Я хочу рассказать о своём дедушке Охримовском Борисе Алексанровиче.

Родился он в 1916 году в городе Стерлитамаке Башкирской республики.

Война застала его как раз на курсах военной переподготовки. Военным дедушка быть не собирался. Профессию выбрал себе самую мирную – лесовод. К тому времени он уже окончил техникум, работал в лесхозе. Что может быть прекраснее, чем украшать землю лесами, наполняя окрестности чудотворным целебным воздухом. Но быть всегда готовым к защите Отечества – священный долг каждого молодого человека. К началу войны дед имел все пять значков: «Готов к труду и обороне», «Ворошиловский стрелок», «Готов к санитарной обороне» и «Ворошиловский всадник». Позже, полученные знания и сноровка очень ему пригодились.

Утром 29 мая 1941 года Борис Александрович Охримовский получил повестку о том, что ему нужно срочно явиться в военкомат. Не прошло и недели, как он, экипированный в солдатскую форму, обучался ратному мастерству в г. Вытегра, на берегу Онежского озера. 22 июня 1941 года батальон, в котором служил молодой солдат, был поднят по тревоге, совершил марш–бросок к городу Тихвину и вступил в бой с наступавшими немецкими механизированными войсками. Затем дед в составе 177-й стрелковой дивизии воевал на Лужском рубеже, где и принял первые бои по защите Ленинграда от немецких фашистских захватчиков. Сохранилось письмо, которое он отправил своей матери 14 августа 1941 года с Лужского рубежа: «Живу я по-прежнему, боевой жизнью. Иногда трудновато бывает», - писал сын, чтобы успокоить мать. Написано было более чем мягко. Ведь за первые 19 дней войны гитлеровцам удалось продвинуться на северо-западном направлении далеко вглубь страны. До Ленинграда оставалось 250 километров. И здесь на Лужском рубеже, развернулись яростные сражения, затяжные бои порой без пауз длились сутками. Защитники города свято выполняли приказ Военного Совета фронта: «Ни шагу назад! Не сдавать ни одного вершка земли на ближайших подступах к Ленинграду!» - и стояли насмерть.

На фронте в часы досуга мой дедушка писал стихи, они печатались во фронтовых газетах, звучали по радио, исполнялись с подмостков армейской самодеятельности. Вот один из них, написанный в июле 1941 года:

ПЕРВЫЙ РУБЕЖ

И вот на Лужском рубеже

Стоим безусые ребята,

Хоть повзрослевшие уже

Не воевавшие солдаты.

Окопы роем, и потеем,

До боя надо всё успеть!

А мне не терпится скорее

Живого фрица посмотреть.

Что я не струшу – верю свято.

А если ранят, что смогу?

И я последнюю гранату

На случай крайний сберегу.

И первый бой! И выстрел грохнул!

Огонь над нами бушевал,

И верный друг тихонько охнув

Винтовку выронив упал.

И кто-то встал изматерясь,

Порыв солдата был прекрасным!

Рукой невольно заслоняясь

Гранату в башню танка хряснул.

А он с винтовочкой своей

Да в гимнастёрочке зелёной

Стоит солдат, уже герой!

Стоит над смертью побеждённой.

Стоим! Лиха беда начало!

А танки движутся опять,

Вот только - б пушка не молчала.

Стоим! Приказано стоять!

1125 дней продолжалась битва за Ленинград. Наиболее напряжёнными и драматичными в ней были 900 дней героической обороны в условиях вражеской блокады.

Запомнились мне рассказы о событиях на Невском пятачке. Это было 7 ноября 1941 года. Тогда, отстаивая подступы к Ленинграду, из трёх полков погибло два. А бои за «Дорогу жизни»?

В нашем семейном архиве хранится много писем дедушки с фронта. Это потёртые выцветшие от времени треугольники, со штемпелями военно-полевой почты, им уже 70 лет! Так волнующе их брать в руки и перечитывать. Вот одно из них, написанное 25 августа 1942 года матери Клавдии Львовне:

«Добрый день, моя любимая дорогая мамочка!

Сын твой шлёт тебе свой горячий фронтовой привет, который, конечно, будет тебе приятен!

В отличие от прежних это письмо пишу тебе в совершенно спокойной обстановке. Недавно меня вызвали для участия в самодеятельности нашего соединения, бывали во многих частях, показывали концерты и т.д. Я лично читал стихи своего сочинения про боевую жизнь нашу, про героев наших. Всё это прошло замечательно! После показа самодеятельности меня сразу послали на слёт агитаторов нашей армии, отсюда я пишу тебе письмо.

Сегодня мы опять едем на передовую. Но после всего, что видел и слышал, ещё больше закипает злоба в сердце, вспоминается всё прошлое, и невольно рука сжимается на винтовке, и хочется мстить врагу за отнятое счастье, за жизнь, за молодость!

У меня пока особенного нет ничего, за эти дни не убил ни одного немца, и на счету по-прежнему 21 ганс.

Целую крепко, твой сын истребитель ст. сержант Б. Охримовский.»

Через день, после того, как это письмо было написано, 27 августа 1942 года дед был тяжело ранен. Следующее письмо он писал уже из госпиталя 30 августа 1942 года:

«Здравствуй, моя дорогая мама!

Хотя послал тебе письмо вчера, но сегодня от безделицы и муки пишу тебе ещё одно: мне проведение времени, и тебе радость! А то я знаю, ты, узнав из последнего письма о моём лёгком ранении, наверное, не в меру расстраиваешься... Но беспокоиться обо мне совершенно нечего. Жаль вот, то, что теперь мне писем от тебя и ото всех моих друзей получать не придётся, ведь все они ещё будут идти на прежний адрес, где меня ещё нет, а в свою часть мне, по-видимому, вернуться не придётся, т.к. после выздоровления направляют в часть по усмотрению командования. Адрес на госпиталь дать тоже пока не могу, т.к. за 2 дня побывал в 3-х госпиталях, а завтра переводят ещё дальше в тыл, но куда – не знаю.

В общем, моя дорогая мама, живу хорошо, уход замечательный, питание хорошее и вкусное, думаю, долго быть здесь не придётся, что-то скучно мне здесь. Кажется, кругом тишина и спокойствие, да и делать нечего! Ну, почитаешь книжонки, да патефончик покрутишь, вот и все занятия. Хочется опять на передовую, ближе к шуму, хочется больше пополнить свой счёт мести. Ты, конечно, удивишься, как можно хотеть из места спокойного рваться в грохот войны. Ну да тебе всё равно этого, мама, не понять!

Это чувство развивается только здесь в бою, в суровой фронтовой жизни. Ну что ещё написать?

Ровно и писать нечего, так моя жизнь стала однообразной.

Передай, мама привет всем. Всем, кого я знаю, а девушкам, конечно, особо передай, что немцы мне причёску испортили!

Ну, моя любимая мать, желаю спокойной жизни!

Как сообщу адрес, так, конечно, напишешь?

А пока всего наилучшего, твой сын ст. сержант Б. Охримовский.»

Ещё больше месяца дедушка лечился по госпиталям, а потом вернулся в строй. Участвовал в боях на Невском плацдарме, на Невском пятачке, в боях по прорыву блокады Ленинграда, участвовал в освобождении города Любань, за что дивизии присвоено звание 177-я стрелковая Любанская дивизия, а моему деду Охримовскому Борису Александровичу в 1994 году присвоено звание «Почётный гражданин г. Любань»! Участвовал он в освобождении городов Нарва, Выборг и Рига, с боями прошёл Прибалтику и закончил войну под Кенигсбергом 8 мая 1945 года. 

Вот стихотворение, которое написал мой дедушка в мае 1945 года:

ПОБЕДА

Нас разбудили на рассвете,

Кругом кричат – скорей! Подъём!

Привыкли мы к тревогам этим,

А тут ни чёрта не поймём.

Победа! Прокричал комроты.

Победа! Радостно кричат.

Тат, так! Стрекочут пулемёты.

Победа! Пушки говорят.

Кругом кричат, свистят, смеются,

Стреляют в утренний рассвет.

А у кого-то слёзы льются

О тех, кто пал, и с нами нет.

Мы знали, что не быть иначе,

И я Победный день дождусь!

И я стою, и чуть не плачу,

Но я солдат, и я креплюсь.

Какие годы проминули!

И боль утрат. И звон побед!

И я трассирующей пулей

Оставил в Майском небе след!

Дед много рассказывал о войне своим детям, внукам. – Перечитываю иногда фронтовые письма, - говорил он, - а у самого кровь в жилах стынет. Мы не хотели убивать. Гитлеровцы, развязав войну, вынудили нас делать это. Те парни, которых расчётливо, хладнокровно я отправил на тот свет, тоже хотели жить и любить. Пришлось им сложить головы за бредовые идеи бесноватого фюрера и его подручных. Я стрелял без промаха, чтобы выжить самому, матери, близким, всей нашей Родине.

Так пусть же такое не повторится!

В мирные годы дед часто переписывался со своими однополчанами, а на День Победы приезжал в город Ленинград (теперь это Санкт-Петербург), чтобы встретиться с ними. Однажды, перед отъездом из Ленинграда он отправился на Московский проспект к памятнику «Защитникам Ленинграда». Дедушка, как всегда, был с фотоаппаратом и попросил проходившего молодого человека сфотографировать его. Не успел парень навести объектив, как моего деда окружила группа корреспондентов телевидения из ФРГ. Посыпались вопросы: «Как относитесь к немцам? Почему здесь фотографируетесь? Где воевали?» Дедушка ответил откровенно, что никогда, даже во время войны мы не отождествляли немецкий народ с гитлеровцами. И сегодня все мы ценим трудолюбие немецкого народа, уважаем его культуру. Но мы всегда помним о фашизме, который принёс неисчислимые бедствия не только нашей стране, но и другим народам мира. И ему очень хотелось бы, чтобы его дети, внуки, все люди во все времена встречались не на поле боя, а на праздничных фестивалях, говорили на языке мира и дружбы.

Я горжусь своим дедом! Ведь если бы не он и не такие герои, отстоявшие нашу Родину, что было бы с нами?

Жаль, что с каждым годом ветеранов становится всё меньше и меньше, но даже, когда уйдёт последний солдат той войны, мы всё равно должны хранить память о них, чтобы никогда не повторилось такого ужаса, которого пришлось пережить им.

Охримовский Борис Александрович ушёл из жизни в 2001 году.