"...Случилось так, что 31 июля я был командирован в Москву на совещание по распоряжению начальника Гл. Арт. Управления маршала Яковлева. После совещания возвращался поездом на фронт. Получил билет и направился в вагон на посадку. Ехать почти сутки. Думаю, отдохну в дороге, а утром на попутных буду искать свою "контору". Захожу в вагон, а в нем полно девушек. Оказывается, они сопровождали раненых до Москвы, а теперь возвращаются в наш армейский 183 госпиталь. Все девчата в армейской форме, бойкие, веселые, красивые. Глянул я на одну и удивился: до того хороша! Еще подумал: хороша Маша, да не наша. Все равно война, не до знакомства. Поздоровался, забрался на вторую полку, планшетку под голову и задремал. Поезд уже в пути. И тут услышал по радио сообщение о первом салюте войскам в честь взятия Орла и Белгорода. Затем услышал залпы салюта. Хохотушки в вагоне успокоились и я окончательно погрузился в сон до утра. Утрой нашел на новом месте свой отдел за Кировом и приступил к работе.
Вскоре меня снова направили в командировку, теперь уже в штаб Брянского фронта. И вот тогда-то на станции Фаянсовая (окраина г. Кирова) во время бомбежки меня ранило прямо в вагоне. Бомба разорвалась рядом с вагоном. Осколки прошили днище вагона и дощатый настил пола. Меня оглушило. Двенадцать осколков (мелких с дробину) вжились в ноги и спину, но они уже потеряли убойную силу и застряли в мышцах неглубоко под кожей. Но один осколок попал в предплечье правой руки и проник до кости, он оказался крупнее, плоский острый, величиной с копеечную монетку.
Через пятнадцать минут, тут же рядом со станцией в эвакогоспитале мне обработали рану, извлекли осколок, наложили швы и повязку. От эвакуации я отказался и меня направили в армейский госпиталь. И надо же случиться так, что им оказался наш армейский 183 госпиталь. Он находился на западной окраине города. Меня положили в офицерской палате и велели отдыхать до утра. Что я и сделал.
Утром во время врачебного обхода к моей койке подошла хирургическая сестра. Каково же было мое удивление, когда в ней я узнал ту самую девушку, на которую загляделся в вагоне, когда возвращался из Москвы. Как потом выяснилось, она тоже узнала меня. Это была Катя. Мы познакомились, поговорили и оба почему-то подумали: "Значит судьба". Судьба не в смысле фатума, рока или провидения, а в смысле благоприятного стечения обстоятельств и закономерностей природы.
С этого момента все мое спокойствие, независимость и благие намерения о семье и браке после войны полетели к чертям. Влюбился по уши, как мальчишка, хотя в то время мне уже был 31 год. Это было какое-то умопомрачение.
При любом передвижении армии я через друзей в штабе узнавал в первую очередь, где находится наш армейский госпиталь и спешил повидаться с Катей. Она тоже через подружек узнавала, где я нахожусь. До наступления в Белоруссии нам оставалось несколько раз встретиться. Наконец в 44 году в Гродно мы официально зарегистрировали брак. А тогда в 43-м я был влюблен до умопомрачения. Все чувства обострились до предела..."