Расскажу, как пришлось воевать моему отцу. Мой отец, Александр Васильевич, родился в селе Черниговской области в 1914 году. До войны он работал слесарем на военном заводе. У него была квалификация слесарь 6 разряда. Но перед войной он жил в родном селе. В июне 1940 года его призвали в Красную Армию. Дома в селе остались жена (моя мама) и четырехмесячный сын (мой старший брат). Службу отец начал проходить на Дальнем Востоке.  В сохранившемся у меня, отцовом военном билете, выданным районным военным комиссариатом 25 января 1948 года, написано: «Призван в 119 легкоартиллерийский полк, наводчик. Июнь 1940 г.», далее «3 артдивизия 152 мм, наводчик. Июнь 1941 г. сентябрь 1941 год», «Воинское звание, рядовой».

Отец рассказывал, что когда служил на Дальнем Востоке, весной 1941 годы, среди солдат и младших офицеров ходили слухи, что скоро будет война с немцами. Через некоторое время их дивизию загрузили в эшелоны и повезли на запад. В это время вовсю ходили слухи, что их везут на запад, потому что скоро будет война с немцами.  На запад они ехали очень долго. Пока доехали до Белоруссии, уже шла война.   

Мой отец август 1940г                                                                      

  Война в разгаре. Отец рассказывал.  В конце сентября 1941 года, мы поставили свои пушки на позиции недалеко от леса. Никто немцев в глаза еще не видел. Сидим возле своих пушек. Снарядов нет ни одного, на каждую винтовку по пять патронов. Высшее командование отсутствовало, а те командиры, что были с солдатами, толком не знали какая вокруг обстановка, где немцы и что вообще делать без боеприпасов.  Пролетел разведывательный немецкий самолет «рама», потом перед позициями прошла немецкая танкетка. Никто не выстрелил, стрелять было нечем. Через некоторое время, налетели немецкие самолеты, начали бомбить. Началась ужасная бомбежка. Сразу появилось много убитых и раненых.  Вместе с бомбами, для страха, из самолетов бросали пустые железные бочки. Летя в воздухе, они создавали сильный вой. Потом пошли танки. Немцы начали кричать по радио: «Русские сдавайтесь, вы окружены». Началась страшная бойня. Очень много наших было убито. Отец говорил, что в это время людские кишки смешались с землей. Отец сам видел, как у одного солдата, из разорванного живота вывались внутренности. Солдат был еще живой, кричал, своими руками заталкивал внутренности вместе с землей в свой живот.  Командование никаких команд не давало.  Наши пушки были разбиты немецкими бомбами, снарядами и раздавлены танками. Огромное количество наших солдат было убито и раздавлено танками. Те, кто остался живой, начали группами уходили в лес. Оружие бросали так, как патронов не было, а носить его истощенным и голодным было тяжело.  По лесу ходили очень долго. Вокруг уже были немцы. В лесу встречали много таких же групп солдат и офицеров. Шли кто куда, никто толком не знал, куда нужно идти. Находили в лесу,  много наших брошенных танков без солярки и снарядов. Встретили группу наших офицеров, едущих на машинах. Солдаты попросили офицеров взять их с собой.  Офицеры отказались взять с собой солдат, сказали, что они едут организовывать партизанские отряды, а солдатам посоветовали идти на восток.  Начался голод. Поодиночке,  стали выходить в села.  Отец зашел в одно село, но там появились немцы.  Женщина, хозяйка одного сельского дома, быстро переодела отца в гражданскую одежду и вывела его в огород копать огород. Отец притворился глухонемым. Подошедшим немцам женщина сказала, что это ее глухонемой сын, они его не тронули. В другом селе немцы схватили отца,  привели в гестапо, сильно избили, говорили, что если коротко постриженный значит солдат, хотели убить. Отец говорил им, что он работал парикмахером, поэтому стригся всегда наголо. Немцы выбросили его на улицу еле живого.   В некоторых селах отца прятали от немцев и давали покушать, а в некоторых кушать не давали и выдавали немцам. В одном белорусском селе сельский дед накормил отца, дал ему еду на дорогу и дал в провожатые свою маленькую внучку. Они ночью шли по дороге, а днем сидели в лесу, по дороге ездили немцы. Через два дня внучка пошла обратно к дедушки, а отец пошел дальше один. Недалеко от города Шостки, возле озера стояла кузница, отец подошел к озеру. Там оказались немцы, они опять схватили отца. Отец  начал им объяснять, что он не солдат, что он работал парикмахером, поэтому,  коротко постриженный. Из кузницы вышел наш  кузнец, с большой бородой. Кузнец показал пальцем на отца и сказал немца: «Он врет, о солдат Красной Армии». Немцы потащили отца в комендатуру, там они допрашивали его из какой он части и избивали. Отец отвечал все время, что он не солдат, а работал парикмахером. Избитого, полуживого отца немцы выбросили из комендатуры.  Отец остался  живой и дошел домой. Когда он точно пришел домой, я не знаю.  Наше село уже давно было занято немцами. В это время в селе было довольно много взрослых мужчин.  В 1941 году немцы очень быстро наступали, а Красная Армия быстро отступала, поэтому в действующей нашей армии были те мужчины, которые были призваны до начала войны и немного тех, которых успели призвать в армию во время войны до прихода немцев. Но многих мужчин не успели призвать в армию,  и они остались жить в своих селах во время немецкой оккупации. К ним еще присоединились те мужчины, военные части которых попали в окружение и были полностью разбиты немцами, а они чудом остались живыми. Таким был и мой отец. О партизанах в нашем селе никто никогда ничего не рассказывал, видимо их поблизости не было, поэтому все жили в селе.  

Отец говорил, что позже, солдат уже не стригли так коротко, как в начале войны.

Когда отец пришел в свое село, нашего дома уже не было. Моя мама говорила: «Упала бомба и наша хата сгорела». Моя мама и мой дедушка выкопали за селом землянку и начали жить в землянке. Отец тоже начал жить сними в землянке. 

В начале сентября  1943 года наше село освободили от немцев. Как я уже писал, в селе, по разным причинам, проживало много мужчин призывного возраста. Всех,  этих сельских,  мужчин, офицеры Красной Армии построили в колону и повели к ближайшей ж/д станции для отправки на фронт. Только вышла эта колона за село, откуда - то прилетела шальная пуля и попала в голову молодому мужчине. Никто особо не разбирался, что это за пуля и откуда она прилетела. Колона ушла дальше, а мужчину похоронили односельчане.                                      

   В сентябре 1943 года отец снова был мобилизован в Красную Армию.  За то, что в 1941 году, его,  как и тысячи других наших  солдат, бросили на растерзание немцам без снарядов, без патронов, без командования,  попал в окружение, чудом выжил, много раз был избит немцами, остался живой, за все это он до конца войны все время воевал на передовой, большую часть в штрафной роте.  Ему сказали: «Такие как вы должны смыть свою вину кровью». Какая вина ???  В чем он виноват ???

В военном билете написано: «Мобилизован в 339 стрелковую дивизию – стрелок. Сентябрь 1943 г. Октябрь 1943 г.». Определили в штрафную роту,  и сразу попал на передовую.  Уже 28 октября 1943 года, на реке Сож,  получил слепое осколочное ранение от ручной гранаты в левое плечо. Есть справка о ранении. У меня хранятся все справки о ранениях отца и в военном билете записаны все даты ранений.  После лечения в госпитали, отца направили в другую штрафную роту. В военном билете написано: «142 отдельная рота ранцевых огнеметов, огнеметчик.  Январь 1944 г. ».  Это была настоящая рота смертников.  Когда шли немецкие танки, роту, из траншей, посылали вперед,  навстречу танкам.  Танк нужно подпустить близко и с близкого расстояния поджечь его из огнемета. Там где шли в атаку немецкие танки, укрытий для огнеметчиков почти не было ни каких, изредка росли кустарники, да были небольшие овражки и ямы. Отец рассказывал. Лежишь с огнеметом в небольшой яме, или небольшом овражке, вокруг открытое пространство и на тебя идут немецкие танки. Танки начинают стрелять. От идущих и стреляющих танков поднимается сильный грохот и дым. У некоторых солдат, от всего этого, не выдерживали нервы. Они выскакивали из своих укрытий и начинали бежать, но немцы быстро расстреливали их из пулемета, или давили гусеницами танков.                                                                                                 

2 апреля  1944 года, на станции Мурмаль, отец был контужен.            

  Был отец и танковым десантником. Командование три дня пыталось выбить немцев из одного укрепленного населенного пункта при помощи танков и танкового десанта. Три дня сажали солдат десантом  на танки и отправляли в атаку.   Каждый раз, немцы, сильным артиллерийским огнем подбивали несколько наших танков, а сильным пулеметным огнем сбивали десантников с танков. Атака захлебывалась, уцелевшие танки поворачивали обратно, с немногими десантниками, оставшимися живыми и сидящими на броне. На следующий день,  к оставшимся в живых десантникам, добавляли новых, сажали на танки,  и снова в атаку. За три дня было убито много наших солдат. Отец ездил на броне танков во все эти атаки, остался живой. На четвертый день, к нашим войскам, прислали на лошадях  козаков-кавалеристов. Они были вооружены саблями, автоматами и ручными пулеметами. Ночью, казаки  неслышно, на лошадях,  зашли в тыл немцам,  и  перебили немецких  артиллеристов.  Утром наши танки снова пошли в атаку, но по ним уже никто не стрелял.  

Отец говорил, что когда мы, впервые, увидели казаков, те в своих черных бурках, показались нам здоровенными мужиками. Потом вместе мылись в бане и когда казаки разделись, мы увидели, что они такие же худые и щупленькие, как и все мы.

4 сентября 1944 года, на реке Нарва,  отец получил слепое осколочное ранение от снаряда в левый бок. После этого ранения, осколки сидели в его печени до конца жизни.

После излечения в госпитали от этого ранения отца направили в 217 дивизию, пулеметчиком станкового пулемета. В военном билете написано: «217 дивизия, 755 стрелковый полк, станковый пулемет. Октябрь 1944 г. Март 1945 г.».

 С этого времени и до конца войны отец был пулеметчиком станкового пулемета. В              длительных пеших переходах, станковый пулемет несли два человека, один солдат нес на плечах пулемет, второй солдат нес на плечах станок к пулемету. Станки были тяжелые, солдаты были сильно уставшие, идя ночью в колонне, некоторые засыпали на ходу. Когда солдат, несущий тяжелый станок, засыпал на ходу, он падал и ударял станком себя, или рядом идущего солдата.   В своей части отец  внес предложение по изменению конструкции станка пулемета для уменьшения веса. Станки по его предложению были переделаны, стали легче. Отец очень хорошо, прицельно стрелял из пулемета и так, как был человек мастеровой, у него всегда были в кармане разные пружинки, винтики, детальки, он всегда мог отремонтировать пулемет. Командир это заметил, и сказал отцу, чтобы он всегда, со своим пулеметом держался возле него. 

Некоторое время стояли на позициях когда немецкие траншеи были не далеко от наших.     Днем некоторые смельчаки, как с нашей стороны, так и с немецкой, выходили вперед траншеи на бруствер и спокойно расхаживали. При этом немцы кричали: «Рус сдавайся». А наши кричали: «Гитлер капут». Корчили друг другу рожи. Никто не стрелял.  Но ночью на малейший шум открывался пулеметный огонь. Ночью посылали добровольцев  в немецкие траншеи за  «языком». Тому,  кто притащит  «языка», давали отпуск с передовой в тыл на  неделю. Отец тоже пополз добровольцем  за  «языком». В темноте прыгнул в траншею на немца, но немец оказался  здоровым, вывернулся  из-под отца и начал его душить. Подоспел напарник, он ударом ножа в спину прикончил немца.  «Языка»  тогда они притащили другого.

Когда только вступили в Восточную Пруссию, местные жители очень боялись русских солдат и прятались. Они рассказывали, что им говорили,  русские очень страшные, настоящие людоеды.  В части, в которой находился отец, был отдан приказ, согласно которого старшины должны отправить на родину каждому солдату небольшую посылку с немецкими трофеями, чтобы на родине поверили, что они уже вступили на территорию Германии.  

Были еще совсем молодые офицеры, которые любыми путями старались попасть на передовую. Некоторые добровольно шли командовать в штрафные роты. Они очень хотели в числе первых вступить на территорию Германии. Но из-за молодецкой неосторожности и из-за неопытности многие из них быстро погибали.

            В Восточной  Пруссии обстановка менялась очень быстро. Никто точно не мог сказать в каком  доме сейчас русские, а в каком немцы. Однажды отец со своим напарником, выходили из какого – то  магазина и лоб в лоб встретились с двумя немцами, разбежались в разные стороны, никто не стрелял.                                                                                               

            В небольшом немецком населенном пункте ночевали в одном доме, а командир с другими солдатами в другом. Командир с двумя солдатами, вечером,  куда – то уехал на повозке.  Утром,  увидели повозку, запряженную лошадьми,  и  ехавшую к дому, где был отец. В повозке  сидели три человека в нашей военной форме. У отца под окном на табуретке стоял станковый пулемет. Отец заметил, что ветром, у одного человека в повозке  отвернуло шинель,  и из-под шинели мелькнула немецкая форма. Отец взялся за пулемет. Все закричали, не стреляй, это едет наш командир. Отец все же прицелился и дал очередь из пулемета. Убил трех человек, ехавших в повозке. Это действительно были немцы. А командира с двумя солдатами,  немцы убили еще ночью.                                                           В другом населенном пункте, отец так же сидел в доме, у окна с пулеметом. Только начинался рассвет, он увидел немцев, выходящих в тумане из лощины на косогор. Их было 11 человек, они шли друг за другом, и несли оружие. Отец подпустил немцев поближе, хорошо прицелился, и открыл пулеметный огонь. Всех немцев положил. После посмотрели, немцы все были убиты. 

            13 февраля 1945 года, на реке Бергес в Восточной Пруссии, отец получил сквозное осколочное ранение в левую кисть.

            То, что отца после излечения в госпитале от очередного ранения, снова, сразу же бросали на передовую, подтверждают и справки о ранениях.  В справке о ранении в кисть написано, что он 11 марта 1945 года направляется из госпиталя в часть. В другой справке  о ранении написано, что он получил тяжелое осколочное ранение левого бедра и правой голени  19 марта 1945 года. Через восемь дней после выхода из госпиталя, отец снова на передовой, и  получает тяжелое осколочное ранение от минометной мины в две ноги, не дойдя до Балтийского моря пятнадцать километров. Осколки от этого ранения у него так же сидели в ногах до конца жизни.  Отец рассказывал, что у тех солдат, которых, в передних траншеях,  накрывают минометным огнем, шансов остаться невредимым очень мало. Мины из минометов ложатся и взрываются не далеко друг от друга, почти рядом, поэтому, большинство солдат, попавших под этот огонь,  убивает, или ранит. Таким минометным огнем, 19 марта 1945 года, накрыли и моего отца, где он получил тяжелое ранение в обе ноги.  

            После этого ранения отец лежал  в госпитале и его уже готовили к тому, чтобы отрезать ему ногу. Но в госпиталь приехало высокое медицинское  начальство, оно увидело полную яму человеческих ног и рук, отрезанных молодыми хирургами. Начальство очень ругалось, говорило, что многие ранения можно было вылечить, а вы скорее отрезали  ноги и руки. Молодые врачи оправдывались, говорили, что боялись заражения крови, поэтому и отрезали. После приезда медицинского начальства, отцу начали лечить ноги. В госпитале он пролежал долго и там встретил День Победы.  В  госпитале были такие люди, которые радовались, что им отрезали ногу. Они радовались тому, что хоть без ноги, но они остались живи,  и их уже не пошлют на передовую где могут убить.

Отец говорил, что к воинским наградам его представляли не один раз, но на передовой  случалось так, что штабы разбивали,  и списки бойцов,  представленных к наградам,  терялись.                                                                                                                     

           У меня сохранилась записная книжка отца, она такая из грубой,  толстой желто-серой бумаги. Там есть очень интересные записи, название воинских частей, где он служил, фамилии некоторых командиров, места, где он получил четыре ранения и одну контузию, есть еще толи копии, толи проекты некоторых документов и писем. Вот одна такая записей, начинается она так.  «16. 12. 1945 года.  В Управление по награждениям и присвоению воинских званий главного управления кадров наркома обороны СССР  (Москва ул. Фрунзе, 19).  Прошу разобрать мое дело и дать мне положительный ответ по поводу присвоения мне наград…..»  После этого письма, только один орден «Орден Красной звезды» пришел к нему. Через много лет, после войны, его наградили вторым орденом  «Орден Великой Отечественной войны  2  степени». Имеет более десятка различных медалей.  

             После Победы, после излечения в госпитале, в июле 1945 года, отца направляют снова служить в армию.  Направили его в Калининскую область, в управление лагерей № 290  Н.К.В.Д.  оружейным мастером. Отцу к этому времени была присвоена воинская специальность оружейный мастер. В записной книжке отца, так же сохранилась толи копия, толи проект акта. В акте указано, что начальник лагерного отделения Дунькин, начальник военхоздовольствия Козлов и представитель управления лагеря 290 оружейный техник Бабир (мой отец)  произвели осмотр наличия вооружения и его боеспособность в лагерном отделении  № 6  города Ржева. Дата 28 ноября 1945 года.                                                 

 Отец был демобилизован домой в мае  1946 года.  

В сохранившейся записной книжке много интересных записей. Есть такая запись: «Последняя моя часть.  217  У.К.О.С.С.Д.  755 стрелковый полк.  3 батальон.  3 пулеметная рота. Командир дивизии Григорян. Командир полка Барзилов. Командир  3 батальона Григорьев. Зам. по политчасти Рагоги. Адрес п/п 5427 «В».».  Еще есть запись: «Управление лагеря в/п  № 290.  Н.К.В.Д.  Начальник управления лагерей № 290 капитан  Тараканов М. Ф.  Начальник отделения  режима и охраны  старший лейтенант Дорных А. А.  Старший инспектор по кадрам Шошолин Н. П.  Секретарь управления лагерей № 290 Сахронова А. И.  Начальник особого отдела капитан Скрабын М. И.  Адрес Калининская область г. Кувшиново  п/я  290».   

Итог войны для моего отца. В армию призвали за год до начала войны. Осенью 1941 года попал в окружение, в котором немцы устроили бойню-мясорубку для наших солдат. Посчастливилось выйти живим  из этой бойни-мясорубки, а большинство его сослуживцев осталось лежать там с разорванными животами, с оторванными руками и ногами, с раздавленными танками головами. Несколько раз был избит немцами до полусмерти.  С сентября 1943 года и до конца войны, все время воевал на передовой, причем большую часть в штрафной роте. Демобилизовался через год после Победы, в мае 1946 года. Получил четыре ранения, два из них тяжелые, и получил одну контузию. Награжден двумя орденами, орденом «Красной звезды» и орденом « Великой Отечественной войны», более десятка медалей. В военном билете записано, военно-учетная специальность – мастер оружий и пулеметов, должностная квалификация – оружейный мастер, воинское звание – рядовой, социальное положение – колхозник. До конца своей жизни прожил с осколками в печени и в ногах. Статус инвалида Великой Отечественной войны присвоили после 70 лет жизни. Сначала дали третью группу инвалидности, лет через десять  дали вторую группу. Умер на девяностом году жизни.