Вот, к примеру одна глава. Июль 41, бой в Бородянском лесу:
"За опушкой леса находился крутой песчаный спуск, засаженный молодыми соснами, а далее от подошвы спуска простиралась обширная лощина с отдельными сосновыми деревьями.
Я определил тактический гребень, указал взводам позиции и личный состав, скрытно выйдя на них, приступил к оборудованию окопов, сначала лежа, затем с колена, а до полного профиля дело не дошло. Копать было сложно - грунт сыпучий и стенки окопов то и дело осыпались.
Вот уже и солнышко своим верхним краем показалось над лесом, длинная тень которого почти достигала наших позиций. Небо было чистым, и утро предвещало прекрасный ясный день.
Обстановка на нашем участке складывалась тихая, спокойная и ника-ких серьезных событий не предвещалось. Из предыдущего опыта, воины знали, что тишина на фронте является предвестником больших событий. Бойцы были молчаливы, сосредоточенны и предусмотрительны: оружие дозарядили и поставили на предохранитель, на гранаты надели оборонительные чехлы - старались предусмотреть все для ведения оборонительного боя. Оружие и гранаты положили вправо от себя на вытянутую руку, а сами делали все, что бы окопаться как можно глубже.
Я, с командирами взводов, сохраняя маскировку, перемещался от одного воина к другому, уточняя задачу каждому. В это время из лощины стала доноситься немецкая речь, а через некоторое время мы увидели бодро шагающую цепь немецких солдат. Красноармейцы на некоторое время замерли, потом потихоньку стали перешептываться между собой. По цепи пошла команда: - «Оружие привести к бою. Без команды не стрелять. Гранаты приготовить - к бою! После броска гранат - атаковать резким броском с криком «Ура» - до меня, по цепи, вернулось: - «команда атаковать - принята!».
С приближением немецкой цепи нервное напряжение дошло до пре-дела: челюсти сжимались до скрежета зубов, волосы на голове поднимался дыбом, спину пробило потом, мурашки пробежались дрожью - все тело сжалось пружиной.
Немецкая цепь подходила все ближе и ближе. Немцы, идя, подшучивали друг над другом. Нам было хорошо видно, как они, сходясь, подталкивали друг друга в бок, смеялись, потом опять расходились. По их поведению мы понимали, что они не ожидают опасности. На подъеме склона их движение замедлилось. Некоторые из них преодолевали подъем с большим трудом. Расстояние до цепи сокращалось: 100, 70, 50… метров. Раздалась команда: - "Гранатами огонь!". Одновременно полетели десятки гранат, раздались взрывы. Осколки со свистом поражали цель. Немцы опешили, остановились, не зная, что делать? Грянуло русское: - "Ура!" и вся рота ринулись на них. Толи от неожиданности и страха, то ли от вонзившихся осколков у немцев подкашивались ноги - бросились бежать, но ноги были непослушны. Наши воины ровной цепью настигли развалившийся боевой порядок немцев. С криком "Ура!" и отборным матом в ход пошли штыки. Сержант Дорожко бежал немного впереди всех, мастерски орудуя штыком раскидывая убегающих немцев. Почти у самого подножья холма, уже не имея сил догнать немецкого верзилу, он резко бросил винтовку вперед. Штык, как копье, вонзился в спину. Немец взмахнул руками, автомат выпал из рук, а он, падая на спину, напоролся на штык так, что его конец вышел из груди. Еще живой, он завалился на бок. Сержант подошел к немцу, взявшись за приклад винтовки, развернул его вниз лицом. Наступил на спину ногой, вытащил штык, повторным ударом довершив его, и крикнул бойцам:
- И щоб, мене, без подранков! - снял пилотку, вытер сначала лоб, а по-том затылок – Седьмой! Вот это да! Надолго запомнится этот денек.
Большинство наступавших, нам удалось уничтожить в штыковом бою. Некоторым удалось уйти, они бежали по песку, вверх по склону холма. Убегая, пытались отстреливаться, не целясь, через плечо или из-под руки, но от этого не прицельного огня мы потерь не имели. Воины, встав на колено, с небольшого расстояния метко стреляли по убегавшим немцам. Все место боя и склон были усеяны немецкими труппами.
В это время, где-то за рощей залаяли минометы. Я дал команду: - Рота! Ложись!
К нашему счастью мины разорвались впереди нас с недолетом, а часть - левее нашего боевого порядка.
В голове промелькнуло: - Надо роту срочно выводить из-под обстрела.
- Рота, отойти на свои позиции. Бегом - Марш! - и только мы ринулись назад, как на месте боя взорвались мины.
Возвращаясь, я заметил, под сосной с пробитой осколком окровавлен-ной головой, лежал немецкий офицер с бородкой, на груди было много наград. Я тогда, подумал - "Всю Европу покорил, а здесь в Бородянском лесу нашел свою смерть".