ПОД ТРЁХКРАТНЫМ РАССТРЕЛОМ

Повесть написана на основании реальных событий в годы ВОВ, рассказанных автору в 2001 году главным героем генерал-майором НЕСОВЫМ Вадимом Константиновичем

                                                                                                                           За Вашу боль,  

                                                                                                                         За Ваши раны, 

                                                                                                       За жизнь счастливую мою 

                                                                                            Земной поклон Вам ВЕТЕРАНЫ!

    Были ли у меня опасные ситуации во время войны?

   О…!  Это наивный вопрос.  Я  с 1922-го  года рождения и всю войну  -  в пехоте.  Таких как я после войны осталось в живых  не более трех процентов.    Вот и делай выводы.  Нас называли  иногда поколением смертников.  А я не обижаюсь. Тогда все мы на фронте выполняли свой долг перед         Родиной и победили.  И это главное.                                                                                                                                                        

    А рискованных  моментов в те времена  было очень  много.  Каждый бой – это смертельная опасность.  А артобстрелы наших позиций, а  бомбёжки, а минные поля!  А ещё  -  ответственность командира. За всё:  за выполнение приказа,  за своих подчиненных и даже за проявленную инициативу.  И такая ответственность,  даже суровая,  которую я сам испытал,  в  боевой обстановке  необходима.  Я никому не рассказывал, но тебе… Ты офицер – пригодится.                       

   Мне  было девятнадцать.  Вполне здоров,  спортсмен, рост – почти метр девяносто,  звание – лейтенант. Таким бравым  гвардейцем  в октябре  41-го прибыл я в штаб 288 стрелковой дивизии.   Это была одна из обыкновенных  слабоватых по вооружению дивизий. Она не стала знаменитой как, например, дивизия Панфилова. Она не была и на Курской дуге. Но мы  по своему защищали Ленинград  и Москву: тяжко и яростно. Два года на берегах реки Волхов  мы держали оборону с неоднократными попытками наступать.

  Тогда  из штаба дивизии меня направили в 14 полк командиром взвода. Хотя полк был в обороне,  но из-за потерь  в нем  осталось не  более двухсот человек. Несмотря на это   мы участвовали в контрнаступлении   в районе поселка Грузино под Тихвином.  Вот в такой  боевой обстановке  и  началась   моя офицерская служба.  Знакомство с  личным составом взвода и роты прошло хорошо.  Через месяц меня назначили командиром роты.  Я не оплошал и успешно влился в коллектив,  хотя проверки-шутки  над зелёным лейтенантом  были.   «И так,  это уже   вторая ступенька в твоей карьере! Если не убьют,  то к концу войны  командиром  дивизии будешь…» - шутили офицеры-сослуживцы, поздравляя меня с новой должностью.  Да, ничего себе шуточки-прогнозы, подумал я. К счастью меня, как видишь,  не убили, хотя три ранения получил. Но командиром  дивизии я стал только через двадцать лет после окончания войны. А тогда  как  потом понял, чем выше должность, тем больше риска погибнуть не только в бою,  но что самое обидное свои могут расстрелять. За что? Да мало ли. 

   Когда комроты и его солдаты сидят вместе в траншее под бомбёжкой, они перед смертью равны.  А если после боя они остались живы, а приказ не выполнен, с большими плачевными последствиями, то не солдат,  а командир ответит  за это. Вот такие законы войны!

    Первый раз со мной это случилось в начале января 1942 года.  Высшее командование требовало от нас проявлять больше активности в отношении отступающего из Тихвина  противника. Поэтому мы получили приказ сформировать отряд  лыжников для рейда по тылам фашистов. Некоторые  из наших солдат  и лыж не видели. Но война. Нужно учиться.

    Занятия с утра до вечера, стрельбы, рассказы бывалых и тренировки:  как выжить в поле  без костра в мороз. Через  неделю занятия закончились и вот после ужина последнее перед выходом  построение отряда. Все с оружием в белых халатах, вещмешки, лыжи.   Выступил комиссар, потом - командир отряда  капитан Иванов и в заключении он  строгим грубоватым голосом еще раз предупредил: «На марше не разговаривать, не шуметь, не курить, костров на привалах не разжигать!  За нарушение – расстрел! Направо!  Шагом марш!»  Его можно понять. Если нас обнаружат при переходе линии фронта или в ближайшем немецком тылу – нам не поздоровится, да и задание командования  не выполним.          

   Ночью по замёрзшему болоту переходим линию фронта,  слева и справа от нас ведут  отвлекающие бои братья-соседи. Слава Богу, нас  не заметили и мы идёт уже в тылу у немцев. Ночь, но луна сквозь тучи всё же освещает нас, опасно! Скрип снега и наша колонна медленно движется по лесу. Разведка впереди, за ней первая и вторая роты, потом штабные, а за ними я и моя рота.  В походе уже шестой час, видимо скоро привал. Люди подустали,  идём всё   медленнее, над нами в свете луны пар от дыхания  сотен людей.                                                                                                

  Вдруг подлетает ко мне командир и, сверкая глазами, почти рычит:                                                                        -   Лейтенант,  мать твою…, бредёшь как пастух не хрена не видишь! А в твоей роте курят! Расстреляю! На привале с тем разгильдяем ко мне!                                                                                                            Я  побледнел, сразу оглянулся и вышел из строя. Стал всматриваться  в проходящих мимо моих подчиненных и  с такой же, почти злобой, шипя стал спрашивать :                                                                                                              

•     - Кто здесь курит? Кто курил? Кто?

             Но молчок. Тишина.

                 - Сержант Вдовин, кто у вас курил? Кто?

                 - Никак нет, товарищ  лейтенант.  Никто не курил – испуганно лепетал комвзвода.                   

    Пока я разбирался, колонна остановилась. Видимо, наконец,  привал.  А я, не выяснив  кто курил, понуро пошёл искать командира.  А в голове всё прокручивалось: «За нарушение расстрел на месте!  Расстрел на месте! » Так нас предупреждали на каждом совещании. «Нет, нет - думал я - не дамся, лучше в бою или сам себя».  Если скажут сдать оружие, пистолет не отдам. Свой ТТ я вынул из кобуры и засунул за борт телогрейки. Так вернее. Подхожу к палатке, наспех, установленной  в снегу. Часовой осторожно открывает вход. На лице у меня  выступили бисеринки  холодного пота, отдавались частые удары сердца.  Вхожу. В палатке синий свет от двух фонариков, полумрак. Но вижу: стоят  наш командир, начальник штаба и батальонный комиссар.                                                                    - Ну,  лейтенант? Где тот провокатор, который демаскировал наш отряд? – сразу набросился   на меня  Иванов, прерывая  мой робкий доклад о приходе.  Я стою молча, руки по швам, как  учили. Пальцы подрагивают.                                                                                                                                                         

              - Не успел выявить кто, - после паузы с трудом вымолвил я.                                                                              

              –Значит,  ты будешь отвечать. Сейчас отойдём километров пять,  и  шлёпнем  тебя.  А ты как думал!?                                                                                                                                                                  Суров был наш командир. Чувствую, что пугает, но холодок по спине.                                                                          

              - Иди! Выясняй, пока время есть! – закончил он.                                                                                                                                                                   

     К утру выйдя на опушку леса к дороге, мы обнаружили немцев:  колонну автомашин с пехотой. Удачно разгромили её. При этом наша рота отличилась. Мы атаковали тыл колонны и не дали никому из фрицев уйти. Положили их  не меньше взвода. Но в нашем  отряде тоже были потери. Отойдя от места боя, похоронили, как могли, убитых, раненных понесли с собой и, взяв трофеи,   снова ушли в леса. По дороге подошёл ко мне комиссар Каргин:                                                                                              

            - Воевал хорошо. А выяснил, кто курил на марше?

            - Нет. Никак нет.

            - Ну,  вот что, лейтенант. Я убедил командира твою судьбу решить после возвращения. Так что воюй и воспитывай, контролируй  личный состав.

   «Обрадовал. Возвратимся. Хорошо бы» – подумал я. А возвратились мы через месяц. Видел бы, ты в каком виде: голодные, лица черные, много раненных и обмороженных. Но за это время мы уничтожили несколько немецких гарнизонов, большое количество техники, а главное - способствовали освобождению Тихвина, отвлекая на себя  резервы немцев. К сожалению, вернулось нас немного  -  одна треть отряда, а из офицеров – только Каргин и я.  Так что после этого рейда обо мне почти забыли. Не наградили, но присвоили очередное воинское звание  -  старший лейтенант.       

Второй раз,  когда я уже  командовал  батальоном, от трибунала спас меня сам командующий фронта  -  Мерецков. А дело было так.  В начале 43-го года я, можно сказать,  считался опытным старшим лейтенантом-окопником.  Но промашку всё же допустил.                                                                                                                                                              На передовую в наш батальон прислали пополнение человек пятнадцать.  Это было вечером,  распределять людей по ротам  я решил утром  и  тогда их уложили спать в отдельном блиндаже. И что ты думаешь! К утру на нашем участке обороны начался  переполох:  ракеты, крики, стрельба. Оказалось:  пять человек из этого пополнения  уползли за нейтралку и больше их никто не видел.  Да…,  это же ЧП и ещё какое! До сих пор неприятно вспоминать. Доложили по команде. Кто виноват? Комбат. «Под трибунал!» - кричит командир полка. Знаю, что и ему попадет за это. А что делать? Не знаю.                                                                                                  Уже к вечеру особист повёз меня в штаб армии решать мою судьбу. По пути всё ругался:  «Сопляк! Как ты мог! А ещё боевой офицер! Тебя же расстрелять могут».  Утром прибыли в штаб, а там свой переполох: командование фронта со свитой приехало. Кругом старшие  офицеры бегают.  Меня от машины быстро повели в здание штаба и по коридору в подвал. По дороге  один из полковников   спросил у моего сопровождающего:

                 - А это кого вы ведёте?                                                                                                           -                -Это комбат с передовой.  Я сейчас, минут через десять, доложу вам!                После этого я понял – информация  обо мне пошла на самый верх. Всё думаю:  плохи мои дела.  Но прошло два дня. Меня пару раз вызвали на допрос, а потом, после многократных предупреждений, отправили на попутке в свой полк.                    Так за побег дезертиров из моего батальона  меня чуть свои не расстреляли. А могли.  Как потом я узнал, армия готовилась к наступлению,   повышали дисциплину – «закручивали гайки».  Но рассказывали:  меня пожалел сам командующий.  Не только потому,  что я молодой комбат, а мне было 21, а за то, что воевал хорошо  и  уже был награждён медалью «За боевые заслуги». Кроме того и характеристика на меня от командира полка, видимо, сыграла свою роль.  На, почитай.  

Боевая характеристика                                                                                                                    На командира 2-го стрелкового батальона 1014 стрелкового полка                                            288 стр. дивизии  - ст. лейтенанта  НЕСОВА  Вадима Константиновича                                                                                                                                                                                                       н                                           а                

    Тов. Несов В. К. в занимаемой должности с 26 октября 1942 года. Участвовал в боях  под Гладью в тылу  врага и у ж.д. в районе Хмельницы. Получил контузию в бою под Гладью. Проявил себя стойким бесстрашным  командиром. Руководить боем может. Требователен, тактически подготовлен хорошо. Морально выдержан, идеологически устойчив. Делу партии Ленина-Сталина и Социалистической Родине  -  предан.  Должности  командира батальона соответствует.

          Командир 1014 СП инженер 1 ранга      Попов  /Попов/  

       Как видишь, характеристика  вполне положительная. Не побоялся комполка. Написал всё как есть. Спасибо ему и я  старался больше не подводить его. Наш батальон воевал неплохо. ЧП больше не было и в конце  43-го мне присвоили звание  - капитан.                                                                                                                           

               А через год, летом 1944-го,  к сожалению я снова испытал серьёзные неприятности при выполнении боевого приказа.  А приказ был таков. Нашему батальону необходимо было взять небольшую высотку среди болот.  На ней немцы оборудовали долговременные огневые точки, а точнее - два ДОТа. В случае наступления  они бы нам серьёзно помешали. Но там  не только ДОТы были, но траншеи с пехотой   и  проволочные  заграждения. Из-за этого  задача оказалась не из лёгких. Полковая  артиллерия  помогла нам: смела заграждения, перепахала траншеи, но ДОТы не подавила. Поэтому первый штурм не увенчался успехом. Положили человек десять, в том числе взводного. Жаль  особенно этого молодого младшего лейтенанта. Сам недавно был таким.  А сверху  требуют:  завтра штурм повторить. Командир дивизии вызвал к себе комполка, тот через час – меня:

      -Ты начал, ты самый опытный комбат. Воюешь три года. Поэтому заканчивай!  Если завтра не  возьмёшь эту высоту, меня снимут,  в лучшем случае, а тебе – трибунал за невыполнение приказа. Так что думай и готовься. Артиллерия поможет.

    Наутро артиллерия бьёт по ДОТам минут тридцать.  Я, как и раньше, не в лоб шёл, а с флангов. Пытался больше в обход. Но один ДОТ снова не подавили.  Он ожил, а сектор обстрела у него  большой. Поэтому мои гвардейцы опять залегли. Как не старались наши офицеры и я поднять людей, но тщетно.  К вечеру, когда мы вернулись в исходное положение, подошёл ко мне ординарец:

              -Товарищ капитан, вам хочет что-то предложить сержант Ноздреватых.                                                           Как видишь, прошло пятьдесят лет, полвека, а я запомнил этого сержанта. И вот почему. Когда  он ко мне подошёл, я узнал его. Это командир отделения в первой роте. Бывший штрафник из матросов. Гимнастерка расстёгнута, видна полосатая тельняшка, но воевал хорошо. Он тихо:                                  - Товарищ  командир, хочешь, я со своими ребятами взорву этот долбанный  ДОТ?                                         - Ещё  бы!  А сможешь?                                                                                                                                                         - Ящик водки и приказ будет выполнен.                                                                                                                                                                   Я задумался. Стыдно было, что мне такое предлагают. А что делать. Сроки выполнения приказа давно вышли.                                                                                                                                                                                              - Да, но у меня нет. Хотя стой, остался спирт:  треть канистры, – и я вопросительно посмотрел на него.                                                                                                                                                                                 - Добро, пойдёт, - согласился он.                                                                                                                             Я кивнул ординарцу. Этот спирт был у меня в блиндаже под моим личным контролем. Вот, кажется, и пригодился. Но не красиво!  Казнил я себя. Мои переживания  прервал посыльный:                   - Комполка   вызывает вас к себе.                                                                                                                                               «Ну, началось» - подумал я с горечью. Оставив командира первой роты за себя, с задачей  - продолжать штурм, я с посыльным пошёл в штаб полка. Там меня уже грозно встретил начальник штаба:                                                                                                                                                                                                                - Вас снимают с должности и отдают под суд! Всё! Сиди и жди особиста.                                     Я сидел в дежурке, ждал.  А судя по телефонным  разговорам,  мои солдаты штурм продолжают и ночью.               Через час  вижу дежурный офицер,  слушая доклад с передовой,  улыбается  и  смотрит  в мою сторону, кивает.  А потом:                                                                                                                                                                              - Вадим, радуйся! Твой ДОТ – взорван!  Высота наша!                                                                         Тут и особист  появился из помещения комполка. Тоже улыбается:                                                                                      - Иди уж к себе! Победа!  Командир на тебя разрешение получил. Оставляют тебя комбатом. Хорошие у тебя подчинённые. Обучил, воспитал. Выбили фрицев с этой высоты. Радуйся!                                                                                                                                                                                          А чему радоваться?  Когда ходишь по лезвию ножа и спрыгнул в нужную сторону? То есть туда, где тупое лезвие? Да, это радость. Но с другой стороны, я уже с улыбкой, подумал: «У меня же в батальоне никаких запасов спирта не осталось». Но это я так – шучу. Я почти не пью, как ты  знаешь. Для друзей и гостей нужно.  А я тогда  курил, для солидности,  трубку как наш вождь Иосиф Виссарионович.                                                Утром наша армия перешла в наступление, но главный  удар был  в другом месте. А старания моих солдат – отвлекающий  удар.          

 Прошло столько лет, а всё это мне кажется было недавно. Войну закончил майором. Ну,  думаю: мир,  войны больше не будет, навоевались.  Но меня не уволили, убедили остаться в армии. Служил долго и в разных удалённых от центра местах. В 65-м доверили дивизию в Приморском крае. Вот здесь в марте  1969-го  года судьба снова заставила понюхать пороха, самостоятельно принимать серьёзные решения и отвечать за них.