Когда началась Великая Отечественная война, мне исполнилось 17 лет. 
22 декабря 1941 года нас, молодых девушек, по распределению райсовета отправили в Уфу, но на фронт нас не взяли. Потом нас посадили в вагон, который был прикреплен к поезду. Мы не знали куда ехали. Это было известно только нашему провожатому, но он был убит по дороге. Нас везли четыре дня без присмотра и еды. Было очень холодно.

Потом нас привезли в Ленинград, где я пробыла всю блокаду. Нас послали в лес, где мы выкарчевывали деревья вручную. Несмотря на бомбежку, строили в лесу железную дорогу, которую окружало болото. Дорога нужна была для продвижения фронта. С нами вместе работали и ленинградцы. Я познакомилась в ленинградкой Вежан Верой, когда мы работали вместе на заготовке дров. Дрова нужны были для пекарни, где выпекался хлеб.

Какое-то время я дружила с одной старушкой, жившей на Невском проспекте. Муж у нее погиб, она осталась одна. У нее была маленькая печка. Чтобы ее согреть и вскипятить чайник, мы жгли старые вещи вместо дров: мебель, одеяло, одежду. Воду брали из Невы, зимой кололи лед. Мы никогда не плакали.  Женщина говорила, что мы победим. А нам очень хотелось домой (мы ведь девченки, впервые уехали из дома).

В то время особенно трудно приходилось тем, кто остался в тылу: не хватало хлеба, нечем было топить. Люди умирали от голода, падали прямо на улице.

Днем мы работали, а ночью собирали клюкву, картошку с поля. Помимо строительства дороги, нас посылали собирать рис, ячмень. Хлеба давали 250 грамм с сушеной шелухой. Больше ничего. Мне было 19 лет, я весила всего 43 килограмма, а ленинградцы были еще слабее, чем мы. Постепенно порция хлеба увеличивалась, т.к. мы физически были нагружены и работали всегда вручную.

Затем нас перебросили в Тихвинский район. Там тоже прокладывали дорогу, которая находилась в 3 километрах от фронта. Видела я, как падают горящие самолеты. Это называется воздушный бой. Мы обрабатывали торфяные поля. Очень страшно рассказывать о том суровом времени. Есть было нечего, на работу выходили голодные, но настроение у нас у всех было приподнятое, не унывали, даже пели военные песни: 
«Ленинград не отдадим
и Москву – столицу.
Всех фашистов перебьем.
Встанем на границу».
Нашим девизом было – «Все для фронта, все для Ленинграда». Работали все, никто не хныкал. Наши люди своей поддержкой не поддались ни голоду, ни холоду. Выстояли. Многие были слабые, больные. Иногда ходили собирать по зернышку пшеницу на поле. Травы в окрестностях города не было. Весной было легче – появлялась крапива. Поблизости не было ни кошек, ни собак. Идешь бывало на работу, качаешься. Ели суп из баланды с крапивой, травой. Народу давали уложить 20 шпал, а мы укладывали по 50 шпал, чтобы быстрее закончить.

В 1944 году, после прорыва блокады, я была в Ленинграде. Город было трудно узнать, он был весь разрушенный. Мне предлагали остаться жить в Ленинграде и восстанавливать его, но я не согласилась, т.к. очень хотелось домой, в Башкирию.

Осенью 1945 года я вернулась домой, приехала в Федоровку. Шел буран. Мы не верили, что вернулись домой живые. 
Собрали нас в клуб, гремела музыка. Впервые услышала радио, помню что пел Утесов. Награждали нас Бобков и Бубнов. Меня наградили медалью «За оборону Ленинграда».