«В  армии их летний палаточный лагерь лежал на возвышенности с военной точки зрения представлял превосходную мишень для авиации. В это воскресное утро красноармейцы драили зубным порошком пряжки, чистили ваксой сапоги. Кому-то посчастливилось сходить в город на увольнение. Вот только построение затягивалось.

Все думали куда же начальство подевалось, даже среднего комсостава не было видно, а шел девятый час вечера..

С северо-запада показался самолет, летел не торопливо, на небольшой высоте, все стали махать ему пилотками, приветствовать. Тут самолет накренился, стрелок-радист включил фонарь и бросил в них летнюю крагу ( длинная перчатка), и все увидели, что это был немецкий самолет, на крыльях чернела свастика. Все замолчали, но не испугались, никому и в голову не могло прийти. Что этот бомбардировщик только что отстрелялся и отбомбился, иначе вместо перчатки «угостил» бы пулеметной очередью. Наконец появился комиссар дивизиона и приказа старшине построить дивизион и отвести в березовую рощу. Когда пришли в рощу он сообщил что: «сегодня в 5 утра, немцы бомбили Киев, Минск, Житомир, Севастополь и другие города, сейчас советское правительство ведет переговоры с немецким правительством Германии». Потом он ушел уточнить что к чему, и минут через сорок прибежал и сказал « Никаких переговоров - это война..». потом все быстро убрали палатки, прикрепили к грузовикам 45-ти и 76-ти метровые пушки и двинулись на Ровно - (город на Украине). Но от дневных маршей пришлось отказаться, потому что в воздухе постоянно висели вражеские самолеты, двигались ночью. Рано утром 24-го июня заняли позиции, командный пункт разместился на кладбище. Не успелиокопаться, в воздухе появилось звено «юнкерсов»  (бомбардировщики). Один из них сразу взял курс на кладбище, явно по наводке, диверсантов тогда хватало, и посыпались бомбы на головы необстрелянных солдат. Пятеро убитых, семеро раненых – таков был итог первого боевого крещения.» Больше всего прадедушку потрясла гибель командира рации, он рядом с ним лежал и громадный осколок буквально разворотил ему лопатку.

«Потом сменили командный пункт окопались, а тут танки завязался бой, потом отступление с боями отошли на исходные позиции аж к Новгород-Волынску. Он прикрывал дороги на Киев, Житомир. Ночью завязалось ожесточенное  сражение, стреляло все что могло стрелять, было светло как днем. Потом получили приказ « Через Чернигов двигаться на поселок Пролетарский и там организовать оборону». Наш Юго-Западный фронт это Киевское, Харьковское направления – были одними из самых тяжелых».

У нашей связной полуторки «закипел» радиатор и мы отстали. В это время немцы чем то облили город и сбросили зажигалки, Чернигов горел вовсю. Чтобы проехать это пекло, сняли с машины брезент, намочили его в реке Десне, накрыли кузов шофера,а  сами семеро связистов нырнули под брезент. «Будто в пламенную печь въехали» - вспоминал прадедушка. Закопченные и чумазые приехали к своим. Потом вновь отступление, только снялись опять танки. 5 сентября под Кононтом попали под артиллерийский обстрел, получил осколок в плечо, предплечье, задело лицо и шею. В горячах внимания не обратил,  потом обмяк бойцы перевязали как могли, через 2 дня привезли в Белое поле, наложили нормальную повязку и отправили на санитарный поезд, пока ехали в госпиталь в Кисловодск раны начали загнивать, поднялась высокая температура, но ничего откачали. Глубокой осенью «батальон выздоравливающих» . а это около 40 тысяч человек, « подремонтированные», не долеченные разбросали по фронтам. Оказался в Крыму, получил очередной осколок в пятку, . перевели во вспомогательную часть, и с 15 мая 1942 года участия в боевых действиях не принимал. Остался служить в Крыму, и в 1947 году демобилизовался.