На фронт Иван ушёл вместе со своими сверстниками в 1943 году, когда части Красной армии освободили наше село от немецкой оккупации. Попал в артиллерию.

Оказавшись на фронте, Иван не прерывал связи с родными. Письма писал регулярно. Фронтовые письма помогли проследить военные дороги Ивана. Находясь постоянно перед лицом смерти, он старался морально поддержать, ободрить близких ему людей. Фронтовые условия он описывал  как  вполне обыкновенную повседневную жизнь, которой живёт каждый человек. В письмах нет ни одной жалобы на военные тяготы, нет описания сражений. Наоборот, они наполнены удивительной заботой о родных, желанием успокоить их.В каждом письме содержится  фраза: «…передою вам боевой привет и спешу сообщить, что до настоящего времени жив и здоров…», благодарности за весточки из дома, которые давали силу и моральную поддержку.
Он верил в победу и допускал возможность того, что не доживёт до неё: «…ничего, мама, хоть я, возможно, погибну, но фашизм уж вас не поработит, уж мы изгнали лютого врага со своей земли и сейчас подошли к его звериному логову. И скоро начнём громить его, чтобы больше он не мог поднять свою руку на нашу свободолюбивую страну. Ничего, дорогие родители, скоро в будущем разгромим врага.  …Папа и мама, обо мне не думайте, не беспокойтесь и не плачьте… Я одинок, хоть и погибну, зато обо мне будет слава греметь, что такой-то погиб честно…» О поощрениях и наградах Иван сообщал тоже как о чём-то обыденном: «…в этом письме я высылаю свои три благодарности: 1) за «Мозорь»  и Колинковичи, 2) за Коваль и 3) за прорыв обороны немцев» или  «… живу неплохо, всего хватает. Получил одну награду, скоро получу и вторую, если только жив буду».На просьбу сестры выслать фотографию он ответил,  что времени на снимки нет, да и негде фотографироваться,  потому что постоянно  находится в боях или на передовой в обороне.Фотографию родным выслал уже после гибели Ивана Кузьмича его командир Иван Алексеевич Клонов. И о том, каким бойцом был Иван Кузьмич, рассказал  тоже он.

Как сообщал Иван Алексеевич, Иван Кузьмич был самым храбрым и мужественным бойцом в его части. В боях с немецкими танками  их подразделение всегда одерживало победу. За мужество и героизм старший сержант Бильдин не раз получал благодарности и награды. Он был награждён «Медалью за отвагу», «Орденом Отечественной войны II степени», «Орденом Красной Звезды».Но получить успел только «Медаль за отвагу».А незадолго до смерти он получил благодарность за форсирование Вислы. 

Очень трогательно Иван Алексеевич писал о том, что Ивана Кузьмича вчасти любили и уважали, что он был надёжным другом. Любая работа ладилась в его руках. И в бою он не робел.

Однажды пехота противника, прикрываемая танками, подошла к огневым позициям артиллеристов очень близко, на расстоянии броска гранаты.  На огневую летели снаряды противника. В этой обстановке Иван Кузьмич первым встал на защиту своей пушки и очередями из автомата стал расстреливать противника в упор. Вслед за ним поднялись и остальные бойцы. Немецкая атака была отбита.

О гибели Ивана Кузьмича Иван Алексеевич писал так: «После одного большого прорыва мы лавиной бросились на врага. Враг в панике бежал. Мы его преследовали. Остановились ночевать в одном польском городе Коваль. Переночевали. Утром собрались ехать в путь. Ваш сын, Бильдин Иван Кузьмич, стал наводить в машине порядок. На машине лежал немецкий автомат. Он неосторожно его бросил и получился нечаянный выстрел. Пуля угодила прямо в сердце. Ни слова не сказал ваш сын…»

Далее Иван Алексеевич писал, что похоронили бойцы своего товарища со всеми воинскими почестями, которые были возможны в то время. «Ему сделали гроб, положили на станины пушки и похоронили в городе Коваль. Поляки сделали венок. Была сделана тумбочка и прибита на неё звезда. На могиле была произнесена речь. Все товарищи над гробом его поклялись бить ещё сильнее фашистских гадов. Из личного оружия над могилой был даден залп в три очереди. Так расстались мы с нашим лучшим боевым другом».

Гордость и восхищение, чувст­во вечной благодарности и признательности защитникам Родины, стремление быть достой­ными их подвига вызывают эти глубоко искренние письма, читать которые без сердечного трепета невозможно.