Линочка.
Автобат майора Балуева остановился в полуразрушенной усадьбе, расположенной в районе Фридрихсфельде, одном из самых близких предместий Берлина. Дороги имели божеский вид несмотря на обработку фрицев нашими штурмовиками, которые метали бомбы точнехонько по транспорту. А транспорт немецкий - «бенцы», «пантеры», «тигры» и прочая шваль, расползались от шоссе в стороны по сигналу тревоги как тараканы. Потому и горели в основном в канавах и придорожных прилесках.
Личный состав автобата, состоявший в основном из опытных фронтовых водил, получил команду на отдых. Все занялись собственным бытом. Кто стирал портянки, рубахи, кто готовил место для сна, вкусно пахло знаменитым борщом старшины-украинца Неворуйко.
Комвзвода Тихоня, плечистый дядька с потрясающими усами, как у Буденного и очаровательным прищуром глаз, как у Василия Теркина, вздохнул и грустно провел рукой по усам.- «Где ты, где ты наша Линочка? –проговорил он себе под нос, будто вспоминая что-то трогательное и щемящее. Боец Сивоухов, совсем молодой, но уже достаточно пострелявший фрицев, ехидно глядя на Тихоню, сказал: «Что, зазноба не пишет, загуляла, наверное, с тыловичками али на танцах греется с летным составом?» Тихоня «выстрелил» в бойца взглядом на поражение, «шалун» Сивоухов замер в ожидании продолжения экзекуции. Но комвзвода внезапно озарился улыбкой, которой хватило бы, наверное, на весь батальон. –А помните, хлопцы, как она танцевала цыганочку, а как пародировала «Лебединое озеро»? Э-эх, что-то с ней стало?» - Красивая душа была у нее,- сказал подошедший незаметно комбат Балуев. Все попытались привстать, напряглись, поспешно начали поправлять подворотнички, застегивать все имеющиеся на обмундировании пуговицы, чтобы перед командиром не оплошать. – Ничего, ничего, - осадил всех командир и по-товарищески похлопал по плечу рядом сидящего бойца. – Отдыхайте, завтра будет много службы. - Службы, а не работы, - любил подчеркивать всегда комбат. Майор Балуев происходил родом из династии военных. По слухам из штаба фронта, его пра-пра-прапредок служил под началом Александра Васильевича Суворова. Отсюда была и страсть комбата к философии суворовского толка. Он обожал солдат, хотя и виду не подавал, при этом слегка открыто демонстрировал презрение к штабным. – Да, прекрасный был боец рядовой Афанасьева. А помните случай с французами, товарищ Тихоня? Расскажите-ка его еще раз. Молодежь должна знать, с какими замечательными товарищами-героями они служат. – Комвзвода Тихоня гордо оглянулся, довольный тем, что командир попросил его лично о чем-то очень важном и приосанившись начал рассказ.
«Было это, ребята, недалече и недавно.- Комвзвода прищурился и в этом взгляде и голосе молодые солдаты ощутили что-то очень теплое и знакомое, им захотелось подвинуться к нему поближе, чтобы вспомнить далекое, слегка позабытое, полустертое военными годами. В этот момент многие из них увидели в нем то ли деревенского весельчака, который старается позабавить гуляющих после тяжелых будней, то ли городского дядьку, который вырвался из фабричных кущей и бесшабашно тратится на анекдоты, приговорки, не забывая пошутить над каждым проходящим мимо.
- Так вот, прислали к нам в автобат дивчину. Ну сначала мы и не поняли, что это девушка. Сначала думали, прислали сына полка на перевоспитание. Но служба у нас, сами понимаете, не ахти, геройства здесь не наскребешь. Быстрее сам загремишь под фанфары. Мозоли, бензин да железо, вот и вся наша фронтовая недолга. Ну а девчонка сразу поддала нам жару. Во-первых, когда начала форму примерять, увидели ее страшную худобу. Ленинградка она была, из блокады. Да еще детдомовка. Сбежала на фронт по комсомольскому призыву. Весь батальон бросился тогда, чтобы помочь ее экипировать. А уж как вышла она после этой экипировки, вот все и началось. На смотринах перед комбатом она как запоет. - Тихоня многозначительно кивнул в сторону комбата. Майор слегка смутился, но ничего не сказал, стараясь не отвлекать комвзвода от рассказа. А комвзвода, польщенный вниманием и уважением собравшихся, продолжил вдохновенно:
«А запела-то русскую песню, а потом как жиганет цыганочку, тут всех командиров и разобрало, все бросились в пляс. На тот момент из штаба фронта у нас гости были, так они про эти «линочкины смотрины» на всю армию сплетни распустили. Дескать, в нашем батальоне эксплуатируют заслуженную артистку республики, дескать, лично товарищ майор посылает ее на самые тяжелые задания. Да, ясно было, хотели украсть у нас Линочку, так звали нашу радость. Как она объяснила, ее полное имя было Ленина, ну значит, в честь В.И.Ленина ее назвал папаня, который служил в каких-то секретных частях и фанатично уважал Ленина, поскольку даже встречался с ним.. Сколько добра и света принесла она нам!? – Комвзвода слегка отвернувшись, смахнул с лица невидимую слезу. Хрюкнув от печали, он продолжил. – Так вот однажды, это где-то в Польше случилось, да, товарищ комбат?- Тихоня вопросительно взглянул на майора. Тот молча кивнул. –Да, в Польше, - продолжал комвзвода, - Линочка вызвалась помочь сопровождать одного нашего особиста, который был ранен. Вместе с трофейными автомашинами они должны были доехать до главной тыловой базы армии. Там сдать автомобили и вернуться назад. – Комвзвода на мгновение умолк, но словно очнувшись от увиденного в памяти, заговорил. –Дальше все будет слово в слово, как рассказывал раненный особист. Вернее, тот офицер был из СМЕРША. Думаю, врать ему было бы ни к чему. Так вот, их автоколонна из трофейных машин остановилась на ночлег у разбомбленного костела. Все стали готовиться ко сну, а Линочка сказала офицеру, что отойдет недалеко по нужде. Офицер еще спал, когда под утро началась паника. Во-первых, хватились Линочки. Ее нигде не было. Во-вторых, часовые заметили, что по дороге к костелу идет строем целая колонна фрицев, а впереди и сзади колонны едут на легковых автомобилях немецкие офицеры.
Командир нашего сопровождения отдал приказ занять круговую оборону. Но понимая, что силы неравны, приказал, чтобы водители завели трофейный транспорт и ждали команды на прорыв. Однако вскоре тревога осажденных сменилась на недоумение, а затем и на удивление. В бинокль особист разглядел сидящую за рулем первого «оппеля» Линочку, которая весело болтала с офицерами в автомобиле. Затем особист увидел как, приблизившись на расстояние выстрела до костела, Линочка что-то со смехом прокричала, обернувшись назад. И как по мановению над всей колонной идущих взметнулись голубями белые тряпки на палочках. Когда колонна приблизилась к осажденным, то наши бойцы услышали песню, звучавшую явно не на немецком языке. Особист встал во весь рост и стирая холодный пот со лба, сказал: « Ну и баба!» Затем, повернувшись к бойцам, засевшим в окопах, громко скомандовал: «Приготовиться к приему военнопленных.» Колонна автомашин и пехоты во главе с Линочкой въехала в широко раскрытые ворота костельного двора и началось невообразимое. Офицеры в немецких шинелях бросились обнимать наших солдат и офицеров. Пехота оказалась полураздетой до подштанников, недобитой немецкой частью, которая сдалась Линочке, а офицеры на деле были не немцы, а переодетые в немецкие шинели французские военнопленные. Оказывается, запуганные нашими «Катюшами» командиры немецкой части искали кому бы сдаться. На их счастье на пути они встретили толпу пленных французов. Будущие дезертиры попытались договориться с конвоем французов отпустить их. Но охрана пленных заартачилась. Тогда немцы-дезертиры разоружили их и отдались на милость французов. Немецкие офицеры рассчитывали выйти с пленными к союзникам и таким образом заслужить какое-то прощение. Нашли себе индульгенцию. – Комвзвода Тихоня ехидно засмеялся. А комбат, кивая на него, с улыбкой добавил: «А Тихоня-то у нас грамотей, подкованный. Слова-то какие знает!» Слушатели грохнули мощным взрывом хохота. –Ну ладно вам гоготать, слушайте дальше. - Комвзвода продолжил свой рассказ. - По какому-то совпадению это тоже был автобат, состоявший из колонны самых новых автомобилей для высшего командования противостоявшей нам армии. Линочка потом рассказала, что когда отошла на некоторое расстояние от костела, заметила немецкий дозор, который никуда не торопился и… тоже справлял малую нужду в маленькой роще. Незаметно подкравшись к немцам, она, собрав всю силу воли, чтоб избавиться от дрожи, на чистом немецком языке выкрикнула: «Хальт! Хенде Хох!» И по-русски добавила: «Сдавайтесь! Вы окружены!»
В первый момент немецкие разведчики опешили и подняли руки. Вид у них был настолько оригинальный, что Линочка не выдержала и рассмеялась. Но тут же стала жестами показывать немцам, чтобы они надели штаны. Солдаты безропотно отдали оружие и потом объяснили ей, что они охраняют важный груз. Набравшись храбрости, уже более спокойным тоном на чистом немецком языке Линочка попыталась узнать подробности. То, что рассказали немцы, поразило ее, и она решительно приказала им отвести ее в их часть. А надо вам заметить, что к моменту встречи Линочки с немецким дозором сами разведчики не знали, что их командиры уже сдались пленным французам, которые и надели на себя шинели фрицев, чтобы согреться. Потому на первых порах Линочка «заарестовала» сначала французов, а уж потом немцев. Французы, когда нашу красавицу увидели, бросились ее целовать, обнимать. Она с перепугу чуть не перестреляла их. Ситуацию спас тот самый особист, который стремительно обезоружил ее и увел, как потом говорил, «на допрос». Ну а дальше товарищ комбат до расскажет, - добавил грустно Тихоня. Комбат оглядел присутствовавших и довольно торопливо добавил. – А дальше все было как полагается. Когда Линочка вернулась в батальон, ее догнало распоряжение из штаба фронта. Мне пришлось вместе с ней туда отправиться, - немного смущенно проговорил комбат. – Штабные дела, знаете ли. Видел, как Линочку проводили к командарму. Обратно она вышла, а на груди французский орден. Вот такие дела. Только вот обратно Линочка в батальон не вернулась. Украл ее тот самый особист. Говорят, увез с собой в Германию, женился на ней и оттуда переправил в Ленинград. Такая вот история. – Комбат Балуев смолк и долго-долго пытался закурить. Сразу же несколько рук протянулись к нему с целью предложить огонек. Майор молча поблагодарил всех кивком, но прикурил от снарядной гильзы, стоявшей на пеньке возле радиста. А вокруг вовсю цвела весна Победы. На дворе бушевал апрель 1945 года.

На берегу озера Линочка оказалась благодаря партизанским подводам, которые возвращались из блокадного Ленинграда, куда они привезли продовольствие. Узнав, что не хватает транспорта для эвакуации детей из испанского детского дома, командир партизан приказал своим бойцам посадить на сани как можно больше ребят. Линочка ехала на передних санях и поэтому пурга от лошадиных копыт не очень забивала глаза. Лошади шли ходко, будто чувствуя радость возвращения в лесные стойла, где партизаны очень заботливо ухаживали за своими помощниками.
В сторожке, где разместили детдомовцев в ожидании машин для переезда через Ладогу, было очень тепло и душно. Никто из взрослых не курил, зная, что в помещении находятся дети.
Наконец, за стенами дома прозвучали автомобильные гудки и одновременно открылась входная дверь. Вошедший, огромный военный в буденовке, радостно распахивая руки, зычно сказал: «Ну где тут «спецпассажиры»?» Но увидев скученную толпу замотанных в невероятные тряпки и одежды детишек, помрачнел и добавил: «Ничего, ничего, хорошие мои, щас погрузимся и скорее к счастливой жизни помчим!» При этом стал набирать себе на руки самых слабых и сонных ребят. Наверное, их поместилось человек пять на руках гиганта. Все остальные потихоньку сами стали выбираться на улицу.
На улице стояли уже прогретые грузовики, знаменитые полуторки, которые были оборудованы как санитарный транспорт. На каждом кузове были натянуты белого цвета тенты, форма зимней маскировки, на которых алели огромные красные кресты. Когда все ребята были устроены на машинах, партизаны, провожавшие своих пассажиров, передали свертки с личными пайками. А дежурные санитары на эвакопункте загрузили в каждый автомобиль бидоны с горячим кипятком, чтобы в пути можно было поддержать теплым чаем самых ослабленных и замерзших. Машины тронулись, осторожно выезжая на лед Ладожского озера. Оставшиеся на берегу санитарки украдкой перекрестили уходящий транспорт. На глазах у многих стояли слезы. У людей, повидавших всякие ужасы войны, вид истерзанных муками блокады детей вызывал боль и горечь. «Одни глаза, одни глаза!»- шептала молоденькая санитарка, смахивая стынущие на морозе мелким бисером слезы. Старшая, очевидно, военврач, сурово сжав губы, вспоминала, как провожала в самом начале войны своих детей, уезжавших с ее матерью куда-то в Сибирь. Пурга завыла с новой силой заметая следы человеческих невзгод…
Линочка, как сопровождающая, старшая группы, села в кабину полуторки рядом с тем самым гигантом, который оказался шофером. В маленькой деревянной кабине гигант-водитель еле умещался. Автомобиль для него был как игрушка. Он незаметным движениями переключал то передачи, то управлял светом. «Если бы мы ехали по ровной дороге, наверное, нас совсем не трясло бы», - подумала Линочка, наблюдая за ним. Но зимняя дорога была полна неожиданностей, поэтому гигант-шофер иногда резко выкручивал руль в разные стороны, приговаривая на каком-то оригинальном жаргоне, от которого Линочке становилось смешно и уютно. Забывались военные и блокадные страхи, переживания, хотелось вернуться скорее в мирную жизнь…
Внезапно страшный грохот и последующий невероятной силы удар вернули Линочку к действительности. Автомобиль как будто пытался встать на дыбы, словно испуганный конь, но тут же тяжело упал на колеса. Из кузова раздались стоны и детский плач. Водитель вдруг повернул голову к Линочке и проговорил: «Доездился, дочка, давай помогай дядьке, а то не доедем!» Линочка изумилась. – А чем я могу помочь вам? - Ты, дочка, только ничего не бойся, ты выйди и открой мою дверь.- Линочка выскочила из кабины на мороз и …чуть не провалилась под лед. Рядом с их полуторкой зияла огромная воронка, заполненная мелко колотыми льдинками. Линочка попыталась открыть водительскую дверь, но, очевидно, после снарядного разрыва деревянную дверь заклинило. Линочка закричала с надеждой на помощь. Откуда-то из темноты вынырнули бойцы в маскхалатах. Грубо оттеснив Линочку от автомобиля, какой-то офицер сказал ей резко: « Не ори, баба!» Бойцы топором расколотили дверь водителя и наконец помогли ему выбраться из кабины. Шофер-гигант тяжело вывалился на снег и терпеливо ожидал, когда сопровождавший грузовик врач закончит обследование его ноги. – Да, - сказал тот, - не работник ты, батенька, что делать будем? - Подошел хмурый офицер. – Надо машину убирать,- сказал он, угрюмо разглядывая шофера и врача. Это означало, что полуторку сейчас могут отправить на дно озера с целью расчистить дорогу. Водитель стремительно приподнялся и быстро заговорил: «Нельзя, товарищ, капитан, машина-то цела, это я немножко не в форме, да и детишек же везем, понимаете?!» - А кто в форме? – нервно вскрикнул капитан. – Я, что ли, повезу? Хватит сопли разводить, из-за вас колонна встала. – Линочку будто кто-то вытолкнул в круг спорящих. – Я могу машину везти. Я курсы закончила и уже пробовала…» Хмурый капитан обернулся к ней и быстро оценивающе проговорил: «Да в тебе самой бензина не осталось, а ты собираешься людей везти! – Я могу, я - комсомолка, я должна! – упрямо и жестко начала выговаривать Линочка. Капитан всплеснул руками: « Валяй, но только, чтоб без остановок!» Линочка, превозмогая дрожь от волнения, поднялась по полуразбитым ступенькам и села в кабину полуторки. Завелась машина легко, что было удивительным для сильного мороза. Боец, который крутанул ручкой при заводке, помахал радостно Линочке на прощанье. «Давай, кучерявая, ни гвоздя тебе, ни ямы!» Линочка поразилась. – Откуда он знает, что я кучерявая, если я закутана в огромный пуховый платок тети Нюры, нянечки детского дома?» Она улыбнулась, и храбро, но осторожно стала нажимать на педали автомобиля. Полуторка дернулась, но потихонечку поползла вперед, иногда чихая и ревя от излишней перегазовки. Рядом с Линочкой в кабине сидел с перевязанной ногой шофер-гигант. Иногда он кряхтел, сопел, порою начинал ругаться, забывая, что девичьи уши не приспособлены для его заветных шоферских излияний. Линочка поняла, что водитель ранен. Через час езды по озеру он начал терять сознание и наваливался всей своей массой на Линочку. Сначала она его аккуратно оттесняла. Потом стала просто грубо отпихивать, понимая, что он ничего не чувствует, а она из-за него может упустить тяжелый неповоротливый руль. Моментами Линочка и сама впадала в сонное забытье, но шоферская смекалка лениградских водителей, привязанный за головой котелок, бил регулярно по темечку и гнал тяжкий сон. Пока ехали по открытому льду, Линочка не раз объезжала то черные полыньи от снарядов, то уходящие под воду грузовики убитых или заснувших шоферов. Где-то рядом часто ухали зенитные орудия, отпугивающие фашистских стервятников, которые с удивлением и наглостью кружили иногда над караванами Дороги Жизни. Был момент, когда почти все машины остановились из-за разбитой колеи. Саперы лихорадочно наводили порядок. И как раз в это время над головами завязалась кровавая карусель. Два наших «ястребка» закружили целую армаду немцев, которые рвались бомбить трассу на Ладоге. Наши летчики, как балерины, выделывали на своих не очень уклюжих самолетах такие пируэты, что некоторые бойцы внизу, наблюдавшие за боем, начали сопровождать его остроумными комментариями. Все переживали с замиранием сердца за кульбитами наших смельчаков, но силы были не равны. После того, как были сбиты пять или шесть фрицев, вдруг вспыхнул один из наших самолетов. Из самолета выпал летчик, пытавшийся спастись на парашюте. Но какой-то «мессер» зашел в лоб парашютисту и в упор расстрелял нашего летчика. Что тут началось?! Мат- перемат, стрельба из автоматов, винтовок. Офицер, стоявший рядом с Линочкой, стрелял по мерзавцу из пистолета. И как будто возмездие свершилось. Фриц, лихо выворачивая из бреющего полета, не смог выйти из пике и врезался прямо в озеро. Мощное русское «ура»
прогремело над Ладогой. Люди на льду плакали, обнимались, торжествуя победу над случайным извергом. Потом, вспоминая этот воздушный бой над озером, Линочка все больше и больше стала понимать, что великое горе порождает великое единство людей.
Путешествие по Ладоге окончилось счастливо. В тот день фашисты так и не смогли ни разу отбомбиться. Ребят из детского дома пересадили на другие машины и дальше волею судьбы дороги многих из них разошлись А Линочка прославилась своим «ледовым переходом» на весь фронт. За это ее направили служить в автобат, который занимался сбором трофейного транспорта…