О том, что дед погиб на войне я знал всегда. Но понимал это абстрактно. Почувствовать его близким, живым, казалось невозможным. Сохранилась маленькая фотография, сделанная в 1940-м году во время посещения ВСХВ (ВДНХ).

Когда мне было лет четырнадцать, я, роясь в бабушкином сундуке, нашёл интересный ящичек. Бабушка потребовала не прикасаться к нему, но мама уговорила её разрешить заглянуть внутрь. В ящичке находился микроскоп с комплектом объективов. Было ощущение, что ещё вчера его касались чьи-то руки. Микроскоп принёс в дом дед. В субботу 21 июня 1941 года он взял его с работы, чтобы за воскресенье закончить настройку. А в воскресенье началась война.

Уходя на фронт, дед строго-настрого запретил прикасаться к дорогому прибору. Он был уверен, что скоро вернётся, настроит микроскоп и возвратит его на завод. Бабушка многие годы исполняла волю деда. Ящичек с микроскопом был запрятан в самый низ сундука и ждал возвращения мастера.

Но мастер не вернулся.

9 июля 1942 года, во время контратаки на вражеские позиции, дед погиб. Ему было 40 лет. Дома, в деревне Чашницы, неподалёку от Переславля-Залесского, остались жена Любовь Степановна и четверо детей - сын Николай и четыре дочери - Клава, Нина, Тоня и Шура.

Приехавший на побывку однополчанин позже рассказал, что наступление было в районе деревни Брехаловка Пречистенского района Смоленской области. Наступали по болоту. Вечером восьмого июля, накануне атаки, дед был очень печален. Казалось он чувствовал, что завтрашний бой станет для него последним.

Согласно официальным документам дед был захоронен в деревне Брехаловка, однако это не так. Я пытался разыскать его могилу, но безрезультатно. Брехаловка после войны была переименована в Берёзовку. Сегодня в этой деревне почти никто не живёт. В начале пятидесятых годов мелкие воинские захоронения со всей округи были перезахоронены в общую братскую могилу. Но деда в ней нет. Вероятно его последним пристанищем стало топкое смоленское болото.

Чем старше я становлюсь, тем чаще вспоминаю о нём. А он, как ни странно, всё более оживает для меня.