно угрожать тылам и коммуникациям групп армий и поэтому немецкое командование стало спешно перебрасывать в район прорыва технику и подкрепления. Брешь в обороне немцев была вначале около 12 км.
Несколько контрударов 16 армии группы «Центр» с севера и 4 ТА с юга сузили горловину прорыва до 3 км и вот тут начались серьезные проблемы у наших войск,т.к.все снабжение и пополнение проходило через узкое дефиле между озерами Невель и Еменец.
3 Уд Армия находилась в самой северной части мешка. Дивизии были растянуты по фронту,очертание которого напомнали дугу,обращенную вершиной в сторону Пустошки.Расстояние от передовых подразделений до Пустошки составляло 6-8 км.Освободить город сходу не удалось,дивизии потеряли пробивную силу,закончились боеприпасы,горючее на исходе,резервов нет.Снабжение воиск армии почти прекратилось в связи с трудностями в районе горловины мешка,которая сузилась до 3 км.Разбитые дороги,постоянные обстрелы из всех видов оружия не давали возможности снабжать войска. Вот стихотворение очевидца тех событий, которое очень точно передает происходящее глазами простого солдата:

В "НЕВЕЛЬСКОМ МЕШКЕ"

 Воюем в "Невельском мешке", 
Почти что в окружении. 
Полсухаря на брата в вещмешке -
Придется топать в наступление.

Пойдем на город Городок -
У фрицев там с мукой пакгауз.
Мучной баланды котелок,
Убитой лошади кусок -
Вот все, что надо, чтоб сражалось.

Эх, жизнь солдатская, - даешь!...
На этот раз была удача.
Мы дали фрицам прикурить, едрёна вошь!
Так что в их Дойтчлянде поплачут!

Но это нынче, а вчера 
Своих убитых хоронили: 
Кузьму с Николой да Петра 
Мы в землю стылую зарыли.

И маялись с чего-то животами,
Наверное, с конины,
И кляли интендантов мерзкими словами -
Рази их мины!
Когда бы с неба сухарей
Нам "Кукурузничек" подбросил,-
Поменьше было бы смертей,
Поменьше наш бы брат поносил!...

Воюем в "Невельском мешке", 
С "Большой землей" непрочна вить. 
От цели фриц - всего в вершке, 
Чтоб эту нить перерубить.

Проход пролег меж двух озер, -
Он вширь - не больше километра, 
В нем сталь горит - что там сыр-бор! 
Живого не отыщещь метра.

Идти на запад был приказ.
Прорвали фронт, в прорыв ворвались,
Но тут распутица стряслась,
И пеш, и кони, и танк увяз -
Не фрицы нас остановили - грязь!
Ее преодолеть напрасно мы пытались, -
Вот так в "Мешке" и оказались...

С утра сегодня, раным-рано, 
Висит над нами в небе "Рама" -
Бомбить не будут, будет "манна":
Листовок сор летит на нас -
На сдачу визы,
Мол, лучшие немецкие дивизии

Мол, лучшие немецкие дивизии
Нацелены на вас,
И вас раздавит их армада...

А мы в ответ им: Накось-выкуси! 
А ты "хуху", гад, не "хохо"? 
Мы в дни Москвы и Сталинграда -
На что уж в положении плохом -
И выдюжили все, и вынесли, -
Так что ты, фриц, угрозы выброси!

А за листовочки благодарим!...
"Иван Кузьмич, крути цыгарки!
Да не скупись, махру не жми
Ее у нас сегодня вволю -
Убитых доля.
Коль нету чарки,
Подымим
За сон их вечный..."
И наш Кузьмич - мужик сердечный,
По прозвищу "Парень хороший" и "Москва",
Нам говорит желанные слова:
"Ну хорошо, парни хорошие, - Москва!" -
Что означает: он согласен.

Пусть час победы не пришел,
И путь к нему смертями красен,
И не один из нас на том пути падет, -
Исход войны давно нам ясен,
И раз - Москва! - все будет хорошо!
И каждый верит - до победы доживет!
И пусть у нас пока что срыв,
И в обороне мы пока,
И ранен тяжело комдив.
Убит комкавполка.
Убиты, ранены еще
Десятки, сотни, тыщи, может,
И этот горестный подсчет
Сердца тоской потерь корежит, 
И в горле горе, будто ком...

Но мы не думаем о том,
Что за, быть может, чьи огрехи.
Вдоль нашей всей дороги
Из красных звезд фанерных вехи
Уж больно часты, уж слишком многи!
Нет, наши мысли о другом -
Нам в ночь идти за "языком".

На тело голое - фуфайку и штаны,
А нижнее белье - наверх,
Чтоб на снегу не так видны
Мы были фрицам, обнаружат - грех!

Наш рейд на хутор Песковатку -
Пять километров в тыл немецкий, 
Хоть мы народ и молодецкий, 
И выполним любой приказ, -
Душе так хочется забраться в пятку 
И пискнуть: пас!
Как тело ощущаем - так срослось! -
Свою рубаху...

Себя смиряем, становясь 
На горло страху...

Эх, яблочко. -
Некуда катиться!
Из разведки без "языка"
Нельзя нам возвратиться!

Эх, яблочко, 
Где наша не пропадала! 
Мы гранатами рванем 
Для начала!

Эх, яблочко, 
Цвета красного!
Автоматы взведены 
Не напрасно!

Эх, яблочко, 
Да нет тарелочки! 
Не краснеть за меня 
Моей девочке!

Эх, яблочко, 
Натюрмортом в раме! 
Не краснеть за меня 
Моей маме!

Эх, яблочко, 
Катись к лому! 
Не краснеть за меня 
Моему Пролому!

Эх, яблочко, 
Тебя я не ославлю! 
Не краснеть за меня 
Моему Ярославлю!

Эх, яблочко, 
Катись долго! 
Не волнуйся за меня, 
Моя Волга!

Эх, яблочко, 
Да еще смородина! 
Я тебя не подведу 
Моя Родина!

Эх, яблочко,
Живы будем - не помрем! 
Чтоб там ни случилось, -
"Языка" возьмем!

Воюем в "Невельском мешке" 
И ждем большого наступления.
Ну, а пока же, ночи ждем,
Чтобы идти за "языком",
И, так сказать, для облегчения,
Сидим на корточках, как в детстве на горшке,
И унавоживаем фрицев каски...
Но, это, чур, не для огласки!

А с неба снег напополам с дождем...

И пусть у нас пока что срыв,
И в обороне мы пока,
Но будет отомщен комдив,
И отомщен комкавполка,
И все те тыщи, миллионы,
Что пали и еще падут,
Что до родного дома
Не дойдут,
Лежать оставшись по могилам братским.
И те, кто пух от голода
В блокаде ленинградской,
И те, кто уже смолоду,
В тылу, в работе адской,
Свое здоровье надрывая,
Металл отмщения куют для нас,
Победный приближая час.

Страна родная,
Ты можешь быть уверена в своих сынах,
На совесть бьемся - не за страх!

Мы вражью силу одолеем 
И, как бы ни был труден путь, дойдем, 
Дойдем до их Берлина, и над 
Шпрее мы песни русские споем!

Передовая,
район дд. Жуково-Б.Стайки, 
1-й Прибалтийский фронт 12.43

 Из Невельского мешка армии все же вытащили. Совершив большой марш-бросок они вступили на территорию Белоруссии. 28 дивизя приняла участие в освобождении Полоцка (1-4 июля 1944 г.).

После освобождения Полоцка, 1-й Прибалтийский фронтИ. Х. Баграмяна получил задачу на наступление в направлении на северо-запад, к Двинску и на запад, к Каунасу и Свенцянам. Общий план состоял в прорыве к Балтике и отсечении группы армий «Север» от прочих сил вермахта[25]. Чтобы войска фронта не растягивались по разным операционным линиям, 4-я ударная армия была передана 2-му Белорусскому фронту.

Началось освобождение Латвии. Последним для Николая стал бой за освобождение городка Ливаны.  Из книги Еременко А.И. «Годы возмездия. 1943-1945»:[1]“После освобождения Даугавпилса решено было создать ударную группировку на левом фланге 4-й ударной армии и энергично развивать наступление в общем направлении на Ливаны. 5-му танковому корпусу совместно с частями 100-го стрелкового корпуса было приказано к утру 28 июля перерезать пути отхода гитлеровцев в районе Ливаны. 100-й корпус был усилен 310-м гвардейским минометным полком, взятым из 22-й армии.
В ночь с 28 на 29 июля в полосе наступления 4-й ударной армии противник оказывал ожесточенное сопротивление, арьергардами отходил на северный берег р. Дубна. Отсюда, опираясь на естественные преграды, в частности, на лесной массив северо-восточнее Ливан, была сделана ожесточенная попытка контратакой пехоты, поддержанной артиллерией и несколькими «фердинандами», сбросить наши части, форсировавшие р. Дубна и обходящие Ливаны с северо-востока. Однако советские войска преодолели сопротивление противника, форсировали р. Оша и закрепились на западном берегу р. Дубна, обошли противника, прикрывавшего Ливаны по шоссе Рига — Даугавпилс, и к 7 час. 30 мин. в результате упорных уличных боев овладели южной частью г. Ливаны».

Жизнь Николая оборвалась 31 июля 1944 года. Вернувшиеся однополчане рассказали, что во время боя он тащил пушку на лошади и немцы прямой наводкой попали по ним. Похоронен он на окраине города Ливаны, на берегу р.Дубны, 600 м выше железнодорожного моста. Было ему всего лишь 34 года...

Данные из "Книги памяти": Уланов Николай Ефимович (1910 г.р.). Воевал в Советско-Финлядской войне 1939-1940-х гг. Вернулся в звании рядового. Родом из д. Кузнецовской Н.-Уфтюгского с/с. Погиб в Латвийская ССР, на окраине г. Ливаны, на берегу р.Дубны, 600 м выше ж.-д.моста 31 июля 1944 года. В звании рядового.

Отец погиб

9 cентября 1944 года. Как-то помню, мать сидит, на крыльце ревет, а мы бегам там  по лужам. Дождь пошел. Мать говорит: «Иди сюда». Я подхожу: «Что?» Она говорит: «Отца убили на фронте. В 44-м он погиб».

После того, как пришла похоронка на отца, сельсовет выделил семье помощь (государственная пенсия). «На троих, как сейчас помню, дали стипендию какую-то, когда отец погиб… 72 рубля. Но я не знаю, может тогда это деньги были».

В школе начали  давать по 200 граммов (2 кусочка) хлеба  и кормить обедом. Всех ребятишек кормили, у кого отцы погибли. «Ну, я сам-то не ходил, сестер туда загоню, и они сначала не идут, вроде того, что стесняются».

[1] http://militera.lib.ru/memo/russian/eremenko_ai3/index.html

[1] В настоящем коротком сообщении нет возможности подробно описать бои за взятие нашей дивизией ключевой в обороне немцев Ступинской высоты. Но память о воинах, проявивших мужество и отвагу при штурме высоты, жива. К 30-летию Победы в Великой Отечественной войне о подвиге 28-й Невельской краснознаменной дивизии в память в овладении Ступино-Пореченским узлом сопротивления Великолукский райком КПСС установил на Ступинской высоте большую мемориальную доску.

[2] Не известно точно, в какую часть он сначала попал, но в 1945 году Михаил служил в 1236 стрелковом Выборгском полку, 372 стрелковой Новгородской девизии (это достоверная информация на  январь 1945 года).  К концу войны он  младший сержант, был телефонистом стрелкового батальона. 29 января 1945 года получил «Медаль за отвагу» за героизм во время боя за город Цеханув, под артиллерийско-минометным огнем он восстановил 6 повреждений телефонной линии и восстановил ее работу. Вернулся с войны Михаил контуженным.

[3] Не известно точно, в какую часть он сначала попал, но в 1945 году Михаил служил в 1236 стрелковом Выборгском полку, 372 стрелковой Новгородской девизии (это достоверная информация на  январь 1945 года).  К концу войны он  младший сержант, был телефонистом стрелкового батальона. 29 января 1945 года получил «Медаль за отвагу» за героизм во время боя за город Цеханув, под артиллерийско-минометным огнем он восстановил 6 повреждений телефонной линии и восстановил ее работу. Вернулся с войны Михаил контуженным.

[4] «И брюки – портно такое домотканное. Она покрасит потемнее чтоб. А портной  у нас там сзади жил, в нашей деревне, Овсянников Александр, отец Овсянникова Александра Александровича, физрука в школе. Ему отдавали, сами не шили. Мать там накрасит портна, ему отнесет, он мне штаны сошьет. Дед плел лапти. А снег он застывает же, корка такая. Он сплетет лапти , все сделает. Но я тогда уже, там же надо обмотки эти мотать веревками. Ну, я намотаю, но все равно брюки  у меня наружу были, хоть и в лаптях».

[i] 23 – 28 11 .42 г. Кровопролитные бои шли на участке Ступино-Сеньково, где сражались бойцы 88 СП

А в декабре 42 г. особо горячие точки были Полибино – могилки Погонялино - Клевники, где сражались бойцы 144 СП.

[ii] Первый этап шел с 28 ноября по 3 декабря. Сюда была переброшена 381-я дивизия она наступала с севера и северо-востора, 18-я, 34-я механизированные бригады – с юга, на помощь прислали находящихся до этого в резерве 26-ю стрелковую бригаду). Надо было отрезать возможность подхода немцев, в первую очередь со стороны железнодорожной станции Новосокольники, куда перебросили затем 381-ю дивизию

[iii] Эстонский корпус, 150-я дивизия,

[1] Из повести Ю. Бондырева «Горячий снег». Глава первая.

Документы

На братской могиле. г. Ливаны (Латвия)

На братской могиле. г. Ливаны (Латвия)

Фотографии

На фотографии Уланов Николай Ефимович (слева) и Уланов Александр Федосеевич (справа). Кто стоит неизвестно.

На фотографии Уланов Николай Ефимович (слева) и Уланов Александр Федосеевич (справа). Кто стоит неизвестно.

Младший брат Николая - Михаил Ефимович Уланов. Также участник ВОВ

Младший брат Николая - Михаил Ефимович Уланов. Также участник ВОВ

Автор страницы солдата

Страницу солдата ведёт:
История солдата внесена в регионы: