Сергеев Виктор Федорович
Сергеев
Виктор
Федорович
Старший лейтенант Командир взвода восстановления железнодорожной связи

История солдата

Рассказ о моём отце, Сергееве Викторе Федоровиче

Я буду писать о нём для наших внуков. Для них он уже прадед, поэтому если будут встречаться слова отец — дед — прадед — то это всё о нём.

Виктор Фёдорович Сергеев родился 24 сентября (по новому стилю, или 11 сентября по старому, дореволюционному) 1908 года в семье Сергеева Фёдора (Феодора) Степановича, железнодорожного специалиста — помощника начальника станции (в то время это был далеко не последний человек в железнодорожной иерархии) и Сергеевой Марии Никандровны (в девичестве Некрасовой), учительницы церковно-приходской школы. Заметим, что в то время в сельской местности других школ и не было. Предположительно, в это время Фёдор Степанович работал на станции Стенькино Рязанско — Уральской железной дороги (около 10 километров от Рязани). Мария Никандровна была родом из многодетной семьи священника села Коростово на Оке, недалеко от Рязани (27 километров севернее, на левом берегу Оки).

Одна из её сестер незадолго до этого умерла от тяжёлой болезни и Мария Никандровна усыновила её маленького ребёнка — мальчика Мишу. Миша рос как родной брат моего отца Виктора и был старше его на 3 года. После рождения сына Виктора Мария Никандровна более не работала, а занималась домашним хозяйством и воспитанием детей. Из немногочисленных рассказов отца о детстве помню, что он рассказывал, что жили они дружно. Никаких излишеств не было. Мать его была очень верующей. В семье соблюдались все посты и церковные каноны.

В возрасте 4–5 лет зимой Виктор попал под проезжую тройку лошадей, запряженную в сани. Чудом остался живой, но получил сильный удар, как он говорил, «оглоблей по носу». В результате у него была сломана носовая перегородка и он очень долго и тяжело болел, а потом всю его жизнь эта травма напоминала о себе. В школу отец пошёл как и положено, учился хорошо. Часто вспоминал, что на одном из уроков учитель поставил ему отметку «Выше всех похвал». На станции, где они жили, школы не было и приходилось в школу ездить на поезде в Рязань вместе со старшим братом Мишей. Поезда ходили не очень часто. Иногда детей подвозили на «попутном» паровозе, прямо в кабине машиниста. Для детей это были неизгладимые впечатления и они сыграли свою роль в дальнейшем при выборе профессии. Других вариантов и не было — только в железнодорожники. Миша стал военным — железнодорожником, дослужился до полковника, жил и похоронен в Рязани.

Виктор после окончания школы поступил в железнодорожное училище (техникум) в Москве и жил в общежитии при техникуме. Практику он проходил сначала кочегаром, а потом помощником машиниста на паровозе. Есть фотокарточка — в «Перово на практике»... Он очень гордился полученной профессией. Учился хорошо и думал о дальнейшем обучении в институте. Сразу после окончания техникума в 1927 году поступить в институт не удалось.

В феврале 1928 года после тяжёлой болезни умер его отец. В 1925 году его отец Фёдор Степанович получил травму ноги во время ночной маневровой работы на паровозе и, к сожалению, вылечить его так и не смогли. Он работал почти до последних дней, так как на его иждивении была вся семья. Время было тяжёлое, детей надо было учить и поддерживать. Также к этому времени больная мать Марии Никандровны, Мария Константиновна, тоже жила с ними. Некоторые братья Марии Никандровны к этому времени были репрессированы как служители культа (они окончили Рязанскую семинарию и уже служили священниками). Точно известно, что один из них, Петр, был за это расстрелян.

Виктор начал работать на железной дороге, но не оставлял желания продолжать учёбу дальше. В 1931 году он поступил на вечернее отделение Московского электромеханического института железнодорожного транспорта им. Ф.Э. Дзержинского. Он работал, содержал мать и бабушку, а по вечерам учился в этом институте. 17 января 1936 года отец получил диплом инженера-электрика по «Электроснабжению электрических железных дорог».

Судя по оценкам в дипломе, учиться было очень тяжело. Преподаватели спрашивали со всей строгостью, невзирая на вечернее обучение. Но зато в то время такие инженеры сразу после окончания института могли работать на самых ответственных местах, хорошо понимая смысл своей профессии и отвечая за свою работу по всей строгости. А времена эти были очень суровые...

После окончания института мой отец Виктор работал инженером по электрификации подмосковных участков железных дорог. И его дипломная работа была на тему «Контактная сеть и тяговые подстанции участка Москва — Подольск Курской железной дороги» .

Но, как он рассказывал мне, начались гонения на родственников служителей культа, к которым его также и причислили (мать — из семьи священника).

Несколько раз его увольняли «за связь с служителями культа». А найти новую работу было не просто. Жил отец уже в Москве в одной комнате на Верхней Красносельской улице с мамой и бабушкой. Комната была служебная, т. е. предоставлена от работы НКПС (Народный комиссариат путей сообщения) и в случае увольнения должна была немедленно освобождаться.

Была даже предпринята очень опасная попытка вернуть бабушке отца, Марии Константиновне, дом, который остался ей и шестерым её детям после смерти её мужа, священника Покровской церкви села Коростово Никандра Некрасова (умер 1 октября 1890 года). Коростовский сельсовет долго не думал, а объявил этот дом «кулацким имуществом» и устроил в нём зерносклад.

Началась Великая Отечественная война. Уже в августе 1941 года мой отец Виктор стал курсантом Куйбышевского училища связи. Из его воспоминаний — кормили очень плохо жидкая каша и «ржавая» селёдка, солёная очень. Пить после этого страшно как хочется, да и лето жаркое очень было. Курсанты после столовой бегом к колодцу, воды попить. Командир заприметил, и как-то раз не дал попить, а сразу после столовой устроил марш-бросок на 10 километров. Так вся эта соль белым налётом на гимнастёрках потом лежала и долго не отстирывалась.

И ещё случай был — послали их отделение мост охранять и никого не пропускать. А тут танки. Вроде наши, но ведь велено никого не пускать. Чуть до стрельбы уже не дошло, но повезло. Прибежал их командир и решил конфликт. Всем курсантам потом благодарность объявили за точное исполнение приказа.

В ноябре 1941 года он уже младший лейтенант, командир штабного взвода связи 955 стрелкового полка 309 стрелковой дивизии Воронежского фронта.

Что такое штабной взвод связи — это 20-30 солдат, как правило все пожилого возраста, которые должны прокладывать полевые линии связи (телефонные кабели) между штабом полка и его батальонами, ротами и взводами и их командир — младший лейтенант. Кабели прокладывались на скорую руку, по земле, по деревьям. Очень часто их рвали осколки снарядов и мин, а командир полка требовал непрерывно держать связь со всеми подразделениями полка. И вот сидят на лавочке в связной землянке несколько дежурных связистов и ждут очередного обрыва кабеля связи. Случился обрыв и очередной солдат побежал искать и устранять неисправность. Если его убили фашисты, то бежит следующий... Если всех убило, то бежит командир взвода связи... А если он остался жив, а связи нет — то его под трибунал и под расстрел за нарушения приказа восстановить связь.

Если солдату повезло, он нашел и устранил обрыв кабеля и жив остался и не ранен, то возвращается в землянку и садится на скамейку в дальний край «очереди смерти». И так каждый день! Часто за месяц полностью менялся весь состав взвода связистов, так как всех или убивало, или ранило. Мой отец продержался до июля 1942 года. Их полк отвели в тыл на пополнение и переформирование в г. Новохоперск Воронежской области.

Теперь он уже как «бывалый» командир — связист был определён командованием обучать пополнение. Его назначили преподавателем связи и политической подготовки 6 армии Юго-Западного фронта. Этим он и занимался по сентябрь 1943 года. Но всё это время он находился в ближнем тылу, который регулярно бомбили фашистские самолеты, и при необходимости в любой момент этот тыл мог стать полем боя. Отец показал себя как очень грамотный и толковый преподаватель.

В 1943 году, в очень трудное для страны время, он вступил в ряды Коммунистической партии. Удивительно, но в этот момент ему не напомнили о его не совсем пролетарском происхождении.

Осенью 1943 года, когда обстановка на фронтах немного улучшилась, отца отправили на Курсы усовершенствования офицерского состава связи при ГЦСКА. Это происходило уже в глубоком тылу. Обучение длилось до июня 1944 года. В наших войсках начали широко применять радиостанции (в основном американского производства) и их эксплуатация требовала новых знаний и умений. По окончании курсов отец получил звание лейтенант.

К осени 1944 года готовилось очередное крупное наступление Красной Армии и всех, кого только было можно, отправляли на передовую.

В июне 1944 года мой отец начальник связи 32 мотострелковой бригады 18 танкового корпуса 2 и 3 Украинских фронтов, недалеко от Венгерской границы.

В сентябре 1944 года наши войска пересекли границу с Венгрией. Поначалу венгры часто сдавались в плен, но некоторые фашистские части дрались насмерть. Однако затем венгры стали оказывать очень ожесточённое сопротивление. Отец рассказывал, что командир его батальона поклялся лично расстрелять 10 венгров (его семью и всю его деревню сожгли венгерские солдаты). И он от колонны пленных венгров отсчитал 10 солдат и тут же их и расстрелял. И никто слова ему за это плохого не сказал. А командир батальона этот был очень суровый, смерть презирал и как будто сам её искал. Когда его солдаты шли в атаку, он тоже шёл вместе с ними и, если кто-то из его солдат поворачивал назад или ложился, он лично стрелял ему в затылок, не дожидаясь заградотрядов и разбирательств.

В этих боях мой отец был контужен — рядом с ним разорвался немецкий снаряд и его засыпало землёй. Несколько его солдат были убиты, но оставшиеся в живых откопали своего командира и отнесли его в медсанбат. Несколько дней мой отец был без сознания, но потом быстро стал поправляться и вскоре вновь был в строю. С тех пор, как следствие перенесённой контузии, у него очень часто болела голова и он непроизвольно дергал головой влево, особенно когда волновался.

С 27 декабря 1944 по 13 февраля 1945 года продолжались городские бои за Будапешт. Это были очень страшные бои. Много советских солдат отдали свои жизни за эту победу. Отец участвовал в этих боях. Он рассказывал, что венгры и немецкие дивизии СС сопротивлялись отчаянно. Для них Венгрия была последним источником нефти для производства горючего для немецких самолётов и танков. Сражения шли за каждый дом, подъезд, этаж и окно. Наши солдаты ломами и кувалдами пробивали метровые кирпичные стены домов. Затаскивали внутрь домов и квартир пушки. Затем из окна, как из амбразуры, расстреливали каждое окно соседнего дома, так как каждое окно было превращено в укреплённый узел обороны. Затем, наконец, можно было перебежать на другую сторону улицы, пробить стену очередного дома и тащить внутрь него пушки, чтобы опять начинать сначала битву за следующий дом или за следующую улицу. До Победы оставалось всего 3 месяца, но никто не знал ещё об этом и с каждым захваченным домом, с каждым отбитым у врага окном приближал нашу Победу. Цена этой Победы была страшная...

Очень тяжёлые бои были и около озера Балатон, около 100 км от Будапешта. Отец коротко о них рассказывал, но сам лично в них не участвовал. Возможно, это спасло ему жизнь. Но его подчиненные, которые были посланы на этот участок фронта, погибли все... Там всё так перемешалось: наши, немцы, венгры... Связисты вызывали огонь наших «Катюш» на себя и гибли под нашими же снарядами вместе с фашистами.

С марта по июнь 1945 года мой отец был командиром взвода восстановления железнодорожной связи 12 отдельного батальона связи 12 отдельной железнодорожной бригады 3 Украинского фронта. Сохранилось командировочное предписание, выданное командованием моему отцу на восстановление линии связи участка железной дороги: «старшему лейтенанту Сергееву В.Ф. с командой 40 человек с 4 по 31 марта 1945 года восстановить железнодорожные линии связи на участке Будапешт — Эрги».

Война ещё не закончилась. В лесах полно недобитых фашистов. Многие венгры продолжают помогать фашистам. Очень сложная командировка. Надо и работу сделать, и себя от фашистов защитить, и линию связи охранять от новых разрушений и диверсий. Во время Великой Отечественной войны железные дороги были основным средством доставки для наших войск оружия, боеприпасов, продовольствия... Всё, что было нужно фронту, было перевезено по железным дорогам. Сразу за нашими наступающими частями шли воины-железнодорожники и восстанавливали железную дорогу, линии связи, и всю железнодорожную инфраструктуру. А за границей, в Венгрии например, ещё и приходилось перешивать узкую европейскую железнодорожную колею (1435мм) на нашу, широкую (1524мм). Без этого наша Победа была бы невозможна, доставить миллионы тонн боеприпасов и продовольствия иным способом было немыслимо.

Как в то время работала железная дорога: поезд отправляли на соседнюю станцию (перегон) только после телеграфного (или телефонного) сообщения с соседней станции, что перегон свободен. Когда поезд доходил до следующей станции, то давалось разрешение на отправку следующего поезда или запрашивалось разрешение на выпуск поезда в обратном направлении. Без устойчивой и надежной проводной связи железная дорога работать не могла в принципе. А если вдруг поезд останавливался на перегоне по какой-либо причине: авария, диверсия или ещё что-то? У машиниста на паровозе и у кондуктора в последнем вагоне был с собой полевой телефонный аппарат. В случае остановки помощник машиниста бежал до ближайшего столба телефонной/телеграфной связи, влезал на него, подключался к нижней паре проводов и сообщал дежурным на ближайшие станции о проблеме. То есть без связи железная дорога не работала.

Но вернёмся назад, в 1945 год. В июле 1945 года отец участвовал в восстановлении железнодорожной связи и СЦБ (Сигнализации, Централизации и Блокировки — этим термином на железной дороге называют всё, что связано со светофорами, семафорами, стрелками и оборудованием дежурного по станции и маневровой работе) в городе Вена (Австрия) район Хаккинг.

Со своей командой отец прошел весь железнодорожный путь от г. Будапешт (Венгрия) до г. Вена (Австрия) пешком, останавливаясь у каждого столба с проводами связи. На фото 3 его друга: Скороход Анисий Иванович, Воробьёв Тихон Григорьевич и Маляр Фёдор Иванович.

В сентябре 1945 года отец был уже в Румынии. Везде надо было восстанавливать железнодорожную связь.

24 ноября 1945 года мой отец был уволен в запас и к 1 января 1946 года уже был дома, в Москве.

Он был уверен, что при демобилизации ему присвоят звание капитана (даже погоны капитанские у него уже заготовлены были), но этого не произошло. Наверное, опять вспомнили его происхождение и его родных... Такая же история и с его наградами. Он точно знал о нескольких представлениях к награждению. Многие его сослуживцы и подчиненные получили ордена и медали за события, в которых они вместе участвовали, но что поделать... В 1946 году ему вручили медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». А в 1947 году его опять вызвали в военкомат и вручили медаль «За взятие Будапешта».

Отец очень гордился именно этой, последней медалью. Каждый год 9 мая он обязательно надевал медали, встречался с другими фронтовиками... вспоминал погибших боевых товарищей.

После войны мой отец работал по специальности. Проектировал и строил железные дороги. Всё время что-то улучшал и модернизировал. У него было множество рационализаторских предложений по специальности. Он скончался после тяжелой болезни в декабре 1965 года...

Спасибо всем солдатам за их веру и вклад в Великую Победу!!! Спасибо за то, что не сдались врагу. Спасибо за то, что отстояли нашу Родину для нас, наших детей, внуков, правнуков. Ура! Ура! Ура!

Вечная память отцу, деду, прадеду!!!

ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ И ВЕЧНАЯ СЛАВА СОВЕТСКОМУ СОЛДАТУ!!!

Регион Москва
Воинское звание Старший лейтенант Командир взвода восстановления железнодорожной связи
Населенный пункт: Москва

Награды

Медали

Медали

оборотная сторона

оборотная сторона

Фотографии

Автор страницы солдата