От автора Мемуаров Макарова Л.Ф.: ниже приведена запись Макарова Василия Фёдоровича о его участии в первом бою, при обороне у речной переправы. Как составитель этих записок, и как его родной брат, я хочу предварить его записи следующими своими соображениями. Как участник Великой отечественной войны, я не понаслышке знаю структуру артиллерийского полка стрелковой дивизии времён Отечественной войны. Отсюда следует, что Василий Фёдорович был наводчиком артиллерийского орудия калибром 76 мм – это средне-длинноствольная пушка, способная вести бой - как с танками, так и с пехотой противника - прямой наводкой, но такой вид боя присущ этому виду оружия только при обороне, при наступлении они ведут огонь с глубины тыла до 3-х км. В скобках замечу, что наши артиллеристы к концу 1944 года приобрели хороший опыт ведения артиллерийского боя.
В 1945 году при наступательных операциях при артподготовках применяли крупнокалиберные зенитные орудия. Плановая артподготовка обычно длится от 1 часа до 1 ч 30 мин. Ночью, накануне наступления, занимали выгодную позицию, и прямой наводкой из крупнокалиберных зенитных орудий - они на высоком лафете, поэтому у них хороший обзор - «поливали» немцев.
В случае же у Василия Фёдоровича - их орудийный расчет занял для обороны стратегически важную позицию: выход с речной переправы только один – шоссе, кругом лесная заболоченная местность. Этот орудийный расчёт, а в нём как минимум 4 бойца, совершил героический подвиг, сравнимый с подвигами Гастелло и Талалихина. Разница в том, что лётчикам были даны секунды для размышлений и совершения подвига; в случае же с артиллеристами – это групповой подвиг, бойцы вели многочасовой бой, чувствовали ответственность за свой участок обороны, видели результат боя – был азарт боя (подбито 4 танка – проезжая часть шоссе была перекрыта подбитыми танками, до 50 гитлеровцев уничтожено, весьма приблизительный, заниженный подсчёт – какое тут для немцев дальнейшее наступление?!). А вот насчёт достойной награды орудийного расчёта - тут командование струсило: начало войны (12 дней), армия-то отступает – какой позор, как бы головы не полетели, воинская часть только что прибыла на фронт – какие тут герои; а что скажет высокое начальство? Это - психология отступательного начала войны.
РАССКАЗ
ВАСИЛИЯ ФЁДОРОВИЧА МАКАРОВА
О БОЕ ПОД УЛЛОЙ
4-ГО ИЮЛЯ 1941 ГОДА
Моя срочная военная служба началась в феврале 1940 года в 327 артиллерийском полку 186 стрелковой дивизии в городе Уфе. 18 июня 1941г. дивизия была погружена и эшелонами двинулась на запад. Сообщение о начале войны нас застало на станции Ярославль.
В первый бой с немцами мы вступили 4 июля 1941 года.
По оценке маршала Жукова, самое опасное положение на фронте в это время сложилось в районе Витебска. Немецкие войска, беспрепятственно продвигаясь по шоссейным дорогам, рвались на Москву.
С целью защиты переправы через Западную Двину нашему орудийному расчёту, где я был наводчиком, определили огневую позицию у шоссейной дороги, идущей от города Камень через деревню Улла на Витебск. Вечером 3 июля мы скрытно подвезли снаряды, установили орудие для стрельбы прямой наводкой и стали ждать утра.»
«На рассвете я увидел через прицел-панораму, что впереди, за небольшой речушкой Улла (при впадении в Западную Двину), метров через двести, начинается лес с крупными и редкими деревьями. И весь лес заполнен немецкими танками и солдатами. По их передвижениям мне было видно, что они готовятся к наступлению.
Нам уже была известна привычка немцев начинать боевые действия ровно в 8.00, и поэтому без пяти восемь я открыл стрельбу по скоплению противника. Мои бризантные снаряды стали рваться в верхушках деревьев, поражая противника и его боевую технику.
Немцы просто не ожидали такого поворота событий, некоторое время не могли прийти в себя и начать наступление.
Затем на шоссе появился немецкий танк и, стреляя, стал приближаться к нам. Первым же выстрелом я подбил его, и он загорелся. За первым последовал второй танк, затем третий, четвёртый ...
После 4-го подбитого танка немцы поняли, что без уничтожения нас, и нашего орудия успеха на этом участке им не будет. Они выслали по просёлочной дороге в обход нашей позиции бронемашину с солдатами с целью уничтожить нас с тыла. Но я вовремя развернул орудие, и бронемашина сгорела.
На некоторое время немцы притихли, а затем начался настоящий ад. Видимо они подвезли артиллерию и стали методично утюжить нашу позицию. От беспрерывных разрывов снарядов стоял такой грохот, что мне заложило уши, от пыли и гари нечем было дышать.
Но прямого попадания в орудие не было, и я продолжал стрелять, посылая снаряд за снарядом в скопление немецких танков. Взрывы немецких снарядов приближались всё ближе и ближе к орудию. От плотного огня даже загорелись наши снарядные ящики, но прямого попадания в позицию не было.
Лишь однажды мне стало нестерпимо страшно, и я бросился в небольшой ровик, выкопанный накануне. Вдавился в землю, лежу и думаю: «… а кто Родину будет защищать, солдат ..?»
Встал, подошёл к орудию. В бронированном щите, как раз против того места, где я сидел за прицелом, зияет круглая дыра от немецкого снаряда. Как говорится - Бог отвёл!
Я сел к прицелу, и продолжал стрельбу. Вдруг в небе появились немецкие самолёты. Много самолётов. Сначала большие самолёты сбрасывают бомбы на наше орудие, а затем те, что поменьше, на малой высоте стреляют в нас из пулемётов.
И так много раз, до самого вечера. Но прямого попадания не было, и я продолжал стрелять и стрелять по врагу. Ствол моего орудия раскалился, краска сгорела. Когда стемнело, я пересчитал пустые снарядные ящики – мною было выпущено более 200 снарядов.
Наступление немцев было сорвано. В этот день они ни на шаг не продвинулись вглубь нашей территории. Командованием нашей части я и командир орудия были представлены к высшей награде того времени – ордену Ленина.
Правда, позднее, в штабе решили, что нам хватит и ордена Боевого Красного знамени. Но не это главное. Главное, чему я удивляюсь до сих пор: как мне удалось уцелеть, выжить в этой кровопролитной битве. Недаром меня мама в рубашке родила. Её молитвы и Бог хранили меня.»
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -- - - - - - - - - - - - -
КОММЕНТАРИИ МАКАРОВА ЮРИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА К РАССКАЗУ МАКАРОВА ВАСИЛИЯ ФЁДОРОВИЧА О БОЕ ПОД УЛЛОЙ
4 ИЮЛЯ 1941 ГОДА
Я с детства слышал рассказ отца об этом бое много раз. На различных семейных праздниках и торжествах по случаю годовщины Великой Победы он вспоминал этот бой. В ту пору многие вспоминали о войне, и я не придавал особого значения его воспоминаниям.
Отец был человеком весьма скромным. Имея в лёгких немецкий осколок, он умудрился, по скромности своей, получить инвалидность лишь через 30 лет после войны. На 60-летие Великой Победы он решился-таки попросить у государства автомашину, так как «ноги мои пришли в негодность».
Ему ответили. Держа в руках отписку, он со слезами на глазах говорил: «Неужели 4 немецких танка не стоят одной машины? А ты всё правильно написал об этом бое?» Изучив письмо, он нашёл ошибку: слово Улла было написано с одной буквой «л». «Да какая разница» - оправдывался я. Он так посмотрел на меня, что я понял: этот бой под Уллой был не простой. Так и оказалось.
Уже после смерти Василия Фёдоровича я стал искать исторические ведения о событиях 4 июля 1941 года.
Материал из энциклопедии: «Улла – посёлок городского типа (местечко) под Витебском в Белоруссии. Посёлок расположен на левом берегу Западной Двины при впадении в неё притока Уллы, в 27 км северо-западнее районного центра Бешенковичи. Мост через Западную Двину.
В начале Ливонской войны, 26 января 1564 года русские войска во главе с П. Шуйским вступили в битву у реки Уллы. Около 1566 года по приказу Ивана Грозного на полуострове, образованном при впадении реки Уллы в реку Западная Двина, была построена крепость».
Таким образом, становится понятно военное значение этого места. Это начало узкого перешейка шириной 70км среди топких болот между Оршей и Витебском, где в июле 1812г. русские войска дали сражение французскому императору Наполеону Бонапарту.
Если взять в руки линейку и приложить её к карте Европы, то она покажет, что между Брестом и Москвой 9см, а до Витебска – 4,5см. То есть, Витебск - на полдороге от границы до Москвы. Это, примерно, 650км.
Война началась 22 июня 1941г. А 4 июля, через 13 дней, враг приблизился к Витебску. Значит, немцы наступали со скоростью 50км в день.
Если бы они продолжали наступать и дальше с этой скоростью, то 17 июля они были бы в Москве!
Генерал-полковник Франц Гальдер (Halder, 1884-1972), начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германского Вермахта, пишет 4 июля 1941 года в своём «Военном дневнике» (т.1-3, 1962-64; т.1-2, 1968-69):
«В целом следует считать, что противник больше не располагает достаточными силами для серьёзной обороны своего нового рубежа, проходящего по прежней русско-эстонской границе по Западной Двине и Днепру, и далее на юг. Об этом свидетельствует перехваченный вчера передававшийся по радио русский приказ о том, что на Западной Двине следует располагать лишь отдельные группы на переправах.
В ходе продвижения наших армий все попытки сопротивления противника будут, очевидно, быстро сломлены.
Тогда перед нами вплотную станет вопрос о захвате Ленинграда и Москвы. На фронте группы армий «Центр» возможно обеспечить продвижение танковых частей вплоть до Москвы». Форсирование Западной Двины на участке между Бешенковичами и Уллой тремя дивизиями 3-ей танковой группы Германа Гота, а также овладение Витебском имели решающее значение для всей операции.
Из воспоминаний (мемуары «Годы возмездия», 1969) Маршала Советского Союза А.И. Ерёменко (2.10.1892-19.11.1970):
«К 4 июля 3-я танковая группа Гота вышла в район Лепеля, Уллы, Полоцка. Успех 3-ей танковой группы создал серьёзную угрозу всему правому крылу фронта, особенно 22-й армии, которая в это время ещё не завершила развёртывания. В тот же день, 4 июля, позиции 22-й армии были атакованы 19-й танковой дивизией северо-западнее Полоцка, 18-й моторизованной дивизией – в районе Полоцка и 20-й танковой дивизией - в районе Уллы».
Итак, стало ясно: утром 4-го июля 1941 года, на пути 20-й танковой дивизии Вермахта встал Василий Фёдорович со своим орудием. Накануне, 3-го июля, 20-я танковая дивизия, растянувшись в многокилометровую колонну, к вечеру подтянулась и сосредоточилась (перед броском и для принятия пищи и отдыха) в лесочке под Уллой, намереваясь с утра форсировать Западную Двину.
Опьяненные успехами первых дней, немцы потеряли бдительность. Совсем, как на пикнике, собрали в одном месте огромное число танков и прочей техники, понаставили полевых кухонь и пили кофе, не подозревая, что рядом их уже ждёт расплата.
Когда Василий Фёдорович открыл стрельбу по скоплению танков в лесу, то немцы оказались в безвыходной ситуации.
Те, немногочисленные, танки, которые ещё стояли на дороге, предприняв попытку продвинуться вперёд, были им подбиты, и перегородили дорогу. Вне дороги движение было невозможно: танки увязали в грязи и застревали, мешали друг другу и создавали отличную мишень для стрельбы прямой наводкой.
Что осталось от 20-й танковой дивизии Вермахта после встречи с Василием Фёдоровичем, история умалчивает. Причём умалчивает так тщательно, что выдаёт себя с головой. Вот выдержки из мемуаров фельдмаршала, командующего 3-й танковой группой Вермахта Германа Гота: «На основе приказа командующего 4-й танковой армией, полученного 3-й танковой группой 2 июля, штаб группы разработал, и 3 июля разослал соединениям приказ №10 на 4 и 5 июля. В этом приказе, как и прежде, не учитывалась возможность обороны противником рубежа вдоль Западной Двины на участке Витебск - Дисна. На этом рубеже и восточнее его воздушная разведка наблюдала движение на восток лишь небольших «разрозненных групп противника».
То есть возможность обороны переправы через Западную Двину «разрозненной группой» Василия Фёдоровича «не учитывалась». Читаем дальше:
«20-я танковая дивизия намеревалась переправиться через реку по мосту под Уллой.
Разведка пути и строгое соблюдение порядка движения недавно сформированной и недостаточно оснащённой машинами дивизии были организованы плохо. Кроме того, русские использовали полученное время для первого планомерного разрушения мостов. Сказалось и то, что танковая группа не выслала охранения к Западной Двине».
Таким образом, фельдмаршал Герман Гот признаёт, что разведка и боевое охранение 20-й дивизии, а, вернее, их отсутствие, позволили Василию Фёдоровичу остановить наступление немцев, и выиграть время «для первого планомерного разрушения мостов».
Отец часто повторял: «Я остановил их. В этот день они не продвинулись ни на шаг».
Я хотел бы сказать ему: не только в этот день, но и 5-го и 6-го июля они не двигались. Немцы приходили в себя и подсчитывали потери. Лишь во второй половине дня 7 июля началась наводка моста, по которому на рассвете 8 июля 20-я танковая дивизия устремилась на правый берег реки.
Герман Гот в своей книге «Танковые операции» пишет:
«Противник в течение ночи подтянул резервы и теперь оказывал ожесточённое сопротивление. Только 9 июля дивизия, имея впереди танки, смогла продолжить своё движение вдоль шоссе на Витебск».
То есть, Василий Фёдорович не только задержал немцев на 3 бесценных дня и дал возможность разрушить мост через Западную Двину, но и позволил Советским войскам подтянуть резервы для сопротивления.
Первой жертвой любой войны является правда. В мемуарах немецкого военачальника катастрофическая задержка с форсированием Западной Двины объясняется следующим образом: «20-я танковая дивизия осуществляла форсирование Западной Двины под Уллой после того, как 6 июля застряла на раскисших дорогах, и, по приказу командующего танковой группой, приостановила своё продвижение». Якобы, не Василий Фёдорович остановил наступление, а сам немецкий командующий приказал приостановиться танковой дивизии, рвавшейся к Москве. Причём, не пожалел 2-х страниц своих мемуаров, чтобы обосновать такую «приостановку» по тактическим соображениям. «Несмотря на это, её потери во время форсирования были незначительны» - пишет он далее. Ну вот, добрались и до потерь. В военном дневнике начальника Генерального штаба Франца Гальдера есть запись:
«25 июля было принято решение об отправке в Германию на восстановление 17-й и 20-й танковых дивизий из состава 2-й и 3-й танковых групп. Они были настолько потрёпаны, что простое пополнение и восстановление в прифронтовой полосе было невозможно». Вот так «незначительные потери», что пришлось целую танковую дивизию отправлять назад, в Германию, на реставрацию.
Можно подвести итоги: Гитлер сделал ставку на молниеносную войну – «блицкриг»: внезапность – скорость – танки - шоссейные дороги – Москва; следом шли войска закрепления. И до 4-го июля ему это удавалось. Вот запись 3 июля: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней».
События 4-го июля оказались переломным моментом, когда «блицкриг» превратился в затяжную войну, в трясине которой уже побывал Наполеон. Бывают моменты, когда Бог вверяет одному человеку право вершить Историю. 4-го июля 1941 года такое право получил Василий Фёдорович Макаров. Конечно же, он был не один. Вся страна воевала и работала на оборону. Ему вручили орудие, снабдили достаточным количеством снарядов, орудийный расчёт обеспечивал его стрельбу.
Но представим, что было бы, если бы он промахнулся, скажем, по 4-му танку? А промахнуться было легко; в этот день промахнулись десятки немецких наводчиков, стрелков и пилотов! А перед мостом стояло только одно орудие, другого, для подстраховки, не было. И мост через Западную Двину был ещё не взорван, и 22-я армия ещё не завершила развёртывания. Но он не промахнулся!
Он остановил их и должен, по праву, войти в Историю! Как вошёл в Историю капитан Тушин, образ которого был создан Львом Николаевичем Толстым в его романе «Война и мир»: благодаря ему, рота, да и войско, выстояли, хотя по достоинству оценить его заслуги перед Отечеством смог только князь Андрей, сказавший: «Успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой».
От автора: Я (Л.Ф.) после прочтения «Воспоминаний» и «Комментария» обратился к Юрию Васильевичу с некоторыми вопросами и мыслями и получил от него аргументированный ответ, который приведён ниже:
«Здравствуй, уважаемый Леонид Фёдорович! Отвечаю на Ваше письмо от 02.11.08. О воспоминаниях Василия Фёдоровича: Я записал их и создал комментарий с единственной целью – закрепить память об этом выдающемся человеке. Если Вы внесёте эту историю в Родословную книгу, то это совпадает с моей целью. Кроме того, я думаю, что Родословную книгу следует оформить и в электронном виде, на диске, а ещё лучше – создать сайт в Интернете.
Насчёт претензий на геройство одного Василия. Я в комментариях пишу: «Конечно же, он был не один. Вся страна работала на оборону. Ему вручили орудие, снабдили достаточным количеством снарядов, орудийный расчёт обеспечивал его стрельбу». Могу продолжить – командир командовал, заряжающий заряжал, подносчик подносил снаряды, ездовой сторожил лошадей.
Дело не в том, кто что делал. Весь вопрос КАК? Представим, что было бы, если бы Василий промахнулся, скажем, по четвёртому танку. А промахнуться было легко; в этот день промахнулись десятки немецких наводчиков, стрелков, пилотов. А перед мостом стояло только одно орудие, другого, для подстраховки, не было. И мост через Западную Двину был ещё не взорван, и 22-я армия ещё не завершила развёртывания. Так что если бы Василий промахнулся, то и командиру не кем было бы командовать, да и заряжающему с подносчиком грозил бы в лучшем случае плен. В выгодном положении оказался бы ездовой, он на лошадях мог бы драпать даже быстрее, чем 50км в час. Это в тот день, 4 июля 41 года, сделали многие, к примеру, председатель горисполкома Витебска, который драпал с комфортом, загрузив в отдельный вагон своих любовниц и бочку с пивом.
Чтобы написать комментарий, я
перечитал множество документов, касающихся событий 4 июля 1941 года, и могу сказать с твёрдой уверенностью: Василий Фёдорович волею судьбы оказался на острие немецкого наступления и он, именно ОН лично, остановил их! Он не промахнулся, да и не мог промахнуться! По итогам военных учений 1940 года он был награждён Почётной грамотой Башкирии как лучший наводчик армии. Он, единственный из солдат, был приглашён в Дом правительства на банкет по случаю окончания учений и ему наливали водку наравне с генералами.
Так что: Он остановил их и должен по праву войти в Историю! Что касается редакции газеты, то Вы абсолютно правы: им жареные сенсации подавай. Я посылал эти материалы Президенту РФ. Оказалось, и Государству это не нужно. Короче, всё получается, как предупреждал меня отец – Государство наше неблагодарное. Далее продолжать не буду… Большие приветы всем родственникам.
С уважением, Юра».