"Дед по отцу – Антышев Демьян Яковлевич, жил зажиточно, у него были
хорошие земли, имел кирпичный завод, смолокурку, выделывал овчины, была
овчинная, торговал мелким товаром, закупал яйца, которые очень ценились, привозил
необходимые товары. Был умным сообразительным, находчивым. Бабушка – Анна, из
Малой Мачехино, но я её не помню.
Мать моя – Заболотская Вера Александровна, была белошвейка, шила лёгкую одежду,
стежила одеяла. Отец – Антышев Николай Демьянович, был тоже портной, шил
тулупы, шубы, полушубки, зипуны.
По-деревенски мы жили хорошо. Отец с матерью по зимам шили, у нас было 2
швейных машины «Зингер» (что в то время было большой редкостью). А летом все
работали в колхозе, получали много хлеба, был запас керосина – большая бутыль,
кадка соли, мыла.
Дед плёл лапти и продавал их. И однажды на вырученные деньги купил Ваньке
гармонь, но играть на ней он так и не научился.
До войны и во время войны по деревням ходил нищий (предсказатель Тихон).
Это было в 37 или 38 году. Пришёл к нам в праздник, все были за столом, стояло или
вино, или самогон (это я не помню – из рассказов), подсел к бате и говорит: «Ой,
Александр Петрович, опять хочешь мне наливать», а никто и не думал ему наливать,
батя налил, он выпил и говорит: « Что так плохо метёте пол? Вон валяются 5 больших
соринок!», взял веник и замёл. Были ли соринки, никто не видел, но все расстроились,
ведь это не к добру сказано.
И вот 22.06.41. началась Вторая Мировая война. Мне 21.06. исполнилось 7
лет. Длилась она 1418 дней и ночей. Погибло 26 миллионов 453 тыс. человек, да
сколько умерло в тылу от голода, холода, вшей, болезней! В ФЗУ (Фабричное
заводское училище) брали молоденьких мальчиков, где они сразу же приобретали
различные специальности: слесари, токари, фрезеровщики…- многие не выносили
тяжести. Порой ни в чём неповинные люди умирали от голода в тюрьмах, как отец у
Ивана (у мужа моего). Работали с малолетства: косили, гребли сено, жали серпами,
даже каждый упавший колосок подбирали, а сами не ели – всё для войны, всё для
фронта.
Повестку на фронт отцу и ещё одному мужчине – Петьке (Корсаку) - принесли в
августе. Все женщины жали хлеб в Нижнем поле, и меня послали за матерью.
Все сразу поняли, побросали серпы, и пошли собирать мужчин на фронт – ведь вся
деревня родня. Но все уже ждали повесток, были насушены сухари, навязаны носки,
варежки. Сходили на Варзанку (деревня), купили рыбу, сварили уху. Отправка на
фронт была в тот же день. Я сидела на маленькой печке, хотела ехать провожать отца,
но уснула. Он поцеловал меня сонную. А утром я очень плакала, что уснула, и меня не
разбудили. От отца было только одно письмо из Подмосковья, погиб без вести
пропавший (Под Москвой была целая бойня).
Спаси господи наших детей, внуков, правнуков! Пусть они не узнают этого
лихолетия! Пусть всегда будет мирное небо, мир, чтобы наши будущие поколения не
знали ни сиротства, ни тяжёлой судьбы."