«Выйдя из окружения, - продолжает свои воспоминания Василий Алексеевич, - около недели отсыпались, да отмывались от болотной грязи. Однажды на построении майор в незнакомой форме вывел нас, четверых солдат, отделил ото всех и доставил в соседнее село. Дома там все были целыми, с мебелью и утварью; в огородах помидоры краснеют, в садах груши зреют. Но брать нам ничего не велено. Выдали нам польскую форму, только почему-то без ботинок. Мы некоторое время ходили босиком. Затем получили добротные английские ботинки. Вооружили карабинами. Рядом полевая кухня. Чего еще надо солдату... Вот так я оказался на 1-м Белорусском фронте в 6-й Поморской Креста Вертути-милитари, 2-й группы Креста Грунд-Вольта дивизии, 23-м Кольберском легком артиллерийском полку, в 4-й батарее. Комбатом был лейтенант Федоров». 30 июля 1941 г. было подписано соглашение между правительствами СССР и Польши, согласно которому между государствами восстанавливались дипломатические отношения. Советский Союз выражал согласие на создание на своей территории Польской армии, которая находилась в оперативном подчинении Верховного Командования. В 1943 г. в октябрьских боях у населенного пункта Ленино Могилевской области в составе 33-й армии Западного фронта бок о бок с советскими воинами сражалась 1-я Польская дивизия имени Тадеуша Костюшко под командованием генерала Берлинга. Она была сформирована по инициативе Союза польских эмигрантов в СССР. Дивизии были переданы: 67-я гаубичная артиллерийская бригада, минометный полк, саперный батальон, два артполка; в одном из полков воевал Василий Алексеевич Барнев. Дадим ему опять слово: «Загрузили ночью боеприпасы, закатили 76-миллиметровые орудия - пушки. Все закрепили, чехлами закрыли, получили сухой паек и - в путь, на Запад. В дороге, на платформе, начал считать патроны к карабину, одного не хватает. Считаю снова, - опять нет одного. Расстроился, аж вспотел. Очень строгий спрос был за утерю боеприпасов и оружия, запросто могли отправить в дисбат. Дружок посоветовал поискать патроны вдоль железнодорожного полотна, на месте бывших боев. Поезд шел медленно, я соскочил и, правда, нашел целую пулеметную ленту патронов. Они подошли к карабину». Как только Василий Алексеевич со своими друзьями-однополчанами добрался до Перемышля, - в небе появились немецкие самолеты. Враг стал бомбить станцию и эшелон. Стоят солдаты у орудий на платформах и не знают, что делать. А на соседних платформах ехали зенитчицы. Те моментально развернули орудия. «Сами молоды, рукава закатаны, - улыбается Василий Алексеевич, - а такую стрельбу открыли по самолетам. Ни одного не подпустили к нашему эшелону. Самолеты отбомбились где- то на окраине города и улетели». Ветеран помолчал. Видно, картины прошлого всплыли четко, взволновали его. Через некоторое время Василий Алексеевич продолжал свой рассказ: «В городе население нас встречало радостно. На площади поставили трибуну. Духовой оркестр играл. Девчата цветы нам дарят, конфеты. Был небольшой парад. Затем мы ходили смотреть старые казармы за городом. Там немцы устроили концлагерь для славян. Видел могилы наших солдат, замученных и убитых, заморенных болезнями и голодом. Тысячи их там полегло, безымянных... А жить мы стали в поле, в палатках. Проводили учебные стрельбы, занятия по тактике, держали учебную связь. Как-то держу связь с товарищем, ну, и попросил по эфиру яблок достать. И вдруг раздалось: прекратить болтовню. Эфир-то прослушивался. Мы готовились к предстоящему наступлению на столицу Польши - Варшаву. Что еще запомнилось в те дни? Помню меткость немецких артиллеристов. Где-нибудь солдаты печку затопят, костер зажгут, дымок появится - первым снарядом без пристрелки, дом разнесут. Был случай, когда немцы засекли наш наблюдательный пункт и артналетом его уничтожили. Убило всех находящихся там офицеров. А я, рядом с рацией, в окопчике лежал, буквально в двух метрах от взрыва. Вокруг все осколками посекло, а на мне даже царапин не было. Повезло».

На территории Белоруссии в 1942 - 43 годах существовал и действовал многотысячный отряд партизан. Именно здесь развернулось одно из самых крупных сражений Великой Отечественной войны. Партизанские отряды создавались, как правило, по отдельным административным районам. В них вливалось много бойцов, командиров и политработников Советской армии, оказавшихся в окружении или бежавших из плена. Военнослужащие вносили в ряды партизан воинский порядок, дисциплину, часто становились командирами и комиссарами партизанских формирований. Практиковалась и засылка во вражеский тыл специально подготовленных групп. - Мне довелось учиться в 54-м запасном полку. Стрелком, конечно, - говорит Василий Алексеевич Барнев. - Чему учили? Рукопашному бою, рыть окопы, бегать быстро. В общем, изучали обычное ратное дело. Помню, после занятий нас построили. Какой-то дедок в гражданской одежде обошел наш строй. Коротко некоторых о чем-то спрашивал. Много фамилий записал в блокнотик. Через день подошел ко мне и говорит: «Молчи, никому не говори, что будешь дополнительно учиться на курсах радистов». Оказывается, дедок этот был контрразведчиком. Занятия проводились вечером, после основных. Вскоре я научился работать на радиостанции. Однажды нам рассказали о том, что за линией фронта окружен партизанский отряд. Радисты погибли, и связь прервалась. Задание получили короткое: лететь в тыл. Наша группа состояла из нескольких разведчиков и двух радистов. Темной ночью наш самолет У-2 стартовал с картофельного поля, приспособленного под аэродром, и взял курс на запад. Погода была ветреной, моросил дождь. Сидим в самолете. Рядом - моя напарница, второй радист, совсем девчонка. Сначала я думал, что это парень... - А раньше-то вы прыгали с парашютом? - спрашиваю Василия Алексеевича. - Перед выброской в партизанский отряд прошли инструктаж по парашютному делу. Показали десантный парашют, объяснили, что к чему. И все. Когда подошел к черному проему, а там свист ветра и дождя. Тут меня инструктор наш попросту взял за шиворот и пинком под зад отправил за борт. Парашют и вправду оказался безотказным и открылся автоматически. И вот я уже опускаюсь на лесную поляну с кострами. Испугаться даже не успел. Собрал быстренько парашют и к девчонке, на ее крик, бегу. Оказалось, она приземлилась неудачно, прямо на жердь, что копну сена держала. Подоспела помощь. Мы сняли радистку. Она вся в крови, жалобно стонет. Уложили на плащ-палатку и понесли через лес. Вскоре ее с самолетом отправили на Большую землю. Вышли мы к землянкам. В одной находилась рация, неизвестной мне конструкции. Опробовал настройку, прочитал надписи, включил, - работает, но слабо. Заменил батареи на новые, что привез с собой. И пошла морзянка на Восток. Связь работала и днем, и ночью. Отряд готовился к прорыву. А рядом, в соседнем лесу, базировался отряд польских партизан. Наши командир и комиссар ходили к ним, договаривались о совместных боевых действиях. Но нам повезло, полякам - нет. Мы вышли из окружения, их отряд был уничтожен. В предрассветных сумерках начался тот памятный прорыв. С собой взяли радиостанции, батареи. Партизаны помогали нести наши тяжелое имущество. Сами мы в бой не вступали, шли за партизанами. А партизаны еще нас прикрывали специально подготовленными щитами. Нам было приказано выжить. Так и прошли под огнем противника. Пули щелкали по деревянным щитам, щепки летели, партизаны падали. А мы все шли и шли окруженные щитами... Вышли из окружения вместе с партизанским отрядом, влились в части Красной Армии. Нас отправили на пересыльный пункт в пригород Житомира. Отдыхали около недели: брились, стриглись, приводили в порядок одежду. Готовились к новым схваткам с коварным врагом.