Черно-белые пазлы войны Посвящается моему деду и всем фронтовикам, ушедшим с этой войной или вернувшимся после нее. А также тем, кто пронес в своих воспоминаниях эти маленькие «пазлы» фронтовых историй, из которых мы и сегодня собираем героическую, трагическую и подчас полную счастливых моментов картину Великой Отечественной войны. У моего деда, Грибанова Александра Николаевича, 1913 года рождения, к началу войны уже была семья: жена, Малайко Ольга Григорьевна, и два сына - пятилетний Михаил (в будущем - мой отец) и четырехлетний Вячеслав. Кроме семьи, он обзавелся парезом лицевого нерва, по этой причине не был военнообязанным. Но в марте 1941 года его призвали на «восстановление границы» куда-то в Литву. Это было чем-то вроде подразделений стройбата. Когда в 1939 году, Прибалтийские республики и Западная Украина вошли в состав СССР, возникла необходимость устройства новой линии пограничных рубежей, так называемая «Линия Молотова». К тому моменту его брат (второй мой дед) Грибанов Борис Николаевич уже четвертый год служил в Красной Армии. За все годы войны, судьба не раз играла с моим дедом злую шутку, и все же оставалась благосклонна к нему. Первым фактом такой благосклонности, могут служить следующие события. 22 июня 1941 года, этот знаменательный кошмарный день! Дед вспоминал: « что за два дня до памятной даты его и еще нескольких солдат отправили с границы в ближайший городок, в тыл за техникой. Когда субботним летним днем молодые бойцы вышли в увольнение, их ждал абсолютно пустой город. К их удивлению, даже кинотеатр оставался абсолютно безлюдным. «Что происходит?»- поинтересовались они у местных. «Вы что, не знаете? Завтра будет война!»- ответили им. Они лишь посмеялись. Следующим утром фашистская армия напала на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война….» «Бежали все», - вспоминал дед – « Везде стояла брошенная техника: танки, машины, орудия. Снарядов и топлива не было, а была паника. И те, кто остался там, на границе, либо погибли либо попали в плен». Деда ждал призыв на военную службу. Он стал водителем «полуторки» (ГАЗ-АА) - самого главного грузового автомобиля войны. В следующий раз, когда «тетка с косой» прошла рядом, но судьба ему опять улыбнулась. Это было весной 1942 года. Он воевал на Волховском фронте. При попытке наших войск отбросить фашистов от Ленинграда. В ходе неудавшейся операции по прорыву немецкого фронта, 2-я Ударная и 4-я армии оказалась окружены, и практически уничтожены фашистами, а командующий 2-й Ударной, небезызвестный генерал А. А. Власов, добровольно сдался в плен врагу. В последствии он перешел на сторону нацистской Германии и возглавил - РОА (Русская освободительная армия), под патронажем фашистов. По рассказам деда, это происходило в районе деревни Мясной бор. Немцы завершали окружение наших войск, была страшная неразбериха. На их счастье, деда и еще группы бойцов, один из старших офицеров успел собрать солдат в кучу и указать направление прорыва. Они сумели прорваться к своим. Так мой дед вырвался из жуткого окружения под «Мясным бором» (Волховский котел), где впоследствии от голода и ран погибли свыше двухсот тысяч человек. По всей Новгородской области погибли около восьмисот тысяч бойцов и офицеров, из них захоронено всего 510 тысяч солдат. А сдача в плен командующего 2-й Ударной Армии генерала Власова легла позором на всю 2-ю Ударную Армию - на выживших и павших. С конца 1942-го до середины 1943-го фронтовая жизнь моего деда проходила на Ленинградском фронте, а точнее на так называемой «Дороге жизни» через Ладожское озеро, которая соединяла осажденный Ленинград с «большой» землей. Сложно представить, сколько раз ему пришлось пересечь его туда и обратно. Дед говорил, что они, водители грузовиков, никогда не закрывали водительскую дверь. Почему? Чтобы успеть выпрыгнуть, когда машина неожиданно влетала в полынью на ледяной трассе. Дед вспоминал, как однажды его чуть не расстреляли там, за «невыполнение приказа». «После нескольких суток постоянных рейсов через «Дорогу жизни» я буквально валился с ног от усталости. Вернувшись, прилег отдохнуть. Командир, то ли лейтенант, то ли старший лейтенант, поднимает меня и приказывает ехать снова, а у меня просто нет сил. «Ты отказываешься выполнять приказ!». Выводит меня из барака, ставит к стенке, строит взвод и приказывает: «Расстрелять! По закону военного времени». Ребята меня знали и видели всю ситуацию, попытались его отговорить, мол, Грибанов действительно устал. Но ни в какую. Командует: «Привести приказ в исполнение!». Бойцы видят несправедливость, но вынуждены подчиниться приказу. Я уже в душе попрощался со своими. Но, на мое счастье, останавливается проезжавший мимо «Виллис», выходит какой-то старший офицер, требует доложить, что тут происходит. Разобрался и отменил приказ лейтенанта. А через несколько дней лейтенанта забрали: как потом оказалось, он был завербован немцами еще в начале войны, когда был в окружении , и у него была задача – действиями офицеров разжигать недовольство среди личного состава». Снова судьба!? Еще помню, он рассказывал, как выезжая из города, со склада боеприпасов, груженный снарядами, дед попал под авианалет. Немецкий самолет зашел на боевой курс, дед остановился - и в кювет рядом с машиной. Самолет сбросил бомбу, как потом оказалось, килограмм 200, а она упала между машиной и дедом. Вошла в грунт почти по самое оперение… и не взорвалась! А если бы взорвалась, сдетонировали бы снаряды в машине, и тогда – конец: «Может, песчаный грунт спас, а может, на заводе наши военнопленные диверсию сделали. Были такие случаи – находили даже записки внутри авиабомб». Это нам неизвестно. Но деду опять повезло. После Ладоги деда перевели водителем-механиком на танк Т-34. Он рассказывал мне, что за полтора года службы у него сгорело три машины, гибли товарищи, и сам он был несколько раз ранен, но уцелел. Для танкиста – это чудо! Я это острее понял, когда посмотрел наши современные фильмы о танкистах. И теперь, спустя годы, воспринимаю его истории еще реальнее. А вот еще одно воспоминание: «Отправили наш танк в составе танкового подразделения уничтожить вражеский бронепоезд. Казалось бы, задача несложная - подойти к железнодорожному полотну, дождаться и расстрелять. Подошли к «железке», где бронепоезд пройти должен. Но встал мой танк не как все, на возвышенности, а в ложбинке. Замаскировались и приготовились к встрече. Бронепоезд подошел, его обстреляли со всех машин, участвовавших в операции, но без толку. Ему хоть бы хны! А потом он как дал в ответ из всех орудий так, что стволы деревьев ровненько как лезвием срезало, точно над их башней. Тем, кто рядом стоял, на пригорке, досталось крепко. Сзади в километре примерно стояли тыловые части, у них все перебило этим залпом. А бронепоезд спокойно ушел». Помню его рассказ, который потряс меня очень сильно: «В бою нашу 34-ку подбили, но все остались живы, только получили ранения. Я вытащил из подбитого танка раненого стрелка-радиста, а наводчик вытащил командира, у которого были перебиты обе ноги. У самого наводчика было ранено лицо, он ничего не видел. Но он тащил на себе командира, а тот направлял его, в какую сторону идти нужно, потому что сам идти не мог». Еще одну машину он потерял со всем экипажем. Стояли на отдыхе где-то возле леса. Дед сидел на броне, что-то делал. Вдруг из лесу выскочил фашистский «Тигр» и шарахнул по ним прямой наводкой. Дед успел только прыгнуть в воронку, упал на спину. Попадание было с первого выстрела: машину разорвало, люки от башни взлетели вверх так высоко, что были размером с блюдце. Все, кто был в танке, погибли. На следующей машине он получил свое второе и самое тяжелое ранение. Было это в Румынии, 27 июля 1944 года, как и в каком бою, он не рассказывал. Скупые строчки архивной справки, присланной мне из Центрального архива (военно-медицинских документов): «…слепое осколочное ранение правой лобно-височной области с повреждением височной кости». Этот осколок так и остался в его голове до конца дней, врачи не смогли его извлечь. Лечился в госпитале в городе Горький. После выписки вернулся в строй, правда, не на танк, а опять на грузовик. Когда я просил деда рассказать про войну, одну историю он почему-то рассказывал с особым желанием и подробностями. А про то, как он громил фрицев на танке, он делился неохотно. Хотя мне тогда хотелось наоборот. «Однажды я возвращался в часть на машине, дорога шла вдоль реки. Увидел толпу женщин, которые собрались на берегу, а одна из них залезла в воду. Плавать, судя по всему, она не умела и пыталась, одной рукой держась за куст, дотянуться до мальчишки, который барахтался в воде. Я остановился, выскочил из машины, женщины что-то кричали, шумели без толку. Подумал: сейчас мальчишка ушел под воду во второй раз, третий будет последним. Сбросил телогрейку и сапоги, больше на раздевание времени не было, пацан уже скрывался под водой в третий раз. Время было осеннее, довольно холодно. Не раздеваясь, прыгнул в холодную речную воду в след исчезающему под водой мальчишке, нащупал его в мутной воде и вытащил на берег. Привел его в чувство, в кругу обступивших женщин. Потом запрыгнул в машину и помчался в часть сушиться и греться. И никому про этот случай не рассказал». В тот момент где-то далеко его ждали жена и двое вот таких же мальчишек. Наверное, он вспомнил о них, о своих сыновьях. Только недавно я понял, почему он рассказывал именно про этот случай на войне. Здесь он спас жизнь, а не уничтожил её! Может быть, это и была его главная победа? Тогда я этого не понимал и не задавал тех вопросов, которыми задаюсь сейчас. Многое у них, у наших дедов и отцов, мы так и не спросили. Вот так на нескольких листах сложились пазлы мозаики фронтовой жизни моего деда Грибанова Александра Николаевича, простого сержанта с непростой судьбой. А может быть, и наоборот, с самой обычной. Такой же фронтовой судьбой черно-белой мозаики, как у миллионов других солдат, сержантов, офицеров и генералов со всей нашей необъятной Родины, их Родины, Союза Советских Социалистических Республик, которая соединила в себе десятки национальностей, народов и народностей в одну большую семью. Тех, кто встал на защиту своей Родины, тех, кто пал или прошел свой путь до победного конца. Для чего я попытался записать эти короткие истории воспоминаний? Я хочу, чтобы эти воспоминания остались для будущих поколений, моих детей и детей их детей. Мне бы хотелось, чтобы все, кто что-то знает и помнит о тяжелой фронтовой жизни своих предков, постарался собрать и передать эти пазлы историй своим детям. И тогда на полотне этой суровой мозаики не останется пустых мест. P.S.: Бабушка с детьми, с матерью и сестрой деда, вернулась в Новороссийск а 1945-м. Их, как и многих жителей Новороссийска, вывезли немцы – правда, успели только в Крым. Дед вернулся с войны год спустя. Позже у них с бабушкой родились еще две дочери и два сына. Потом появилось еще три внука и десять внучек, а сейчас уже двадцать пять правнуков.