Моя мама Ульянова (Чернова) Степанида Дмитриевна родилась 20 сентября 1920 года в селе Чилино Кожевниковского района Новосибирской области. После окончания 7 классов школы поступила в Томский медицинский техникум (Томская фельдшерско - акушерская школа). Закончила его в 1940 году. И была распределена в село Первомайское заведующей Пролетарского медицинско-фельдшерского пункта. Где проработала до начала войны.

24 июня 1941 года по комсомольскому призыву мама пришла в Томский  военкомат и была зачислена в ряды РККА. военфельдшером. После переподготовки она была направлена на должность старшей медицинской сестры хирургического отделения подвижного полевого госпиталя (ППГ) 671, сформированного в Томске. ППГ представлял собой обычный паровозный состав из 10-15 вагонов  с нарисованными красными крестами на крышах. В него входили вагоны с койко-местами для раненых, вагон-операционная, вагон-склад и вагон для проживания и отдыха мед персонала и отделения охраны. В обязанности мамы входило подготовить профессионально для хирургических операций средний и младший медицинский состав: медсестер и нянечек, содержать в идеальном порядке хирургический инструментарий, изыскивать любую возможность для получения и комплектации необходимых медикоментов и расходного материала для хирургических операций, держать под контролем реанимационное отделение, знать сколько есть в наличии койко-мест в госпитале время и места отправки раненых в тыл и еще многое другое. Задача  ППГ была: сбор из прифронтовых  госпиталей раненых, при необходимости (а она была всегда) хирургическое вмешательство (операции), сортировка, подготовка к транспортировке и отправка их в тыл.

Немецкие лётчики, разбомбив такой поезд, рисовали у самолётов на борту тоже кресты (наверно кровью). И очень гордились такими победами. В июле 1941 году ППГ 671 был отправлен под Москву на Центральный  фронт. Первое развертывание госпиталя было на Бородинском поле под Москвой в палатках. И сразу же стали поступать раненые. Поступали в огромном количестве. Многих привозили уже мертвыми. Так как врачей на фронте не хватало. Никаких сложных хирургических операций не делали там. Просто времени не хватало.Только мелкие операции, перевязывали бойцов, чтобы сохранить их и отправляли в тыл. В госпитале  тоже не хватало врачей. И мама была должна не только ассистировать при сложных операциях но и сама проводить несложные операции. А потом ещё и рассортировать кого куда направить. Немцы отслеживали расположение таких госпиталей и устраивали показательные бомбометания по красным крестам. И бомбили, бомбили, бомбили. Особенно благородные немецкие ассы любили охотиться  на медперсонал, на людей в белых халатах. Гонялись они за ними, потому что на белом очень хорошо видно были результаты их работы. Красным по белому.

В связи с нехваткой медперсонала непосредственно в частях Маму с группой, отправляли непосредственно к линии фронта для сбора раненых и подготовке их к отправке в наш ППГ в связи со сложившейся обстановкой. Бои шли отчаянные. Линия фронта постоянно изменялась.Фронт рушился. Личный состав наших войск перемалывался и исчезал в боях с немцами. Опытныех кадров не хватало. За неделю от дивизии оставалось только знамя. Бывало что  привозили много брошенных немецких раненых, которых оставляли немцы отступая и на позициях и в покинутых  их госпиталях. К немцам относились равноценно как и нашим бойцам, проявляли гуманность. Такой же уход и такой же продуктовый паек. За дискриминацию можно было и под трибунал попасть. В первые месяцы войны немцы вели себя вызывающе грубо, смотрели на русских как на быдло, на рабов даже в госпитале. Особенно офицеры. Но потом вели себя ниже  травы тише воды.Солдаты в большинстве молчали. Эсэсовцы сразу же с себя эмблемы снимали. Боялись, что придется отвечать.

Однажды Маму отправили в Серпухов за сбитым раненым немецким летчиком. Как сказал маме нквдешник, который разбирался с ним, это был немецкий асс. Когда она зашла к немцу-летчику в палату, то услышала, что немец громко ругается и возмущается, что русские варвары не умеют воевать правильно. Русский летчик, которого немец подбил вместо того, чтобы выйти из боя и спасать свою жизнь, продолжил биться на горящем самолете и сбил немца до конца.  Мама  увидела, что фриц скандалил с нянечкой  и бросил в нянечку тарелку с едой, сказав при этом, что такую еду пусть едят свиньи. Мама знала немецкий язык. в детстве она батрачила у немца.  Мама подумала немного (немца надо было перед отправкой покормить) а грубить с немцами запрещали и сказала спокойно, если он не хочет есть у них. Его будет кормить солдат из  охраны (немцев в госпиталях охраняли солдаты от гнева раненых бойцов). А у этого солдата немцы убили всю семью. Это она сказала по немецки. И после таких слов этот асс готов был сожрать даже и свиное дерьмо, молча. И во время транспортировки в госпиталь  он не издал и звука.

В ходе Битвы за Москву после упорных боев Красная армия вернула Калугу. Было холодно, на земле лежал снег. По городу группа по сбору, транспортировке раненных передвигались в автобусе. туда же подсели двое из управления нквд фронта. Они пленными  немцами занимались. Маме было приказано ехать к железно-дорожному  управлению, где у немцев был госпиталь. Они отступили, а своих раненых бросили. Когда они доехали до управления. то увидели, что площадь перед ним заполнена крестами. Немцы хоронили своих солдат прямо на площади. Зайдя внутрь управления, они увидели кругом кучи трупов, а кто был жив тот уже был на пути к смерти. стояла страшная вонь, раздавались стоны и крики о помощи, было много обмороженных, холода стояли лютые. Много немцев было с гангреной конечностей . Много было обгоревших танкистов и летчиков. много было пехотинцев, сошедших с ума от войны. Немцы ,отступая, бросили госпиталь более 10 дней назад. Мама получила приказ подготовить и отправить раненных немцев, находящихся в госпитале в тыл. Ей придали в помощь 5 человек, собранных из разных подразделений, и одного хирурга, на гражданке студента-стоматолога. Он еще только научился со скальпелем работать, но уже делал полостные операции и притом успешно. Увидев такое состояние дел все были расстроены, ничего нельзя сделать решили они. Но товарищи из нквд сказали: выполнять приказ командования, и даже не думать сачковать. И команда начала работу. Стали готовиться к операциям. и сразу выяснилось, что если инструменты  и расходные материалы были в наличии, хоть и немного. Но крови для переливания не было вообще. мама обратилась к нквдешникам. И старший из них собрал всех сотрудников и охрану и предложил, чтобы они сдали кровь добровольно. Персонал: врачи, медсестры и нянечки стали возмущаться.Тогда старший сказал, что сдать кровь все равно придется, или могут наступить ненужные всем последствия в случае отказа. После этого все сдали кровь и даже не по одному разу. Через неделю все фрицы были прооперированы, рассортированы и отправлены в тыл. Немцы, те кто пришел в себя и был в памяти, уезжая благодарили медперсонал со слезами на глазах.  Они поняли благодаря кому остались живы. Я прочитал много и советской и немецкой литературы о войне и ни в одной из книг я не нашел  упоминания о госпиталях для русских военнопленных у немцев. Везде немцы добивали русских раненых, если те не могли двигаться.  А остальные выздоравливали на марше. Немцы упоминали об этом с сожалением. Дескать они ничего не могли  сделать, хоть они и очень переживали и страдали внутренне. Они выполняли приказ. Мама говорила: уже в госпитале они говорили, что они не виновны. Они не хотели воевать их заставили. Сотрудники нквд показывали фотографии,  из"ятые у этих "невиновных" медперсоналу. там они бедные и несчастные фотографировались на фоне убитых красноармейцев и расстрелянных и повешенных мирных жителей. Там они бесстрашно и гордо улыбались в об"ектив. В Калуге произошел интересный случай: в первый день, когда солдаты охраны проверяли немецкий госпиталь, из подвала они вытащили девушку в намецкой полувоенной форме. Она была не в себе: и плакала и рыдала одновременно, по русски не говорила. С ней случилась истерика. Ее успокоили и допросили, она рассказала, что зовут ее Эмма, она из Лейпцига. Она из немецкой трудармии. В госпитале она обстирывала  солдат. Когда началось наступление наших войск, ее не взяли c cобой. Не успела сесть в машину. Она спряталась в подвал. Считала, что русские ее убьют. Ее нужно было отправлять в накопительный лагерь для пленных немцев. А в группе не хватало персонала, чтобы обрабатывать раненых немцев. Мама подумала и взяла немку в банно- прачечное отделение под свою ответственность. После отправки немецкого госпиталя в тыл она взяла немку с собой в ППГ. На нее составили справку, что она еврейка из под Львова, даже паспортные данные не поменяли,  благо она была яркая брюнетка. Начальник госпиталя не возражал.В Особом отделе возражений не последовало тоже. Не до проверок бродяжек было в то время. Эмму зачислили в личный состав госпиталя, в банно-прачечное отделение госпиталя. И она продолжала обстирывать уже потом всех раненых на законном основании. После войны, когда мама работала в г. Колпашево врачом детского отделения больницы, ее бывший начальник госпиталя, он работал хирургом там же, рассказал маме, что Эмма дошла с госпиталем до Берлина и демобилизовалась из армии в 1947 году. Он смеясь рассказывал, что Эмма получила медаль "За Победу над фашисткой германией". Эмма все -таки стала победителем. Вот так мама спасла немку. После Калуги  ППГ 671 был направлен под Тулу, где шли упорные бои.  Немцы сопротивлялись упорно, но уже  обозначился  перелом в Битве за Москву. К Москве подходили дивизии с Дальнего Востока и из Сибири, которые прямо из вагонов вступали в бой. Они были хорошо обмундированы и вооружены. Отважно дрались с немцами. Не давали им спуска. По прибытию к месту разворачивания госпиталя оказалось, что 239 стрелковая дивизия  была сформирована в Новосибирске, то есть они встретили земляков. Все свои были, сибиряки. Некоторые нашли знакомых. И этим были все довольны. Сотрудники госпиталя также как всегда собирали раненых  с позиций и готовили их к транспортировке в тыл. Рядом сгоспиталем расположилась похоронная команда, солдаты которой занимались сборкой трупов наших бойцов и немцев на поле  боя. И в дальнейшем они захоранивали трупы в отведенных местах. И вот что они рассказывали. На позициях, где побывали немцы, трупы наших солдат лежали раздетые до нижнего белья. Немцы с них снимали всю зимнюю одежду: теплое нижнее белье, ватные штаны, фуфайки и полушубки, и одевались сами. Холодно им бедным было. У многих наших солдат были смертельные пулевые ранения в головe, не считая других ран. Как объясняли наши солдаты, немцы, перед тем как раздеть наших  раненых бойцов,  добивали их выстрелами в голову, чтобы не испортить хорошую одежду.  Вот так гуманно немцы к нам относились.Мама поняла почему на раненых немецких пленных наша одежда. И хотя она, выполняя приказ, делала все возможное для спасения жизни этим извергам, и отдавала свою кровь им по необходимости. Но в душе она желала им, чтобы они попали туда куда хотели дойти: на восток,в Сибирь, чтобы они глотнули сибирской лагерной пыли. У нас в Сибири было много лагерей. На всех немцев хватило. Чтобы они хоть что-нибудь поняли. А наши сибиряки фрицам спуску не давали. били до конца. Конец Битвы был близок. Наше дело правое, мы победили! В одной из книг немецких авторов я прочитал и судивлением узнал, что добивая русских раненых пленных немцы проявляли гуманность. Оказывается в это время для них самих не хватало медикаментов и мест в госпиталях. И поэтому чтобы русские заживо не замерзали их добивали. Гуманность была для них прежде всего!!! В августе -сентябре 1941 года маму с эвакуационной группой направили  на фронт под Смоленск для сбора и эвакуации ранеых в тыл. Когда они прибыли на место, им открылась такая картина .Был прорыв немецких танков в этом направлении. Немцы прорвались вглубь наших позиций. Но прорыв предотвратили с большими потерями. Фронтовой госпиталь немецкие танки перепахали и сровняли с землей. Врачи, медсестры лежали на земле расстрелянные из стрелкового оружия и танковых орудий. Палатки, где находились наши раненые, немцы танками сровняли с землей вместе с раненными.  Горели три немецких танка и бронетранспортер, валялись убитые немцы. Наших убитых солдат уже складывли в ряды. В стороне лежали раненые в этом бою.  Им оказывали срочную медпомощь. Мама подошла к ним. И что же она видит: рядом с нашими ранеными солдатами тихонько лежали обгоревшие немецкие танкисты,изрубленные и изрезанные  солдаты вермахта, участники этого боя. Оказывается злые русские варвары не захотели сдаваться благородным немецким солдатам, а сожгли их танки, и когда кончились патроны изрезали ножами и изрубили саперными лопатками (МПЛ) бедных солдат вермахта. И теперь раненые немцы надеялись на получение мед помощи, согласно Женевской Конвенции. Старших медработников не было в живых, поэтому командир полка приказал собрать ВСЕХ раненых и быстро убираться отсюда пока нет ни артобстрела, ни воздушного налета, ни нового наступления. Мама со своими девочками, мужчин у них в группе не было, быстро стаскали в две машины 60 раненных, и своих и немцев, и покинули этот полк. И привезли ВСЕХ раненых к месту назначения. ППГ 671 и ППГ 669 (оба из Томска) постояно перемещались по всей линии Центрального  и Западного фронтов. Их отправляли туда где шли тяжелые бои, чтобы быстро решать вопросы с ранеными. Надо сказать, что мама была смелая упорная в достижении поставленных целей, активно участвовала в общественной жизни: в школе была председателем совета пионерского отряда класса. Секретарем комсомольской организации класса, Школы после вступления в РКСМ. Она даже после вступления в РКСМ поменяла свое имя. Cтепанида казалось ей церковным, старорежимным. Поэтому она назвалась Галиной. И всю жизнь  Галиной прожила. Все в Томске ее знают как Галину Дмитриевну. И на фронте ее сразу же секретарем комсомольской организации госпиталя выбрали. А после вступления в ряды ВКП(б) в октябре 1943г. была избрана зам.парторга медсанбата 412 стрелковой дивизии 330. Да и потом на гражданке Мама постоянно была парторгом в медучреждениях, где она работала, депутатом рай и гор советов города и области. Поэтому  она выполняла задания армейского партийного руководства в моменты затишья на фронте, то есть расслабляться ей не приходилось. Когда мама училась в техникуме у нее как у всей молодежи того времени, имеющей активную позицию были намерения при помощи образования занять достойное место в жизни. У мамы была мечта после школы отработать 3 года по специальности и поступить в Военно-медицинскую академию в Ленинграде. Она записалась на спецкурсы. Как говорила, для тех кто собирался поступать в военные училища. Там  обучали обращению с оружием, преподавали уставы РККА. Обучали основам немецкого языка, ориентированию на местности, а также парашютному делу. Мама говорила, что три раза прыгала с парашютом. Поэтому после призыва в армию ей присвоили звание лейтенанта мед.службы, она стала командиром РККА. После Победы в Битве под Москвой она была отправлена под Тверь в спецшколу, где в течении месяца была начальником медпункта и прочитала курс лекций по медицине  для бойцов невидимого фронта, для тех кто уходил за линию фронта уничтожать немца изнутри, разведчиков и диверсантов. Это были обычные советские ребята. Позже, когда она слышала про подвиги партизан , она про себя думала, что и она в этих делах участвовала. И она гордилась за бойцов.
  Я неоднократно интересовался у мамы, а приходилось ей непосредственно участвовать в боевых действиях, убивать врагов. Она мне не отвечала. Но в 1995 в 50-ю годовщину   Победы в Великой Отечественной Войны вот что она мне рассказала. Об этих случаях она никогда никому не рассказывала. Но видно нагорело в душе. Она сказала: я должна была их лечить, а пришлось убить. Это были бешенные псы и они были достойны смерти. В конце августе 1941г она с группой  эвакуаторов из трех человек отправилась под Смоленск. Прибыв на место, они забрали раненых, которых  погрузили на подводы. Бензина не было. Машину не дали. И когда они уже от"езжали, немцы начали наступление и прорвали линию обороны. слышно было рев танков и немецкая авиация начала долбить наши позиции. Мама приказала уходить  в лес от греха подальше. Там и скрывались.Через сутки они вышли к грунтовой дороге. Там раздавались звуки боя. Мама с медсестрой пошли к дороге, чтобы посмотреть , что происходит. Из -за кустов они увидели, как наш истребитель И-16 расстрелял  конвой из двух легковых машин и бронетранспортера (БТР). Но был сам сбит подоспевшим  немецким истребителем. И в данный момент он лежал на земле и дымился, но не горел, в 1-1,5 км от немецких машин. Немецкий самолет улетел. Легковые машины бодро горели. А у бронетранспортера суетились немцы. Мама подала сигнал медсестре,  отходить в лес. И тут получила сзади удар прикладом винтовки по голове. Когда она, пришла в себя, то увидела, что медсестра лежит  на земле, Живая или нет не было видно, а немецкий солдат копается в мед.сумке. А рядом с мамой стоит немецкий офицер и стволом винтовки показывает ей вставать. При этом он ругал солдата за то что тот убил вторую девку . Он говорил, если мама не врач, то солдат будет  лечить командира сам, или офицер его расстреляет. Солдат ему отвечал, что русские живучие. Эта девка живая. Очухается и будет как новенькая. И стал трясти ее. Но девушка не приходила всебя. В это время офицер за шкирку поднял маму на ноги и спросил ее: "Доктор?" Мама закивала головой:"Да". Притворилась, что не понимает по немецки, но подчиняется. Она вспомнила, что ей рассказывал ее отец, а мой дед, Чернов Дмитрий Данилович: в экстремальной ситуации не суетиться.Cначала думать, предоставить инициативу твоему врагу, понять его, а потом делать дело. И он рассказал: во время 1 Мировой войны в 1915 году он служил в кавалерии. И когда их полк пошел на немцев в атаку, все они попали под артобстрел. Снаряд разорвался рядом. Отца спас конь. Взрывная волна и осколки достались ему. А отца выбросило из седла и сильно приложило о землю, он потерял сознание. А когда он очнулся то, то увидел, как немцы поднимают русских солдат. А тех кто не может встать, добивают штыками. На русских им было патронов жалко тратить. Отец сам встал и показал, что он может ходить и на все согласен. Немцы его заставили собирать оружие. А что бояться, территория то их. Немцы собрали  человек 50 русских солдат, способных двигаться, и погнали их к себе в тыл. На ночь пленных немцы загнали в сарай а сами в доме стали пьянствовать. А отец и его друг немцам прислуживали. Им надо было войти в доверие к немцам. И это им удалось. Расслабились гансы после боя. В 1 мировую войну немцев наши солдаты называли гансами. Отец перед ними только на животе не ползал. Так ублажал их. Все услуги оказывал. Русские солдаты относились к оцу и его другу как к предателям, обещали убить. Было немцев 6 человек в охранной команды. Они легли спать и выставили одного солдата в караул. А отца с другом не закрыли в сарай, оставили под присмотром часового. Они подождали, когда он начнет засыпать на посту, и потихоньку его прирезали. Потом зашли в хату и также поступили со спавшими немцами. Они не жалели немцев. На их глазах немцы убивали раненых однополчан. Потом открыли сарай и выпустили своих. Так оказалось, что некоторые солдаты не хотели уходить от немцев из плена. А один офицер, когда они стали собирать еду, проверять ранцы и обыскивать мертвых немцев, начал учить их, что не гуманно убивать спящих врагов, их надо брать в плен, и неблагородно заниматься мародерством. На что отец сказал: а когда они добивали раненых русских солдат это было гуманно?  Так он может остаться и рассказать о своем гуманизме немцам завтра. А это не мародерство, а это боевые трофеи. Что с бою взято, то втройне свято. И если господин офицер пойдет с ними, но хочет поголодать- пусть голодает, запрещать ему никто не будет. Вольному воля. А всем умникам доходчиво об"яснили, что с ними сделают утром немцы за убитых,  и предоставили право выбора. Но они почему-то вперед всех в лес побежали. Когда они пришли  к своим, оказалось никому их подвиги не были нужны. Их просто зачислили в другой полк, и они  продолжили дальше воевать. Но главное то, что они остались целы, здоровы и живы.  Теперь о маме. Когда офицер маму поднимал с земли, мама с перепугу заплакала и описалась. Она показывала как их боится, как перед ними преклоняется. Жить -то хочется! Солдат, которому офицер передал маму, стал обыскивать ее и сказал, что от нее воняет как из сортира. Офицер ему сказал, что это не надолго, подлатает командира и пусть солдат их обеих прикончит. Они повели маму к бронетранспортеру. Он был с открытым верхом. Солдат затолкнул маму в бтр. На полу на шинелях лежал старший офицер. Он был без сознания и весь в крови. Около него возились два немца.Осмотрев раненого, и обнаружив у него два пулевых ранения в грудь и одно в ногу, мама потребовала медсумку, которую у нее немцы забрали. В сумке были медикоменты, перевязочный материал, а на самом дне мама таскала на всякий случай гранату, эфку. Этой гранатой она думала подорвать себя если немцы попытаются взять ее в плен. Немцы сумку не обыскивали, только просто сверху проверили. Да солдат забрал склянку со спиртом из сумки и выпил ее. Мама обработала раны у немца, перевязала его. и выбралась из бтр наружу. Показала знаками, что все хорошо. Офицер с солдатами залез в бтр. Принял работу. Остался доволен и сказал солдату, чтобы тот быстро кончал с девками, не возился, надо быстрее отсюда уезжать, а то еще появятся русские. И тогда всем конец. Мама все это слышала .Поняла, что ее сейчас убьют. И, как она говорит, действуя на автомате, ни о чем не думая, достала из медсумки гранату, выдернула чеку и забросила в бтр. Она сыграла в игру: кто первый.  И выиграла. Больше ничего не помнила. Когда она пришла в себя, то увидела, что лежит в метрах 20 от бтр. А его вообще не было, даже колес. Только яма на дороге. Мама поняла, граната попала на боезапас, а он сдетонировал. И командир улетел в ад вместе со своими солдатами и бтром. Мама стала креститься и молиться, хоть и считала себя атеисткой. Потом осмотрела себя и не обнаружила на себе никаких повреждений. Только голова кружилась и раскалывалась от боли, и тело было все в синяках и ужасно болело. Мама сама себе сказала иронично: пусть воняю, зато живая. Да еще солдатские брюки и гимнастерка, что на ней были, тлели и дымились. Она их затушила и пошла к нашему подбитому самолету, посмотреть что там. В кабине самолета он увидела летчика. Мама думала, что он мертвый. Но он застонал. Мама вытащила его на землю, осмотрела, ранений не было, привела в чувство. Оказалось у него поломаны 4 ребра. Мама перетянула ему грудь полотном от парашюта и повела его к в лес к медсестре. Но ее не было. Они пошли  к обозу. Обоза тоже не было на месте.  Он ушел. Они с летчиком пошли по его следам и вышли к нашим постам без прключений. У солдат они узнали,что обоз уже прошел. а их обоих отправили в отдел  нквд полка, где они вышли, для разбирательства. На первом допросе ей сказали, что она предатель, добровольно сдалась в плен. Об этом рассказала ее подчиненная, которая видела,как лейтенант Чернова  мирно разговаривала с немцами. А медсестру немцы избили, она притворилась мертвой. Но потом умудрилась убежать от них и увела обоз. Она герой. Мама подумала, что это конец. Что бы она не говорила ей не поверят. У нее одна дорога это расстрел. Но продолжала упорно рассказывать правду. Пробыла она в отделе 2 суток. Бить ее нее били. Видели в каком она состоянии. А потом вдруг выпустили и сказали,что если бы не летчик, то давно бы расстреляли. Летчик был орденоносец, и выполнял задание.Но его сбили. А мама как она поняла, помогла выполнить до конца. Повезло ей.  Еще ей сказали, что для проверки выходили в тот район и нашли  в метрах 50 от взрыва бтра на дереве оторванную ногу, очень хорошо забинтованную. Но правда это или нет, мама не знает. Может смеялись. Мама говорила, фронт в то время был очень неустойчивый, постоянно менялся. и между подразделениями сдерживающими немцев было много территории неконтролируемой нашими войсками. Вот поэтому немцы и могли проникнуть к нам. А возможно это были разведчики или диверсанты, и на них устроили охоту. Когда они бродили по лесу, летчик был в комбинезоне,  и шпал на петлицах мама не видела. Маме сказали ни о чем с медсестрой не разговаривать, не болтать, а лучше совсем забыть об этом эпизоде. Когда мама вернулась в госпиталь, то медсестры там не оказалось, ее перевели в другой госпиталь с повышением. А у мамы начались сильные головные боли от подрыва. Летчика она больше не встречала. За этот поход мама получила благодарность от Cанитарно- медицинского управления  Центрального фронта. Написали: за успехи в санитарно-медицинской работе. На медсестру мама не сердилась. Знала: попадешь в особый отдел, не то еще расскажешь. А лучше всего молчать. А этот случай произошел в декабре 1941 года во время Битвы за Москву. Госпиталь развернулся и начался прием и своих раненых и немецких раненых пленных. Был вечер, операции окончились. Мама с медсестрами занималась стерилизацией хирургических инструментов на следующий день. Раздались несколько взрывов. Все были спокойные, их предупредили о том, что минеры будут взрывать неразорвавшие  снаряды и мины. Вдруг перед палаткой раздались подозрительные звуки и мама решила проверить. Она вышла из палатки. в руках она держала скальпель для полостных операций. Этот скальпель напоминал большой кухонный нож. Его только что наточили, и мама собиралась его положить в стерелизатор.На площадке перед палаткой она увидела как на часового напал  человек в белом нательном белье.Он уже повалил часового на землю и бил его головой о бревно, которое находилось у палатки. Мама узнала в нападавшем раненого пленного унтер -офицера, которого прооперировали утром, вытащили осколок из задницы. Еще он был контужен, почему и попал в плен. Всех пленных после операций переодевали солдатское нательное белье. Поэтому унтер был в белом нательном белье. Мама увидела, что наш солдат без сознания, а немец берет винтовку  и передергивает затвор, при этом смотрит на маму с намерением ее пристрелить. Он был вполне в сознании, он соображал ,что делал. Этот унтер был под два метра ростом, а мама 160 см. Она поняла, что поздно кричать караул, ее сейчас убьют, и бросилась к немцу. В руке у нее был только скальпель. а у немца винтовка c примкнутым штыком, и он уже перехватывал  ее для активного применения. Мама проскочила ему под рукой и ударила унтеру под левую руку под мышку скальпелем. Попала прямо в сердце. После этого она закричала, все выскочили, а результат налицо. Проверка показала правомерность действий мамы. В ходе опроса пленных немцев, было выяснено, что подрывы снарядов нашими минерами немец принял за немецкий прорыв фронта и решил идти своим навстречу. Он предложил уходить пленным из его палатки, но они отказались.  Тогда он пошел один, и вот что получилось. Это дело замяли. Так как все были виноваты в отсутствии контроля за пленными. А маму закрепили за пленными после этого случая. Как мама сказала: надо же иметь официального виноватого. Неофициально она присматривала за ними и раньше.  Еще мама рассказывала, что зимой 1943 года она с медсестрами была направлена под Ленинград, строго секретно под надзором сотрудников нквд. Когда они прибыли к месту назначения, там уже был развернут временный госпиталь в палатках. Начальник госпиталя сказал, что они будут принимать детей из Ленинграда. Тех кто нуждается в немедленной мед помощи сразу же класть в госпиталь и лечить. Остальных надо обрабатывать и в тыл отправлять. И вот пошли машины. Cолдаты стали вытаскивать детей. Надо приступать к своей работе, а все кто был там рыдали в голос. Потом слезы кончились. Началась работа. Это были настоящие живые скелеты.Только глаза светились и говорили,что дети живы. Они молчали, а медики делали свое дело и рыдали.  Они были готовы отдать всю свою кровь до последней капли этим детям. Они проклинали и немцев и финнов, совершивших это преступление. Этот ужас длился целый месяц. После этого Мама слово дала: она не будет военврачом если останется живой. Она станет педиатром, детским врачом. и слово свое сдержала. Всю свою жизнь она отдала детям.  Мама рассказала еще один случай. Во время провальной первой Ржевской операции в 1942 году  госпиталь вышел к месту дислокации, равернулся и пошли транспорты с ранеными.  Тут же делали операции, обрабатывали и отправляли  в тыл. Налетели юнкерсы и начали бомбить госпиталь.Было несколько смертей. Каково это было для раненых избегнуть смерти на позициях и умереть там где ты думаешь, что смерти избежал! Тут подлетели наши ястребки и свалили один бомбардировщик. В небе раскрылось несколько парашютов. Через час привезли раненого немецкого летчика, штурмана бомбардировщика . У него было ранение  в ногу. Ему показали результаты его работы пока несли до операционной.Он плакал и говорил, что он не хотел этого делать, ему приказали. Если бы он не выполнил приказ его бы расстреляли. Он обычный учитель математики. Он сам был социалистом, и он любит Cоветский Cоюз. Его прооперировали и поместили в отдельную палатку. Когда к нему пришли проверить его состояние, он оказался повешенный. Сам он повесился, увидев что натворил, или кто-то его повесил неизвестно. Но начальника госпиталя и Маму как ответственных за раненых пленных потащили в особый отдел на разборки. Они думали что все, им конец. Таскали долго, исписали кучу бумаг. Потом отпустили. Все они после этого урок усвоили. Больше у них ни один пленный не кончил жизнь подозрительно.  Все были живы и здоровы до отправки в тыл в госпиталя или в лагеря для военнопленных. При лечении им уделяли особое внимание. Какие бы они преступления не совершали против нас. Во время этой же Ржевской операции ППГ cнова был направлен к линии фронта. Только они равернули госпиталь и стали принимать раненых. В это время немцы прорвали фронт. Пришел приказ немедленно свертываться и уходить. Они загрузили раненых в машины и умчались долой. При этом оказалось, что  ни оборудование, ни снаряжение, ни медикаменты они не успели загрузить. Загрузили только раненых. Немецкие танки уже подходили к расположению госпиталя. Руководству доложили,что  оборудование было расстреляно немецкими танками. Все списали. А мама оставила там свой вещь мешок cо сменным бельем. Она занималась погрузкой раненых. Но самое обидное было то,что в этот мешок она положила и купленные на базаре по случаю шерстяные гимнастерку и юбку довоенного изготовления. Как бы парадную форму. И больше ей такого случая приобрести хорошие вещи не представилось возможным. Так и проходила всю свою войну в хб форме. А раненых они всех довезли. Еще был такой случай. Мама постоянно мне говорила, когда я что-то творил нехорошее, и пытался об"яснить что я хотел как лучше, а получилось плохо: благими намерениями выстлана дорога в ад, Вова. И привела пример: в спокойное время их ППГ поставили в отстойник на жд станции под Калугой на профилактические работы, ПХР. Ее подчиненная хирургическая сестра вышла по ее разрешению в город, где встретила cвоего любимого парня. Он находился после госпиталя в запасном полку, ждал отправки на фронт. Они стали встречаться. Тут из мед управления пришло сообщение, что сегодня или завтра госпиталь уходит на фронт. А парень сообщил, что и он отправляется на фронт. Медсестра упросила маму отпустить ее на ночь попрощаться с любимым. И мама отпустила, хотя сердце подсказывало: нельзя. А ночью были сборы и госпиталь отправляется на фронт. Медсестры нет. Отправились в полк к тому парню. Его тоже нет. А мама по простоте душевной сказала особисту, что отпустила ее к мужу. А парень оказался с Западной украны. Госпиталь уходит, а маму в особый отдел как пособницу дезертиров и шпионов снова потащили. Там она пробыла сутки. Пока не выяснили,что влюбленные были убиты во время авианалета, в перый же день. Маму отпустили, и она на перекладных догнала госпиталь. Особист маме сказал, что она страшная веревочница и для него лучше было бы разобраться сразу и кардинально с ней, чем она ему будет постоянно нервы мотать. Так и лезет на глаза начальству. Она меня спросила: а не лучше для всех было бы не пустить медсестру на свидание? Не знаю я! Товарищи из особого отдела советовали начальнику госпиталя не отправлять маму на фронт на сбор раненых, а то она может что -нибудь натворить, больно шустрая она. Начальник  госпиталя им сказал, что она пока единственная  из комсостава, у которой по работе осечек нет. Всех доставляет живыми. Пусть с приключениями с шумом, гамом, но живых. Она ни разу не вернулась из командировок не выполнив задание. Она ни разу не покинула без разрешения операционную во время арт и авиа налетов. Крови она сдавала столько раз, что ее шатает. Cама работает без отдыха и других убеждает своим примером. От Мамы отстали, но за свой язык и поведение она была на особом контроле. Обо всей этой подковерной возне ей рассказал начальник госпиталя. Они все были из Томска и друг друга прекрасно знали еще до войны. Они работали вместе.Они доверяли друг другу. Но это будет позже. Еще мама рассказала про ее участие в  Битве на Курской дуге. Летом 1943 года перед началом операции их ППГ пригнали к Курску. Где поставили в отстойник  на железнодорожном узле c  вместе с другими госпиталями. Их как и вооружение:танки, арт орудия и самолеты собирали со всех фронтов, где было затишье. Цель была ударить всей силой по немцам и победить. Для их госпиталя день начался неудачно. Прилетели бомбардировщики фрицев и стали бомбить  эшелоны. На защиту прилетеля наши ястребки. Один или два самолета сбили, остальные отогнали. Но результат был налицо. Разбомбили мамин поезд. Медперсонал не пострадал, Но был уничтожен вагон с мед. снаряжением и лекарствами. Сверху пришел приказ: госпиталям поделиться. Чем могли другие госпиталя поделились. Времени на доставку не было, операция началась. Гремело так что закладывало уши. Все госпиталя разбежались и развернулись. Они приготовились к приему раненых. А  потом пошли раненые. Везли на машинах, подводах, на разбитых танках, которые еще могли двигаться. Запах горелого мяса стоял повсюду. Подвозили в основном раненых танкистов. Началась работа. Когда начинали  их раздевать, вместе с одеждой отслаивалась и кожа. При ожогах русские медики употребляли "Мазь Вишневского, чисто русское действенное лекарство, основной компанент которого был деготь. Мазали поврежденные обоженные места, практически все тело. Однако оказалось, что мази может не хватить. Решили сделать ее на месте. Маму со старшиной, завхозом госпиталя отправили по деревням искать деготь. В первой же деревне им повезло сразу же. В мастерской по ремонту телег они нашли бочку дегтя, реквизировали ее. И направились к себе. Вышли на тракт и покатили. Видят им навстречу двигаются два танка. Сначала думали, что это наши. Но танки начали стрелять по ним. Оказались немцы. Они бросили телегу и побежали в разные стороны в поле прятаться. Мама подумала, что ее убьют. Но не сдавалась и делала как ее учили, бежала разворотами, зигзагами. В нее не попали. Тут прилетели два наших штурмовика ИЛ-2. и давай гвоздить фрицев и в хвост и в гриву. Танки загорелись. Штурмовики еще погоняли танкистов и улетели. Мама пошла искать старшину -завхоза. Он оказался живой, но был ранен в ногу.Лошади и телега тоже были целые. Танкисты не поднимались. Мама решила, что их убили, загрузила завхоза и направилась потихоньку в их сторону. Тут она увидела машину с нашими бойцами. Она тоже двигалась к танкам. Мама осмелела и пошла к горевшим танкам. Она увидела,что все немцы валяются на земле. По виду мертвые. Она стала обходить танки, нагнулась, чтобы посмотреть, есть кто под танками. И видит ствол автомата,направленный на нее. Под танком лежал немец, весь в крови, и целился в нее из автомата. Мама тоже на него смотрела, а потом сказала ему по немецки: бросай автомат, сдавайся. видишь наша машина едет, убьешь меня, солдаты за медика тебя на части разорвут. Немец подумал и бросил автомат. Наши солдаты под"ехали и вытащили его из под танка. Потом загрузили на  подводу к нам и уехали. У  немца были перебиты обе ноги. В плен сам он идти не мог. Мама оказала им первую медпомощь. И погнала лошадок в госпиталь. Cтаршина был тихий даже не стонал .Всю дорогу смотрел на маму. Там она сдала бочку дегтя, cтаршину, еще в довесок немца. И думала приступить к выполнению своих непосредственных обязанностей. Но тут выяснилось, что пока пока она бегала от немцев во время, боя у нее пропал карабин, табельное оружие. А это утеря оружия. За это сурово наказывали. На место где бой был ездили, искали, но ничего не нашли. Начальник госпиталя сказал ей написать, что в карабин попал cнаряд немецкого танка и уничтожил его. Такое об"яснение она передала особисту. А когда тот попытался допросить завхоза, то завхоз благим матом на весь госпиталь орал, что мама не враг, а ненормальная особа. По ней не тюрьма плачет, а психушка.Она и к танкам пошла не зная живые немцы или нет. И на мины спокойно заехала на подводе, не глядя на таблички. Дорога по которой они возвращались назад была заминирована. Он, когда очнулся, это понял, но боялся слово сказать, чтобы удачу не сглазить. Проверил, что дуракам везет. И это правда. Но с Черновой  он никогда, никуда не пойдет. Может он так маму защищал! Особист послушал старшину, плюнул, развернулся и ушел. Сделал вид, что поверил? И больше к маме не приставал. А она выполняла свою нелегкую работу  вместе со всеми до конца Битвы. И спасли они не одну сотню наших бойцов. Потом еще долго запах горелой плоти преследовал ее. Мама рассказывала об отношнии русских солдат к войне. Так легко раненые бойцы, получив медпомощь, старались не отправляться в тыл, а уходили снова в свои подразделения. Они боялись что их отправят в чужие. Уходили в свою часть и снова воевали. Она восхищалась ими. Рассказала она также, что против нас воевала вся Европа. Я не верил, а она говорит из раненых пленных были две трети немцы , а одна треть была славяне с окупированных территорий: поляки, чехи, словаки и другие нации. Главное правило было немцев со славянами не селить. У них случались жестокие драки, доходившие до смертоубийства. И отправлять их в тыл тоже надо было раэдельно. Бывали случаи что славян клали в палаты к нашим бойцам и те их не трогали, жалели. Были также французы с испанцами, был даже один бельгиец и два норвежца. Эти были из сс и легионов. Cлавяне их тоже не любили. Маме постоянно за их драки доставалось от начальника госпиталя. В 1943 году привезли двух немцев.А они оказались русскими власовцами. Ну их сразу же после оказания первой медицинской помощи увезли в особый отдел.И больше они в госпиталь не вернулись. Еще про один случай она рассказала. В Советское время, когда я был школьником младших классов, нас  водили на  праздничные демонстрации 1 Мая, 7 Ноября и я постоянно лез  в надежде, что меня снимут в фокус телекамер, которые располагались перед трибуной. А когда приходил домой, то хвалился, что меня сняли и заставлял смотреть трансляцию демонстрации. Ну конечно никто меня не снимал, и нигде я по телику ни разу не засветился. Я расстраивался. Успокаивала меня.И однажды мама рассказала такую историю. Как сейчас я понимаю, в декабре 1943 года к ним в медсанбат прибыл журналист  из газеты "Красная звезда" и написал про маму статью. Она в то время была переведена в медсанбат 412 тристо тридцатой стрелковой дивизии на должность начальника эвакуационного взвода. Журналист  обещал обязательно опубликовать ее в течении недели -другой. После он уехал дальше на фронт в другую часть. Мама прождала статьи два месяца. Ей очень хотелось похвалиться перед своей мамой, братом и сестрами: какая она хорошая, как ее ценят. Но все напрасно. Мама стала думать, что он ее обманул. Но когда она приехала в политотдел дивизии по делам, (она была уже зам. парторга медсанбата, серьезный и уважаемый человек в 23 года) начальник политотдела рассказал, что репортер по дороге попал под арт обстрел и погиб. Мама поняла, почему не вышла статья. Рассказав это мне, мама сказала,чтоб я не расстраивался. Не суждено так и не сбудется как ты этого бы не пожелал. Еще мама рассказала про такой случай. Весной 1943 года госпиталь ушел к линии фронта, на положенное место дислокации развернулся. начали прием раненых. Cразу же стали оперировать тяжелораненых. в это время начался авианалет. В хирургической палатке делали операцию. Доставали у раненого осколок из груди в области сердца. Прерывать операцию было нельзя. Раненый мог умереть. Вся команда осталась на месте. И тут прямо через полог палатки прямо у входа падает бомба. Врывается в землю, но не взрывается. Вся команда бросается в противоположную сторону палатки и выскакивает наружу. Все счастливы, что спаслись. Но они видят, что хирурга с ними нет. Загядывают под полог палатки а он продолжает делать операцию. А им говорит, чтобы они вызвали саперов и в палатку не заходили он сам все сделает и закончит операцию. Команда постояла, сообщила охране о случае, и в полном составе вернулась в операционную по своим местам.  И удачно закончили операцию. Пришли саперы и обезвредили бомбу. Как сказал их командир, бомба оказалась бракованная. Когда мама вышла из палатки и прочувствовала что с ней могло случиться, ее стало рвать, и рвало до желчи. Хирург позвал ее к себе и, налив стакан спирта, заставил маму выпить. После этого мама легла спать и проспала сутки. А встав, приступила к своим обязанностям снова. И самое главное, им никто не говорил об их обязанностях и долге. Они просто были советскими людьми и сибиряками. Они делали то, что им говорила их совесть. Поздней оcенью 1943 года эвакогруппа выдвинулась к фронту, шло наступление наших войск под Чаусами. Выставили палатки. Приготовились к приему раненых. Прилетели немецкие бомбардировщики. Началась бомбежка. Мама выскочила из палатки и побежала прятаться. И налетела на взрыв. Ее нашли в куче земли, только ноги торчали на поверхности. Никаких внешних повреждений не было обнаружено. Мама отлежалась без отправки в госпиталь. Но здоровье резко ухудшилось, выполнять свои обязанности мама уже не могла, и поэтому мама была в январе 1944 года демобилизована из рядов Советской армии. Мама всегда говорила: она не герой, никаких подвигов не совершала: она не поднимала в атаку бойцов, не подбивала танки, не сбивала самолеты, не топила корабли, не партизанила, она только выполняла свою работу.Она выполняла свой долг на этой войне. Она спасала бойцов, чтобы они воевали за нее. Она проявляла гуманность, спасая пленных немцев. Преступников, убийц и грабителей. Чтобы они жили. Если ей и приходилось убивать, то только спасая свою жизнь. Пусть убивала врагов, извергов. Но и о них она сожалела всю свою жизнь. А я думаю,что сама жизнь  моей Мамы и есть Подвиг. И на фронте и и в гражданской жизни.

Я написал эти воспоминания о маме для своей внучки, а маминой правнучки Анастасии Павловны Ульяновой. Человек без собственной истории является бомжом, человеком без имени. Надеюсь, она прочитает, обдумает и что-то для себя возьмет на вооружение. Пусть не сейчас, но позже. Кровь- то одна.

 .