Это очень дорогой для меня человек, о котором не могу не сказать. Ефим Ильич Левит. Наш Левит. Наш полковник. Так его называла вся школа, и не одна – и наша, 29-я английская, и 2-я московская специальная артиллерийская. Обе эти школы, в разные годы, конечно, располагались в одном здании – на Кропоткинской (нынешней Пречистенке), 12. 

«Даже не думал никогда, что стану учителем. И уж совсем не предполагал, что всего два предвоенных года работы в школе сыграют такую роль в моей жизни», – сказал мне однажды Ефим Ильич. 

В 1939 году молодой офицер-артиллерист капитан Левит был назначен старшим военным руководителем 2-й московской спецартшколы. В этой школе всё было по-настоящему: вся школа – дивизион, параллель – батарея, каждый класс - взвод. Он был командиром дивизиона. В июне 41-го военрук повёз мальчишек на сборы в Кубинку. Там их застала война. Тут же вернувшись в Москву, все они, учитель и его ученики, пошли в военкомат. 24 июня капитан Левит выехал на фронт. До своего дислоцированного в Минске полка, командиром которого был назначен, он не доехал: пути туда уже практически не было, обстановка менялась поминутно, и по дороге молодой командир получил новое назначение. Потом были страшные бои, горькое отступление. Осенью 41-го, в окружении, капитан Левит вступил в партию. Вступил тогда, когда – и это давно не секрет – было немало тех, кто свои партбилеты бросал, зарывал в землю, в снег. Он прошёл всю войну, причём в самых горячих её точках: Брянск, Сталинград, Курская дуга, Белоруссия, Польша, Германия. Дважды был ранен. Служил под началом Рокоссовского, которого безмерно уважал и считал выдающимся полководцем. Нам о нём рассказывал всегда как об очень интеллигентном, умном и порядочном человеке, который обладал редким для военачальника качеством – умел уважать своих солдат и беречь их. На фронте Ефим Ильич не раз встречал своих учеников, с некоторыми вместе воевал. Через много лет после Победы он вернулся в школу, уже 29-ю. Собрал своих уцелевших повзрослевших мальчишек. Это была удивительная дружба, настоящее лицейское братство – 2-ю артиллерийскую сравнивали с пушкинским лицеем. Наш полковник был душой этого братства. Он стал создателем замечательного школьного музея, которому в 2026 году исполнится шестьдесят лет. И нам безумно повезло, что мы застали этих людей, видели их встречи, слушали их рассказы. В нашей 29-й были замечательные учителя. И мы им бесконечно благодарны. Но он был – единственный. Редко повышал голос, никогда не поучал и, смеясь, говорил о себе: «Педагогическим образованием не испорчен». Мы шли к нему за советом в самых разных ситуациях, порой казавшихся неразрешимыми. Шли не только мы, ученики, но и наши учителя, и наши родители. Мальчишки писали ему письма из армии, а их командиры – благодарности за воспитание таких ребят. Ефим Ильич очень редко надевал ордена, о войне говорил без пафоса, без лозунгов и громких слов. Но рассказывал так, что его уроки истории Великой Отечественной мы помним до сих пор. Однажды на вопрос, где было труднее – на фронте или в тылу, ответил: «Конечно, в тылу. На фронте было опасно, а в тылу – трудно». Он был нашим другом. Он учил нас быть людьми. И всегда, что бы ни случилось, оставаться собой. И мы очень стараемся, честное слово. «Мы не забудем Вас вовек, Учитель, Друг и Человек!» – это строка из стихов моего однокашника, посвящённых Ефиму Ильичу. Это правда. Помним. Всегда.