Капитан второго ранга Федор Арсентьевич Богатченко в наступившей тишине сообщил экипажу корабля «Дзержинский» об успешных действиях советских войск в Маньчжурии и на острове Сахалин.

- Нам, краснофлотцам, - сказал он, - предстоит принять участие в освобождении Курильских островов от японских оккупантов... Это сообщение дзержинцы встретили дружным «Ура-а- а!». В батальон морской пехоты для высадки десанта отбирались добровольцы. Первым шагнул из строя вахтенный механик старшина Шестаков, за ним последовал весь строй.

- Я знал, - сказал капитан Богатченко, - каждый из вас захочет с оружием в руках принять участие в боях с японскими самураями, но наш корабль должен поддерживать действия десантников своим огнем, поэтому для формируемого батальона мы сможем выделить лишь тридцать процентов состава экипажа. Высадка десанта была намечена на пять часов утра. В темноте самоходная баржа подошла к скалистому берегу. Краснофлотцы первыми спрыгнули в воду и, увлекая за собой пехотинцев, с криком «Полундра-а-а!» устремились вперед. Автоматные очереди и огонь корабельных батарей слились в единый грохот. Когда последние лучи заходящего солнца коснулись верхушек дымящихся вулканов, бой был закончен. Над японскими позициями трепетали на ветру белые флаги капитуляции.

...Мы сидим с бывшим вахтенным механиком корабля «Дзержинский» старшиной в отставке Иваном Тимофеевичем Шестаковым у него дома и перебираем пожелтевшие документы, удостоверения о награждении его медалями, орденом.

- То, что я действительно принимал участие в десанте, - говорит Иван Тимофеевич, - подтверждает вот этот документ. Он бережно разглаживает слежавшуюся благодарность. Читаю:

«Приказом Верховного Главнокомандующего Генералиссимуса Советского Союза товарища Сталина от 23 августа 1945 года № 372 за овладение островами Сюмусю и Парамушир из группы Курильских островов всему составу нашего соединения, в том числе и Вам, принимавшему участие в боях, объявлена благодарность. Капитан 1-го ранга Пономарев, 9 ноября 1945 года. Штаб Петропавловской военно-морской базы».

Прошу Ивана Тимофеевича рассказать о самом памятном ему дне минувшей войны.

- Иван, расскажи, как ходил на Шикотан, - подсказывает жена Лидия Григорьевна.

А потом, обращаясь уже ко мне, добавляет:

- Когда был молодой, об этом случае рассказывал с иронией, а сейчас как вспомнит, так за сердце хватается, глаза блестят.

- Не только глаза блестят, — перебивает ее Иван Тимофеевич, — как вспомню, дух перехватывает. Считай, по минам проскочили...

Уже был подписан акт о капитуляции японской армии, но самурайские гарнизоны на отдельных островах не хотели складывать оружие. Одним из таких островов был Шикотан, превращенный противником в крупный оборонительный центр на подступах к Японии. Советское командование решило направить на остров парламентеров с представителем японской армии. Доставить их на остров было приказано вахтенному механику корабля «Дзержинский» старшине Шестакову. Его предупредили: есть основания считать, что воды у Шикотана заминированы. Поэтому при выполнении задания нужны не только осторожность, но и опыт, воля, а при необходимости быстрая реакция действия.

Шестаков решил пройти к Шикотану на предельной скорости. Командирский катер с «Дзержинского» словно торпеда с поднятым высоко над волнами носом проскочил мимо вулканов Трезубец и Берга и пошел к видневшемуся вдали острову. Маневрируя между скал, он вскоре приткнулся к причалу Шикотана. Японцы, ни ожидавшие быстрого прихода русских, были немало удивлены появлением советского катера. На доводы и предложения высадившихся на берег советских офицеров они явно не соглашались, отказывались капитулировать, держались высокомерно, но сдержанно.

Не дождавшись конца переговоров, из кубрика катера с визгом выскочил прибывший с советскими парламентерами представитель японской армии. Он начал махать руками, кричать, доказывать своим соотечественникам необходимость сложить оружие. Местные японцы оживились, вскоре были отданы приказы - и над артиллерийскими позициями появились белые флаги. В подошедшие машины сели советские и японские офицеры и уехали в неизвестном направлении.

На катере остались двое: старшина Шестаков и радист, который постоянно держал связь с советским командованием. По рации им приказали узнать, куда уехали парламентеры. Шестаков сошел на берег. Работавшие рядом японские солдаты, казалось, не обратили на него никакого внимания. Но выйти за территорию причала старшина не смог, путь ему преградили часовые, скрестив перед ним свои винтовки и давая понять: сюда нельзя. Тогда Шестаков направился в сторону работавших японцев. Его быстро окружили и стали молча рассматривать. Шестаков попытался с ними заговорить, но самураи, не проронив ни слова, все теснее и теснее подступали к нему. Старшина решил вернуться на катер, японцы расступились, и он по живому коридору устремился к причалу. Его остановил внезапный окрик. К нему подбежал японец и на чистом русском языке спросил:

- Ты кого-то ищешь?

- Да, - ответил Шестаков. - Не подскажешь, куда увезли наших офицеров?

- О-о-о! Это далеко, километров сорок отсюда.

- А ты откуда так хорошо говоришь по-русски?

Японец заулыбался:

- Я русский, в России жил, работал там.

- Слушай, русский японец, помоги мне с бензином.

Японец замотал головой:

- Нет бензина, есть газолин.

Шестаков хотел отказаться от непонятного топлива, но один из баков на катере был уже пустой, и неизвестно, куда еще отсюда придется им идти.

- Давай газолин.

Японец убежал и через несколько минут прикатил бочку. Шестаков открутил пробку, понюхал: вроде бензином пахнет.

Вскоре японец, сославшись на дела, ушел. Шестаков и радист с тревогой стали всматриваться в даль дороги, но она была пуста. Вечерело.

— Слушай, Иван, — окрикнул Шестакова радист, — смотри: белых флагов нет, убрали их самураи. Что бы это значило?

— Сообщи по рации нашим. Спроси: что делать?

Поступивший приказ был краток: «Ни в коем случае не давать японцам захватить катер, ждите возвращения парламентеров».

Уже совсем стемнело, когда на дороге появились приближающиеся огни автомашин. Сообщили об этом командованию. Поступил новый приказ: «Если в прибывших машинах не окажется советских офицеров, не мешкая рубите канат и уходите в море».

Подошли машины. Шестаков облегченно вздохнул: вместе с японцами приехали наши парламентеры. Они оживленно разговаривали. Японцы цокали языками.

— Шестаков, подойди сюда!

Когда он подошел к машинам, наш переводчик пояснил: «Японские офицеры просили показать русского, который сумел пройти по заминированным водам». Японцы закивали головами. Один из них что-то сказал. Переводчик перевел:

— Вы, Шестаков, счастливый, в рубашке родились.

Вскоре самураи принесли на катер замки от орудий, которые имелись на острове, и связку ключей от складов с боеприпасами. Японцы решили показать советским представителям незаминироваиный проход из бухты. Их катер первым отошел от причала и устремился куда-то в сторону.

— Товарищ командир, - обратился Шестаков, — позвольте мне по старому пути пройти, здесь надежней.

— Как знаешь, отчаливай.

И катер, набирая скорость, помчался на свою базу. А на следующий день узнали: японский катер, который должен был их сопровождать, подорвалась на мине. Уже после войны, в пятидесятых годах, нашли бывшего вахтенного механика сторожевого корабля «Дзержинский» 60-го погранотряда войск НКВД старшину Ивана Тимофеевича Шестакова его боевые награды: медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». А недавно на груди слюдянца засверкал орден Отечественной войны.

26.07.1986