"Отечества крылатые сыны".
Записки штурмана:
Фронт уходил все дальше и дальше на запад. Во многих местах он пересек государственную границу СССР. Красная Армия вела бои на территории Восточной Пруссии, Польши, Румынии.
Было решено перелететь ближе к фронту. 5 сентября 20-й Севастопольский полк перелетал в Луцк, а 10-й Сталинградский — на аэродром Шепетин, вблизи города Кременец.
Готовясь к перелету, я думал о том, что в этом городе произошли важные события в моей жизни: мне присвоено звание «штурман АДД первого [241] класса». Здесь я был удостоен высокой награды — стал Героем Советского Союза, и здесь родилась дочка Галинка...
Утром 5 сентября мы вылетали с аэродрома. За штурвалом Владимир Федорович Соляник, назначенный заместителем командира полка. Невысокого роста, широкоплечий, с чуть смеющимися глазами, с приятной улыбкой, майор Соляник понравился при первом же знакомстве. Первоклассный летчик, отважный воин, волевой командир, большой души человек.
С майором лечу я не впервые. Однажды, когда заболел штурман 2-й эскадрильи капитан Г. А. Лущенко, я летал с Соляником на боевое задание и уже тогда проникся большим уважением к этому мужественному человеку, владевшему в совершенстве летным делом. Уже не раз я отмечал, что мне все-таки везет на хороших летчиков-командиров: [242] Евдокимов, Алин, Подоба, Соляник... А это очень важно для успеха боевой работы.
В авиации бывает, что встречаешь летчика, который, кажется, всеми качествами блещет, а в командиры — не годится. Чего-то в нем не хватает. А вот Соляник — и летчик искусный, и командир толковый. Удачное сочетание!
Делаем прощальный круг и берем курс на запад. Через полтора часа полета показался Луцк, сравнительно мало разрушенный, с белыми крышами домов.
На новом аэродроме сразу же возобновилась боевая работа. До конца месяца мы принимали участие в налетах на вражеские объекты в городах Сату-Маре, Дебрецен, Будапешт.
Наши войска, преодолевая упорное сопротивление врага, вышли к границе Венгрии, оставшейся единственным сателлитом фашистской Германии. Гитлеровское командование предпринимало огромные усилия, чтобы сохранить своего последнего союзника. Немцы нуждались в помощи венгерской армии, им нужны были материальные ресурсы этой страны.
15 сентября мы получили задачу нанести удар по Дебрецену — важному железнодорожному узлу Венгрии, к которому протянулись шесть магистралей. Через узел непрерывным потоком шли военные грузы на фронт. В городе размещались резервные воинские части, склады с военным имуществом, боеприпасами, горючим. Необходимо было вывести из строя этот узел коммуникаций противника и этим самым помочь наступающим советским войскам.
Эту задачу мы выполнили весьма успешно. Возвращаясь домой, мы еще долго наблюдали пожары и взрывы в районе узла и в городе. [243]
Наблюдением и фотографированием цели было установлено, что от наших бомб сгорело три эшелона, склад боеприпасов и горючего.
...В Севастопольском полку — радостный праздник. Летчику Семену Левчуку и штурману Борису Шестернину присвоено звание Героя Советского Союза. Мы поздравили молодых способных воинов, отлично выполнявших боевые задания, пожелали им новых успехов. Это событие, казалось, больше всех обрадовало подполковника С. А. Гельбака. Еще бы! Оно позволило ему лишний раз подчеркнуть: «Герои выросли в моем полку. Это я их вырастил и воспитал». Что ж, на сей раз его можно было понять.
Командир экипажа Семен Левчук и штурман Борис Шестернин прибыли в 20-й полк из училища. Оба молоды, боевого опыта, конечно же, не имели. А желание участвовать в боях было огромное. Это желание да еще незаурядные способности молодых авиаторов стали решающим фактором в становлении экипажа. Командир 2-й эскадрильи Владимир Соляник и штурман этой эскадрильи Григорий Лущенко сразу же заметили Левчука и Шестернина, правильно оценили их достоинства, одним из первых среди молодежи дали «добро» для участия в боевой работе. Вскоре экипаж Левчука стал наравне с другими летать на боевые задания. Вначале на бомбардирование целей, а затем — осветителем и фотографом.
Семен Левчук, смелый и решительный в боевых вылетах, скромный и молчаливый на земле, как-то сразу пришелся по душе и командирам, и товарищам. Борис Шестернин — человек разносторонних интересов, приятный собеседник. Он не только в совершенстве владел своим штурманским делом, но увлекался литературой, искусством, любил технику.
* * *
20 февраля нам предстояло разведать погоду на большом маршруте от Луцка до Штеттина. Летим без бомб, на всякий случай взяли запасные ленты патронов. Высота полета — 600 метров. Над головой проплывали редкие облака. Видимость хорошая. Земля покрыта снегом. Отлично видны реки, дороги, села, хутора. Как хорошо лететь днем, но это редко бывает. Мы — ночники. Ночные полеты имеют свои преимущества: мы видим все, что надо, а наш самолет только по звуку угадывается с земли... И все же по дневному полету мы скучаем...
Бои переместились далеко на запад. Еще 17 января войска 1-го Белорусского фронта при участии первой армии Войска Польского освободили Варшаву. [254] 29 января войска этого фронта перешли границу Германии западнее Познани, а 3 февраля началось форсирование последней водной преграды на пути к Берлину — реки Одер.
Пролетаем Западный Буг, Вислу. Периодически информируем КП о ходе полета, о погоде. Под нами змейкой извивается железная дорога Варшава — Лодзь. Чувствуется приближение фронта. На дорогах много автомашин, подвод. Облака становились все реже, выглянуло солнце. Но отсутствие облаков не радует нас: нечем будет маскироваться при появлении вражеских истребителей.
В каждом боевом вылете мы обращаем особое внимание на оборону бомбардировщика. Ночью, как известно, экипажу приходится самому отбиваться от истребителей, прикрытия не бывает. Поэтому [255] члены экипажа, и особенно воздушные стрелки, должны все время быть бдительными. Мы уже давно изучили повадки врага, его всевозможные хитрости, коварные уловки. Немецкие истребители, стремясь ввести в заблуждение нас, летали на встречных и попутных курсах, с зажженными бортовыми огнями, сбрасывали выше бомбардировщиков осветительные бомбы, атаковали их снизу в лучах прожекторов. Только постоянное и бдительное наблюдение за воздухом позволяло большинству наших экипажей своевременно принимать необходимые меры, маневрировать, уходить из опасной зоны или отбиваться.
Сегодня — полет дневной, прикрытия у нас нет. Надеемся только на свою осмотрительность, на свое оружие.
Летим на прежней высоте. Левее показался город Познань. Над ним на большую высоту поднимаются клубы черного дыма. Там все еще не сдается окруженный враг. Приближаемся к польско-немецкой границе. Узнать ее с воздуха можно и без карты. В Польше дома белые, покрытые белой черепицей или железом, а в Германии все строения красные: красный кирпич, красная черепица. На немецкой земле людей не видно. Лишь по дорогам спешат автомашины, танки — наша военная техника.
— Обстановка ясна, может, будем возвращаться? На западе облачности нет, — предлагает майор Соляник.
— Пролетим еще минут семь. Долетим до района согласно приказу, — отвечаю я.
Впереди показался Одер. За рекой немцы. Они зарылись глубоко в землю — в землю рейха. Это не сорок первый год... На запад, сколько можно увидеть, голубое небо, нигде ни облачка. Быть сегодня боевому вылету! [256]
Разворачиваемся. Летим назад. Только доложили на КП метеорологическую обстановку, как вдруг появились два «мессершмитта».
— Приготовиться к бою! — скомандовал майор Соляник.
Фашистские летчики попытались атаковать нас с ходу. Не вышло. Открываем дружный огонь. Один истребитель задымил и ушел в сторону. Но вот появились еще два «мессера». Командир принимает единственно верное в этих условиях решение — переводит самолет на крутое планирование, на бреющий полет.
Начался упорный неравный бой. Мы израсходовали все патроны, использовали и запасные ленты, держались до последнего. И вдруг немецкие истребители отвалили в сторону. В чем дело? Что-то задумали?
— Появились наши Яки! — радостно доложил Юрченко.
Смотрю, действительно, наши истребители. Они направляются к «мессерам». Те, не принимая боя, удирают. Потом два краснозвездных «ястребка» подошли к нам. В кабинах мы видим улыбающиеся лица товарищей. Помахав крыльями, Яки уходят своим курсом. Как благодарны мы им за столь своевременную выручку!
Наш путь проходит немного южнее Варшавы. Решаем изменить курс и посмотреть на польскую столицу. За годы войны нам приходилось видеть развалины многих советских городов. Некоторые из них были полностью разрушены. Но и Варшава выглядела совершенно мертвым городом. Мы пролетели над ней с запада на восток на высоте всего 200 метров и не заметили ни одного уцелевшего здания. Вокруг горы битого кирпича и камня. Во многих местах невозможно было угадать, где проходила [257] улица... Такое могли сделать только озверевшие фашисты!
После посадки доложили командиру дивизии о погоде в районе предстоящего боевого вылета. В эту ночь экипажи соединения нанесли массированный бомбовый удар по военным объектам города Штеттина. Вражеская ПВО оказывала упорное сопротивление. Свыше шести дивизионов зенитной артиллерии вели сильный заградительный огонь. В воздухе патрулировали Ме-110, оборудованные радиолокационными устройствами. Прямым попаданием зенитного снаряда был подбит самолет 20-го гвардейского полка, пилотируемый летчиком Н. И. Богинцевым. Экипаж, еле дотянув до линии фронта, выбросился на парашютах и приземлился в расположении наших войск. Получили значительные повреждения еще три самолета этого полка.