«…в середине октября 41 года, отряд разведчиков морской пехоты из 8 человек, в котором был и отец, возвращаясь после выполненного задания, наткнулся на засаду фашистов. После короткого боя им с двумя легкораненными удалось оторваться. Отец нес на себе своего друга 15 летнего Сашку, шустрого, смышленного, сильного паренька одессита, который своей настойчивостью убедил зачислить его в разведвзвод морской пехоты. Они с отцом, как самые младшие в разведвзводе так сдружились, стали как братья. Сашка говорил отцу, ты похож на цыгана, я буду звать тебя Роман. Так это имя и стало фронтовым именем отцу, до конца жизни. Уходя от фашистов преследовавших их, они прошли сожженную фашистами деревеньку в 10-15 домов, и то, что они увидели, поразило всех разведчиков до самого сердца и заставило ненавидеть фашистов всю оставшуюся жизнь. Единственный колодец в еще пылавшей деревеньке, был доверху забит трупами растерзанных жителей деревни, женщины, дети, старики. Их не расстреляли, их забили прикладами, некоторых закололи и изрезали штыками….младенцы были проткнуты насквозь. Тех, кто не поместился в колодец бросили возле. Молодая беременная женщина лежала с распоротым животом, не родившийся младенец, был проткнут штыком насквозь вместе с матерью… Видавшие виды боевые разведчики, у которых были семьи, дети, с яростью плакали не в силах сдержать ненависть к врагу, бесконечную теперь, до конца жизни! Там же весь разведвзвод поклялся мстить пока живы, и помнить! Нужно было уходить, немцы приближались шли по следу, нужно было доставить разведданные в штаб. Слева в 1-1,5 км высаживались еще две машины эсессовцев, россыпаясь цепью, видимо вызванные по рации. Силы были неравные. Единственным свободным путем к отступлению оставались плавни, болота заросшие кустарником и камышом. И хотя разведчики-гвардейцы, готовы были драться насмерть после увиденного, командир приказал, сохраняя разведданные уходить в болота, переждать и уйти через линию фронта к своим. Вода в болоте уже была холодной. Островков суши не было… Немцы окружив полукольцом плавни из пулеметов перекрестным огнем стали поливать болото, сунутся в болото они боялись, разведчики отстреливались. Так продолжалось до сумерек. Разведчики перестали отстреливаться. Отец, как и все, лежал на спине в холодной воде, чтобы на поверхности оставался нос и рот для дыхания. рядом с братишкой Сашкой, тому и так раненному легко в ногу, пулеметная пуля по касательной как плугом прошлась по грудной клетке и порвала кожу и легкое. Он теряя кровь, уже без сознания, еще хрипло дышал и при каждом вздохе из груди поднимались кровавые пузыри. В сумерках вода стала подергиваться коркой льда. На болоте все стихло. Видимо немцы подумав, что всех перебили, или утонувших в болоте не захотели доставать, тем не менее в холодную воду не полезли. То ли из-за близости фронта, то ли из-за интенсивной перестрелки и начавшейся кананады на передовой, они сняли оцепление и ушли. Отец держа Сашку, так чтобы он мог дышать, то терял сознание от холода, то приходил в себя, но уже ничего не слышал и не чувствовал, тело одеревенело. Поняв, что уже ночь и тихо, он инстинктивно стал двигаться к берегу, таща за собой братишку. Потом очнувшись вернулся нашел погибшего командира, забрал пистолет, планшет с картой и сведениями и выбирался на берег, вокруг никого не было. Только с передовой доносились звуки боя. Сашка еще еле слышно дышал, из груди медленно поднимались кровавые пузыри. Отец был очень сильным, он поднял Сашку на плечи и понес его к передовой. Глубокой ночью он переполз линию фронта. Его подобрали наши наблюдатели с ближайшей передовой уже почти в бессознательном состоянии. В воронке рядом лежал уже умерший от ран и потери крови Сашка. Отец не бросил его. Их двоих доставили в отряд. Из разведвзвода погибли все, в живых остался один отец. Потом около двух недель он лечился в медсанбате от двустороннего воспаления легких и сильнейшего переохлаждения. За доставленные важные разведданные отец был награжден Орденом Красной Звезды. Как только он почувствовал, что может ходить, он сбежал на фронт. Он хотел мстить фашистам за то чему клялся, за то, что видел, за своих погибших товарищей, за братишку Сашку! Так он сказал….» При моем рождении через 8 лет, в 1950 г, он назвал меня своим фронтовым именем – Роман. И я теперь ношу его фронтовое имя. И горжусь этим! Вечная память павшим! Мы ничего не забудем и дети и внуки наши! Клянемся! Иначе напрасно мы жизнь прожили!