Прорыв в марте 1945 года немецкую оборону в районе города Виттенберга наш 8-й мехкорпус трое суток преследовал врага. Поздно вечером войско остановилось перед городом, взять который командование решило утром. Город был укреплен, без тщательной артиллерийской подготовки взять его с ходу было нельзя. Артиллеристы готовились вести с утра обстрел города, его укреплений. Известно, что для боле эффективного обстрела нужна корректировка огня. Еще с вечера, командиры в нейтральной зоне возможность, какие-то здания, с которых город, ведущая в него автомагистраль должны быть видны как на ладони. И решили ночью, малыми силами, взять высоту, и к утру разместить там наблюдателя, для корректировки огня. В 3 часа ночи нас, четверых разведчиков и одного радиста, разбудили. Задачу мы знали с вечера. Пошли. Даже в это время на войне не сидят. Справа от нас горел элеватор, по низинам расстилался едкий дым от горящего зерна. Слева немцы то и дело освещали местность, осветительными огнями, вели бесприцельный пулеметный и минометный огонь. К зданию, которое нам показали вечером, мы подошли незаметно. Оно было высокое, с остроконечной крышей. Если в нем немцы? С автоматами и гранатами наготове зашли в подъезд, с помощью фонарика увидели спуск в подвал. Нам надо было искать лаз на чердак, но туда нельзя лезть раньше времени, не убедившись, что в доме нет противника. Начали обследовать подвал. Прислушивались к каждому звуку. Вдруг, в конце подвального коридора услышали что-то вроде песни, звуки губной гармони. Немцы! Что это они в такое время веселятся? Советуемся, как быть. Решили распахнуть дверь, ворваться и действовать по обстановке. Гранаты не применять. И вот мы в тусклом освещенной свечами комнате. Четверо немцев не обратили на нас никакого внимания – до того они были пьяны. Стол был заставлен бутылками, банками. На диване сидел офицер. Подняв мутные глаза, он опустил голову. За столом – трое. Один пиликал что-то на гармонике, двое других пели, если так можно назвать пьяные звуки. Эту сцену я помню до сих пор. И не пойму одного: неужели все четверо были настолько пьяны, что не узнали в нас русских солдат, не среагировали на наш приход? В углу комнаты стояло оружие, но они не сделали даже попытки взять его в руки. Офицер что-то бормотал по своему и все улыбался. Многие, наверное, картину художников Кукрыниксов «Конец». Там впечатлен германский генералитет во время штурма Берлина. Обреченные генералы, изрядно приняв спиртного, уже не реагировали на происходящие события. Что-то похожее было и с этой четверкой. Они хорошо знали, что обречены, и ждали конца. Не тащить же нам их было на себе. Лаз на крышу вскоре отыскался. Мы залезли на чердак, наскоро оборудовали наблюдательный пункт. Город, дорога к нему, в самом деле, просматривались, как нельзя лучше. Радист связался со штабом и доложил, что группа готова вести корректировку огня. В 6 утра, как и намечалось, началась артиллерийская подготовка. Огонь артиллеристов был точен».