Сегодня отмечают «День неизвестного солдата». В моей семье тоже есть история, связанная с этой датой. Мой дядя, брат моего отца, мог быть одним из многих и многих тысяч неизвестных.

   Семья наша пережила немецкую оккупацию в Ставрополе. Отец у меня 31-го года, а дядя Лёня был 25-года. Стало быть, когда немцы ушли с Кубани, в неполных восемнадцать своих он и пошёл служить. С Кубани только на пополнение 4-го Гвардейского кавалеристского корпуса ушло двадцать тысяч человек. До Ростова, 400 километров, шли пешком. А потом начали воевать. Сразу же попали на Миус. Тот самый Миус, на котором этим летом опять долбали фашистов. Бои там страшные были. Там Родина моя, я там много чего видел. Недалеко от нас есть деревушка на сотню домов, где в братской могиле лежит 1782 человека. И ещё три с половиной тысячи – в силосных ямах. В ямах – те, у кого ничего не нашлось – ни документов, ни медальончика. Старики говорят, пока «Катюши» не заиграли, немцы пёрли и пёрли. Отчаянно дрались они. Их с Донбасса больше полугода выковыривали.

   А потом – Перекоп, Турецкий Вал; а потом – Одесса, в которой тоже опять фашисты; а потом – операция «Багратион», Ясско – Кишинёвская, Венгрия… Оттуда корпус пошёл уже без дяди моего. Убили его под Будапештом. А корпус воевал в Чехии и десятого, и одиннадцатого мая. Так что казачки наши гибли и после Победы.

   Я в детстве «треугольнички» читал. Хорошо воевал дядька. Шутил, мол, пятерых коней под ним убило, а на нём ни царапины. А рассказать было некому. Потому что из девяноста восьми мальчиков, ушедших на фронт из нашей школы, вернулось двое. Один вместе с дядь Лёней служил, но о той каше 8 октября 1944-го, когда немецкие танки прорвались в городке Керёш Ладань, мало мог рассказать. А убитым он его не видел. Вот и ждала бабушка своего Лёню до последнего вздоха. Говорят, с его именем и умерла.

   В середине семидесятых ехал мой папа в поезде. Он тренер, часто по командировкам мотался. Человек он супер контактный, да и поговорить с людьми любит. И надо же так случиться, что в купе с ним ехала женщина – жена нашего капитана из Западной Группы Войск. И служил тот капитан в Будапеште. А она как раз из отпуска к нему возвращалась. Записала что-то, на том и расстались.

   Папа мой и думать забыл, как вдруг вызывают его наверх. Нашла попутчица! Подключила политрабочих, те – местный комсомол и пионерию, и завертелось.

   В общем, полетел мой папа в Венгрию. Чёрная «Волга» у трапа, экскурсии по предприятиям промышленности и сельского хозяйства, достопримечательности… А в Керёш Ладани – почётный караул, начальство и т.д. Нашлись свидетели, нашлась фамилия на памятнике. С семьей, в которую папу поселили, он подружился. Часто потом к ним в гости ездил. И они – к нему как-то приезжали. Подарки привозили. Я тогда всю компанию свою курсантскую убил «кубиком Рубика». У нас о них только слышали, а видеть – не видели.

   Что моего папу сильно удивило, так это то, что венгры, против нас воевавшие тогда, да не плохо, за нашим кладбищем, а полегло там немало, ухаживали лучше, чем за своим. Вот что значит – воины! Не «бандеры»…

   А я потом нашёл выписку из «Ротной книги»…