Боевой путь

В Ново-Петергофское пограничное военно-политическое училище Женя прибыл на семнадцатый день войны.
Из воспоминаний однополчан и фронтовых писем Жени Гагарина:
«„.Помню день его прибытия в Петергофское училище: голубоглазый, светловолосый, в облегающей мускулы гимнастерке. Подтянутый, стройный, красивый, - вспоминает бывший курсант Николай Калуцкий. - Женя был явно смущен тем, что его, здорового парня, готового бойца (не зря ведь два года прослужил!), послали не на фронт, а в уютные классные комнаты. Учился он азартно, жадно. Увлекался тактикой. Командиры учили нас вести бой в самых сложных условиях днем и ночью. Окапывались, маскировались, ползали по-пластунски, проводили стрельбы, метали учебные и боевые гранаты, кололи штыком.
До 8 августа никто из нас не видел врага в лицо.
А в тот день, выйдя после обеда из столовой, мы наблюдали воздушный бой нашего истребителя МиГ-3 с фашистским разведчиком «Юккерс-88». Как ни маневрировал и ни отстреливался вражеский экипаж, наш летчик мастерски подошел к нему сзади и длинной пулеметной очередью прошил стервятника. Курсанты ликовали: «Молодец! Ура!» Падая, сбитый самолет рассылался, и вдруг среди обломков мы увидели два парашюта. Раздалась команда: «Строиться по ротам!» В группу захвата вражеских летчиков под командой лейтенанта Логинова вошел и Женя.
До вечера мы прочесывали кустарник, пока, наконец, ракета возвестила о том, что летчики пойманы и надо собираться в условленном месте. Нас всех построили. А немцы упрямо, тупо твердили: «Москва капут, Ленинград капут».
Женя долго смотрел на фашистов, пытаясь, видимо, что-то понять. А потом тихо сказал: «Гитлер увидит улицы Ленинграда только в качестве пленного. Посадим в клетку, напишем: «Руками не трогать! Пусть матери и жены погибших судят этого гада».
Немцы рвались к Ленинграду. Нам выдали боеприпасы. Курсанты снаряжали ленты и диски для пулеметов, делали связки гранат, готовились применять бутылки с горючей смесью для уничтожения вражеских танков. Для нас исчезло понятие дня и ночи. Мы рыли противотанковые рвы на подступах к Новому Петергофу...»
«16.VIII.41 г. Действующая армия.
...Вообще сейчас приходится сожалеть, что в бытность мою учеником школы на немецкий язык я не обращал внимания».
И все-таки немецкий он знал. Па крайней мере, легко переводил передаваемые по радио предупреждения немецкого командования: «Ахтунг, ахтунг. Против наших боевых порядков появились пограничники, будьте осторожны».
Гитлеровские войска перешли в наступление, форсировали реку Лугу и устремились к Ленинграду.
На прикрытие дальних подступов к городу выступили и курсанты Ново-Петергофского военно-политического училища.
«24 августа боевая группа под командованием старшего сержанта Евгения Гагарина приняла участие в разгроме штаба фашистского соединения в деревне Волгово. Бой был успешным. Разгромив штаб, уничтожили более двух взводов пехоты, пять танков, пять артиллерийских орудий, несколько минометов. Взорвав склад с боеприпасами, рота пограничников с боем отходила в лес. Отход роты в направлении деревни Ожогино прикрывала боевая группа Гагарина. Действия командира отмечены командованием как «пример исключительной выдержки, стойкости и воли к победе».
Из воспоминаний В. Фелисовой, бывшей сандружинницы и разведчицы 1-го курсантского батальона.
Полковник в отставке, в то время курсовой командир, Б. Григорьев пишет:
«Август 1941 года был месяцем непрерывных ожесточенных боев. Его не забыть. Мы учились бить врага и тактику меняли в зависимости от обстановки. Курсанты сражались с противником, имевшим преимущество в живой силе и технике. Один против десяти было обычным соотношением сил.
Однажды наблюдатели и разведка донесли, что немцы за деревней Муратоао роют траншеи. Майор Шорин решил проверить, для какой цели они это делают. «Уж не собираются ли немцы, - с улыбкой сказал он, - покинуть позиции перед нашей обороной?»
Снарядили разведку. Старшим был назначен помкомвзвода Гагарин. В группу вошли Белов, Калуцкий, Фролков и другие.
Выполняя приказ командования, мы узнали, что в траншеи и щели за деревней немцы уходили, спасаясь от нашего минометного и артиллерийского огня. Но снарядов у нас было мало, и мы решили уничтожить фашистов «карманной артиллерией».
Всех участников операции разбили на группы по два-три человека. Каждый имел по шесть - десять гранат. В два часа ночи на фронте около километра пошли на выполнение задачи. Пошли? Нет, мы ползли, как кошки, к намеченной цели. Ночь была темной, немцы время от времени освещали наш передний край, и тогда у каждого курсанта появлялось единственное желание - слиться с землей.
Пройдена первая линия окопов. Делаем остановку, вслушиваемся, всматриваемся в темноту. Все идет нормально. Проползаем мимо окопов врага, слышим разговор. Окопы закрыты палатками, кое-где мерцает свет. Да, неплохо немцы устроились. Ну, погодите!
Вот мы у цели, но что это? Окоп пуст. Подаемся вправо — никого, влево — тоже пусто. Решаем действовать в различных направлениях... Наконец цель найдена. Вижу за палаткой свет, слышу приглушенный говор. Жду, даю время курсантам разобраться по целям. Но как трудно ждать, когда рядом враг! Минуты тянутся часами. Хватит ждать! Ползу к убежищу, приподнимаю палатку и бросаю гранату. Слышу разрывы гранат справа, слева, сзади — пошла работа у Гагарина. Годованника, Бурноса... Теперь скорее к своим. Нас атакуют фашисты. Успеваем укрепиться в окопах. В немцев бросаем гранаты и ведем огонь. Все больше курсантов появляется рядом. Немцы, наконец, пришли в себя, открыли огонь из минометов. Мы прорываемся к своим, прыгаем в окопы.
Иду на сборный пункт, надо проверить личный состав. Годованник со своей группой приводит пленного. Взяла «языка» и группа Гагарина. Получилось здорово: вышло тридцать, а вернулось тридцать два. Захваченные немцы показали, что они готовились с утра начать наступление. Но «шоринцы» сорвали их планы и на следующее утро сами начали наступление».
В те дни Женя писал родителям:
«23. VIII.41 г.
Мои дорогие! Пишу очень кратко, так как обстановка не благоприятствует сочинению долгих писаний. Вот уже более недели я нахожусь со всеми своими товарищами на фронте. Наконец и нам удалось участвовать в непосредственной схватке с фашистами. Их натиск будет окончательно сломлен, и эта профессиональные убийцы не продвинутся к городу Ленина ни на шаг. Настроение бодрое, так как мы все имеем твердую уверенность в своей победе. Уже мне пришлось, действовать в разведке по тылам противника. Применяем партизанскую тактику и для ослабления напора на фронте тревожим его в тылу.
Крепко целую вас. Привет от моих товарищей. Ваш Женя».
В следующем своем письме, 28 августа 1941 г., он писал:
«Милые папа и мама!
Обо мне не беспокойтесь. Я по-прежнему здоров, бодр и весел и часто вспоминаю вас, мои хорошие. От вас я получил груду писем... но ответить на них не имею возможности. Я уже писал вам, что нахожусь в действующей армии, а следовательно, нахожусь в другом месте,, чем то, на адрес которого вы пишете ваши письма... Не беспокойтесь, если не будете в течение некоторого периода получать мои письма. Всякие неожиданности в перерыве связи возможны, но это вовсе не означает моей гибели.
Я все силы отдам за свою страну, да и за себя постою до конца, а уж если избежать гибели будет нельзя, то дорого буду брать за свою жизнь.
Крепко целую вас. Ваш Женя».
Не осуществив своих планов не Кингисеппском шоссе, немцы развернули наступление на копорском направлении. 30 августа они заняли деревню Ирагоща, форсировали, реку Ламошка, захватив небольшой плацдарм на восточном ее берегу. Возникла угроза выхода противника к Финскому заливу. Большой группировке советских войск, с боями отходившей из Прибалтики, грозило окружение. Командование фронта решило срочно перебросить в Копорье курсантов- пограничников.
Части народного ополчения и курсанты остановили вражескую дивизию, только что прибывшую из Франции.
К началу сентября сложилась тяжелая обстановка на Петергофском шоссе у деревни Петровицы. Курсантов 1-го батальона перебрасывают туда.
И снова бои, снова психические атаки, тонны артиллерийских и минометных снарядов - на позиции пограничников.
Вместе со своей ротой вел непрерывные бои и помощник командира взвода старший сержант Гагарин.
В. Е. Гнатышин:
«Первые числа сентября. Держим оборону на опушке леса уже несколько часов. Стоим насмерть…
Вторая рота бьет немцам во фланг. Штаб батальона под угрозой окружения... Я, Коробов и, кажется, Гусев действуем автоматами и гранатами. По радио, надрываясь, зовут нас, а ответить некогда. Многие фашисты лежат перед нашей воронкой, а они все прут, прут и нет им числа...
Передал по радио открыто: «Веду бой в окружении».
Патроны у меня только в пистолете, соображаю, сколько осталось гранат и когда пустить их в дело... Решил ждать, подпустить фашистов поближе и бросить в них связку. Дальше - что будет.
Друзья отбиваются от немцев с тыла. Вижу, крадутся фашисты и ко мне. Не стреляют. Остановились - и давай ходу, но пулеметная очередь слева сразила их. Крики радости. Прямо на голову сваливаются Женя Гагарин, Иван Коровин, еще курсанты... Да, не подоспей вовремя спасители, связка гранат была бы для нас троих последней...»
«5 сентября под деревней Лопухинка Евгений Гагарин был контужен, у него пошла горлом кровь. Необходима была эвакуация в тыл, но Гагарин упросил оставить его на передовой. Ночь пробыл он в санитарной землянке, а наутро был уже в своем взводе ». Из воспоминаний В. Фелисовой.
«6 сентября батальон вел оборонительный бой у деревни Новая. Старший лейтенант Бурнос изложил приказ так: «Занять оборону о районе развилки дорог Дятлицы, Лопухинка, Гостилицы - на вспаханном поле, срочно вырыть окопы, быть готовыми к отражению атаки пехоты и танков противника. Любой ценой остановить противника и удержать высоту».
Наш взвод занял оборону на вспаханном поле у шоссейной дороги. Слева, мы видели, стояли танки и пушки; в кустах курсанты быстро вырыли окопы для стрельбы. Мой окоп оказался рядом с окопом Гагарина, Он дополнительно дал указание: рыть окопы глубокие, в рост человека. «В глубоком окопе танк вреда не причинит, только насыплет землей; с танками можно будет вести борьбу», — объяснял он.
Курсанты, занятые работой, не замечали, как бегут часы. Время обеда, а полевая кухня что-то запаздывает. Гагарин распорядился израсходовать НЗ. Подкрепились курсанты, повеселели.
Примерно через час на шоссе появились немецкие автоматчики. Вот они уже близко. Курсанты открыли пулеметный огонь. Немецкие цепи залегли и с дороги повернули в лощину. На смену им - новые цепи автоматчиков. Их мы тоже встретили пулеметным огнем. Немцы залегли и начали переползать в лощину. Их артиллерийский и минометный огонь бил по нашей обороне. Снаряды и мины рвались в шахматном порядке. Мы вели огонь из пулеметов, автоматов и винтовок.
Бой разгорелся неравный. Противник пустил в ход танки и бронемашины. Вышли из строя наши пулеметные расчеты, но мы не сдавали позиций. Темнело. Все труднее становилось сдерживать натиск врага. Вот уже танки двинулись на нас и создалась реальная угроза прорыва нашей обороны».
Из воспоминаний бывшего курсанта А. П. Крутиева.
«...Фашистские танки совсем близко, они собираются утюжить наши окопы. Два из них нахально вырвались вперед. До них не более 15 метров. И тогда старший сержант Гагарин рывком поднялся на_бруствер окопа и со связками гранат пополз навстречу броннрованным громадинам. Они вспыхнули, задымили и так и остались неподвижно на поле».
Из описания боевых действий 1-го батальона, сделанного майором Н.А. Шориным.
Женя лежал на земле, родной и теплой, и пулю за пулей посылал в близкую цепь врага. Он хладнокровно выискивал грязно- зеленую ненавистную фигуру и нажимал на
спуск. Радостно вскрикивал, когда эта фигура падала и навсегда оставалась лежать на земле. Но что это? Они все ближе, ближе. Уже видны разинутые рты, искаженные злобные лица... Женя рванул подсумок — последняя обойма. Одна... Вторая... Последняя пуля. Все нашли цель. Один, второй, пятый фашист упал и больше не встанет. Теперь только штык и приклад. Женя бросил свое сильное тело навстречу врагу, взмахнул винтовкой... Это был последний взрыв ненависти и отваги героя...
17 декабря 1941 г. Жене исполнилось бы двадцать. Только двадцать лет, но в эти двадцать лет он был Человеком, Коммунистом, Героем.
Все, чем он был богат, чему предан, все, что любил на земле, подтолкнуло его к подвигу.
Он действовал в своем последнем бою мужественно. Точно. Быстро, Ошеломляюще. Он вышел один на один с немецкими танками, он уничтожал фашистов до тех пор, пока билось его сердце. Единственным желанием его было: выстоять, не дать врагу прорвать нашу оборону.