Начало войны застало Петра Андреевича в далёкой Туркмении, там он жил со своей семьёй после переезда из России в голодные тридцатые годы, было ему тогда 15 лет. В семье было ещё трое сыновей, двое взрослых, а один младше Петра Андреевича. Старшие братья получили бронь, потому что работали на стратегически важном предприятии, а Пётр Андреевич, как и все мальчишки того времени очень хотел на фронт. Призвали Петра Андреевича на службу в 1943 году в 211 запасной стрелковый полк курсантом, где он прослужил пять месяцев. В это время Красная Армия вела наступательные действия почти по всей линии фронта. Наши солдаты гнали фашистских оккупантов, освобождая каждую пять русской земли.

            Как-то ранним утром полк Петра Андреевича возвращался с полигона, где проводились тактические учения с боевой стрельбой и пусками ракет, т. е. условия были максимально приближенные к боевым. Дорога была не близкая, по обочинам мелькали деревья и какие-то строения, всем очень хотелось спать. Но вдруг машину остановил одинокий путник и попросил подбросить его до ближайшего населённого пункта. Командиру почему-то сразу не понравился этот человек, да и под плащом он что-то прижимал правой рукой. Не дав опомниться путнику, водитель и командир схватили его за правую руку, тут последовала автоматная очередь и по счастливой случайности никого не задело, только пробило пулей колесо. Колесо быстро заменили. Связанного попутчика сдали в соответствующие органы, им оказался отставший от своих немец. Вот так первый раз Пётр Андреевич увидел живого немца.

            В апреле 1944 года Пётр Андреевич был зачислен в девятую разведроту, которая дислоцировалась в одной из деревень Украины. Вот тогда и началась для Петра Андреевича настоящая война, не та война, которую он себе представлял там в далёкой Туркмении, здесь рвались бомбы, свистели пули и гибли люди.

            На фронте была поговорка - «без разведки никуда». Группе Петра Андреевича было дано задание двигаться к высоте, создать там командный пункт и обеспечить действие остальных групп. Эту группу возглавлял старшина, который знал все нехоженые тропы вокруг. До рассвета надо было перебраться через хребет. Старшина полз первым, за ним все остальные. Впереди блеснула полоска зари, а её можно было увидеть только поднявшись на хребет. Вдруг в стороне от тропинки солдаты обнаружили прикрытые прошлогодними листьями два трупа. Это означало, что предыдущая группа разведчиков натолкнулась на патруль противника и была вынуждена его уничтожить, а это значит, что через какое-то время патруль начнут искать и не найдя поднимут тревогу. Все это хорошо понимали, да и события не заставили себя ждать. Старшина приказал спускаться к шоссе, потому как немцы будут искать разведчиков в зарослях кустарника и в самых потаённых местах. Перебравшись через дорожку и передохнув в кустах акации группа медленно передвигалась по шоссе. Немцы вели интенсивный обстрел всех щелей. Солдаты выждали удобный момент и пересекли дорогу. По связи был дан приказ: в бой вступать только в крайнем случае, выполнение задачи остаётся в силе. Недалеко от шоссе группа залегла в ожидании, трёх бойцов они потеряли.

            Утром старшина повёл группу в сторону, где не было стрельбы, где появление группы для врага было внезапным и этим перепутывало все их расчёты. Но вскоре группа нарвалась на засаду и приняла бой. Некоторые солдаты, не выдержав напряжения открывали стрельбу без приказа, за что потом получили выговор. Бой был неравным и скоротечным, но с большими потерями всё же выигран.

            Немцы решили уничтожить группу любой ценой, несмотря даже на то, что, передвигаясь вперёд — наши минировали отходы. Затем завязался затяжной бой, где было много потерь. Фронтовой товарищ Петра Андреевича поднялся во весь рост чтобы бросить гранату, но вражеский снаряд опередил его и попал прямо в то место, где он стоял. Куски глины, смешанные с кровью, разбросало во все стороны. Пётр Андреевич смотрел во все глаза и понимал, что товарища больше нет, а когда это дошло до сердца, то появилась безпредельная злость и ненависть к врагам. Он как будто сросся с автоматом и стрелял, стрелял, стрелял, пока не пришёл в себя. Бой закончился, все кто остался в живых, отступили к реке. Старшина был ранен в руку. И опять приказ по рации: задание остаётся в силе. И задание было выполнено ценою многих жизней. Погиб старшина, который, как говорил Пётр Андреевич, стоил целого отряда.

            Через некоторое время в группе Петра Андреевича было дано особое задание — разведать гарнизоны противника в ближайших посёлках. До названных объектов было приличное расстояние. Перед рассветом вышли к месту наблюдения. Залегли в зарослях ивняка у речки. Моросил мелкий дождь. От усталости и сырости била мелкая дрожь, видимость была плохая. Наконец начало светать. Не встретив на своём пути препятствий со стороны противника, группа без потерь выполнила порученное задание и вернулась в расположение своих войск.

            В июне 1944 года Петра Андреевича перевели в 210 отдельную разведроту. И снова смерть была рядом. Как будто она не приходит случайно, а обходит солдата стороной. И каждый день задаёшь себе вопрос и думаешь: каким чудом ты ещё жив, так думал Пётр Андреевич в маленьких перерывах между боями.

            Перед группой, в которую входил Пётр Андреевич была поставлена задача (это было под Украиной) разведать, что делается в деревне, какая оборона у неприятеля. Задача была выполнена, группа вернулась без потерь, доложили командиру, что сплошной обороны у гитлеровцев нет и службу они несут не очень бдительно. После чего ротой автоматчиков была отбита одна и вторая деревни.

            Чем дальше гнали оккупантов, тем явственнее следы их злодеяний: шоссейная дорога, дома вдоль неё, телеграфные столбы, деревья — всё покорёжено, взорвано, выворочено, сожжено. От некоторых деревень камня на камне не осталось, торчали только обгоревшие печные трубы, как страшные памятники сгоревшим домам.

            Всё той же группе было дано задание добыть документы на расположение частей противника в ближайших населённых пунктах. Каждому из группы объяснили задачу. Был декабрь. Через некоторое время они были в тылу врага, шли медленным шагом, ноги вязли в грязи, уже была слышна немецкая речь и осветительная ракета озарила всё вокруг, все легли на землю, прислушались, голоса смолкли. Подождав немного группа, пошла дальше. Было уже совсем за полночь и не сразу было понятно, где они находятся. В свете карманного фонарика разглядели кресты, стало понятно, что попали на кладбище. Командир на карте нашёл это кладбище и определил дальнейшее движение, но перед этим дал группе немного отдохнуть и перекусить.

            По дороге сновали патрули, туда и обратно проносились машины с солдатами, всё это было видно при свете падавших вблизи ракет. Неожиданно впереди показались немецкие солдаты, которые шли прямо им на встречу. Все бойцы поставили автоматы на боевой взвод, мурашки побежали по спине, ладонь, сжимавшая автомат, стала совсем влажной. А гитлеровцы прошагали прямо перед глазами, не заметив наших и вскоре совсем исчезли в темноте. Через некоторое время, когда уже встал рассвет, командир дал всем знать, что группа уже на месте. Документы, которые доставила группа помогла быстро и без больших потерь освободить большую территорию, захваченную оккупантами. В этой операции шальной пулей был ранен командир группы и бойцы на своих руках доставили его в расположение наших войск.

            В феврале 1945 года Пётр Андреевич был зачислен в 806 стрелковый полк — стрелком.

            Наступление было назначено на 15 часов, и задача была такая — прорвать оборону противника и овладеть рубежом. В назначенное время началось: грохот артиллерийской канонады, сплошная стена взрывов, но немец молчал. Вся стрелковая рота Петра Ангдреевича поднялась из своих окопов и укрытий, пошла вперёд и не встретив никакого сопротивления захватила одну траншею и двигалась уже к другой, как вдруг со стороны противника раздались выстрелы пулемётов. По ним открыли огонь противотанковые орудия и вражеские пулемёты вроде замолчали, но только на мгновение, а затем на наступающих обрушился шквал огня и всем стрелкам пришлось залечь и начать окапываться. Все готовились к ночной атаке.

            Где-то в 21:00 раздался грохот залпов «катюш». Звуки всех орудий слились воедино, ударяя и уничтожая немецкие дзоты и пулемётные гнёзда. Рядом с Петром Андреевичем вёл огонь солдат, который воевал в начале войны и при каждом выстреле от твердил: «Это вам не сорок первый, получайте гады!»

            Следы недавнего боя были видны повсюду; в кюветах лежали трупы немецких солдат, прямо на проезжей части улицы догорали остатки нескольких мотоциклов.

            Во дворе одного из уцелевших домов хлопотали санитары и медсёстры. На обтянутых брезентов носилках лежали раненые.

            На перекрёстке у углового дома с развороченной снарядом крышей на земле лежала мёртвая девочка лет восьми, вокруг толпились бойцы, которые онемели от гнева и то, что они чувствовали тогда, трудно передать словами. Но каждый из них мысленно поклялся отомстить врагу за гибель этой девочки. Перед глазами мелькали картины недавнего боя, лица погибших и раненых однополчан, но усталость брала своё, и все бойцы расположились на ночной отдых.

            Утром принесли долгожданную почту. Среди писем, которые с таким нетерпение ждали бойцы оказались листовки, в которых рассказывалось о зверствах гитлеровский захватчиков на смоленской земле. Эти листовки были обращены к войнам, и выпущены в связи с предстоящим наступлением.

             В атаку вступили сходу. Наши бойцы ответили залпом всех орудий и били они не наугад, а точно в цель. Бой был выигран, задание было выполнено.

            Память о таких боях осталась на всю дальнейшую жизнь Петра Андреевича, с болью вспоминая тех, кто погиб тогда.

            Шёл март сорок пятого года, наша армия с боями освобождала всё новые деревни и города.

            Полк Петра Андреевича вёл бой за освобождение очередных сёл. Местность в районе боёв была холмистая, возвышенности чередовались с глубокими впадинами поросшими кустарниками и мелколесьем. Батальону полка предстояло атаковать передний край противника и овладеть опорным пунктом. Артиллеристы вели прицельный огонь по траншеям и по самой деревне, но несмотря на это по наступающим били миномётные, артиллерийские батареи и немецкие пулемёты.

            В полдень гвардейцы-миномётчики дали залп по деревне, это было сигналом к наступлению и через несколько минут со всех позиций открыли огонь орудия прямой наводкой.

             Гитлеровцы не выдержали натиска и начали отступать. После часового ожесточённого боя деревня пала, батальон дрался в рукопашной в самой деревне.

            В течении следующих трёх дней деревня несколько раз переходила из рук в руки. То под натиском превосходящих сил противника наши были вынуждены оставить её, то под ударами наших снарядов и решительного наступления вражеская атака захлёбывалась, и немцы отступали. Перелом наступил лишь тогда, когда ударили пушки по их самоходкам, ударили неожиданно и дерзко. Каждый из наших думал, что после всего гитлеровцы вряд ли полезут ещё раз и не ошиблись.

            С наступлением сумерек противник отошёл на исходные позиции, оставив на поле боя сотни трупов, десятки подбитых танков и самоходных орудий. Непревзойдённое мужество и стойкость показали в бою солдаты стрелкового батальона Петра Андреевича. Своим примером они воодушевляли своих товарищей, помогали им выдержать напор вражеских солдат, которые в четыре раза превосходили наших в численности.

            Особое восхищение вызвали действия бойцов штурмового батальона. Их подвиг навсегда остался в сердце Петра Андреевича.

            В роте осталось совсем мало солдат и несколько из них были ранены, но уйти в медсанбат отказались, оставаясь в строю до последнего. А бой всё продолжался.

            В 17 часов следующего дня открыли огонь прямой наводки и станковые пулемёты, затем миномётные роты стрелковых батальонов. Фашисты не ожидали такого внезапного и продолжительного удара. У них началось замешательство. Гитлеровцы выдохлись, стали отступать и покидать свои позиции. Бой закончился.

            Это было под Кёнигсбергом. Полк Петра Андреевича сосредоточился в лесу в ожидании предстоящего боя, бой предстоял жестокий.

            Гитлеровцы хорошо закрепились на выгодных рубежах. А у наших были сплошные болота и леса, да к тому же разбитые дороги. На каждом шагу наших подстерегали минные поля и топи болот.

            Подготовка к наступлению началась утром, вскоре после изнурительного марша. Но не смотря не на что, наши были готовы к бою и стали выдвигаться с исходного положения на рубеж атаки. Был дан приказ: открыть огонь по позициям гитлеровцев, который оказался эффективным. Сильно укреплённые пункты врага пали один за другим. К исходу дня наши полки не только овладели несколькими деревнями, но и закрепились на достигнутых рубежах. Только вечером в темноте противник открыл сильнейший ружейно-пулемётный и миномётный огонь со своих рубежей.

            На другое утро под прикрытием огня наши ворвались в две деревни. Которые являлись опорными пунктами гитлеровце и завязали там рукопашную. Бои шли тяжёлые и кровопролитные.

            Ночью разведка доложила, что перед нашими позициями сосредоточено большое число фашистских танков. Командир полка приказал занять оборону, окопаться, использовать, где это возможно, бывшие вражеские траншеи, подготовиться к отражению контратаки. Утром начался артиллерийский налёт.

            Вокруг САУ Петра Андреевича рвались вражеские снаряды.

            Увидя, что один из вражеских танков обошёл наших и что его пушка направлена прямо на них, командир отдал приказ механику-водителю развернуть САУ, чтобы открыть огонь по этому танку.

            Во время разворота вражеский снаряд попал в дерево, возле которого находилось орудие Петра Андреевича . Осколки сверху полетели в боевое отделение. Вот этими осколками и был ранен Пётр Андреевич. Он почувствовал удар, словно палкой по ноге. Боль появилась и прошла, а в сапоге стало тепло и мокро. В глаза бросилась верёвка, Пётр Андреевич ею как жгутом перетянул ногу выше колена, решил, что хоть кровь идти будет меньше. На сапоге виднелись три небольших рваных дырки. Дальше бой проходил уже без Петра Андреевича. Трое бойцов и автомат в качестве костыля помогла Петру Андреевичу добраться до медсанбата. В тот же день хирург извлёк из ноги осколки и подарил их на память Петру Андреевичу.

            Теплушки, в которых везли раненых, поставили на запасной путь. А на соседних грузилась новая боевая часть.

            На всём длинном пути каждый из раненых рассказывал свой историю, которая произошла с ним во время боя. Вот так с разговорами и добрались до госпиталя.

            Пётр Андреевич лежал в чистой палате, в окно светило солнышко. Стояла непривычная тишина. Всё бы ничего, только очень тревожит нога, рана загноилась и подскочила температура. После некоторых процедур стало намного легче и настроение улучшилось. С фронтов приходят известия одно радостнее другого. Вот уже разрешили вставать. На костылях Пётр Андреевич прогуливался по коридору. Третьего мая — сводка Совинформбюро сообщила, что берлинский гарнизон прекратил сопротивление и сложил оружие. В плен сдалось более 70 тысяч немецких солдат и офицеров 3 генерала, адмирал и первы заместитель Геббельса по пропаганде. Во время допроса заместитель Геббельса сообщил, что Гитлер, Геббельс и начальник генерального штаба Кребс покончили жизнь самоубийством. В палате, где лежал Пётр Андреевич было пятнадцать человек и все горячо обсуждали это событие.

            Идёт Победа! Большими шагами.  Уставшая, измученная, потная, окровавленная, но лучистая и прекрасная как сама жизнь.

            Свершилось!

            Глубокой ночью, где размещался госпиталь поднялась пальба из винтовок, пулемётов. Одна за другой взмывали в небо ракеты.

            В палату вбежал человек и задыхаясь от радости, закричал: - «Товарищи! Вчера подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии! Война закончилась! Мы победили! Ура!»

            У – р – а – а! - словно взорвалась вся палата. В воздух полетели подушки, одеяла, костыли. Раненые обнимались, смеялись, плакали, не стесняясь своих счастливых слёз.

            А перед утром по улицам городка потекли нескончаемые колонны ликующих людей — с песнями и лозунгами. Оркестры играли «Интернационал», затем переключался на «Катюшу» и люди подпевали оркестру. Пётр Андреевич на костылях подошёл к распахнутому настежь окну, в которое врывалось всеобщее ликование, облокотился на подоконник и долго, долго смотрел на движущуюся пол улице пёструю толпу. Потом на улицу вышла, чеканя шаг, стройная колонна советских воинов с оркестром. Все уважительно уступали дорогу солдатам — победителям и громко скандировали в их честь.

            Пётр Андреевич не мог сдержать слёз. Они блестели на глазах товарищей по палате. И не удивительно: радость-то какая.

            Город ликовал. Вместе со всей страной славил он ратный подвиг воинов армии-победительницы, сломавшей хребет фашизму и отстоявшей мир и счастье для людей всего земного шара.

            Ну вот и последний день пребывания Петра Андреевича в госпитале. На следующий день он получает новую форму и на поезд, но не домой.

            После победы Пётр Андреевич прослужил ещё четыре года с 1945 по 1947 в 326 авто батальоне шофёром; с 1947 по 1949 в 1055 артиллерийском полку 295 отдельной разведроты сначала наводчиком потом стрелком.

            За боевые заслуги перед Родиной во время Великой Отечественной войны был награждён медалями: «За победу над Германией», «За взятие Кёнигсберга», «За отвагу», а орден «Отечественной войны 1 степени» нашёл Петра Андреевича уже в мирное время.

            С тех пор прошло много лет, а мысли Петра Андреевича всё время возвращались к дням войны. Снова вставали перед глазами присыпанная снегом степь, чёрные стволы горящих танков и боевые товарищи. Об этом Пётр Андреевич мог рассказывать бесконечно своим дочерям. А в праздничные дни 9 -го мая он всегда надевал свой пиджак с нашивками, долго сидел молча с мокрыми от слёз глазами, затем шёл на братское захоронение и возвращался уже под вечер.

            Петра Андреевича не стало в 1987 года в апреле месяце. Как говорит его старша дочь Наталья: - «Его догнала война». Он умер за семь минут, сказалась контузия в голову. Но пока живы ветераны, их дети, не погибнет дело, которому они служили, не иссякнет память людская о тех днях, когда они ценой своей жизни отстояли нашу державу.