Пыркин Тимофей Ефимович. Родился в деревне Полевой Сундырь  Комсомольского района Чувашской Республики в 1985 году. Временное военное удостоверение было выдано в начале Великой Отечественной войны, в июне 1942 года Комсомольским районным военным комиссариатом призван на фронт. 

Мой прадед прошел через три войны: Первая мировая, гражданская и Великая Отечественная война. 15 лет он провел с оружием в руках.

Из воспоминаний прадедушки:

«Меня призвали в армию на империалистическую войну с Германией. Я там воевал в составе седьмого сибирского стрелкового полка. Несколько раз ходили в наступление, в рукопашный бой, кололи штыками, но мы не разу не отступали, все время рвались вперед. В 1915 году в одном из боев меня ранили, и я лежал в госпитале. Как вылечился, меня обратно отправили на фронт на переднюю линии добивать немцев. После госпиталя я воевал в 107 Троицком полку. В этом полку все время были в наступлении, все время ходили на штыковую атаку. Очень многие погибли. Оставшихся выживших солдат нас отправили в другую дивизии – пятую донскую казачью дивизию под руководством Тухачевского в 5 армии. Эта армия тоже находилась на передней линии. Уже тогда пошли разговоры, что немцы против нас бессильны, и они скоро сдадутся. Также шли разговоры, что в 1917 году будет временное правительство и нас распустят. Так и получилось, нас всех распустили по домам.

Мне пришлось мало отдохнуть дома, сразу нас мобилизовали белые на фронт. Белые нас мобилизовали, повезли в Тетюшный уездный город. Тетюши находятся на берегу Волги, и мы на пароходе поехали в Симбирск. Доехали до Симбирска и с парохода сошли на берег. Прошли через город, и мы пришли через некоторое время на Суру. И нам говорят, что нам надо ехать на Братаевку. Только прошли Братаевку 7-8 километров, началась стрельба. Нам приказали идти шеренгой. И нас начали обстреливать очень сильно из пулеметов и с винтовок и с пушек. Ничего не было видно, хотя был день. Везде стоял густой дым. Я не выдержал этого кошмара, встал, дал команду: «Давайте будем отступать назад, все равно красные нас победят». И по моей команде мы начали  готовиться к отступлению назад. В это время ко мне подъехал на коне белый ротный офицер на полном скаку с поднятой саблей, он подскочил и взмахнул саблей, хотел меня разрубить. Я сразу лег на землю плашмя. Его лошадь на полном ходу проскочила мимо меня, не повредив и в это время разорвался снаряд возле него и он вместе с конем были разорваны на куски. И по моей команде мы все начали отступать в сторону Симбирска и остановились на привал. К нам подъехал наш полковник и говорит:  «Давайте вы спасайте себя, все равно мне не дадут жить, меня расстреляют…» И он поехал в сторону Симбирска. Мы его больше не видели. Мы добрались до пристани и группами начали собираться в сторону дома. К нашей группе подъехали на лошадях трое военных, они нас остановили и спросили: «Чем мы заняты?» Я ответил за всех, что нас мобилизовали белые, теперь нас распустили, и мы едем домой. Они нам говорят, что езжайте домой, вас будут мобилизовать в армию красные, и вы будете нашими людьми, и они сами поехали дальше. Смотрим - в стране целые войска красных. Мы все вернулись домой.

После приезда домой нас мобилизовали в Красную Армию в Тетюшино. Оттуда нас отправили в Казань. С Казани отправили в среднюю Азию в Ферганскую область. Из Ферганской области – в Бухару. В это Ферганской области нам была дана команда уничтожать басмачей. Было несколько встреч с ними. Их группировки мы все разбили и восстановили там советскую власть. И оттуда мы направились пешком в Семиреченскую область. Пришлось прошагать более 500 км пешком. В это время там не было железной дороги. И мы добрались до уездного города Бишкек. Остановились возле снежной горы. И здесь пришлось тоже вести борьбу с бандитами. Наш полк назывался 12-ый туркестанский стрелковый полк. После появился приказ, когда все успокоилось, и мы поехали домой.

Недолго нам пришлось жить мирной жизнью. В 1941 году началась война, и меня мобилизовали на фронт. Сперва я попал в первый запасной полк. Из Канаша нас отправили в Цивильск. Здесь переодели в военную форму. Загрузили на поезд и повезли на фронт. Через 2-3 дня  добрались до станции Беляево. Как только доехали туда, нас начали бомбить немецкие самолеты. Мы повзводно начали расходиться по заданным местам. Когда все успокоилось, мы прошли около 40 км и пришли на переднюю линию. И нас распределили по ротам. Я узнал, что я нахожусь в 150 стрелковом полку. В составе  этого полка мы всю зиму жили в окопах. Каждый день была стрельба с немецкой и с нашей стороны. 3 июля 1942 года нам пришлось идти в наступление, но перед этим была очень сильная стрельба в сторону немцев из разных орудий. Стоял такой грохот, что ничего не было слышно и ничего не было видно, все заволокло дымом и пылью и 6 июля с утра мы пошли в наступление на немцев. Все проволочные заграждения со стороны немцев были уничтожены нашими пушками. Как перешли проволочные заграждения нам пришлось идти на штыковую на немцев и уже в немецких окопах там мы их начали уничтожать. После уничтожения немцев мы пошли дальше вперед, только под вечер остановились. Под утро нас опять отправили в наступление, только уже в правую сторону. Здесь опять пришлось идти штык на штык. Была жестокая резня в их окопах. И здесь меня ранило осколком в левую щеку возле глаза. И меня отправили в полковой лазарет. И там я находится 2 недели. И после сразу отправили опять на фронт. Мы выгнали фашистов с Орла и с Курска. И после мы еще месяц немцев гнали. Немцы за собой все деревни жгли. Население деревень жаловались, что перед уходом немцы ничего не жалели и все сжигали, особенно дома.

После перегруппировки нас отправили освобождать Литву и Латвию. Еще мы были в Шауляйе, здесь нам пришлось воевать с армией Власова. Их солдаты были беспощадны. Но все равно мы одержали над ними победу. После этого добрались до Восточной Пруссии. Там мы выгнали немцев и добрались до Кенигсберга. В этом городе мы воевали четверо суток и освободили этот город и продолжили гнать немцев. После добрались до города Пилава и освободили этот город и добрались до балтийского моря. Там есть коса, длиной около 90 км, ширина не большая. И пришлось там тоже воевать против немцев. С этой косы мы ушли 6 мая. После шли еще двое суток пешком, и попали в один немецкий поселок. Здесь устроились на отдых. Вдруг среди ночи началась стрельба. Мы очень испугались, схватились за оружие, думали, что немцы ведут стрельбу. Наши командиры нам сказали, что война кончилась, и мы тоже начали стрелять в воздух три раза. И нас повезли в Ворошиловградскую область и там мы занимались разными работами и ремонтировали шахту. Осенью в октябре нас отпустили по домам.

Наверное, практически нет ни одного участника войны, который бы не перенес то или иное ранение, так и мой прадед за время участия в Великой Отечественной войне был дважды ранен. И вот как это записано в военном удостоверении. При ответе на вопрос: Ранения и контузии, стоит: ранен легко один раз 6.VII.42 г и тяжело 10. III.44 г. В справке о ранении записано: «Слепое осколочное ранение скуловой области с повреждением нижнего края правой орбиты». С тем осколком, которым он был тяжело ранен и пролежал в лазарете с 10 марта до 28 мая 1944 года, ему пришлось ходить всю оставшуюся жизнь. Врачи даже в мирное время не решились удалить его, так как боялись, что данная операция может привести к полной слепоте. Уже в преклонные года, по рассказам моего дедушки Володи, этот осколок еще не раз тревожил прадеда в мирное послевоенное время.  И на единственно сохранившейся фотографии прадедушки виден старый шрам, пересекающий его щеку. О другом, легком ранении, полученном в 1942 году, прадед не любил рассказывать, но, как и в первый раз, ранен был в голову. Кроме ранений,  прадед еще раз за годы войны лежал в госпитале, об этом свидетельствует справка, выданная красноармейцу Пыркину Тимофею Ефимовичу, в том, что он находился на лечении в Сергачском эвакогоспитале 2868 с 14 июня 1943 года по 22 июня 1943 года по поводу обострения заболевания легких.

Говорят, что награды находят своих героев, только вот герои не всегда сохраняют эти награды, где дети взяли, поиграли, да и потеряли, а где и сами куда-то положили и забыли. Так вот и в случае с прадедом, сохранилась лишь бумажка. Вот двенадцатым пунктом стоит строка: Правительственные награды: «награжден медалью «За отвагу» по 3 Белорусскому фронту № 0748 от 25.У11.45г., «За взятие  Кенигсберга». К сожалению, не сохранилось никакого свидетельства о медали «За отвагу», однако имеется удостоверение о том, что: «за участие в героическом штурме Кенигсберга красноармеец Пыркин Тимофей Ефимович указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года награжден медалью «За взятие Кенигсберга». От имени президиума Верховного Совета СССР медаль вручена 9 июля 1947 года. Комсомольский райвоенком – старший лейтенант…» И рядом стоит неразборчивая подпись. Эта награда более двух лет искала своего героя. А ведь это было уже мирное время, и думал ли он, что по истечении двух с лишним лет он получит эту награду. К сожалению, мы этого уже не узнаем. Передо мной лежит еще одно удостоверение. О нем нет сведений во Временном удостоверении. Это удостоверение за участие в Великой Отечественной войне. Эта награда нашла его раньше – 10 апреля 1946 года. Получается, что та награда, которую он заслужил в конкретном сражении, была получена позже на целый год, чем та, которой он был награжден уже после войны.

После войны он работал в этой же деревни в родном колхозе, обычным колхозником. Он мог делать все, строить, пахать, сеять, а если надо, мог взять в руки оружие и встать на защиту своей семьи, деревни, страны. Он всегда все делал, как подсказывала ему его совесть: честно, ответственно, на века. Он и победу в тех войнах добывал на века, чтобы ни его дети, ни внуки, ни правнуки никогда не испытали ужасов войны.