Примаченко Андрей Нестерович
Примаченко
Андрей
Нестерович
Инженер- подполковник
11.06.1911 - 29.11.1991

История солдата

 Примаченко Андрея Нестеровича - Зам.командира 242 полка 22 минометной бригады по технической части

1945 год.

 

Родился я в селе Самарское Ростовской области, которое больше известно как станция Каяла, в бедняцкой крестьянской семье в июне 1911 года. 

В 1936 году я окончил институт Механизации сельского хозяйства в городе Ростове, получив специальность инженера-механика по ремонту и эксплуатации комбайнов, тракторов и автомобилей, и направлен в Красноармейскую МТС главным механиком. А летом 1938 года  был назначен директором автошколы в городе Шахты Ростовской области .

 8 июля 1941 года меня мобилизовали, и я стал командиром взвода автотракторной батареи, 54 запасного артполка. Так как я учился в институте на военизированном факультете, мне еще до войны было присвоено звание воентехника 1 ранга, что приравнивалось к старшему лейтенанту. Наш 54 артзап. дислоцировался в летних лагерях под Белой Калитвой Ростовской области.

В июле 1941 при подходе немцев к Ростову, нас отправили под Сталинград. Все 500 км шли пешком. В сутки совершали от 45 до 55 км., так как враг наступал по пятам. Под Сталинградом мы располагались в 25 км от города, в селе Оленьем. Весной 1942 года нас перебросили на левый берег Волги, откуда мы опять направились под Астрахань в Черный яр. Но туда мы не дошли и расположились в степном совхозе Досанг. Все время усиленным порядком готовили маршевые роты. Моя задача была  - готовить трактористов и автомобилистов для сталинградского фронта.

По распоряжению ставки нас погрузили в эшелон и направили куда-то за Урал. На первых двух станциях – Верблюжья и Сероглазка нас нещадно бомбили юнкерсы. А дальше, через Владиславовку, мы должны были следовать на Верхний Баскунчак. По пути к Владиславовке мы потерь в живой силе не имели, хотя налеты были по 10-12 юнкерсов. Разбитые вагоны эшелона тут же меняли на исправные. Уже перед самой Владиславовкой один юнкерс сбросил на наш эшелон 18 бомб, некоторые летели прямо на бегущих людей.

Я и еще два солдата не побежали, а легли и притаились. Буквально в 7 метрах от нас начали рваться бомбы, но мы остались живы. В результате этой бомбежки было убито 30 человек. Подъехали к станции Верхний Баскунчак. От станции остались  развалины. Здесь не было ни одного служащего. От Баскунчака до Урбаха на протяжении 100 км  шла остервенелая бомбежка железной дороги.

Я был дежурным по эшелону и ехал с машинистами на паровозе. По пути на Урбах лежали разбомбленные вагоны с военным имуществом. Их было столько, что можно было вооружить целую армию. Под откосом валялись самолеты, танки, автомобили, аммонал, снаряды, орудия и… люди. Но самое страшное было впереди.

Мы ехали всю ночь и весь день, но самолеты нас не бомбили. И вот мы увидели под откосом  разбитый эшелон, а вокруг, по обеим сторонам железной дороги, валялись детские коляски, игрушки, постельные принадлежности, чугунки, ведра и сотни убитых женщин и детей. А за полем раздавался стон и плач. Это были раненые и контуженные или просто перепуганные люди. Весь наш эшелон отправился на поиски живых. Их поместили в наши вагоны. Мы кормили их своим сухим пайком. То, что они рассказали о бомбежке, не поддается никакому здравому смыслу.

Эшелон с эвакуированными начали бомбить юнкерсы. Люди рассыпались по полю. Юнкерсы, их было до 30, летали на бреющем полете и уничтожали всех живых. Что такое фашизм, после этого не надо было рассказывать. На всю жизнь я запомнил этот разбомбленный эшелон с сотнями убитых. Многое стерлось из памяти: Освенцим, бои на Украине, в Польше, в Германии, но этого эшелона я забыть не могу. Ведь это был тыл, далеко от фронта. Уж лучше бы они находились на оккупированной территории и никуда не уезжали. С этого времени злость и ненависть к фашистам у каждого из нашего эшелона дошла до остервенения.

Как-то наши взяли пленных, и среди них оказался грузин. Он служил в немецком обозе.  Его снова направили воевать. Когда наш эшелон двигался через Астраханские пески, он дезертировал.  Мне было приказано найти его. Я взял винтовку и одного солдата с карабином, и мы пошли по степи. Все следы в степи хорошо просматривались. Мы наткнулись на следы и пошли в этом направлении. в  5 километрах от эшелона, в бурьяне, мы обнаружили 8 солдат-дезертиров из нашего эшелона. Я скомандовал: «Встать». Они встали. Я предупредил, что при малейшем сопротивлении, стреляю в упор. Мы привели их к эшелону и сдали в штаб полка. А грузина так и не нашли.

Привезли нас в Барнаул. А оттуда отдельными батареями стали отправлять на фронт. Наша автотракторная батарея поехала в товарняке под Горький в Сыровецкие лагеря. Там отдел кадров направил меня в 242 минометный полк, который формировался тут же. Прибыл я в полк на должность заместителя командира полка по тех. части. Собрал 30 «шоферов-инкубаторов» и поехал с ними на горьковский автозавод за автомобилями. Мы получили 30 машин ГАЗ-АА, которые я загонял на платформы, так как мои «пионеры» еще очень плохо ездили. Прибыл я с ними в лагеря, а оттуда наш полк погрузили в поезд и отправили в г. Коломну. Там, по приказу ставки, формировалась 17-я                                                                                                                                      артиллеристская дивизия прорыва резерва Верховного командования, в которую мы влились.

Формирование началось 1 декабря 1942 года и закончилось 22 февраля 1943 года. В начале в дивизию входили 4 бригады: 39 пушечная, 50 гаубичная, 37 легко-артиллерийская и 22 минометная, а несколько позже в ее состав вошли еще две бригады 92 тежело-гаубичная и 108-я гаубичная большой мощности. Командиром дивизии был полковник, а позже генерал-майор С.С. Волкенштейн.

Свой боевой пути дивизия начала с Волховского фронта в марте 1943 г. В каждой бригаде было по 3 полка. В нашей 22-й минометной – 242, 239 и 245 полки. Это были 120 миллиметровые минометы на механической тяге. Вначале у нас были только автомобили ГАЗ-АА, а к концу войны, каких только не было, в том числе 45 студебеккеров. Студебеккер был Бог войны, шел по любому болоту. У немцев не было ни одного такого автомобиля.

На Волховском фронте у нас была задача расширить дорогу жизни на Ленинград. В процессе боев мы продвинулись и заняли станции Карбусель, Мгу и еще ряд станций. Бои шли тяжелые. Когда мы были на Волховском фронте, выходила из окружения 2-я ударная армия, которую бросил генерал Власов, и со своими штабными работниками перешел на сторону немцев. Мы помогли расширить плацдарм этой армии. Люди выходили голодные, истощенные.

Волховский фронт отличался от других тем, что находился среди сплошных болот. Люди и машины передвигались по дорогам, мощенным бревнами. Из продуктов кроме горохового концентрата и хлеба ничего не было. У многих бойцов начался авитаминоз – куриная слепота. Ночью люди ничего не видели. Поэтому они выстраивались в цепочку, держались один за другого, и вел их тот, кто еще что-то видел.

Командир полка послал меня с тремя бойцами на автомобиле ГАЗ-АА  привезти из допа со ст. Жихарево машину сушеного лука. Дорога проходила через небольшой мостик на местной речушке, но он обстреливался немецким бронепоездом. Немцы или вели неожиданный массированный обстрел с промежутком 5-10-15-20 минут, или молчали до полудня. Были большие потери наших войск. Проезжали через этот мостик, кто как мог. Кто удачно, а кто попадал под артобстрел. До Жихарево мы доехали удачно. А когда ехали через мостик обратно, машина загребла задними колесами бревна настила и застряла. Я и 3 солдата соскочили, приподняли ее зад и так двинули вперед, что дальше она пошла свободно. Дорогой солдат мне  говорит: «Товарищ ст. лейтенант, мне показалось, что мы подняли машину сзади». Я говорю, что мне тоже так показалось. Остальные нас поддержали. Но как это можно было сделать вчетвером, осталось для нас загадкой. Видимо, в такой обстановке, сработали какие-то скрытые человеческие силы.

Когда мы были еще в боевых порядках, немцы обстреливали нас снова и снова. Мы вошли в такой клин. Вечером возле палатки стояли три офицера и солдат – шофер санитарной машины. Недалеко разорвался снаряд. Все, как стояли, так и остались стоять, а солдата убило. Я утром стоял с начпродом, и вдруг что-то застучало по деревьям. Буквально в 7 м от нас проскользнул по мерзлой земле снаряд 105 мм калибра, застыл и не взорвался.

Перед выездом с Волховского фронта, мы, после бревенчатых настилов, попали в болото. В мою задачу входило двигать весь транспорт при любых обстоятельствах, чтобы своевременно занимать боевые порядки на отведенном месте. В 6 часов вечера мы начали всем кагалом двигать автомобили. Я настолько вцепился в эту работу, что опомнился только на второй день в 12 часов.

На Волховском фронте мы воевали недолго, но боевые условия там были настолько тяжелыми, что каждый день казался годом. Бывало, станешь где-нибудь возле разливов, зачерпнешь котелком воду и зацепишься за убитого.

 А разве вся 2 армия, которую предал и бросил Власов, вышла из окружения? Вышли только ее остатки, которые, будучи в окружении, ели ремни, голенища кирзовых сапог и другое снаряжение.

Против наших боевых порядков занимал боевые порядки вновь прибывший корпус пехоты. Тянулся он не менее 5 дней, а выбили его весь за три дня. А потом месяц вывозили на собаках убитых. Да разве всех вывезли? Сколько там осталось безымянных солдат – погибших, утонувших в болотах – не счесть.  

После месячных боев на Волховском фронте, 18 апреля 1943 года, дивизия вновь поступила в распоряжение ставки.

Мы собрались всем полком с автомобилями и имуществом на станции Жихарево, погрузились в эшелоны и отправились в г. Солнечногорск под Москвой. Командир полка грузин и его зам. по снабжению любили выпить. Зам. по снабжению Смирнов получил в Жихарево на допе продовольствие и большую бочку спирта. Сверху было отверстие, через которое шлангом наливали спирт. В дроге спирт никому не давали, а зам. по снабжению с этой бочки почти не слезал, радовался, что везет спирт.

Когда мы прибыли в Солнечногорск и стали сгружать бочку, она почему-то оказалась легкой. А когда заглянули в нее, спирта оказалось только на дне. Умельцы по дороге, когда продовольственники спали, сверлили в стенке бочки отверстия и наливали спирт. И так сверлили все ниже и ниже, пока не дошли чуть ли не до дна. Оставшиеся отверстия умело заделывали деревянными чопиками да так, что было незаметно. Можно было посмотреть на свирепость этого зама и самого командира полка.

В Солнечногорске мы стояли около месяца, и эти деятели выпили не один литр водки и спирта. В полк прибыли НКВдисты и проверили расход спирта. Оказалось, что больше всех спирт пили командир полка и зам. по снабжению. Приказом по дивизии их разжаловали и отправили в штрафную.

Был у нас в полку помощник начальника штаба, капитан Кузнецов. Так вот этот Кузнецов таскался за молоденькой связисткой Таней. Она с ним жила и другим не отказывала. В пьяном виде он бесился. Однажды в пьяном виде, он зашел в помещение, где она находилась, и в упор расстрелял ее, а потом застрелился сам. Были и такие вояки.

Командиром полка назначили бывшего начальника штаба, капитана Раевского, тоже выпивоху, а зам. командира полка по снабжению капитана Дашука Александра Яковлевича, с которым я дошел до конца войны. Для нас она закончилась в Златой Праге. Но до этого было еще далеко. Раевский, хотя и пил изрядно, но был кадровым офицером еще до войны и грамотным артиллеристом.

В мае 1943 дивизия вошла в распоряжение командующего Брянским фронтом, генерала армии Попова М.М. Брянский фронт был правым крылом Курской дуги, где готовилось генеральное наступление. Мы были на переднем крае фронта под городом Болхов. В течение почти двух месяцев мы копили мины, которые ночами доставляли на передовую.

Возить снаряды в абсолютной темноте было очень тяжело. Естественно, автомобили натыкались на деревья. Многие имели повреждения. Но моя парковая служба с этой работой в основном справлялась.

 

Линия фронта проходила по реке Оке. С одной стороны ее были немцы, с другой – наши. И те и другие брали воду в реке, но никто ни в кого не стрелял. Кстати и на Волховском фронте была приблизительно такая же ситуация. Наши пехотинцы ночью клали на пеньки махорку, а немцы брали махорку, а оставляли сигареты и шоколад, которого у нас и в помине не было. Это происходило в нейтральной зоне, между двумя краями обороны.

Всеобщее наступление на Брянском фронте началось в 20-х числах июля 1943 года. Войска шли по нескошенным полям, где было много убитых наших и немецких солдат.

В августе 1943 года наша дивизия вошла в состав Воронежского фронта. Командующим фронтом был генерал армии – Ватутин. Все время наша дивизия находилась в боевых действиях. Наш полк нес ощутимые потери в живой силе. В первых числах августа 1943 года в составе 1 армии, мы принимали участие в освобождении города Орла и ликвидации орловского плацдарма. В ходе боев было освобождено еще ряд населенных пунктов и городов.  В районе деревни Казачья лисица была разгромлена колонна отступающих немцев. Был занят г. Грайворон и дальше дивизия продвигалась к г. Ахтырке. Заняв боевые порядки в районе Ахтырки, дивизия была потеснена противником. Через сутки отчаянных боев равновесие было восстановлено.

Однако бывший передний край обороны нашего, 242 полка, остался в нейтральной зоне. Наш второй дивизион был полностью разгромлен, поэтому вся боевая техника, в том числе минометы и автомобили, остались в нейтральной зоне, на старых боевых порядках. По приказу командира полка, я, 2 офицера и 8 солдат ночами выходили в нейтральную зону и на руках грузили минометы на машины, выкатывали машины из капониров и катили на руках в тыл нашего переднего края. Там приводили все в полную готовность и пополняли боевые порядки второго дивизиона. Легко было брать ствол миномета, но невероятно тяжело было отрывать от грунта плиту миномета, на которой стоял ствол. Кроме оружия, гранат и автоматов у нас были ломы. Вначале все делалось тихо. Но потом приходилось стучать. Усталость при этом была адская и уже никакой страх нас не сдерживал. Правильно говорят: «Кто не испытал страха на войне, тот о войне ничего не знает». Эту работу мы выполнили за 6 суток. Как нас не обнаружили немцы, остается только гадать. Ведь все это делалось буквально у них под носом. При этом передний край обороны немцев беспрерывно освещался ракетами. Вот они-то доставляли нам больше всего хлопот.

Противник особенно настойчиво держался за Ахтырку. 18 августа силами 100 танков и полка мотопехоты под прикрытием авиации немцы потеснили наши части и, развивая успех, стали продвигаться вперед. Ряд наших артиллерийских подразделений попал в полосу действия танков, в том числе и наш второй дивизион. Но артиллерийский дивизион оказал такое сопротивление, что противник, будучи под ураганным огнем всей артиллерийской дивизии, был вынужден отступить. Бой длился 5 часов. Было уничтожено 25 танков, из них 11 тигров, 5 автомашин, 3 бронетранспортера.

Наш парковый взвод находился в селе, близ Ахтырки. Я как раз в это время был там. На село был совершен налет немецкой авиации. Я залег в дальнем углу двора возле забора, а старшина взвода Дондуков с одним из шоферов побежали в подвал под домом. Возле подвала стояла наша автоцистерна с бензином. Одна из бомб попала в цистерну. Бензин загорелся. Честь его попала в подвал. Старшина и боец сгорели.

После войны мне пришло письмо от школьников Ахтырки. Они просили рассказать об освобождении их города. Я написал о том, как мы освобождали Ахтырку и о том, как погиб старшина Дондуков. Позже они сообщили мне, что память его увековечена в книге боевых действий по освобождению Ахтырки.

По пути боевых действий за Ахтырку, мы освободили многие села Украины. Однажды мы с парковым взводом находились в совхозе Красный. В один из вечеров по дороге, которая находилась напротив нас, шла колонна виллисов с включенными передними фарами. С нашей стороны кто-то стал стрелять по дороге из карабина. Я и капитан Аблязов подошли к дороге. В это время передний виллис остановился, а за ним остановились еще несколько машин. Из первого вышел плотный мужчина в кожаной куртке и спросил, кто стрелял? Лейтенант Гольдман ответил, что стрелял он и поинтересовался: «С кем имею дело?». Мужчина ответил: «С Жуковым», - и влепил ему в ухо, да так, что тот чуть не упал в кувет. Гольдман не растерялся, вытянулся и отчеканил: «Тов. маршал, я выполнял ваш приказ. Стрелял на поражение за демаскировку фарами». Жуков ответил: «Дурак, ведь я же ехал со стороны фронта». Он, конечно, понял, что не прав. Повернулся к нам и спросил, а вы кто такие? Лейтенант Аблязов ответил:  «Командиры советской армии, товарищ маршал». А он нам и говорит: «Не командиры вы, а бандиты с большой дороги». - Сел в машину и колонна виллисов помчалась дальше.

Этому Гольдману вечно не везло. Уже находясь в Германии, стояли мы в лесу. Он сел на немецкий мотоцикл, а ездить не умел. Разогнал его, а остановить не может. И влепился в штабель пустых металлических бочек из-под горючего. Все летело с таким грохотом, что нельзя было разобрать, где бочки, где Гольдман, а где мотоцикл.

Окончательно мы освободили г. Ахтырку в 4 часа утра. Многие здания горели. На улицах стояла разбитая немецкая техника. Среди них несколько танков – тигров, фердинандов. А автомобили вообще никто не считал. Попадались и исправные машины, на ходу.

В результате ожесточенных действий на Украине, полностью была разгромлена Белгородско-Харьковская группировка немецких войск. К 27 сентября 1943 года части дивизии, в том числе и наш полк, заняли огневые позиции на левом берегу Днепра в районе Гусеницы на знаменитом Ржевском полигоне.

Дивизия поддерживала артиллерийским огнем части 40 армии. Сходу был форсирован  Днепр и захвачен плацдарм в районе Монастырево и Ходорово – Малый Букрин. Наш полк занимал огневые позиции в районе Ходорово. В боях в районе Ходорово противник понес большие потери в танках и живой силе. Наша переправа через Днепр беспрерывно подвергалась налетам вражеской авиации и артобстрелу. Когда во время сильного артобстрела я с группой солдат находился в одной из землянок, снаряд разорвался рядом с нами. Бревна с крыши землянки разлетелись. Одно из них попало мне по правой ноге, чуть выше колена. Я хромал недели две, а потом все прошло. Но уже в 1949 году боль в ноге возобновилась, и я пролежал в Симферопольском военном госпитале около 3-х месяцев.

Особенно ожесточенными были бои в районе Букринского плацдарма. В октябре 1943 года наш Воронежский фронт был переименован в 1-й Украинский. Командующим фронта был генерал Ватутин.

6 ноября 1943 года на рассвете началась историческая битва за освобождение Киева. Наши части овладели предместьем города – Пущей-Водицей. В этот же день столица Украины была полностью освобождена. В 7 часов утра я был на Крещатике. Не город, а сплошные развалины. Не осталось почти не одного жилого дома.

С ходу был освобожден и Житомир. Однако противник оказал жесткое сопротивление, предприняв хорошо подготовленную атаку. Наши войска временно оставили Житомир. В Киеве мы сосредоточились в районе Святошино в Сыровецких лагерях. А наши огневые позиции были в 20 км от Киева по направлению Житомира в деревне Раковичи.

В Сыровецких лагерях был большой котлован. Когда стали его раскапывать, обнаружили около 300 убитых. Говорили, что это злодеяния немцев, а теперь говорят, что это следы сталинских репрессий.

Вторично Житомир был освобожден в декабре 1943 года. Приказом Верховного главнокомандования наша дивизия получила наименование 17-я Киевско-Житомирская артдивизия прорыва РВК.

Дальше боевой путь дивизии прошел через Коростень, Шепетовку, Старо-Константинов, Ново-Константинов на Проскуров. Проскуров был освобожден с ходу. Особенно яростно била рота пехоты, которая удерживала железнодорожный вокзал в Проскурово. Когда погнали немцев, отрезав им путь по железной дороге, командира роты спросили, как он сумел удержать одной ротой вокзал против такой массы немцев? - Так перед нами была наглядная агитация, - он показал на цистерну со спиртом, стоящую на путях. Возможно это анекдот, но в каждой шутке есть доля правды.

После Проскурова мы дошли до Тернополя. Заходя в села Западной Украины, мы не встретили ни одного мужчину, все они добровольно, или насильно были в бендеровцах. Мы находились в селе Вельки Луки недалеко от Тернополя. Рядом был парковый взвод соседнего артполка. В одну из ночей 10 солдат этого взвода, сонных, перерезали бендеровцы. Утром из боевых порядков приехал командир этого полка, чтобы разобраться. Он приказал тщательно обыскать село и всех найденных мужчин привести в штаб. В результате нашли 7 мужчин. Узнав кто они, командир приказал повесить каждого на отдельном дереве.

18 июня 1944 года был освобожден г. Золочев под Львовом. Там был окружен и полностью уничтожен механизированный корпус немцев. Было много немецкой техники. Я взял там несколько грузовых автомобилей: Бьюик, Мерседес  Боргвард и легковой автомобиль Хорьх. Было много раненых и убитых. Отдельные группы немцев скрывались в лесах.

27 июля был освобожден Львов. Начались бои за освобождение Польши. 23 августа наши войска пересекли границу Польши. Были освобождены Жешув, Дембица, Кросно и другие города и населенные пункты.

В декабре 1944 года началась усиленная подготовка и сосредоточение наших войск на Сандомирском плацдарме в целью дальнейшего развития наступления на Краков и Верхнюю Селезию. 19 января 1945 года был освобожден Краков, а 29 января очищен весь Селезский район Польши. Когда подошли к Одеру, вся наша  22 минометная бригады дальше двигаться не могли. Не было горючего.

Я в это время с двумя студебекерами находился на станции Катовице и вместе с шоферами  залил около 40 немецких 200 литровых бочек бензолом. Это тоже горючее, но не из нефти. Его получают при перегонке каменноугольной смолы. Горит отлично. Когда я подъехал к Одеру, там стоял весь автотранспорт бригады. Командир бригады Засникин так обрадовался, что тут же подготовил приказ о моем награждении орденом Красной Звезды, что и было сделано.

Свой первый орден Красной Звезды я получил под Ахтыркой, когда выводили нашу матчасть из нейтральной зоны. Надо прямо сказать, что нас, не боевых командиров, не очень баловали наградами, от случая, к случаю. Вроде того, который я привел, хотя работу приходилось выполнять колоссальную. Как может воевать полк, если машины неисправны? А они все и всегда были на ходу.

Иногда приходилось за сутки ставить в число ходовых сгоревшие в результате налета авиации, или подорвавшиеся на мине машины, или разбитые в результате аварии во время езды без света в ночное время. Такие случаи бывали почти ежедневно, и со всем эти приходилось справляться. Давалось это нелегко. О сне можно было только мечтать.

Во время большого марша под Малоярославцем, водитель ночью уснул, и машина свалилась с 7 метрового моста в реку. Погиб расчет из 7 человек, а с ними командир взвода, молоденький младший лейтенант. Машина была полностью изуродована. Раму выбросили. Но неподалеку, в совхозе, нашли хорошую раму. Машину восстановили в течение суток. А когда подъехали к Малоярославцу, то один водитель залетел на левую сторону шоссе, врезался в деревенский дом и разбил машину ГАЗ-АА, которая тоже в течение суток была восстановлена. Использовали не годные для восстановления сгоревшие машины, других воинских частей.

Был форсирован Одер, и наши войска вошли в Германию, в приграничный город Глейвиц. Теперь это польский город Глевице.

Особенно тяжелые бои шли в районе города Бриг на западном берегу Одера. Они закончились 5-6 февраля. На пути к Берлину стояли крупные города Бреслау, Глогау, Торгау, Виттенберг и ряд других. Города Бреслау и Глогау обошли, так как немецкие гарнизоны там не сдавались, и пошли дальше на Берлин. Была форсирована реке Нейсе.

Первый по-настоящему немецкий город, который мне запомнился, был Торгау, на реке Эльбе. Здесь в конце войны состоялась знаменитая встреча наших войск с американскими. В этой встрече участвовал и я. В Торгау мне представилась возможность улучшить живучесть наших автомобилей. Самым слабым местом у старых ЗИС-5 был редуктор. На наше счастье немцы привезли на площадь города столько задних мостов ЗИС-5, что можно было восстановить целую армию таких машин. Там я набрал редукторов от задних мостов и капитально восстановил все ЗИС-5. Кроме того в городе был местный ремонтный завод, где оказалось много отремонтированных двигателей ГАЗ-АА. На многих своих ГАЗ-АА мы поменяли двигатели.

Когда мы пошли маршем от Берлина  к Чехословакии, я по пути взял автомобиль Зауэр газобаллонный 7 тонный. Сел за руль и взял с собой взвод боепитания полка в количестве 7 человек. Машина шла безукоризненно. В кузове, в запасе было 10 баллонов, заполненных газом, стоящих под бортом на немецких ременных зажимах. Два баллона было внизу кузова – питание для двигателя. В Карпатах при подъеме у автомобиля отказали тормоза. Я ехал очень осторожно без тормозов до самого Кросно, где догнал полк.

У немцев уже тогда был превосходный газобаллонный автомобиль. Еще у них был в эксплуатации 7 тонный газогенераторный автомобиль Мерседес, который запускался без бензина. А у нас запускался на бензине, а на дровах почти не работал. В войну  постоянно не хватало шоферов. Приходили, как правило, «инкубаторы», которых надо было долго учить и которым нужна была большая практика. Только тогда они становились настоящими шоферами и могли водить автомобиль днем и ночью в самых сложных условиях бездорожья.

Поскольку наш минометный полк стоял рядом с пехотой, а иногда, при наступлениях,  даже впереди пехоты – были большие потери водителей. Дальность полета 120 мм мины: чугунной - 4,5 км, стальной – 5 – 5,5 км. Мины бросались через ствол миномета. Ствол - беззамковый. Скорострельность очень высокая. Заряжающий едва успевал подавать мины. При стрельбе стальными минами, были случаи, когда по заводской небрежности, попадались чугунные, тогда ствол миномета разрывало и весь расчет мог погибнуть.  

В конце апреля крупная группировка фашистов оказалась блокированной юго-восточнее Берлина в предместье Люкенвальде. Задача дивизии  состояла в том, чтобы остановить продвижение немцев на запад к союзникам. Бои шли ожесточенные, доходившие до рукопашных. Наша дивизия несла большие потери в живой силе. И это, можно считать, уже в самом конце войны. В результате мощных ударов 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов берлинский гарнизон 2 мая капитулировал.

Перед нашей дивизией поставили задачу двигаться в Чехословакию, чтобы помочь местному подполью одолеть фашистов. За Кросно, километрах в 30, в Карпатах, проходила чехословацкая граница. Там начинался прорыв в Чехословакию. Вначале этот прорыв осуществлялся чехословацким корпусом Свободы. Но он понес большие потери и не добился успеха. Дивизия прибыла в Прагу 7 мая и сходу вступила в бой. 9 мая Прага была освобождена. Началась операция по захвату генерала Власова, который находился под Прагой. А также других военных преступников. На этом война была закончена.

Таким образом:

17 артиллерийская Киевско-Житомирская, ордена Ленина, Краснознаменная, ордена Суворова дивизия прорыва резерва Верховного главнокомандования, пройдя с боями 7200 км от Ленинграда по полям, селам  и городам России, Украины, Польши, Чехословакии и Германии завершила свой победоносный путь у стен Златой Праги.

Дополнение: 

После расформирования дивизии мой отец – Примаченко Андрей Нестерович остался служить в рядах Советской армии.

   В апреле 1960 года, в звании подполковника, был уволен в запас, как значится в Военном билете « без права ношения воинской формы одежды».

 Но не только, его, но и еще миллион двести тысяч ветеранов войны, уволенных по распоряжению Никиты Хрущева, лишили полной военной пенсии, права пользоваться военным госпиталем и других льгот. Хотя моему отцу оставалось до полной выслуги,  с учетом лет проведенных на фронте, всего то …. Полгода - шесть месяцев.

 Конечно, подобное отношение  со стороны государства, отец пережил довольно болезненно. Было ему уже пятьдесят лет, но отсиживаться в пенсионерах и лелеять свою обиду на «партию и правительство» он не пожелал.

Устроился по специальности, в одно из автотранспортных предприятий, механиком. Вскоре был назначен главным инженером этого хозяйства. Через несколько лет хозяйство вышло в передовые. После чего ему предложили должность главного инженера первого таксомоторного парка в городе Одессе, где он успешно проработал не один год, о чем свидетельствуют сохранившиеся в семье почетные грамоты и поощрения в трудовой книжке.

Кстати,  помню, что в возрасте восьмидесяти  лет он водил легковую машину. Скончался мой отец в городе Одессе, в возрасте 81 года.

Был у моего отца младший брат Павел Нестерович Примаченко 1918 года рождения, как вспоминал отец «чудом выживший в голодные 20-е годы. Мы уходили работать в поле, а ему трехлетнему ребенку оставляли возле постельки на целый день крохотный кусочек макухи и кружку воды. Причем были дни, когда   кроме воды оставить было нечего». Служил он стрелком в МВД и погиб под Таганрогом в 1942 году.

 

Регион Москва
Воинское звание Инженер- подполковник
Населенный пункт: Москва
Место рождения Ростовская область.Самарский район.Село Самарское
Годы службы с 08.1941 по 05.1960
Дата рождения 11.06.1911
Дата смерти 29.11.1991

Боевой путь

Место призыва Шахтинским ГВК Ростовской области
Дата призыва 15.08.1941

За годы войны дивизия участвовала в 16 крупнейших прорывах обороны противника:

1. Прорыв блокады  г. Ленинграда на участке Вороново - Корбусель ( март 1943 г.).

2. Прорыв обороны севернее Киева - Киевская операция  (ноябрь 1943 г.)

3. Прорыв в районе станции Полонное ( март 1944 г.)

4. Прорыв южнее г.Броды – Львовская операция ( июль 1944 г.)

5. Прорыв Севернее Кросно – Карпатская операция

(август 1944 г.)

6. Прорыв на Сандомирском плацдарме – Сандомирская операция ( январь 1945 г.)

7. Прорыв Юго-западнее Оппельн -  Оппельнская операция (март 1945 г ).

8. Прорыв Севернее Мускау на реке Нейсе – Берлинская операция (апрель 1945 г.).

9. Прорыв Севернее г. Дрездена – Пражская операция

 (май 1945 г.)

 

Дивизия участвовала в разгроме крупнейших, окруженных группировок, противника:

 

1. Корсунь-Шевченковской ( февраль 1944 г.)

2. Тарнополю ( март 1944 г.)

3. Броды (июнь 1944 г.)

4. Оппельн ( март 1945 г.)

5. Юго-восточнее Берлина ( апрель-май 1945 г.)

Награды

Орден "Красной звезды", орден "Красной звезды", орден "Отечественной войны 2-й степени", Медали: "За боевые заслуги", "За взятие Берлина", "За освобождение Праги", "За победу над Германией"

Орден "Красной звезды", орден "Красной звезды", орден "Отечественной войны 2-й степени", Медали: "За боевые заслуги", "За взятие Берлина", "За освобождение Праги", "За победу над Германией"

Автор страницы солдата

История солдата внесена в регионы: