Не многие знают о том, что происходило в августе 1945 года на восточных границах Советского Союза во время боевых действий с Японией. Это и не удивительно, поскольку война была скоротечной, хорошо спланированной генеральным штабом, план разрабатывался такими гигантами, как Жуков, Василевский, руководили фронтами Малиновский, Мерецков. После сражений на западе здесь не было таких как Курское или подобное хотя бы Московскому.
В течение 23 дней боев здесь произошло нечто более грандиозное, и грандиозность эта была обеспечена одновременно тремя фронтами, Забайкальским, первым и вторым Дальневосточным. Координировал действия всех трех фронтов маршал Василевский. А произошло то, что с нами происходило летом 1941 года, только с разницей в местах. То, что испытали летом 1941 года мы, теперь пришлось испытать Японии, чьи войска, численностью один миллион двести тысяч человек, за семь дней упорных боев, были расчленены по частям, окружены и, затем, пленены.
Мне однажды пришлось читать одного немецкого фронтового писателя о первых днях и месяцах боев немецких войск на нашем фронте. Он пишет, как основная масса немецкой армии продвигалась в ожидании продвижения передовых отрядов дивизий.
Считали потери в своих подразделениях пока единицами, печали-лись о потере близких, удивлялись упорству русских, вкусно ели и сладко пили. Было интересно читать после пережитого мною в описываемое время, и мне пришла мысль, что подобное могли испытывать и переживать главные силы нашей ар - в войне с Японией, где основная тяжесть боев легла на долю передовых армейских и дивизионных отрядов. Конечно о вкусной еде и вообще, даже о простой пресной воде, разговор особенный, поскольку условия наступательных действий не могут быть сравнимы. Так в безводных, барханных степях испытывали ограничение в воде до трех глотков в сутки, а с выходом на Маньчжурскую равнину - избыток ее. Все это сказано к началу того, что хотелось давно рассказать тем, кого это может заинтересовать. Не малое значение для меня имеет память третьего взвода девятой роты, оставшейся под амбразурой японского дота от кинжального пулеметного огня.
Ну, а что касается незнания этой войны многими, то можно объяснить это тем, что она была молниеносной, военные корреспонденты шли с основными войсками за 70-100 километров от передовых отрядов, радиосвязь с ними была неустойчивой и кратковременной во избежание радиоперехвата. Сейчас многие говорят о том, что было, а больше пытаются угадать то, чего никак не могло быть в действительности.
В жизни все буднично и очень просто, даже на войне. Чтобы иметь общее представление о том, что было, можно сопоставить невозвратные потери за одиннадцать лет в Афганистане и за двадцать шесть дней в Манчжурии - четырнадцать тысяч к тридцати двум тысячам человек. Дело в том, что основные бои происходили в сильно укрепленных районах с хорошо продуманной огневой системой, с легкой заменой гарнизонов дотов после их гибели.
Война была как война, со всеми ее неприятными сторонами, как для победителей, так и для побеждаемых. Лучше бы не было ее совсем. Ну а коль все произошло, то ничего не скажешь. Воспользуюсь своей памятью, в которой хранится то, что было пятьдесят лет тому назад.

* *
Ранним декабрьским днем поезд прибыл на разъезд Шарасун, отцепил десяток теплушек на запасном пути за водокачками, к паровозу прицепили оставшиеся теплушки и состав ушел дальше на юг.
В теплушках прибыло молодое пополнение для армии. Никто из них не знал куда везут, что с ними будет, где им придется служить. Сопровождавшие из части сержанты были молчаливы, на все вопросы о месте назначения отвечали: - Когда приедем, тогда и узнаете. Отъедались домашними харчами новобранцев, водили их на помывочных пунктах под строем в баню или на питательных пунктах один раз в два дня в столовую, остальное время спали на верхних нарах.
Новобранцы были предоставлены сами себе. Располагались по де-сять человек на верхних и нижних нарах с концов пульмановского вагона. На узловых станциях бегали кто по нужде, кто за кипятком, отставали от эшелона и, с помощью коменданта, догоняли его на пассажирских поездах. Любители подхалимажа и не в меру любопытные старались быть поближе к сопровождающему, но все их старания успеха не имели.
В Чите выдали немного угля для обогрева, сообщив, что скоро приедем на место. Уголь закончился еще в первой половине ночи, за стенами теплушки морозило по-сибирски и пришлось искать топливо у самих себя. Наконец-то придумали, и начали обогреваться галошами от валенок и тряпьем, благо то, что за три недели жизни, в теплушках не раздеваясь, верхняя одежда у многих поизносилась и ни на что уже не была пригодна, а согреть хозяина в последний раз могла. В ход шли галоши, шапки, шарфы, рубашки и другие, отслужившие свою службу вещи, способные гореть. Одет каждый был по скудному достатку военного времени с запасом на три дня пути до места службы.
Теперь путешествие, для многих первое в жизни, закончилось, сопровождающий ушел по вызову какого-то начальства, а новоприбывшие через открытые двери холодной теплушки с любопытством обозревали окрестности железнодорожного разъезда. На чистом и синем небе ярко светило солнце, в его лучах, относительно к родным местам прибывших, ощущалось тепло и они, несмотря на легкий мороз, согревали озябших в не отопленной теплушке всех, кто поместился в дверном проеме. Воздух сухой.
Прямо от разъезда расстилалась широкая лощина, справа и слева обнесенная огромными сопками, на вершине ближней справа сопки - какая-то вышка, похожая на тригонометрический пункт и еще что-то в виде холмов и холмиков, к вершине сопки тянулась то ли дорога, то ли тропинка. У подножия сопки виднелись строения с необычными плоскими крышами, впоследствии узнали, что это бывшая казачья станица Анадаровская, между поселением и станцией - низина, вроде бы болото, но в лучах солнца на болото не похожая.
С левой стороны рельсы по насыпи уходили к югу, и до нас уже распространился слух, что рельсы там кончаются, остаток эшелона ушел туда и служба у отбывших туда будет на реке Аргуни. Примерно в километре от станции, в конце насыпи у подножия сопки, раскинулись обнесенные в три нитки колючей проволоки несколько одноэтажных домиков и домов, земляные валы почему-то со странными не то окнами,не то амбразурами и такие же не то двери, не то что-то еще. Между домиками и валами, и в поселке ходили одиночно и строем люди, похожие один на другого по форме одежды.
Вдали по лощине слышались выстрелы, то одиночные, то очередями, иногда басовито или резко хлопали выстрелы орудий - там, видимо, находилось стрельбище.
Позади разъезда, как бы прикрывая восток, свободно расположи-лось несколько довольно высоких сопок, основания которых почти сходились между собой, образуя две небольших лощины или пади по местному понятию, за ними виднелись в отдалении другие сопки, отличающиеся одна от другой высотой и пологостью склонов, покрытых высохшей травой.
Нигде, ни на сопках, ни в лощинах, ни у жилья не видно было даже следов снежного покрова. Воздух был чист и прозрачен, дышалось легко и свободно, несмотря на морозец. Отсутствовал даже малейший ветерок. Все это создавало приподнятое настроение, после пасмурных дней осени в родных местах и то морозных, то снежных дней пути по Сибири. Позже нам объяснили, что край этот Даурия, одноименное название носит станция в двадцати километрах на север и проехали мы ее без остановки.
На разъезде имелось несколько запасных путей и тупик, в котором мы еще размещались в теплушках. Между водокачками на некотором удалении от железнодорожных путей, в строгом порядке были сложены в штабеля дрова и подтоварник с красно-коричневой корой, источая незнакомый нам смолисто-сладковатый запах. Странным показалось то, что стояли на расстоянии сотни метров друг от друга две водонапорные башни, а водозаборная колонка на путях была одна. Все строения, типичные для российских железных дорог - вокзал, будки стрелочников, жилая казарма, водонапорные башни и подсобные постройки - были построены из красного кирпича.
Подали команду выходить строиться, откуда-то появились сопро-вождавшие сержанты, духовой оркестр заиграл вальс "На сопках Манчжурии". Быстро разобрав походные мешки с остатками провизии и сменой запасного домашнего белья, с удовольствием спрыгивали на промороженную землю, уступая место очередному, отходили в сторону, окружая сопровождающего. Оркестр перестал исполнять вальс, и наступила тишина.
- В колонну по четыре, повагонно, становись! Равняйсь! Смир-р-рно! Равнение на середину! - скомандовал начальник команды.
- Товарищ подполковник, сопровождаемая мною команда новобранцев прибыла к месту службы. Происшествий, отставших и больных нет. Начальник команды лейтенант Белоплотов.
Среднего роста подполковник принял доклад и поздоровался:
- Здравствуйте товарищи новобранцы! - Здра! - дружно ответили мальчишечьи голоса.
- Вольно,- негромко произнес подполковник.
- Воль-но!- повторил команду начальник команды.
- Товарищи прибывшие! Я командир полка подполковник Шулепов. Мой заместитель по политчасти у высокого начальства далеко и представится Вам лично вечером. Вы прибыли в 886 стрелковый полк и с этой минуты носите высочайшее воинское звание - красноармеец. Поздравляю Вас!
Мальчишеские голоса не совсем дружно, но достаточно громко трижды прокричали "ура".
- Товарищи красноармейцы! Наш полк сформирован летом этого года и входит в Забайкальский фронт. Да, здесь тоже фронт. Видите слева от тригонометрического знака холмики - там лежат наши хорошие, лучшие товарищи! По этой пади, в двенадцати километрах от этого места проходит государственная граница с очень нахальным и подлым соседом. О нем Вам расскажут вечером. А сейчас, зарубите на всю службу, о чем я вам сказал - помните только вы и никто больше. Это мой первый для вас приказ. Для сведения сообщаю, что вы будете проходить обучение в отдельной роте, Вас приучат к воинской дисциплине согласно уставу воинской службы, приучат к особенностям здешнего климата, совершенству владения боевым оружием, и только после этого я могу Вам доверить встречу с заграничным соседом.
Можете написать письма во время личного времени и сообщить адрес: полевая почта 24266, ваш буквенный индекс УР. Если что непонятно - Вам разъяснят ваши младшие командиры.
Сейчас вы пойдете в военный городок, уложите в отведенном месте ваши пожитки, примете приготовленную для Вас пищу и, после дневного сна, все в баню на помывку. У кого есть вопросы или жалобы - можете обратиться ко мне сейчас. Вопросов и жалоб нет. Начальник команды, ведите людей в расположение полка!
Есть, вести команду в расположение полка! Подали команды "Смирно" и "Направо", затем последовало
"шагом марш", оркестр заиграл марш "Прощание славянки", командир полка посмотрел на прибывшее воинство, придерживая шашку, вставил ногу в стремя, вскочил в седло и вместе с ординарцем ускакал в сторону военного городка.
А музыканты, дождавшись прохождения последних рядов колонны, приняв инструменты в походное положение, выдерживая равнение и дистанцию строя, походным шагом направились в военный городок, стороной обходя колонну, благо то, что в степи везде дорога.
Среди музыкантов, выдерживая равнение и ногу маршировали два мальчика лет десяти-одиннадцати, опрятно одетые в специально для них пошитую красноармейскую форму, в хромовых сапожках с отцовской любовью изготовленных для них в полковой сапожной мастерской.
* Марш "Прощание славянки" - под твою торжественную с грустинкой и величавую мелодию мы уходили со двора райвоенкомата, принявший в себя нас эшелон отходил от места посадки в него, а теперь оставляем те же теплушки, в которых нас провожали наши матери, каким то чутьем узнавшие в военное время день и час отправления нашего, уже воинского эшелона, для всех секретного, даже для нас, отъезжающих.
По двадцать, по тридцать километров пешком по грязи в осеннее бездорожье, ночью они пришли в назначенное для отправки время без опоздания. Не всем удалось увидеть своих сыновей,они подчинялись уже воинской дисциплине и порядку, но мелодию марша, мелодию "Прощания" выслушали в очередной раз, ранее проводив мужей и старших сыновей под звуки грусти расставания и торжества будущей встречи. Посадка в эшелон была проведена по взводам и ротам, как проходили военную подготовку при райвоенкоматах с осени 1942 года - сначала подготовку одиночного бойца, затем отделения, взвода и роты. Дополнительно обучались по специальности пулеметчика ручного пулемета. Жили в одной из деревень на казарменном положении, два дня в неделю занимались военной подготовкой, четыре дня - пилили в лесу дрова, рудстойку и подтоварник. В воскресение уходили по домам, чтобы помыться в бане и выполнить мужскую работу по хозяйству. Кормили один раз в сутки густыми щами и выдавали ежедневно после работы заработанные один кило-грамм двести грамм хлеба. Оплаты за труд не полагалосьхарч бесплатный. Из каждого сельсовета набиралось человек по 15 - 20. Считались основной мужской силой деревни.
* Колонна, пройдя через станционные пути, спустилась на
проселочную дорогу, промороженную до растрескивания грун-та,потеряла равнение рядов и начала вытягиваться, заняв почти четверть пути до городка. От земли исходил мороз, что казалось странным и необычным при теплом солнечном освещении. Это было похоже как бы на ледник, когда вверху теплее, чем внизу.
Справа от дороги кочки в низине оказались кустиками ковыля, похожие на петушиные хвосты, а льдинки между ковылем - соляным налетом. В поселке показались два тополя, один с ободранной до основания ствола корой, и колодезный журавль. Плоские крыши домов покрыты землей и поросли травой,уже высохшей и промороженной морозами, как и вся окресность.
Живописная колонна,одетая в основном в телогрейки не первой носки,обутая в сапоги, валенки, ботинки или туфли,в ушанках, кепках или просто повязанными полотенцами головами для тепла, подошла к контрольному пункту, состоящему из кубического небольшого помещения с дымящейся железной трубой и арки. Вправо и влево от арки отходила изгородь из трех ниток колючей проволоки. Влево от арки шла хорошо протоптанная дорога, являясь продолжением нашего пути. Слева от дороги натянута шестовая линия телефонной связи в сторону стрельбища.
При подходе к арке колонну сумели окриками подтянуть,ряды вы-ровнялись и строй получился довольно приличный. Начальник колонны, выйдя из строя, встал правее и немного впереди наряда контрольно-пропускного пункта. Полковой оркестр построен и ждал нашего прихода, и как только первая шеренга колонны переступила условную линию под аркой, заиграл встречный марш. Под звуки этого марша военный городок принял пополнение для своего гарнизона.
Расположился городок примерно в километре западнее станции Шарасун у основания сопки, в самом начале пади Базариха, уходящей в сторону государственной границы. С севера, метрах в четырестах, соседствовал с Анадаровским поселком, на юг уходили разновеликие сопки. Нигде на территории городка не видно ни единой травинки,и она, территория, как бы усыпана и утрамбована мелким щебнем в перемежку с песком. По всей длине городок был разделен широкой щебенчатой дорогой, слева от которой располагались контрольно-пропускной пункт, караульное помещение, столовая, продовольственный и вещевой склады, баня,клуб и полковые мастерские - оружейная, пошивочная, сапожная,офицерская столовая, справа - обширная площадь для полкового смотра со зданием для штаба полка и коновязью,а за ним одноэтажные щитовые домики для офицерского состава, два меньших здания с коновязями и меньшими площадками для штабо, по дороге начинались землянки для личного состава, каждая длиной пятьдесят и шириной десять метров, заглубленные выше окон в каменистый грунт и засыпанные сверху толстым слоем щебеночного грунта. Из этой засыпки вверх выступали кирпичные трубы печей, по шесть над каждой землянкой,а по сторонам - мало заметные с улицы окна,размещенные в расширяющиеся наружу обшитые досками амбразуры. Двери по концам и посредине землянок заглублены в землю и на толщину засыпки тоже вершиной конуса к помещению обшиты тесом. Перед каждой землянкой находилась чисто подметенная площадка для строевых занятий, а возле каждого входа в землянку - козла для распиловки дров и штабелек из полутора-двух десятков лиственичных бревен, длиной метра по два.
За жилыми помещениями, на небольшем от них отдалении, разместились конюшни для конского состава, отличаясь от жилых землянок расположением ворот по торцам и отсутствием дымовых труб.
В центре городка, в десяти метрах от дороги, тоже в землянке, расположился склад боепитания с неизменным часовым по перимет-ру.Кроме жилых щитовых зданий и штабных домиков все было, по возможности, закопано в каменистую почву.
Городок казался безлюдным, не считая часового и отдельных людей в военной форме, изредка выходящих из землянок в направлении построенных из дернин без крыш и дверей сооружений. Личный состав полка занимался боевой подготовкой на стрельбище и в классах.
Любуясь расположением городка, чистотой и порядком в нем, но еще ничего не осознавая от удовольствия солнечного дня, колонна подошла к дверям одной из землянок, и, по команде%
_ Колонна, Стой!- остановилась,
Возле дверей землянки лицом к колонне и по стойке смирно, стояли десятка полтора младших командиров, одетых в чистые полушубки и при погонах,
Одинс погонами старшины.
После команды "Нале-во" начальник колонны сообщил:
- Товарищи красноармейцы! Представляю вам старшину вашей ро-ты,старшину Баянова. Он сечас организует вам повагонно, под командой сопровождавших вас сержантов, прием пищи, санитарную обработку и обмундирование. После санитарной обработки вы будете распределены по отделениям и взводам учебной роты. Вам предлагаются специальности бойца, автоматчика и пулеметчиков ручного и станкового пулеметов. Можете специальность выбрать сами, а пока подумайте. Помещение для вашей роты приготовлено, а пока свои мешки сложите в помещении клуба и находитесь в нем. Вы с сегодняшнего дня две недели находитесь в карантине. Общение с личным составом полка запрещено. Виновными за общение будут признаны старослужащие и будут подвергаться строгому наказанию.
Напоминаю почтовый адрес: полевая почта 24266 УР, писать в письмах о месте нашего расположения, о климатических и географических условиях службы, о норме питания и обмундирования запрещено условиями военного времени. Все письма проверяются военной цензурой.
Мы находимся в одиннадцати километрах от государственной границы и обязаны выполнять пограничный режим. Выходя в ночное время по естественной надобности, следует ставить в известность дневального, а при нулевой видимости - быть одетыми и вас должен сопровождать дневальный. Спросонок можете уйти не в ту от казармы сторону и больше в нее живым не вернуться. Такое сдесь уже бывало. Если с кем из вас подобное случится, то не переходите проволочное заграждение, а идите по нему и выйдете к караульному помещению.
Выходить вам за пределы военного городка, до принятия прися-ги,запрещено. Ходить за пределами гордка полагается группой не менее двух человек и с оружием, которое вам выдадут после принятия присяги. Всех задержанных за нарушение пограничного режима, пограничники отправляют в Даурский погранотряд - это лишние неприятности на трое суток для задержанных и командования полка.
Все ли вам ясно, есть ли какие вопросы? Вопросов нет. Товарищ старшина, примите команду!
- Есть принять команду! - четко отчеканил командирским голосом старшина роты. Старшина роты для смертного красноармейца должность недоступная. Живет он в одной с ним казарме, питается той же пищей, что и ты, распорядок дня такой же. Условия жизни теже, те же лишения, а вот недоступен первоначальному понятию, да и только. Он всегда может накормить в столовой человека, который еще не поставлен на довольствие, жители казармы слушаются беспрекословно. Командиры взводов относятся к нему благосклонно и с уважением, и от него пользуются взаимностью. У старшины роты всегда есть в запасе работа для каждого, кто захочет или получит по уставу. Любит он порядок и дисциплину в роте, отчаянный ревнитель распорядка дня. Не зря рассказывают в свободное время о том, как командир роты выбирал старшину. Сами понимаете, подходит срок и старшина отправляется домой, ну а на войне и почище бывает...
Так вот, построил он младших командиров в роте и говорит:
- Товарищи командиры! Кто может придраться к телеграфному столбу, три шага вперед!- команда не хитрая, уставная,но причем телеграфный столб? Не понятно.. Нашелся один сержантик. Выходит из строя на три шага, докладывает, что он сержант с такой то фамилией, хотя все это давно знают, просит командира роты разрешить приступить к исполнению приказания. Тот дает разрешение.Сержант строевым шагом подходит к телеграфному столбу, останавливается в трех шагах от него по стойке смирно и начинает:
- Смир-р-р-р-но! Слушай внимательно. Стоишь на самой дороге! Дорогу телеге не уступил - ось погнулась! Не жалеешь ротного имущества! Когда в последний раз был в бане? Вспомнить не можешь!От грязи посерел и трещины пошли по стволу снизу до верху! Связи распустил во все стороны! Сплетничаешь! Прекрати гудеть, когда сержант с тобой разговаривает! Продолжаешь гудеть! Дежурный по роте! Ко мне дневальных с пилой!
- Отставить дневальных с пилой!- вмешался командир роты,- Идите, сержант, принимать каптерку!-.
- Есть отставить дневальных с пилой и идти принимать каптер-ку!
Было ли это так или похожее на это на самом деле - я не присутствовал при этом, но старослужащие божились на пайке хлеба в том, что все это так и было и, кажется, в их роте.А все,что рассказывают старослужащие - неправдой просто не может быть. Старшина роты, старшина Баянов среднего роста, с чисто выбритым лицом лет двадцати трех, в яловых сапогах, в шинели подпоясанной кожаным ремнем, при погонах защитного цвета с красной окантовкой и широкой тэобразной красной нашивкой на них, в шапке-ушанке с пятиконечной звездочкой, строевым шагом подошел на три шага к командиру колонны, повернулся лицом к строю и сообщил:
-Товарищи красноармейцы и сержанты! Приказом по части с сего-дняшнего дня вы зачислены на продовольственное, вещевое и финансовое довольствие. О финансовом довольствии вам сообщат при зачислении на должность. Вещевое довольствие получите после санитарной обработки и помывки в бане. Баня вместимостью на стрелковую роту, столовая - на две роты одновременно. Завтрак и обед на кухне готовы и первые шесть вагонов, уложив мешки и захватив с собой домашние миски и лошки, сечас пойдет в столовую. Напоминаю: - возьмите с собой миски и ложки, в столовой их нет. Из столовой первые три вагона проследуют на помывку, а остальные вернутся сюда ожидать своей очереди. Время, занимаемое для приема пищи - пятнадцать минут, для помывки - шестьдесят минут. На помывку отпускается по одной шайке горячей и холодной воды. Вымыться следует как следует этим количеством воды. Медицина стоит перед вами и проконтролирует исполнение как положено, медицина проверит.
Распорядок дня на сегодня изменен в связи с прибытием в полк до отбоя. Отбой после вечерней проверки в 23.00 часов, ужин по сигналу горниста. Личное время с 21.00 до вечерней проверки. С подъема завтра на вас полностью распространяется на первый день - распорядок выходного дня, а на последующие - общий.Завтра разрешен выходной день. Первые шесть вагонов на месте, остальным - "Р-р-азойдись!
Первые шесть вагонов, а для прибывших - взводов, совершив положенные строевые обороты и перестроения, с мешками за плечами или в руках, с нарушением указания командира полка оставить мешки в клубе, направились принимать пищу, а попросту- завтракать и обедать сразу в один прием. Оставшаяся половина, стараясь сохранять вагонную принадлежность друг друга, направились в широкие двери полкового клуба. Перед вошедшими открылась картина просторного с колоннами зала, уставленного деревянными скамейками, сцены, запасных дверей по бокам от нее и кинобудки. Ближе к земляным стенам - сложены кирпичные, обдающиее жаром, печи. Чувствовалось, что нас ждали.
Разместились на скамейках в ожидании дальнейших событий. Между рядами сидящих в гражданской форме, появились лица в форме красноармейцев и, больше всего, младших командиров.
Я сидел на последней скамейке и, от нечего делать, разглядывал верхнее строение огромной землянки. Потолок заменяли пригнанные вплотную друг к другу стропила, на стропила наложен один накат бревен и все это засыпано толстым слоем щебнистого грунта.Проложенные поперек стропил на расстоянии половины их длины бревна лежали на толстых столбах, которые были первоначально приняты за колонны.Стропильные пары были довольно просто, но с расчетом усиления их прочности на излом, врезаны в эти бревна. Эта инженерная расчетливость создавала дополнительный объем помещения, не нарушая несущей прочности перекрыти.
Ко мне с боку кто то присел. Обернувшись я увидел рядом с собой человека лет двадцати четырех с нашивками сержанта на пого-нах.
- Слушай, друг! -обратился он ко мне- У тебя я вижу хорошие яловые сапоги. Предлагаю тебе хорошую сделку:- ты мне сапоги, а я тебе ботинки с обмотками-.
- Сапоги мне на каждую осень шьет отец, и эти он пошил летом для осени. Хотя он живет в восстановительном поезде, а вот время нашел-.
- Я вижу, что они хорошие и мне по ноге, потому и прошу те-бя.Полк сформирован летом, на дивизионных складах запасы израсходованы, и вам выдадут ботинки, хотя и новые, но без обмоток. Сегодня, по местному, была оттепель при двенадцати градусах мороза, а ночью было за двадцать. Вот и подумай, как быть тому, у кого икра ноги открытая, хотя и в ватных брюках. В бане вы разденетесь и все домашнее оформите добровольно в фонд обороны. Красноармейцу иметь полагается при себе только то, что записано в вещевой ведомости, остальное все отбирают, а куда отобранное девают - незнаю. Я же, хотя и чин небольшой имею- всего командир отделения, но старшина нам дает поблажку и разрешает носить сапоги взамен ботинок-.
- Хорошо. Я Вас понял. Сапоги Ваши - обмотки мои. Согласен.
Не привлекая внимания окружающих начали переобуваться.
- Я тебе еще кое что должен успеть сказать,а тут в нашу сторону начали поглядывать... Слушай внимательно. Здесь кормят по третьей норме,да еще из нее украдут полковым "едокам", поэтому, если что домашнее сохранилось, шакалам не раздавай. Вон они шныряют между вами, смотреть противно... Подчиняйся каждому, у кого на одну лычку больше, чем у тебя на погонах. Не жалуйся ни на кого. Отвечай только за самого себя.Просись в третью пулеметную роту, там я тебя найду. Я - сержант Антонов, призван из Красноярского края. Знаю, что ты калининский.Остальное узнаем друг о друге потом. Обмотки шерстяные, трикотажные -вспоминать меня будешь скоро... Смотри, как нужно четырехметровую ленту мотать на ногу:- берешь ее в ладонь правой руки, левой рукой придерживаешь на ботинке конец обмотки и закрепляешь первым витком, на половину ширины накладываешь второй и все последующие витки, пока в правой руке не останется шнурок от обмотки. Если удержишь в руке шнурок и намотаешь с равномерным по всем виткам усилием - получится отлично, ну а если нет... снова наматывай ленту в катушку и начинай сначала. Вечером потренируйся, а сейчас получилось хорошо. Обмоток ни у кого не будет,поэтому утром после подъема, клади их в карман, а намотаешь потом, в перерыве. Твои сапоги я тебе не забуду и сберегу их до конца войны.Спасибо, брат!
Вы будете в учебной роте и командиров вам собрали из всех батальонов таких, что не приведи Бог! Дай ему только покомандовать, так он и обед за это отдаст. Понял,почему я тебе наговорил..? А сейчас до свидания, брат! Если богат табаком, то одолжи на цыгарку. По третьей норме табак не положен и выдают его только там,-показал рукой в сторону границы,- там фронтовой паек положен.
Отсыпал я ему горсть махорки-самосада. - Спасибо за табачек, мне пора домой.
- Спасибо и Вам за добрые советы. До свидания.-
Так состоялось мое первое, с уставным нарушением в первый и последний раз, знакомство с будущим моим командиром отделения, с которым через пол года целый котел каши съели на забайкальских просторах.
А,пока я знал только то, что он Красноярский,фамилия Антонов и командир отделения станковых пулеметов. Ну, а уставное нарушение, выразившееся в обмене ротного имущества, насколько велико, настолько и мало, поскольку присягу я не принимал еще, а сапоги мои - кому хочу, тому и вручу...
Вскоре построили повагонно, оставив имущество под надзором младших командиров, первый раз повели по городку принимать пищу, то есть завтракать и обедать одновременно. Потом пришлось убедиться, что завтрак, обед и ужин - понятия относительные, зависят от многих условий,характерных для безводных степных просторов, могут быть и другие причины... Во всяком случае приходится принимать пищу ...
От столовой, в направлении жилых землянок, по двое, по трое бегом спешили люди в форме красноармейцев и сержантов с несколькими котелками в руках, полными до краев содержимого неопределенного цвета. Да и не все из шагавших на обед обратили внимание на подобное шествие в сторону жилья. Никто из нас еще ничего ровным счетом не знал. Не знали, что по городку можно ходить только строем, если группа более двух человек, что одиночные пешеходы по городку обязаны передвигаться только бегом...Одним словом, мы ничего еще не знали.
Возле столовой строиласьпервая очередь принявших пищу новобранцев. Команду остановили в нескольких шагах от входа в столовую,напомнили об отсутствии на пищеблоке ложек и мисок.Разъяснили, что стол расчитан на десять человек, бачок с едой - на пять, хлеб и сахар - на десять человек.За каждым столом должно быть два разливальщика, в обязанность которых входит раскладка по мискам и подача к столу очередного блюда от от раздаточного окна. Должен быть один резчик хлеба и раздатчик сахара, по усмотрению сидящих за столом.Садиться за стол полагается после комманд: "Снять головные уборы" и "Садись".За столом вставать могут только разливальщики и хлеборезы.Разговоры недопустимы.Ножи у всех свои, на пищеблоке их нет.Вставать из-за стола положено по командам:"Встать","Надеть головные уборы" и "Выходи строиться-".
После разъяснений по команде-"Справа по одному, заходи!" - вошли в помещение столовой или пищеблока. Пищеблок занимал просторную землянку со стропильно-накатным перекрытием и песчано-щебеночной обсыпкой, отличающимся от клубного помещения большой кухней и хлеборезкой, отделенных от общего зала закрывающимися окнами, одним большим и другим маленьким,согласно их назначению и значимости.
На чисто выскобленных, сколоченных из досок на крестовинах, столах были расставлены по два бачка, изготовленных из жести, оставшейся от банок американской помощи по Ленд-Лизу, с дымящимся содержимым чего-то непонятного на запах, но должно быть, съедобного,раз на столе.
Из бачков выглядывали загнутые кончики жестяных поваре-шек,рабочей частью утопленных в их загадочные недра.На каждом столе красовались по четыре буханки душистого, свжеиспеченного в полковой пекарне хлеба.
Между рядами столов, на чистом деревянном полу, созерцая цар-ство бачков и буханок хлеба властвовал хозяин роты - старшина с двумя помощниками из старослужащих. В левом дальнем углу залы расположился оркестр, встрчавший нас на разъезде и при входе в городок,а теперь в столовой легкой и приятной музыкой.
Заняли столы, избрали разливальщиков, положили перед собой домашнюю посуду, исплнили положенные команды и приступили к приему пищи.
Разливальщик разрезал буханки хлеба по количеству едоков, во-оружился жестяной поварешкой и каждому налил в миску равное количество жидкости сероватого цвета с блестками жира на поверхности, и начал вытаскивать из бачка кусочки какого то серого продукта с че рными пятнами по бокам. Этот продукт нам был знаком по домашним харчам весны 1942 года, когда осенью осталось не выкопанной целое поле картофеля. Некому было копать по осени - деревня занималась проводами на фронт мужиков,бабы бились в слезах, оставшиеся малолетки еще не понимали выпавшей на их долю участи, а главный организатор в колхозе - его председатель, инвалид третьей группы, ждал указаний из района. В районе же нужно было готовить партизанские базы в окрестных лесах. По вечерам фронт был слышен на низких басах.. Весной из промороженной земли дети выкапывали, похожую на ту, что в наших сегодня мисках картошку, матери ее отделяли от черноты, тщательно промывали в воде, стараясь удалить неприятный запах, а затем варили. Несколько позже клетчатка в земле лразложилась, и в картофельной кожуре остался крахмалл с остатками черных крупинок.Женщины проявляли немалую изобретательность, чтобы удалить неприятный запах мороженого картофеля и сладковатый привкус. Делились, при удаче, приемами обработки с соседками, мороженая картошка имела вкус мороженой все равно. Назвали такую картошку картошкой в мешечках.
Этот продукт в мисках, еще полностью не разложился до крахмалла и, несмотря на свою неприглядность, мог быть вполне съедобен, в чем мы убедились через пару недель. Пока же решили содержимое мисок обратно вылить в бачки и отнести их на кухню, где они моментально исчели из нашего поля зрения, заполнив котелки свободных от наряда и занятий "шакалов", как их назвал мой новый знакомый в клубе.
Кашу-размазню, в которой было воды побольше,чем пшена и лежал малюсенький кусочек мяса, а кое у кого даже лавровый листик, хотя и без должного аппетита, но всетаки под звуки духового оркестра, съели. Кто не доел - вывалил кашу в бачок из-под нее, на радость "шакалам".Закусив селедкой с хлебом и, высыпав в рот сахарный песок за завтрак, сытые и довольные совершенным, исполнили положенные команды, вышли из столовой на построение, уступив ее старослужащим, и строем направились в клуб ожидать своей очереди на санобработку.
Никто не знал, и никто еще не понял,что повара вложили немыслимые старания, чтобы из мороженых овощей, выдержанных не один день под тридцатиградусным морозом, из мизерных грамм крупы и шестидесяти грамм мяса приготовить варево, называемое завтраком и обедом. Армейские повара военного времени народ бывалый, могли из колуна суп сварить, лишь бы колун был колуном, поэтому обиды своей нам не выразили, зато благодарность старослужащих наверняка заслужили.
Ну, а мы... Мы сытые пришли, сытые ушли, а сытый голодного не разумеет. Разумение пришло позже, пришло с окончанием домашних припасов.Дома каждому призывнику, неважно являлся ты колхозником или нет, колхоз выдал по пуду муки и по мере картофеля. Из муки насушили сухарей на дорогу, а из картофеля наварили самогонки. Самогон, соблюдая русскую традицию, выпили с соседями накануне проводов. В вещевые мешки, не спрашивая нас о необходимости того или иного продукта, поскольку не принято в деревне мужчинам вмешиваться женские дела, помимо сухарей, было вложено вяленое мясо, сушеная рыба, вареные яйца и много еще чего, о чем мы дома понятия не имели в военное время. Матери провожали сыновей!.. Деревня, с двумя, тремя мужиками не пригодными на пушечное мясо и женской надобности, несла из своих запасов призывникам часть того, что хранила для встречи долгожданных и поэтому обязанных вернуться какими угодно, но все таки обязанных! вернуться живыми. Пусть без рук, пусть без ног - приходи откуда ушел! Ждали жены, ждали матери ждали дети.. Деревня была пустой и сиротливой без мужского надзора. Шутили молодухи:
- Жить начинаем по писанию. Без конца говеем... Остается мужнины штаны на забор повесить и молиться на них. Ждали когда новые мужики вырастут, так и этих увозят. Какой толк от этих вояк, если даже с бабой не воевали?
В душе у каждой теплилась надежда, а вдруг мой Петенька голодный, не согретый встретится с Лешей, вот он и поделится с ним домашними припасами, глядишь и узнает домашний припасик, приготовленный для него, лишний раз вспомнит, что жду его...Каждая жила надеждой, святым именем Надежда! Не всем благоволила Надежда. Самым страшным на деревне был путь почтальона от прогона по деревне. Куда пойдет? В левый дом - с души камень, обойдет стороной левый дом - беда в деревне... Вот подходит к дому Аксиньи все ближе и ближе... В доме тоже следят за почтальоном и, не дождавшись, когда Таня войдет в дом, принимают нераздельную, нестерпимую сердечную боль жена и трое детей...
Набьются в дом соседки, начнут успокаивать детей, хозяйку, а у каждой на душе почтальон Таня. Вдруг и ко мне придет завтра? И зальется, бедная, слезами вместе с Аксиньей.
А на утро та же Аксинья, чтобы облегчить душевные муки, выходит в поле или запряжет закрепленную за мужем лошадь и выполняет ту работу, которую никогда уж не выполнит ее муж. Аксинья понимает, что нет уже и никогда не будет ее Алексея, а понять свое вдовство и сиротство детей не в силах до дня Победы... Но это разговор особый. До дня победы далеко, далеко. Сечас же приходят похоронки, да новые повестки всем пригодным к строевой службе очередного года призыва. Призван 1926 год рождения - юноши в возрасте 16-17 лет, остались в деревне мужики шестнадцати лет и моложе.
Деревня без мужской власти не деревня. Нужно срочно отвезти в город два или три воза картошки. Обычная мужская работа. Мороз за тридцать, лошаденки овес в позапрошлом году ели, сено полагается им только в обратный путь в городе съесть, дорога длиной в дридцать с гаком километров, из них двадцать два по глухому болоту. Обоз из трех подвод. На задней подводе возницей мужик образца военного времени, на передних - две возницы. Как на грех, среди этого болота, проклятого настоящими мужиками в мирное время, одни сани занесло в сторону, мешки с картошкой вывалились в метровый снег и туда же завалилась возница. Торчит из снега по пояс голая нижняя часть туловища. Болтаются в воздухе голые ноги в валенках забытого богом срока носки. Стараются ноги найти опору, да глаза в снегу ее не видят. Подбежали к ней, оставив свои подводы.Кричит тетка Тая, вторая возница, да от крика толку мало. Мне стыдно видеть интимные части женского тела, да делать нечего, надо тетю Сашу выручать... Пробираюсь по снегу к ней. Не далеко, да снег глубокий.За мной по следу тетка Тая. Берет она ее за валенки, подол подтянула в приличное положение, а я разгреб снег ногами, поймал за воротник поддевки рукой и, вдвоем вызволили из снега тетю Сашу.
- Что же ты, бесстыжая, без штанов то на морозе?- говорит тетя Тая.
- Нет у меня штанов совсем, были Мишины, да в пршлом году износила. Тряпки, какие оставались от Миши, эвакуированным отдала.С ними совсем беда. Привезли осенью в летнем во всем.
-Хватит штанами заниматься. Заморозим тетю Сашу, если стоять будем.Тетя Тая,оботри ее от снега, мое и твое сено неси к Сашиным саням, а я из мешков сделаюлежанку по бокамсаней, лишние мешки на твой и мой воза погрузим и погоним тетю Сашу, пока не разогреем ее.
Быстро управились с возами. Дал я вруки тети Саши конец привязанной к саням веревки, а ее мороз пробирает. Что назад ехать, что вперед ехать - одинаково длинная дорога. Впереди вроде бы город с больницей без врача с одним фельдшером, позади деревня.
Дрожит от холода мокрая тетя Саша, разговаривать не в силах, на ногах еле стоит, конец веревки из рук выронила - еще немного и пропадет. Тронулись в путь - идти не может, ноги подгибаются. Молчит уже, да слезы из глаз льет. Я никогда не видел таких слез. Плача нет, одни слезы и дрожащий голос. Голос не тети Саши, голос не знакомый, чужой. Бросил возжи, подбежал к ней, схватил за предплечье и начал тащить за собой. Идти не хочет, упасть старается. Тетя Тая интересуется нашими делами, а сама дело знает - правит передней подводой. Я уже взмок, а тетя Саша дрожит и плачет по-необычному.
Довела она меня до положения риз. Произошло со мной что-то невероятное - потерял над собой контроль.Запустил я в нее такую порцию мата, да в такой тональности,да еще кнутом пригрозил..!
Чувствую, тетя Саша стала ногами устойчивее, все еще дрожит телом так же,но вдруг перестала плакать... Постепенно сама побежала. И гнали мы беднягу не менее часа. Когда уж совсем изнемогла, положили ее на сено, сеном же накрыли. Доехали до приемного пункта, первым делом тетю Сашу отвели греться в теплушку к приемщикам, сдали свою и ее картошку, приняли обратно мешки, покормили и напоили лошадей и тронулись в обратный путь. Что стало потом с тетей Сашей? На другой день на работу вышла , а потом, немного позже, этой же зимой, разделила участь Аксиньи... Чуть не забыл. После этого дела тетя Саша без меня ни с кем в дальние поездки долго не ездила, боялась... Ну, а я был вроде талисмана при ней.

* *

До сих пор спорят о том, что важнее в армии кухня или баня? Только пришли к согласию, что кухня первична, как вмешался блюститель чистоты - санинструктор, между нами называемый санькой с трубкой, и перед обедом нерадивых заставил вымыть руки. Почему назвали эту должность санькой с трубкой? Не знаю и, тем более, никогда у него не видел никаких трубок.
Так, что же первично, кухня или баня? Выходит, что по понятиям санинструктора первична баня. Если же выслушать старослужащего с третьей продоврльственной нормы, то выходит кухня. Для него неважно какие руки, он любыми руками всегда готов отправить в рот любую еду, лишь бы еда едой называлась.
Мы же еще далеко не старослужащие, к третьей норме только краешком прикоснулись сегодня при приеме пищи, в мешках имеется домашний сухарь, сытые и потому довольные,предпочтение отдаем ба-не.
Великое дело баня. Ее нужно правильно истопить, любую, пусть по черному, пусть по белому всеравно. Иначе можно в ней замерзнуть или выйти из нее грязнее грязного, а, не дай Бог, и совсем в ней остаться... Первым делом нужны ольховые дрова,чтобы зола годилась для щелока, лучший щелок из ольховых дров можно сварить. Затем выгребаешь из топки золу в чмстую посуду, и кладешь первый десяток поленьев в топку. Много дров не нужно на первый раз. Если в котле мало воды, то дольешь до кромки, и разжигаешь дрова сухой лучиной. Когда первые дрова прогорят,ждешь пока угольки перестанут дымить, а затем закладываешь остатки, Сколько? - зависит от любителя париться... Ну, а после варят щелок кипятком из котла, а ты выводишь баню к готовности. Сдесь у каждого свои секреты. Пока щелок отстаивается, пока греются стены и потолок - свободного времени предостаточно, чтобы подготовить самовар к растопке, управиться с домашними делами и немного отдохнуть, а баней в это время, занимается мама. Мыла нет, а мыться нужно чисто, нужны чистое белье и чистая постель...Как все это сделать без мыла? Мама мужчин в женские секреты не посвящала...
И вот наступает торжественная минута, называемая пареньем. Первым делом обливаешь стены, полок и потолок холодной водой. Не горячей!.. Затем открываешь выпуск и поддаешь ктпяток на каменку до того, пока пар не сядет ниже полка, закрываешь выпуск пара в потолке, подкинешь на каменку еще ковшик другой воды и выходишь в предбанник, чтобы подождать пока гарь выйдет из парильни. Немного подождав, выпускаешь через двери и выпуск остатки горького пара и можно приступать к блаженству . Разогреваешь на каменке распаренный в кипятке березовый венник, наливая на него кипяток, снимаешь с каменки венник и опускаешь в таз с горячей водой, а сам должен первоначально разогрется в легком пару с ароматом от листьев березы до появления первых капелек пота на теле. Теперь уж держись..!
Закрываешь выпускное отверстие для пара в потолке, ставишь на полок ковш с холодной водой и поддаешь кипяток на каменку не торопясь, с расстановкой. Первый ковшик - пар расходится по потолку, прогревает его. А вода в котле бурлит, камни на каменке потрескивают... Второй ковшик кипятка - снова каменка посылает с шипением и треском к потолку клубы горячего пара. И так продолжаешь до тех пор, пока жар не опустится ниже приступка на полок. Теперь смотришь, нет ли облачков тумана на нижнем уровне . Если нет - значит пар сухой, влезай на полок, и венник тебе в руки...
У нас обычно парятся березовыми венниками - онм считаются по-лезными для здоровья, и женщины их вяжут на первой неделе после тройцы. Это когда под берестой образуется слой мягкого, нежного и сладкого на вкус камбия. Длится это столько же дней, сколько продолжалось сокодвижение. Да этим камбием по весне, особенно 1942 голодного года, кормились по березнякам дети с ножичками в руках, вырезая бересту с корой до древесины и соскабливая камбий. Резать кору на березе вкруговую, негласно считалось непозволительным, грехом.Берез у нас рвстет в избытке. Вовремя срезанный и в тени под навесом высушенный венник душист, нежен, легко распаривается, испуская березовый аромат весны и не оставляет на теле синих полос.
Наконец занимашь место на полке, и, легкими движениями руки, венником обходишь вокруг лица, груди, плеч, спины и других частей тела так, чтобы чувствовать касание отдельных листочков и обжигающее действие пара. А пар обжигает тело, жаром своим не дает дышать полным ртом, хочется прикоснуться к телу всей поверхностью венника. Кожа, распарившись,требует тепла еще и еще, прикосновения венника мало - нужен удар, второй...Чувствуешь, что при ударе венника поступает только одно тепло, а жар почти кончился. Нужно оставлять полок и поддать на каменку очередную порцию кипятка. Именно поддать, а не налить, и кипятку, но не холодной воды. Обычно парятся вдвоем и более , но я в семье один парильщик, отец где-то со своим поездом на железнодорожном перегоне, а друзья предпочитают париться каждый в своей бане. В чужой не принято и считается неприличным по обычаю.
Наконец чувствуется усталость в руках, с распаренного тела стекает ручьями пот, хочется вдохнуть холодного воздуха - пора отдохнуть, закончился первый заход. Пора в предбанник.
В предбаннике окутываешься клубами пара, в ногах чувство усталости, садишься на скамейку, не чувствуя насколько она холодна, и отдаешься расслабленности и покою. Ни о чем не хочется думать, есть одно желание, это вновь оказаться на полке с венником. Но ждешь того момента, когда прекратится обильный пот и дыхание ощутит свежесть воздуха. Не хочется спешить при всем желании возврата к тому, что уже было вначале.
Вот и пора. На этот раз пар более влажный и, при взмахе венником, обжигает пальцы рук и уши, а удары венника все сильнее с каждой порцией пара. Спасает заготовленная холодная вода для охлаждения рук и ушей. Трудно сказать сколько по времени длится второй заход, это зависит в основном от настроения и состояния души вначале первого захода, но с появлением даже незначительного сердцебиения, а лучше и до этого не доходть- пора выходить во второй бредбанник. В первом после второго захода кажется жарковато. Во втором предбаннике та же температура, что и на улице. Пот льет обильно и теперь уже не прекратится долго. Пора мыться. Наливаешьв тазик пару кружек щелока, разбавляешь горячей и холодной водой, как говорят, по вкусу. В этой воде моешь голову, затем, ею же, тщательно растираешь тело. Еще раз моешь голову и растираешь тело, но уже теплой водой, ополаскиваешься холодной, кожные покровы не ощущают температуру, и банные процедуры окончены.
К этому времени прибегает младшая сестренка от мамы.
- Леша! Мама спрашивает, можно ли нам приходить?
кричит она через окошечко, не заходя в бредбанник. - Можно, можно. Я уже одеваюсь- отвечаю.
Только успел прибрать полок и одеться, приходят мама и три сестренки, младшей только третий годок пошел. Настала их очередь париться на полке в меру сил и возраста. Пару достаточно, в котле кипятку и в бочках холодной воды останется на завтрашнюю стирку, щелок в ведре. Мыла нет - война,на то и война...
В доме заготовлен самовар, остается согреть его и дождаться прихода парильщиков второй очереди. Мама заварит морковный с земляничным листом чай и будем с языком восполнять потерю организмом воды в парилке. А пока обтираюсь вторым полотенцем. Зато покой на душе, легкость во всем теле, хочется сделать что-нибудь всем приятное, забылось, что эта баня последняя и придется ли в ней побывать еще...

- Приготовиться на санобработку!- команда прервала мои воспоминания, и почти тут же:
-Выходи строиться!
Так и не пришлось попить морковного чая, а после съ
еденной в обед селедки хочется пить. Нашу сотню остановили возле бревенчатого строения с де
ревянным помостом и наклонными въездом и выездом с него. На помосте стояли дроги с бочкой, и красноармеец пожилого возраста черпаком сливал воду в деревянный лоток. Вода с журчанием исчеза-ла куда-то сквозь бревенчатую стену. Стены строения срублены из бревен, на плоской, из бревен и поросших травой дернин, крыше дымили сизоватым дымом одна массивная кирпичная и вторая металлическая трубы. На натянутых между столбами веревках, на площадке за помостом, сушилось на морозе стираное солдатское белье и легко было догадаться, что часть строения занимала прачечная, тем более, что над входной дверью навес покрыт инеем и с него свисает несколько живописных для окружающей местности сосулек.
Слева же от помоста, возле входных дверей в другое помещение, стояли козла для распиловки дров,и лежали в отдельных поленницах напиленные и наколотые дрова.
Справа от помоста- бревенчатый тамбур с широкой досчатой дверью из которой вышел, теперь уж наш, старшина. Сопрвождавший нас незнакоый старший сержант, не подавая команды "Вольно", подошел на три шага к старшине и должил:
- Товарищ старшина! Третья партия команды пополнения прибыла на санобработку! Санинструктор роты старший сержант Баев!
- Вольно!-Воль-ноо!- повторил санинструктор.
- Слушайте объявление !- начал старшина роты, -Вы прибыли на санобработку. В первом помещении снимете с себя все домашнее, развешиваете на вешалки тележек для прожарки. При себе оставляете только полотенца, ими будете мыться вместо мочалок. Поэтому для их стирки вам отпускается лишних пол шайки горячей воды. Советую вначале постирать полотенца, а затем мыться. Во втором помещении беспрекословно выполнять все требования санитаров и врачей! Волосы на голове разрешено носить не длиннее пяти миллиметров, у кого длиннее - оставить их у санитара! После помывки переходите в чистое помещение,а возвращаться в первые запрещено, потому в них из личных вещей ничего не оставлять! Сдесь же получить у санитара двадцать грамм мыла для бани! Мыло для умывания имеется в умывальнике роты. Постарайтесь уложиться в отпущенную помывочную норму воды. Напрасно не лейте и больше вам ее не дадут. В этих местах, где придется вам служить, вода дорогая.До ближней реки далеко, единственный колодец в станице с горькой и соленой водой. Воду привозим со станции и качают ее с глубины девяносто метров паровой машиной.
После мытья переходите в чистое помещение. Сдесь вы получите воинское обмундирование, кроме шинелей и обмоток.С получением имущества будьте внимательны и проверте совпадение полученного с записью в вещевой ведомости и, только после проверки наличия полученного и записи в ведомости, поставите свою подпись. В случае каких либо недоразумений с вещевым имуществом должить лично мне немедленно!
В следующем чистом помещении получите домашние вещи после прожарки. Кто желает, может сдать их в фонд обороны. Советую сдать, потому, что есть приказ наркома обороны о демобилизации в войсковом обмундировании по нормам вещевого довольствия. Ваш призывной срок наступит в сорок шестом году и служить будете три или четыре года, кому как положено. Следовательно, времени пройдет лет шесть, семь.На наших складах от ваших вещей останется одна труха. Решайте сами.
Кто сдаст вещи в фонд - заполнит чистый бланк заявления. Всем, независимо от вашего решения вещи аккуратно сложить, перевязать шпагатом и заполнить фанерную бирку с формой заполнения, указав обязательно время призыва и райвоенкомат. Все ясно?
- Ясно!- Вопросы есть? Прошу задавать!-

1

-Красноармеец Федотов. Скажите, куда пойдут вещи

сданные в фонд, ведь они все старье?-
-Вашивещи после сортировки и ремонта в специальных
местах пойдут на обмундирование в лагеря. Врагов народа тоже нужно одевать.
- Еще есть вопросы? Вопросов нет.Смир-но! Справа по одному в помещение... шаго-ом марш!
Пройдя через двойные двери тамбура, оказались в просторной комнате с узкими и длинными окнами под самым потолком, заставленной металлическими тележками, оборудованными на высоте полутора-двух метров продольными перекладинами, на которых висели в большом количестве обычные платяные вешалки, искусно выгнутые из проволоки. Сквозь оконные проемы комната имела естественное освещение.
- Торопись! Торопись! Верхнюю одежду развешивайте отдельно от нижней. Валенки устанавливайте на подставки. Быстрее! По сторонам не зевать! - распоряжался пожилых лет красноармеец в белом халате - Сапоги, ботинки и туфли ставьте на нижнюю площадку тележки. Вещмешки сложить в ящики для имущества, их не прожаривают.
Разделавшись с одеждой и вещмешками так, как требовал этого начальник по прожарке, переступили через порог смежной комнаты и оказались в царстве белых халатов. Здесь никто ни кем не понукал, никто не подавал команд. Каждый спокойно и поделовому исполнял свой обязанности, как на приписной комиссии в райвоенкомате, но с разницей в том, что санитаров было втрое больше, чем врачей.
Первым каждого встречал опытным взглядом парикмахер при тумбочке, на которой лежала чистая после стирки простыня и машинка-нулевка для стрижки волос. Судя по тому, что пол возле тумбочки был чист и табуретка для клиентов была к ней приставлена боком, можно было заключить, что парикмахер сегодня не работал. Дело в том, что по пути следования в эшелоне на помывочных пунктах в Кашине, Свердловске, последний раз в Иркутске и Чите, соратники сдешнего специалиста были не менее ревностны и лишили его радости труда.
За следующими двумя столами сидели два санитара с карандашами в руках и приготовленными листами чистой бумаги и вели запись результатов врачебного осмотра. Осмотр сводился к записи фамилии, имени, отчества , райвоенкомата прибывшего, и к вопросу:
- На что жалуетесь?Затем производился осмотр зева рта, кожных покровов груди, спины и пальцев рук. Трое из отобранных врачом стояли возлевторого стола, где с ними велась какая-то беседа старшего лейтенанта медицинской службы в женском обмундировании.
Перед входной дверью в помывочное отделение два санитара из жестяных ведерок, намотанными на концы палок пучками тряпок, один, окунув тряпку в ведерко с сероватым ,средней густоты веществом, тыкал каждому под одну и другую подмышку, а второй, совершив то же движение в ведерке, - в лобковую часть тела, оставляя по всему телу чувство чего то мокрого и холодного. Санитар пред вратами рая блаженства, как мы дома привыкли считать баню, следил за тем, чтобы каждый прходящий мимо не забыл взять из коробки аккуратно нарезанный кусочек мыла. Простого, со специфическим запахом и коричневатого на цвет кусочка хозяйственного мыла.После мытья в домашних условиях щелоком и двух - трех заходов на полок было необыкновенной роскошью впервые в Калязинском помывочном пункте получить двадцать грамм такого же мыла, а оставшийся обмылок взять с собой в дорогу, чтобы утром тебе слили из миски на руки запасенную на остановках воду, а ты с мылом их вымыл. Недостатка в воде дорогой не испытывали, по-скольку на каждой железнодорожной станции имеется кубовая с кипятком к приходящему поезду и объявлением "Кипяток бесплатно".
Пройдя медицинский заслон, оказались в большом и просторном помещении с чисто отсруганным потолком и таким же полом, обставленном скамейками из выструганных досок, на которых сложены тазики изготовленные из той же жести, что и бачки в столовой. В левом заднем углу помещения сложена массивная кирпичная печь, рядом с ней установлена шестидесяти ведерная бочка, в каких обычно квасят капусту на заготовительных пунктах, и в нее из печи подведены две толстых, металлических трубы. В трубах клокотала вода, нагретая поступая в бочку, а на ее место - холодная в печь. От печи шло тепло по всему помещению. В правом дальнем углу размещалась такая же бочка, снаружи покрытая капельками холодной воды. Под потолком проведены два деревянных желоба, один длинный во весь потолок к бочке с холодной водой, другой короче - к бочке с горячей. От бочки с холодной водой ощущался неприятный холодок. Для устранения этого недостатка, ближе к бочке топилась буржуйка - чугунная печь на ножках с колосником и зольником.Сливаемая водовозом вручную вода громко журчала в лотке и звонко падала в бочку. От обеих бочек отходили раздаточные краны и возле них дежурный раздавал воду в порядке размещения моющихся по скамей-кам. Получив четверть тазика или шайки, как назвал старшина, горячей воды, подходили к кранам с холодной водой ,разводили воду до нужной температуры, отходили на занимаемое место и приступали к стирке полотенец. Сам процесс стирки был достаточно примитивен и состоял из операций : - намачивания, намыливания, снова намачивания и отжима. Особенно старались отжимать, считая, что чем сильнее жмешь, тем больше выжмешь грязи. С теми, кто пустил полотенце дорогой в общую печку для общего блага, друзья делили пополам сохранившиеся. Таким образом постирав полотенца, получили неплохие мочалки, помыться которыми мыла хватило в достаке. С водой, прибывший народ из краев с достатком ее имел неудобства вроде нехватки для обливания, или по забывчивости кое кто вылил ее после мытья головы,но старшина роты жалоб не имел. Проверявший на выходе из помывочной качество помывки санинструктор, остался удовлетворен, вернув треть вымывшихся:- кому мыть уши, кому шею, распорядившись выдать по пол- шайки воды дополнительно каждому.
В чистом предбаннике происходило превращение новобранца-красноармейца в военнослужащего-красноармейца по всей норме вещевого довольствия, за исключением обмоток, шинелей и трусов - их обещали выдать весной. Обмундирование было рассортировано и разложено по ростам и размерам. Два младших сержанта, окидывая опытным взглядом голое тело подошедшего, безошибочно определяли его рост и размер, выхватывали из нужных стопок необходимые вещи,и бросали их перед получателем на стол.Таким образом у первого получили нательное байковое белье, гимнастерку, ватные брюки, брючной и поясной ремни,а у второго- ботинки,по паре байковых и бязевых портянок, телогрейку второй носки, шапку с жестяной звездочкой, выкрашенной красной краской, две пары полевых погон и полевые петлицы. Процесс одевания, по нашим по-нятиям, занимал не много времени и мы переходили в очередную проходную комнату, где, сидя за столом, старослужащий красноармеец записывал в вещевую ведомость фамилию и инициалы получивших вещевое довольствие, как он выражался, и напоминал о подписи в соответствущей графе за каждую полученную вещь, окидывал взглядом заполненную ведомость,отккладывал ее в отдельную стопку и терял всякий интерес к тому, с кем закончено дело, приступая к очередному.За выдачей имущества, не вмешиваясь в эту процедуру, наблюдал старшина роты, изредка давая советы тем, кто впервые надевал на себя воинское обмундирование.
В стене открылась широкая, двустворчатая, металлическая дверь , и из нее санитары начали выкатывать тележки с нашим, и теперь уже ненужным нам, имуществом теплым еще после воздействия на него высокой температуры в специальной камере.
- Кто не помнит номер стеллажа и номер ящика с вещами? Отойдите в эту сторону! - прговорил старшина. - Таких нет. Теперь разберите аккуратно из ящиков свои вещмешки, достаньте карандаши, разберите со стеллажей свои вещи, плотно их сложите и перевяжите шпагатом. Шпагат получите там, где получили обувь. После этого возьмите из этого ящика деревянную бирку, заполните ее химическим карандашом без сокращений, и шпагатом привяшите ее крепко к вещам. Напоминаю, ваши вещи пойдут на вещевой склад для хранения на весь срок вашей службы. Домой вещи не пересылают, а после окончания срока службы вы получите их на руки. Кто решил сдать вещи в фонд обороны - возьмите со стола и заплните чистый бланк и отдайте его мне.Отстиранные полотенца возьмете в казарму и разрешаю их хранить, как материнскую память у себя. Воросы есть? Нет вопросов. Приступайте к укладке и оформлению вещей.
В этой комнате, получив положенное нам воинское обмундирование, а до этого крещение двумя шайками воды, мы стано вились военнослужащими в звании красноармейцев и порывали всякую вещевую память о домашнем быте и укладе жизни. Оставалась милостиво дозволенная старшиной память о матери - полотенце, длиной в полтора аршина с вышитыми именем и фамилией его владельца. Долго, долго придется этому полотенцу вместе с его хозяином ходить по степям Забайкалья в казенном вещмешке или в ротном обозе пылиться в Барге, пройти Большой Хинган и сопки Маньчжурии, быть стираной в пресной и горькосоленой воде, вытирать с лица хозяина капли воды из вечной мерзлоты Яблоневого хребта, и после еще долгих лет службы, вернуться в руки той, которая, показав его мне, уложила в вещмешок со словами:
- Вот полотенце.Полотенце было единственной вещью содержимого домашнего
вещмешка, о котором я был предупрежден при его укладке, а те-перь постиранное, исполнившее роль мочалки и с усердием отжатое, но все еще влажное, лежало у меня на руках...
- Приготовиться к построению!- послышалась команда.

* *

Построенная на улице перед выходной дверью из бани, на приспособленной для этих целей площадке,команда выглядела совсем иначе, нежели перед входными дверями. Одетые в одинаковую форму люди имели общее сходство. Сбоку или сзади трудно определить давно знакомого друга по внешним признакам, кроме походки или голоса. Строй выглядел не так, как час назад, до получения одинаковой для всех формы одежды, а был более упорядоченным и похожим на тот, который составляли старослужащие. Оставалось научиться непринужденно и привычно для себя чувствовать свое место в строю: - расстояние вытянутой вперед руки от переднего соседа и согнутого локтя сбоку, а так же чувство ходьбы вногу строем.
Перейдя через дорогу, и вступив на жилую территорию, на площадке одной из казарм колонну остановили и сопрвождавший ее сержант, подав команду "Вольно" исчез в тамбуре.
Казарма представляла собой землянку. С улицы, по концам землянки, просматривался бревенчатый накат, уложенный поперек стропил и засыпанный местами до метра щебнистым грунтом. Внутри казармы стропильные пары уложены вплотную одна к другой и упирались нижними концами и серединой в балки, уложенные на столбы. Столбы располагались на одинаковом удалении один от другого. Между крайними столбами врублены стены из отесанных лиственичных бревен, между крайними и средними - устроены дощатые трехярусные нары. Нары застланы сплошь брезентом, под которым можно было предположить какую-то подстилку, а в головах - чем-то набитый брезентовый валик. Между нарами имелось достаточно места для построения в четыре шеренги.Полы деревянные по сторонам уходили под нары.Напротив входных дверей и в концах казармы установлены деревянные стеллажи: - длинные и высокие заставлены винтовками, а в левом конце землянки - деревянные, напоминающие письменные столы с полками вместо тумбочек. На этих стеллажах хорошо просматривались броневые щитки и вороненые короба с блестящими рукоятками пулеметов "Максим", а на полках - коробки защитного цвета с пулеметными лентами. На ружейных стеллажах скраю размещались ручные пулеметы системы ДП, выделяясь от винтовок своей массивностью, под ними на специальных полках, в чехлах, хранились запасные стволы и диски. По обе стороны от входа стояли по сторонам кирпичные, натопленные печи. Возле каждого входа - деревянная тумбочка с деревянной табуреткой для дневального, в обязанности которого входит подавать предварительные команды согласно распорядку дня и встреча начальства командой : - "Встать!Смирно! Дежурный на выход!"-, и табуретка с бачком кипяченой воды для питья, к бачку прикреплена на цепочке металлическая кружка, под краном на полу - ведерко производства полковых мастеров. В помещение в достатке проникал дневной свет через продольные, длинные окна в досчатых раструбах с основаниями наружу, расположенными на высоте груди человека среднего роста.Выход на улицу имел тамбур с двойными дверями и заканчивался тремя невысокими, но широкими ступеньками в сторону улицы.
Открылась входная дверь тамбура, из нее выбежал сопровождавший из бани сержант и вышла группа офицеров.
- Смир-р-но!- подал команду сержант.
- Товарищ старший лейтенант! Команда прибывшего пополнения прошла санобработку и готова для размещения в казарме для прохождения карантина, санинструктор роты сержант Баев.
- Вольно.- Воль-но!- повторил команду сержант.
- Товарищи красноармейцы! Я, старший лейтенант Назаров,
назначен командиром учебной роты, в которой вы будете проходить первоначальную подготовку. Офицеры назначены командирами взводов - станковых пулеметов и трех стрелковых. Во взвод станковых пулеметов пулеметчиков отбирать будет лично командир взвода лейтенант Белоплотов. Оставшиеся в строю могут выбрать любую специальность: - бойца, автоматчика и ручного пулеметчика. Товарищ лейтенант приступайте к отбору пулеметчиков.
К нашему удивлению, лейтенантом Белоплотовым оказался наш начальник колонны, сопровождавший колонну от нашего райвоенкомата до этого военного городка, только в белом полушубке, подпоясанном ремнем с кобурой и портупеей и в новой зимней шапке и добротных валенках он не был совершенно похож на того лейтенанта, к которому привыкли в эшелоне.
- Товарищи красноармейцы! Я буду называть отобранных мною пулеметчиков по имеющемуся у меня списку. Каждый названный мною отвечает не выходя из строя. После того, как строй разойдется, вы останетесь на месте, и мы познакомимся поближе, к этому времени подойдет командир отделения. Внимание! Второе отделение станковых пулеметов, командир отделения сержант Кешкин. Номера расчетов: красноармеец Долинин-.
- Я ! - - Красноармеец Филатов.- Я ! - - Красноармеец Бопкин. - - Я ! - - Красноармеец Булкин.- Я ! - Второе отделение станковых пулеметов оказалось сформи
рованным из призывников одного и того же райвоенкомата, мало того, все окончили одну и ту же школу в сорок первом году. С Леней Долининым и мной зимой сорок второго года произошел курьезный случай. У нас Долинин был командиром отделения во время проживания в Арефьеве на казарменном положении, и вот однажды его отделение было назначено на патрулирование деревенской улицы. Нас у него было человек шесть или семь. В нашу задачу входило предупреждение побегов, задержание всех подозрительных и обеспечение надлежащего порядка. На вооружении имели две учебные винтовки с рассверленной казенной частью, патронником. Обе винтовки имели штыки, так что патруль выглядел довольно воинственно. Прошли вдоль деревни два три раза, зашли в штаб - погрелись. Хотя морозец был и не велик, да одежонка не ахти какая... Правда, в лесу валить и пилить лес в ней было довольно тепло, но тут ведь не работа, а сами понимаете, хождение по улице. Только зашли в конец деревни, что ближе к сельсовету, как точно из земли вырос человек в телогрейке, подпоясанной кожаным ремнем и спрашивает:
- Кто такие?- А твое какое дело? - отвечаю я ему. Конечно,я влез
не в свои дела, должен был отвечать по старшинству мой друг Долинин. Но уж очень глупым показался заданный вопрос.
- Молчать!!. Знаешь с кем разговариваешь?- А зачем мне знать?- Молчать!!! Кто старший патруля?- Допризывник Долинин! - - Немедленно арестовать грубияна и посадить его в эту
баню - показал он рукой в сторону ближайшего огорода - поставь к бане часового с винтовкой! Выполняй! -
- Есть выполнять! - - Что выполнять? - - Посадить его в ту баню.- Выполняй! На вечерней проверке доложишь фамилию и
из какого сельсовета! - - Есть должить на вечерней проверке! - - Что доложить? Бестолочь! - - Должить фамилию и из какого сельсовета.
Оказался я первый раз на "гарнизонной" гауптвахте - в накануне протопленной по черному бане. Перед входом на улице часовой с учебной винтовкой при настоящем штыке, в предбаннике дверь подперта к стене колом. Я в теплой бане... Посидел на скамейке, быстро согрелся и решил от нечего делать забраться на полок поспать. Кому это в пятнадцать лет спать в тепле не хочется? А я посплю, тем более завтра целый день по пояс в снегу пилу водить, да топором махать. А поесть вечером принесут хлеба и щей. Заткнул поплотнее выпускное отверстие в потолке, сложил на полке все голики и венники, которыми парились накануне и ранее, постелил телогрейку, и, только прилег, как тотчас и уснул. Проснулся от того, что ктото тащит меня за ноги. Слышу Ленькин голос:
- Вставай! Домой идти надо. Скорее, ты!- Что случилось? Почему домой? - не пойму никак.
- Ты знаешь кто тебя посадил сюда? Начальник курсов. Я его увидел в штабе, быстро сдал винтовку дежурному, захватил с квартиры твои вещи и сюда. Сейчас вы с Булкиным выйдете за деревню и ждите меня в лощине, а я отнесу в штаб эту винтовку и пойдем домой все вместе. Уже вечереет и нас не заметят.
- Как же уходить, ведь тебе влетит, ты командир? - - Если я командир, так и делай как говорю тебе. - Дождавшись в лощине свего командира мы благополучно
добрались до своих деревень и ждем, что будет дальше. Через несколько дней прибегает из сельсовета ко мне посыльный, девочка лет двенадцати и объявляет:
- Председатель сельсовета велел тебе вернуться в Арефьево. Там вас всех снова собирают на подготовку. Он говорил, что комиссия приезжала, какую то губу у начальника закрыли и вам нового поставили. А почему губа открытая была у начальника? Старого начальника наверно на фронт пошлют. -
- Скажи председателю, что завтра буду там. А губа не губа, о которой ты думаешь. Это тюрьма, в которую военных сажают. -
- Надо же, ты тоже военный! - - И ты тоже военная, забыла, что война? - Поступила команда "Разойдись" и заходи в казарму. Нас,
пулеметчиков, осталось нАС
НА Улице девять человек на своих по построению мес-тах.
- Подойдите ко мне поближе. Будем знакомиться. Я ваш командир взвода в учебной роте. После обучения вас распределят по пулеметным ротам. Я имею сведения, что вы все окончили курсы пулеметчиков ручных пулеметов, что вы все имеете семь классов образования и все здоровы. Это так? -
- Так! - - Не пожалейте потом. Наш пулемет весит шестьдесят че
тыре килограмма четыреста грамм. Пока не поздно - отказывай-тесь. Завтра с утра вас проведут приказом по полку и с сгодняшнего дня поставят на денежное довольствие. Вам каждому полагается по восемь рублей пятьдесят копеек ежемесячного денежного довольствия пока находитесь в учебной роте, а, когда перейдете в роты, там все будет зависеть от занимаемой должности - наводчики имеют сто двадцать рублей, помощники наводчиков - двенадцать пятьдесят, подносчики и ездовые по восемь пятьдесят. Пулеметные взвода имеют то преимущество, что на каждый пулемет полагается одна лошадь, и это на марше имеет важное значение. Конечно, на повозке возят только пулеметы и едет только ездовый, но в походе и иголка тяжела, а вам разрешено возить все, кроме личного оружия...
- Товарищ лейтенант! Разрешите обратиться? - - Пожалуйста. - - Сержант Кешкин ваше приказание выполнил. Зимнее об
мундирование получил, кроме телогрейки. - - Почему не выдали телогрейку? - - Отсутствуют на вещевом складе. Командир роты объяснил
тем, что мы освобождены от боевых позиций на рубеже. - - Вольно, сержант. - После того, как сержант принял команду вольно, в стоя
щем среди нас сержанте мы начали узнавать знакомые черты того сержанта, который отсыпался на верхних нарах теплушки не вмешиваясь в жизнь ее обитателей, мы не знали его фамилии, и совершенно ничего о нем не могли знать... Теперь, перед лейтенантом стоял совершенно другой человек, настолько его изменили новые шапка-ушанка с эмалированной звездочкой, полушубок, ватные брюки и валенки. В отличие от нас, полушубок перепоясан не брезентовым, а кожаным ремнем.
- Сержант! Вот твое отделение. Размести их в отведенном месте на нарах, получи у старшины для них все, что причитается и покажи как правильно пришить погоны и петлицы на телогрейку. Скоро сигнал на ужин. Веди людей в казарму. -
- Есть вести людей в казарму! - ответил сержант,
- Заходите в казарму и постройтесь в одну шеренгу в левом конце ее, - обратился он к нам.
Войдя в казарму через тамбур, увидели прямо перед собой на противоположной стене две двери. Через одну, открытую, просматривались во всю длину комнаты два ряда умывальников и оттуда же шел запах табачного дыма, вторая дверь была закрыта и что находилось за нею определить было невозможно. В левом конце казармы, у торцевой стены, размещались пирамида с винтовками и, во всю оставшуюся часть стены, стеллажи, на которых по три на каждый стеллаж, стояли овеянные легендами гражданской войны "Максимы".Мы построились в указанном месте.
- Рав-в-няйсь! Смир-р-но! Вольно! Наше отделение во взводе второе. Ваш командир отделения я, сержант Кешкин. Мы с вами знакомы уже давно. Нашему отделению отведены нижние нары напротив вас. Размещаемся между этими двумя столбами. Норма размещения на нарах один метр на каждого. Телогрейки снимете, сложите рукавами внутрь и положите на нарах вместо подушки. Место для раздевалки занято для нар. Учебная рота размещается в двух землянках и больше свободного жилья нет, поэтому и нары устроены в три яруса. У старослужащих в казармах свободно, а сдесь придется потерпеть. Сейчас разденемся, как стоите, так и займете на нарах каждый свое место, а после этого трое пойдете со мной в каптерку и принесете сюда котелки и одеяла. Остальным приготовить иголки и нитки. У всех есть иголки и черные нитки? -
- У всех.- Рра-зойдись!
Командир отделения и еще трое наших новобранцев отправились в непонятную и потому загадочную каптерку, а мы занялись своим благоустройством. В изголовьях нар на стене обнаружили подобие полки, на которой удобно разместили домашние вещмешки,и приготовились к портновской работе.
Казарма тем временем наполнялась новыми людьми, у входных дверей, возле свободной тумбочки, когда мы проходили мимо нее несколько минут тому назад, теперь появился дневальный из нашего пополнения. Стоял он в напряженной позе, и чувствовалось по его фигуре, что всему виной были руки, которые было некуда девать от посторонних взглядов. Правая рука както неестественно напрягалась,делая попытку отдать честь старшим по званию,проходящим мимо дневального.
Таким же образом, как и нас, над нами разместили четвертое отделение нашего взвода, а на третий ярус - отделение автоматчиков из стрелкового взвода. Казарма заселялась не просто утренними новобранцами, а бойцами, автоматчиками и пулеметчиками - будущими специалистами бога войны.
Вернувшиеся из загадочной каптерки принесли каждому по противогазу, одеялу и котелку. Сержант раздал каждому из нас полученное им, раздал заполненные в бане вещевые ведомости, велев расписаться за каждую единицу имущества в знакомой нам графе, собрал ведомости обратно, проверил соответствие полученного подписям, и приказал одному из знакомых с каптеркой отдать ведомости писарю роты. Оказывается в роте имеется писарь... Казалось странным каждому получить противогаз своего размера. Это совпадение оставалось очередной загадкой...
Пришивание погон и петлиц оказалось не сложной прцедурой, и суть дела заключалась в том, чтобы ни на погонах, ни на петлицах снаружи не было видно обратного хода нитки.
- Таа-таа-та-таа- послышался звук трубы, и после небольшой паузы - Таа-та-таа-та-та-та-таа, та-та-та-тата-та-таа.
- Приготовиться на ужин!- подал команду дежурный по роте.
- Быстро одевайтесь и выходите строиться на улицу.
Возьмите котелки и ложки. Красноармеец Бопкин, почему ложку носишь в кармане? Можешь натереть ногу или сломать ложку. Ты в обмотках и носи ее черенком за обмоткой, как все это делают. На хлеб выменял обмотки? -
- Нет, на сапоги. - - Молодец, теплее ногам будет.- Выходи строиться по взводно! - последовала новая ко
манда. Построившись повзводно, колонной по четыре двинулись в
сторону знакомого нам пищеблока не принимать пищу, а ужинать. В слове ужин было чтото еще совсем старое, домашнее.
Ужин из тушеной капусты, приправленной мукой и мизерным кусочком сала, двухсот грамм черного вкусного хлеба, половины столовой ложки сахарного песка и заваренного чая оказался вкуснее дневной пищи. Только непривычным было есть из нового котелка тушеную капусту и после нее пить чай, но, оказывается, сержант, перед тем как налить в котелок чай, обтер его оставленным кусочком хлеба и положил его в рот. Мы старались следовать его примеру в меру наблюдательности и сообразительности каждого. Многое придется перенять от старослужащих, тех, кто уже не один год в мирное довоенное и теперь, в военное время, тянет не легкую воинскую лямку.
Мы еще не знали, что котелок, выгнутый из жести банок от американской тушенки, будет символом не срока, а длительности нашей службы после окончания войны. Мы еще не умели носить при себе ложку и не знали насколько она важна в воинской жизни каждого из нас.
А пока, вернувшись в казарму после ужина, занимались приведением в порядок обмундирования. Пришили к гимнастеркам погоны, получили у командира отделения полоски постиранной белой ткани и приступили к пришиванию подворотничков. Сложность этой процедуры заключалась в том, что выступать подворотничек наружу должен был ровно на два миллиметра. После подворотничков дошла очередь до поясного ремня. Мы узнали, что ремень имеет особое значение в смысле боеготовности красноармейца, что на нем полагается носить два подсумка, сумку с гранатами, малую саперную лопату, флягу с водой и котелок. А, поскольку набирается на ремне имущества около восьми килограмм, то нужно затягивать его так, чтобы между ремнем и животом проходило не более двух пальцев. За каждый лишний палец полагается один наряд внеочереди, чтобы приучить правильно пользоваться ремнем. И нужно это для того, чтобы на марше не натереть ремнем или имуществом поясницу. Закончив с ремнем, научили носить шапку. Оказалось, что развя-зывать и опускать уши полагается по команде при морозе ниже пятнадцати градусов, а надевать ее на голову так, чтобы расстояние от края шапки и до переносицы было не более двух пальцев, причем, шапка на голове должна сидеть ровно, а не на бекрень, как у некоторых...
Дошла очередь и до оружия. Получили разъяснение о том, что наводчикам пулеметов полагается наган, а поскольку их нет на складе, то обойдется и так. Помощнику наводчика и подносчику - винтовки. Ездовый тоже имеет винтовку, но в учебной роте лошади не полагаются.
Достав из кармана список отделения, сержант объявил номера расчетов, пояснив, что каждый из нас должен пройти обучение от подносчика до наводчика. Мне досталась должность помощника наводчика, Булкину - подносчика, наводчиком стал Леня Долинин. Каждому выделили оружие, положенное по штату, командир отделения записал в свой список их номера, и объяснил, что каждый день после ужина и перед построением на завтрак полагается подходить к пирамиде или стеллажу и проверять номер оружия и состояние смазки. На этом уроки первого дня службы закончились и, вместо самоподготовки согласно распорядка дня, наш бывший сопровождающий, а теперь командир отделения, разрешил заняться написанием писем, предупредив о том, о чем не следует писать в письмах, и о чем нас уже предупреждали старшие начальники.
- Смирно-о! Вста-а-ть! Дежурны-ы-й! Тут... У тумбочки... - разразился истошным голосом дневальный.
Казарма наполнилась дружным хохотом на все голоса, который внезапно прервался командой дежурного по роте:
- Смех от-т-ставить! Встать! С-с-ми-р-р-р-но! - После чего, печатая строевой шаг, гулко раздающийся в
притихшей казарме, в сторону дневального прошел дежурный по роте и к кому то обратился:
- Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться к майору? -
- Обращайтесь.-Послышался знакомый голос командира роты.
- Товарищ майор! Учебная рота занимается самоподготовкой и хозяйственными делами. Дежурный по роте старший сержант Семенов! -
- Вольно. - - Воль-ль-но!- Дежурный, так что же у тебя тут у тумбочки? - - Товарищ майор! У тумбочки дневальный из пополнения,
растерялся... - - Не похоже чтоб растерялся, если с команды смирно меня
встречает. Командиром будет, когда выучится. Командир роты, постройте роту. -
- Дежурный, подайте команду строиться!- распорядился командир роты.
- Рота, по взводно, в четыре шеренги, ста-а-новись! - Построив роту повзводно, повернув ее лицом к начальст
ву, дежурный доложил: - Товарищ старший лейтенант! По вашему приказанию учеб
ная рота построена! Дежурный по роте старший сержант Семенов!
- Вольно. Товарищи, представляю вам заместителя командира полка по политической части майора Нестеренко. Товрищ майор, про-шу Вас...
- Товарищи красноармейцы! Мне полагалось по должности встретить вас с эшелоном. Получилось так, что я был вызван к моему начальству. Начальство знало о вашем прибытии, но мы живем в двенадцати километрах от государственноц границы и сдесь не всегда бывает так, как мы планируем. На той неделе была запеленгована нашими службами в одном из квадратов радиостанция, передававшая цифровой текст. Тот же текст, в том же квадрате и в то же время, ночью, был случайно услышан через стенку и записан одним из радистов и доложен по начальству. Оба текста одинаковые по цифровому содержанию, расшифрованы и назначались для штаба атамана Семенова - японского холуя.Шпион арестован и находится в надежном месте. Радист представлен к медали за проявленную бдительность.
Сегодня ночью была совершена попытка перехода границы с нашей стороны на сопредельную. Нарушитель в перестрелке убит. Среди пограничников в перестрелке один ранен, а второй убит выстрелом снайпера с сопредельной стороны. Вот такой наш сосед... Он стреляет в нас по выбору, совершает облет нашей территории самолетами и все это безнаказанно для него. Мы имеем приказ огня не открывать. Этот приказ от высокого начальства.
По сводке Совинформбюро за истекшие сутки, шли бой по расширению плацдармов на левом берегу Днепра. На других фронтах без существенных перемен.
Теперь прошу выйтти из строя красноармейцев Фокина, Шилова и Чамина. -
Перед строем встали трое красноармейцев похожих по физическому развитию на сынов полка из полкового оркестра.
- Сколько вам лет приходится на каждого в отдельности?спросил майор. Все трое молчат.
- Вот тебе, сколько лет? –
- Красноармеец Шилов. Четырнадцать. –
- Ясно. Все трое не тянете на четырнадцать лет. Так? –
- Так. –
- Почему так? Объясните. –

Объяснение было простым. У двоих небыло метриков и при

обрести их было невозможно, потому что были они в эвакуации, ну а немецкая администрация ...
Третий был из большой семьи, отец погиб в финскую войну, а, чтобы иметь в семье кормиьца, мать выписала еще до войны метрики, прибавив ему три годка...
- Командир роты! Завтра, после развода, вся эта тройца должна быть в медсанчасти в распоряжении капитана медицинской службы Чигрика для следования в дивизионный госпиталь. Оформите к этому времени на них продовольственные аттестаты, откомандирование их будет сегодя в вечернем приказе. На сутки оформите сухой паек. -
- Есть командировать детей в распоряжение медсанчасти с выпиской продовольственного аттестата. -
- У кого есть вопросы ко мне или командиру роты? Прошу.- Красноармеец Фофанов. Почему в деревне окна как окна,
а крыши плоские и земляные? Деревня тут около станции. - - Отвечаю. Эта деревня - казачья станица Анадаровс
кая.Казаки выселены за пределы приграничной зоны - сорок километров. Крыши разобраны и заменены накатом из бревен с засыпкой грунтом. Сделано это для маскировки с воздуха и безопасности личного состава при обстреле с японских самолетов. Еще вопросы, прошу. -
- Красноармеец Хмелев. Когда нас отправят на фронт? - - Отве-чаю. После Курской битвы на западном фронте сил
достаточно. Что касается вас, то вы сдесь больше нужны и ваш фронт находится сдесь, и, с сентября сорок первого года, называется Забайкальским. Ставка Верхоного командования напрасно фронты не формирут. По поводу фронта вопросов не задавайте, если поняли объяснение. Если не поняли - могу повторить то же самое. Поняли? -
- Поняли. - - Вот и хорошо. Еще вопросы есть? Нет вопросов.- Теперь у меня вопросы. Какие есть претензии по обмун
дированию, размещению и питанию? - помолчав добавил : - Если сейчас нет вопросов, то можете ко мне обращаться
с ними в любое время. Командир роты, распоряжайтесь. - - Товарищи. Занимайтесь делами согласно распорядка,
завтра вам объявлен выходной день. Разойдись! - После этого построения приступили к написанию писем в
полутемной землянке, еле освещенной несколькими коптилками в проходе, между нарами. Писать было кому, и каждый из провожавших просил написать, как только будет известен адрес полевой почты. Бумага и химические карандаши были уложены в вещмешки наравне с сухарями, потому что первым вопросом для провожавших был вопрос о том, куда повезут - не на фронт ли? Как будто в письме напишешь куда тебя привезли. Мы понимали, что отсутствие писем от нас более двадцати дней со дня отбытия, вызывает беспокойство родных и друзей, что те письма, которые писали в пути и отправляли с остановочных пунктов, наверняка не дошли до адресатов и просто были уничтожены военной цензурой, а писали их ради морального успокоения самих себя и надежды на знаменитый авось. Теперь же, получив гарантии на получение письма, писали всем весь вечер, благо количество писем и адресатов было не ограничено, так же, как и выражение собственных чувств к адресатам.
Содержание писем было почти у всех одинаковое. После привет-ственных слов сообщали, что живы и здоровы, доехали до места назначения, сообщали свой адрес - номер полевой почты,что получили военную форму и, главное, кормят по-солдатски вкусно и хорошо, затем следовали приветы от тех, с кем служили, и тем кому нужно передать. Все это выглядело на первый взгляд формально и сухо, но мы прекрасно понимали радость матерей и гордость оставшихся товарищей-друзей от пришедшего с полевой почты письмеца. Они знали, что за словами по-солдатски и хорошо стоит слово война везде, а от войны, даже заменив слово по-солдатски словом по-генральски, всеравно запах войны не меняется где бы ты не был. Правда, была существенная разница в слове фронт, но это слово можно было произносить между собой, но только не писать в письмах.
Вечер заканчивался прогулкой в строю перед сном, правда без песен, как это делали старослужащие,и посещения земляных сооружений без крыш и с ровиками в земле, где строй исполнил команду "Разойдись!" и потом каждый добирался до казармы вольным шагом. В казарме дежурный по роте вновь всех построил, старшина роты произвел перекличку по-фамильно, причем каждый названный по списку, громким выкриком: - Я -, оповестил старшину и присутствущих о своем существовании, а окончив перекличку, старшина роты, не доходя до командира роты трех шагов остановился и должил:
- Товарищ старший лейтенант! В роте вечерняя проверка произведена. Больных и самовольно отсутствущих нет! Старшина роты, старшина Баянов.После исполнения хором гимна Советского Союза:
- Вставай проклятием заклейменный...- ,
и разрешения командира роты, старшина командой "Разойдись" распустил строй роты.
- Приготовиться ко сону! -подал команду дневальный возле своей тумбочки с подсказки дежурного по роте.
Раздевшись, уложив верхнее обмундирование на полку в изголовьях так, как показал командир отделения, положив вместо подушки под голову телогрейку, получив при этом предупреждение о возможности использования ее в дополнение к одеялу в случае необходимости без команды на то, укрывшись новыми байковыми одеялами услышали сигнал горниста "Слушайте все", а, немного погодя, сигнал "Отбой".
- От-т-бой!- повторил голосом сигнал горниста дежурный по роте. На нарах наступила тишина, прерываемая негромкими разговорами и шушуканием соседей.
- Прекратить разговоры и шопот! -, вмешался старшина роты, прошел из конца в конец казармы, и, убедившись, что наступила тишина, удалился в каптерку.
При тумбочке сидит на табуретке дневальный, как бы охраняя гору написанных писем до прихода утром экспедитора, гдето в уголочке притих дежурный по роте, наряд по роте- кто перед заступлением дневалить спит, кто заливает воду в умывальники, заранее готовясь к подъему, кто метет полы, кто вышел с пилой пилить дрова к утренней топке. Свободные от наряда исполняют команду "отбой":- кто уткнувшись носом в универсальную подушку-телогрейку, кто на брезентовый валик, набитый травой перекати-поле,положив щеку, спят крепким юношеским сном. Спят первую армейскую ночь в настоящей казарме времен войны юнноши, получившие несколько часов тому назад первое воиское звание - красноармеец.

Закончился первый день службы - 13 декабря 1943 года.

* *

Утро началось с сигнала горниста и команды дежурного по роте :
- По-о-дъем!Командиры отделений одетые, но без гимнастерок, стоя в
проходе между нарами, наблюдали молча за тем, как просыпаются их подчиненные. А те, после спокойного сна на перекати-поле, за-стланном брезентом, не могли расстаться со сновидениями после бесконечной тряски в пульмановских теплушках. Набравшись терпения, отцы- командиры поторопили сильно отставших, каждый в свем отделении предупредили о нетерпимости в дальнейшем подобной вялости , объявили о том, что за три минуты по уставу полагается, после команды "Подъем" встать в строй и, повзводно, без гимнастерок, повели на свжий воздух оправиться и разучивать комплекс физических упражнений, предварительно совершив хорошую пробежку на добром морозе. Физические упражнения состояли из шестнадцади различных движений туловища, рук и ног, называемых комплексом, повторяемым четыре раза. Комплекс начинался медленным потякиванием вверх на носках туловища и рук, а затем переходил в резкие наклоны и движения всего корпуса. Продолжалась физзарядка пятнадцать минут - время, которого было вполне достаточно почувствовать достоинство даурского сухого мороза.
После зарядки каждый осмотрел закрепленное за ним оружие, проверив номер и состояние смазки, мало чего в ней понимая, сложил квадратом закрепленное одеяло, уложив его в изголовия и пошел в умывальное помещение умыться. Помочив водой с мылом руки, пошлепав мокрыми руками по щекам и утершись новыми полотенцами, вернулись каждый на свое место, уложили, как положено установленным в роте порядком, полотенца на середину импровизированных кроватей.
- Приготовиться на литер "В"! - подал команду дежурный.
- В шеренгу по два. Ста-а-но-вись!- встав по стойке смирно и вытянув влево левую руку, подал новую команду.Рота по взводно встала в строй в сторону вытянутой руки.
- Ра-а-в-няйсь! Смир-р-но! Первая шеренга, три шага вперед, ша-а-гом марш! Кру-у-гом!- пройдя в сторону правого фланга доло-жил:
- Товарищ старшина! Рота на литер "В" построена! Дежурный по роте старший сержант Семенов.
- Вольно.- Во-ольно!- повторил команду дежурный.
- Товарищи! Подъем проходил вяло и не по уставу. - заговорил старшина, - На первый раз обойдусь замечанием. Командирам отделений необходимо это учесть, и перед дневным сном потренировать отделения. Санинструктор! Проведите литер "В"! -
- Снять кимнастерки в рукава! - подал команду санинструктор.
Обе шеренги, сняв ремни и растегнув гимнастерки, сняли их через голову и вывернули наизнанку так, что руки остались в рукавах, а подворотничек и подмышечные части оказались вывернутыми в сторону противоположной шеренги.
Санинструктор прошел между шеренгами туда и обратно, профессионально вглядываясь в подворотнички и подмышки гимнастерок, попутно сделав несколько замечаний на качество водных процедур. Затем последовали команды надеть гимнастерки и расстегнуть опушки нижнего белья, и последовала та же процедура прохождения санинструктором между шеренгами, но уже без каких-либо замечаний. Последняя команда была вытянуть вперед руки и расстопырить пальцы, и проверено их состояние. Разумеется, сдесь без замечаний обойтись не могло...
После команды "Смирно", санинструктор доложил: - Товарищ старшина! Проверка роты на литер "В" произ
ведена. Литер "В" не обнаружен. Выявлено пять грязных подворотничков и восемь человек с грязными руками. Виновным сделаны замечания. Заболенваний не обнаружено. -
- Всем, кто имеет замечания санинструктора, выстирать и пере-шить подворотнички после завтрака. Грязные руки вымыть до завтрака. Командирам отделений проконтролировать исполнение. Предупреждаю впредь!За ваше антисанитарное состояние пока наказывать буду командиров отделений. Командирам отделений после завтрака провести беседы в отделениях о последствиях личной антисанитарии. Дежурный по роте, командуйте! -
- Смир-рно! Первая шеренга, три шага вперед, шаго-ом марш! Кру-у-гом! Вольно! Р-р-разойдись! -
Долго ломали голову над тем, что такое литер "В", и наконец-то сообразили такое простое и секретное, скрытое под этой литерой, как осмотр на вшивость, чесотку и санитарное состояние после водных процедур. О необходимости этой проверки нам пришлось убедиться довольно скоро...
Завтрак из трех ложек овсяной каши-размазни, одной селедки надвоих, двухсот грамм черного хлеба и двух кусочков пиленого сахара с чаем вволю, был съеден с аппетитом и в отведенное для него время без замечаний старшины. Создалось странное понятие о старшине роты: - привел нас на пищеблок, наблюдал в проходе между столами за завтракающими, привел обратно в казарму, а когда же завтракал сам?..
После завтрака в казарме состоялся развод роты. К этому времени в расположение казармы прибыли командиры всех четырех взводов и командир роты. Старшина роты занимался оформлением детей,по недосмотру райвонкоматов оказавшихся в армии, в распоряжение дивизионного госпиталя.
После построения было объявлено распоряжение командира роты о назначении во внутренний наряд очередных дежурного и дневальных по роте, заступающих в девятнадцать часов - время отведенное приказом командира полка для смены караулов. Была установлена очередность назначения во внутренний наряд одним отделением от взвода с таким расчетом, чтобы взвод менялся один раз в четыре дня в порядке номеров. На этом первый развод был закончен, и, после команды "На отдых, разой-дись! ", разошлись по своим местам.
Командир роты распределил между командирами взводов мместа для взводных занятий и распорядился обеспечить их скамейками со склада через старшину роты к началу завтрашнего учебного дня. Место для занятий пулеметного взвода было отведено там же, где располагалось оружие взвода - рядом со стеллажами, поскольку места они занимали предостаточно.
Командиры отделений, собрав вокруг себя подчиненных, приступили к беседе о значении личной гигиены в жизни военнослужащих в военное время.
- Второе отделение! Устраивайтесь потеснее сдесь на нарах, - сказал сержант Кешкин.
- Мне приятно, что среди вас санинструктором никому не сделано замечаний во время литера "В", - продолжил он - однако приказание старшины следует выполнить, несмотря на выходной день. О чем пойдет речь следует запомнить навсегда.Речь пойдет об обыкновенной вши и чесотке. Вы, наверное читали, как в гражданскую войну целыми полками армию косил тиф. Тиф бывает брюшным и бывает паратиф. Для нас неважно как тиф называется, а важно предостеречь себя от этой страшной болезни, поскольку тиф каким бы ни был, а он тиф.
Так вот, разносчиком этой болезни является обыкновенная вошь. Бывает она головная, платяная и лобковая, название носит в зависимости от места проживания. Нам- то всеравно, где она живет и как называется, а важно то, что переползая от одного человека к другому переносит упомянутую заразу с больного, зараженного человека на здорового, а размножается она бысрее, чем нужно, если учесть, что мы моемся в бане один раз в десять дней. Если бы в этой войне завшивела Красная Армия, то это был бы хороший подарочек фашистам. Мечтают они об этом. Да,и по данным нашей разведки, тут всего триста сорок километров, есть на той стороне город Хайлар, а вблизи от него расположен бактериологический центр Квантунской армии и занимается он подготовкой бактериологической войны, и против кого готовится эта война - не секрет. Сейчас степь спит, холодно, и из грызунов можно увидеть только степного зайца,да мышей, а в конце марта она оживет, проснутся тарбаганы, тушканчики в великом множестве. Тогда появится опасность заражения чумой, разносчиком которой являются грызуны. Грызунов японцы пытаются использовать для распространения паратифа. Первые пробы они делали на территории Монголии, а стык трех границ виден с той, высокой сопки, - махнул он рукой в сторону границы.
- Второе, не менее противное заболевание - чесотка. Источником ее является чесоточный клещ, который внедряется в кожные покровы пальцев рук и вызывает сильный зуд. Эта болезнь проявляется то же не сразу, а имеет скрытый период около недели. Вы же в пути общались с беспризорниками, возили их с собой, с собой клали спать, а они - дети и поэтому восприимчивы к этой болезни и очень к ней терпеливы.
У нас разработаны мероприятия по профилактике этих болезней, это если вы почувствуете зуд под мышками, под опушкой или между пальцами кистей рук, то разрешаю минуя мое разрешение, обращаться к санинструктору или старшине роты немедленно.
Второе, и главное, это личная гигиена.В бане и умывальной комнате не нужно экономить мыло. Тем количеством воды, которую отпускают для мытья, можно хорошо помыться, если научиться экономить ее. В умывальной комнате количество воды не ограничено, и нужно не мочить ладошки и щеки, а с мылом мыть руки, лицо, уши, за ушами и шею, а грудь и предплечья - обтирать холодной водой. Завтра утром посмотрите, как это делаю я. Всем делать, как я!
В среде старослужащих установилось поверье, что вошь берет того, у кого грязная и неумытая шея, скопилась грязь в ушах и за ушами, и кто не хочет обтирать грудь и плечи холодной водой. Хорошим признаком санитарной гигиены служит подворотничек - если он грязный, то это значит, что хозяин не следит за собой и является скорым питомником вшей. Всем ясно?
- Ясно,- последовал дружный ответ.
- Если все ясно, то можете отдыхать и писать письма,
можете разойттись. - Напомнил отделенный недавнюю дорогу в теплушках. В Но
восибирске наш эшелон остановился на несколько часов в тупике, примыкающему к пассажирской платформе. В таких случаях всегда приоткрывали вагонную дверь и любопытные разглядывали через нее прилегающую окрестность. Вдруг перед дверным проемом появились две фигурки, один мальчик, лет десяти и, вторая - девочка, года на три моложе мальчика. Не нужно было расспрашивать их о родстве, настолько точно природа разрисовала их курносые личики одной кистью и одной рукой, что было бесспорным кровное родство. Много до Новосибирска встречали в дороге беспризорных детей, подкармливали их из своих запасов и пайковых продуктов, но эти дети были особенные - отличались от тех независимостью, благородством в отношениях к окружающим и взаимной привязанностью друг к другу.
- Дяденьки, покормите нас, а я вам на пузе спляшу. А она вам музыку голосом сделает.
- Мы вас и так накормим. А пляски мы уже видели.- Нет. Мы так не едим... На пузе вам еще никто не пля
сал, я один умею. - - Пляши.Снял он с себя детский полушубочек, аккуратно сложил
его и положил к ногам сестренки, а та сняла с рученок меховые рукавички и положила их на полушубок. Выгнув грудь и выставив на пятку правую ногу, мальчик слегка махнул рукой и девочка высоким детским голоском, сначала медленно, на мотив цыганочки, запела плясовую мелодию,и,постепенно ускоряя ритм, перешла на русскую барыню. Эта музыка была не циганочкой и не барыней, а скорее собственной импровизацией музыкантши по мотивам этих мелодий. Отбивая ритм крохотными ладошками, она пела мелодию чюдесным детским голоском.Пела тихо, но слышно было всем, кто слушал. Она действительно делала музыку голосом. Зачарованные живой музыкой, стояли вокруг музыканта и плясуна грубоватые, сельские ребята, стояли наслаждаясь музыкой голоса маленькой певуньи ...
А мальчик, прихлопывая ладонями по коленям и по животу в такт музыки, прошел по кругу несколько раз, убыстряя ход, затем начал отбивать дробь подошвами валенок об очищенный от снега асфальт, бросил о землю шапку, обнажив стриженую голову, закружился на месте, выгнул вперед живот и бросился на землю, совершив по земле полный поворот на животе.
Музыка замолчала, а мальчик, не успев подняться на ноги, вместе с сестрой, полушубком и варежками, оказался уже в теплушке, подхваченный окружавшими их призывниками.
Усадив детей на топчан возле топящейся печки, развязали с де-вочки накрест перевязанный шерстяной платок, сняли еще несколько покрывавших голову платков, и обнажили стриженую под машинку головку.Началось обычное угощение детей всем, что получали на питательных пунктах сухим пайком и хранилось в мешках из домашнего.
Накормив детей, приступили к обычным в таких случаях расспро-сам, из которых выяснили, что им действительно по девять и шесть лет, зовут их Катей и Ваней, что Катя помнит только страшный черный самолет с белым крестом на боку, а Ваня помнит вымазанную красным мамину голову, лежащую на земле и военного, который усадил их в кузов машины и машина их куда-то долго везла и, наконец привезла на какую-то станцию где их и оставила. Затем они ехали в санитарном поезде и приехали на станцию, где все разговаривали на чужом языке и пришел военный, начал за них ругать военную тетю и они незаметно ушли из поезда. Встретили на станции поезд с военными и поехали на восток. На восток они ехали и с мамой, мама говорила, что там живут родные в большом городе, название города не помнят. Теперь им нужен Красноярск, по слухам там теплее, город большой и не такой голодный. Приехав, будут ходить по улицам и по станции, и смотреть на всех, и, если встретятся родные, то те обязательно их узнают, потому, что хо-рошо помнят маму, а Катя и Ваня похожи на маму, об этом она им говорила и папа тоже. То, что родные найдутся, обое уверены в этом.
- Как же вы поедете в Красноярск, на чем?- Мы просим вас подвести к Красноярску до узловой стан
ции, а там попадем на другой поезд. За это мы будем вам топить печку всю ночь и не уснем.
- Нам печку уже топили такие, как вы - обойдемся сами.
А, если поедете с нами, то сейчас подали команду строиться, и вы сторонкой идите за нами на санобработку, а потом на пункт питания и приходите в этот вагон.
В бане обое попали в руки медсестер, те их в отдельном углу отмывали и, отмыв, отправили в раздевалку как раз вместе с нами, где уже ждали теплые, после санобработки, наши и детские вещи. В Красноярске действительно погода в день нашего прибытия была теплее Новосибирской, дети радостные и уверенные встретить родных попрощались с нами и, не отказавшись от припасов, две маленькие фигурки полезли под товарняк, перешли на другую сторону и скры-лись из виду.
До Кати с Ваней и после них почти в каждом вагоне ехали юнные путешественники, оторванные безжалостной рукой войны от родителей и близких, и брошенные на самостоятельное выживание. Были среди них и такие, как Катя и Ваня, были попрошайки, были замкнувшиеся в себя не по возврасту, были просто любители попутешествовать и юнные воришки...Жизнь на сибирской магистрали шла своим чередом, причем дети проникали из Иркутска в Улан-Уде черех сорок четыре охраняемых туннеля вокрук Байкала, что практически невозможно было для взрослого, не обеспеченного специальным на то разрешением.
Дневальный голосом вызвал к старшине роты командиров отделений пулеметного взвода, которые быстро исполнили команду и вернулись в расположение отделений, приказав первому и второму отделениям одеться и выходить на улицу на построение.Построив личный состав по отделениям, и, подав команду "Шагом марш", привели к землянке, перед которой на площадке установлены высокие козлы для распиловки бревен на доски и уложен штабель свежих досок, распространяющих терпкий, смолистый запах лиственницы. После команды "Стой" командиры отделекний объяснили цель нашего прихода: - погрузить на повозки столы и скамейки, изготовленные в столярной мастерской для нужд роты. Тут же появились четыре пароконных повозки, с двумя перекладинами похожими на сидения поперек их и ездовыми в возрасте лет под пятьдесят на облучках. В повозки запряжены по паре низкорослых лошадей монгольской породы с длинными гривами и хвостами. Командир отделения пояснил, что лошади очень выносливы в степных условиях, легко переносят недо-статок воды и местные бураны. Каждая повозка предназначена на два пулемета "Максим", которые устанавливаются на перекладинах, а катки и хоботы крепятся специальными легкосъемными замками. Пулеметы устанавливаются надульниками назад из расчета необходимости стрельбы прямо с повозки.
Вошли в землянку предназначенную для столярной работы.Возле столярных станков вручную трудилось человек двадцать мастеров или саперов, как их называют по штатному расписанию. В армии саперы выполняют различную работу, начиная от рытья окопов и укрытий, прокладки дорог, устройства фугасов, минных полей и кончая различными работами, необходимыми для нормальной жизнедеятельности военнослужащих. Профессия эта является одной из древнейших и весьма необходимых. Происходит от слова - сапа, окоп или траншея на ровном месте, вырытые в направлении к противнику. В современной войне роль сапера не менее важна, чем пехотинца. Пока сапер не проверит на занятой территории отсутствия опасных предметов, пехотинец не считает себя в безопасности...
В землянке, отличающейся от жилой размещением в ней плотницкого и столярного оборудования, стоял крепкий, приторно-сладковатый,смолистый запах свежей лиственницы. Люди работали в гимнастерках с расстегнутыми воротами, без головных уборов и пристегнутыми через плечо ремнями. Одни строгали рубанками доски, другие пробивали в них долотами отверстия, третьи изготавливали ножки для скамеек, а другие занимались сборкой. Работа саперов напоминала чтото домашнее из-за их спокойствия и ритмичности в работе и, главное, их возраста, возвращала на мгновение в довоенный мир. Этим людям сейчас бы не сбивать скамейки, ставить и искать мины, строить мосты, чтобы их тут же разрушали, а также не суетливо и размеренно работать дома, где все запустело и начало рушиться...
Подошедший к начальству старший сержант-сапер дал им какие то указания и приступила наша очередь разбирать аккуратно сложенные почти до потолка штабеля столов и скамеек и погрузка их на повозки. Погрузка мебели на повозки занимала времени не много, ездовые на сытых и ухоженных лошадях управлялись со своей работой проворно и мы, закончив работу, под строем вернулись в свою казарму, не узнав ее. Пустовавшее ранее пространство возле стеллажей с оружием было заставлено столами и скамейками из расчета один стол на отделение. В пулеметном взводе на каждом столе красовалась сплюснутая сверху со вставленным фитилем гильза от сорока пяти миллиметровой пушки, заправленная оружейным маслом, в качестве источника света. Эта немаловажная деталь в наших условиях доказывала на некоторое преимущество пулеметчиков перед бойцами - мы могли писать письма или читать, если было что читать, в любое время суток. А преимущество объяснялось просто - на каждый пулемет в оружейной мастерской отпускали оружейное масло почти в неограниченном количестве, хотя и знали о исполь-зовании его не по назначению.Для мастеров было важнее, чтоб пулеметы были исправными и чистыми, а не расход масла.
Прежде, чем разрешить оставить строй, сержант сказал: - После работы полагается принять водные процедуры.
Сейчас разденетесь до пояса и немедленно в умывальник. Покажу вам как небольшим количеством воды чисто умыться, а, главное, уберечь себя от насекомых. Разой-дись!
Раздевшись, вошли в умывальник, в довольно просторное помеще-ние, построенное посреди жилой землянки перпендикулярно ей, с размещенными на стойках в три ряда корытами, снизу которых встроены соски от умывальников. При входе в умывальник слева и справа стояли железные бочки для воды, в которые двое дневальных ведрами носили воду от стоявшей при входе с улицы водовозки. Дав команду построиться в одну шеренгу перед умывальником и, выждав ее исполнение, сержант сказал:
- Напоминаю то, что вы слышали на литере "В", больше напоминаний не будет. Банный день у нас положен один раз в десять дней, воды в избытке не бывает. Мы обязаны быть всегда чистыми, а для этого нужно содержать в чистоте голову, лицо, уши, шею, подмышечные впадины, руки и грудь. От содержания в чистоте этих частей тела зависит вероятность появления насекомых. Не приведи никому испытать эту напасть, да не забывайте еще то, что мы спим все на одних нарах. А теперь внимательно смотрите, а потом делайте как я - я же буду смотреть, что у вас не так. Вопросы есть? Значит все поняли. Приступаем.
Смочив кисти обеих рук, взял с полочки кусрчек мыла, намылил их и смыл мыло чистой водой, затем ладонью воды обтер левую руку от плеча до кисти, второй ладонью воды - подмышечную впадину. Точно так же поступил и с правой рукой.Затем, намылив мылом подмышечные впадины, плечи и руки, смыл мыло водой, начиная от подмышек, плеча и переходя к кистям рук постепенно и стараясь подчеркнуто экономить воду.Закончив с руками и набрав пригоршню воды, он вылил ее на стриженый затылок и растер по лицу, шее и ушам. В этот раз мыло расходовалось только для мытья лица, ушных раковин, особенно за ушами, и шеи. Мыльными руками обтер грудную клетку и часть живота до пояса. Набрав в ладони воды из умывальника,коротким, но резким движением рук плеснул воду на лицо и, не раздвигая ладоней, поймал стекающую с лица воду, снова этой водой протер ладонями лицо и намыленную голову. Так он повторил несколько раз, пока не почувствовал, что мыло смыто. В заключение он чистой водой, как умываются обычно, несколько раз ополоснул лицо. Вылив на голову пригоршню воды, тщательно смыл мыло из-за ушей и ушных раковин и шеи, обильно растер водой грудь и живот до пояса, затем проверил качество умывания растиранием пальцами участка кожи на грудной впадине и, убедившись, что кожа на растертом участке груди покраснела и чистая, вытер голову, лицо и предплечья полотенцем.
Этим же, но уже влажным полотенцем, быстрыми круговыми движениями, растер плечи, грудь и живот до покраснения кожи. Взяв полотенце обеими руками за концы, закинул его за спину и сделал массаж кожи спины. На этом водная процедура закончилась, заняв по времени не более пяти минут.
Проверка исполнения подчиненными приемов умывания была не очень утешительной: - умыться малым количеством воды поначалу казалось очень просто, но почему-то вода повторно в ладони не хотела наливаться, а успевала пролиться через раздвинутые ладони в сливное корыто, как ни старались, а подмышечные впадины промыть чисто не удавалось. А промыть те места откуда растут уши было еще сложнее только потому, что мешали ногти. Несмотря на вчерашний банный день, смоченная водой часть грудной клетки над соском, как ни старались вымыть грудь без ограничения количества воды, от растирания кожного покрова покрывалась катышками настоящей грязи.
Мы поняли, что весь секрет экономии воды заключался в том, что не нужно ее лить туда, где смыто мыло, что нужно пользоваться на начальной стадии умывания повторно стекающей с умываемой части лица или тела водой, что для массажа груди и спины можно пользоваться с успехом влажным, после обтирания, полотенцем. Поняли, что лучше ходить с грязным носом, но чтобы за ушами и подмышками всегда было чисто. Впоследствии пришлось убедиться в ценности этого урока "делай, как Я". Это будет потом, а сейчас мы умели принимать водные процедуры так, как это делают старослужащие. Не умываться, а принимать водные процедуры! А умели потому, что у доброго учителя оказались достойные ученики. И, главное, поняли урок без обиды на учителя за его придир-чивость.
Остаток времени до обеда использовали для писем. Писали домашним уже по второму письму и тем, кому вчера не успели и кто могли подождать, удобно расположившись за столами, а не на нарах, как вчера. Мы уже знали от командиров, что письмо до адресата в европейскую часть России проходит десять-одиннадцать дней и столько же идет ответ адресата, что в фронтовую полосу письма идут на день дольше, что на оккупированную территорию письма не идут, а возвращаются обратно отправителю, что вообще с перепиской из армии все устроено очень хорошо, ну а относительно военной цензуры - ничего не поделаешь - война. Да она и не мешает писать простому смертному... По причине войны посылки в армию из дома были запрещены, и разрешались только от рабочих коллективов и общественных организаций и только на, воинскую часть без всяких персоналий.
На всю роту оказались одни единственные часы, большие наручные "Кировские". Обладателем их был старшина роты. Каждый определять время умел по положению солнца на небосводе, а ночью по звездам с точностью полчаса. Особой нужды пока в определении времени суток не было, поскольку время занятий в роте определял дежурный по роте по часам старшины,а общие - о распорядку дня определял старшина, а общие мероприятия - сигнал горниста. Таких сигналов было не много: - подготовительный "Слушайте все" и исполнительные: - "Подъем","Прием пищи", "Приготовиться к построению","Отбой" и "Боевая тревога". Самым приятным сигналом горниста впоследствии оказался "Прием пищи", к нему даже имелись придуманные старослужащими слова:-Бери ложку, бери бак, а не хочешь - топай так".- Горнист играл его трижды в сутки, с интервалом в шесть часов, начиная с восьми часов утра.
Имелись и другие сигналы горниста, но к повседневному быту военнослужащих они особого отношения не имели.
За занятиями сочинением писем застал сигнал горниста о времени обеденного перерыва. Обед от вчерашнего отличался заменой щей галушками, а пшенной каши - тушеной капустой. На первое каждому в котелок налили ровно поллитра мутноватой воды, прикрашенной сверху жировыми блестками и плавающим кусочком вареного теста, приправленного лавровым листом. Второе блюдо имело хотя и приглядный внешний вид, но вкус имел непривычный: - тушеная свежемороженая, не раз оттаявшая и снова промороженая капуста с мизерным кусочком мяса имела отвратительный вкус и снепривычки не лезла в рот. Вкусным был свежеиспеченный в полковой пекарне кусок хлеба весом в двести пятьдесят грамм. По норме полагалось в сутки сто двадцать грамм мяса и семьсот грамм хлеба , девяносто грамм рыбы, тридцать грамм сахара, около двадцати грамм муки, около ста грамм крупы и немного более килограмма овощей. Если учесть, что из этого количества мяса получается тридцать грамм вареного, а капуста, картофель и морковь не один раз выморожены с осени, да прибавить юношескую потребность в пище, то немудрено, что со второго обеда на пищеблоке у многих, лишенных домашних запасов, началось недоедание, впоследствии принявшее хроническую форму у всех, в зависимости от того, когда у кого закончились домашние запасы как в мешках, так и в организме.
Расправившись кое-как с обедом, встав из-за стола и надев шапки, вышли на построение на улицу. К столовой со строевыми песнями подходили две роты старослужащих. Со стрельбища с оружием на плече возвращалась в казарму запоздалая к сигналу горниста стрелковая рота старослужащих. Держа равнение рядов,ровным походным шагом,вногу, рота прошла мимо нас, ожидавших команды "Становись".
В казарме успев раздеться и покурить в умывальной комнате, услышали сигнал горниста "Отбой" и сразу же команду дневального "Приготовиться ко сну!" Дневной сон был обязательным, поскольку на сон в сутки отпускалось восемь часов, и основные семь часов отводились на ночное время с двадцати трех до шести часов. Дневной сон казался с непривычки чем то вроде наказания или нелепой шутки. Казалось необычным не хотеть спать и заставить себя уснуть...
Командир отделения разделся сам и с пояснениями показал всем как необходимо сложить обмундирование, чтобы при подъеме не путаться в нем, но и быстро одеться:- сложил рукава гимнастерки к вороту, согнул ее поперек, а затем вдоль и положил на полку нижней частью вверх и складкой от себя. Брюки сложив вдоль по складкам брючин, еще раз сложил поперек и положил на гимнастерку, а поверх положил вдвое сложенный ремень, пояснив:
- По команде "Подъем" сбрасываете с себя одеяло, двумя руками берете за переднюю кромку обмундирование и сползаете на край нар, положив его рядом с собой. Теперь, обоими руками берете брюки за опушку, быстро выбрасываете их вперед и, одновременно подогнув к животу ноги, вставляете их в брючины.
Вставляете руки в подол гимнастерки, одну сверху в верхний край, вторую снизу в нижний край. Рывком рук в сторону и вверх раздвигаете гимнастерку и заносите ее над головой. Если правильно сложена гимнастерка перед сном, то ворот окажется спереди и остается продеть в нее голову.Сложенный вдвое ремень наденете на шею. Держась рукой за опушку брюк, встаете на пол, подтягиваете брюги на поясницу, выдвигаете из-под нар ботинки с заранее рассшнурованными шнурками, наматываете на ногу портянки и вставляете ее в ботинок, так же поступаете и со второй ногой. Осталось застегнуть поясной ремень и встать в строй. Если не успеете зашнуровать ботинки, то на первое время это прощается. Поясной ремень успеете застегнуть до команды "Равняйсь". Ясно все? Вопросов нет. Разде-вайсь!
Сделав все, как было показано командиром, улеглись ясным сол-нечным днем в постель и думая о странной необходимости дневного сна, услышали команду дежурного по роте"От-т-бой!- В казарме наступила тишина...
Ровно через час никто не слышал сигнала горниста, а только громкий голос дежурного:
- Под-дъ-ем!- Второе отделение, подъ-ем!- раздалась команда сержанта Кешкина. Казарма наполнилась повторением команды дежурного командирами других отделений, шорохом сбрасываемых с себя одеял и надеваемого на нарах обмундирования, а затем топотом босых ног и стуком переставляемых по плу ботинок. Командиры отделений стояли одетыми до общего подъема и следили за действиями своих подчиненных. Согласно общего распорядка им полагался подъем на четверть часа раньше общего.А поскольку предусмотрны утренний и дневной подъемы от сна, то они ежесуточно недосыпали по пол часа. На то они и командиры...
- Второе отделение, становись!-
Отделения начали строиться в проходе между нарами на
отведенных каждому из них местах. Из отделения только двое могли занять места в строю, а остальные возились кто с обувью, кто, надев штаны задом на перед, старался понять в чем дело, кто искал свою обувь, затолкнутую куда-то ранее обувшимся соседом.То же самое творилось и в отделениях других взводов.
- Второе отделение, на отдых, разой-дись! Не вставшим в строй, от-т-тбо-о-й!
В среде одевающихся наступило недоуменное замешательство.
- Слышали команду! Исполнять!-
Только тут дошло, что нужно снова раздеться, сложить
обувь и одежду, затем лечь в постель и накрыться одеялом, чтобы снова услышать команду "Подъем". Так повторялось не один раз в течении получаса, пока обучаемых не прошиб пот...
Может быть выручила команда дневального: -
- Встать, смирно! Дежурный, на выход!
После чего последовал доклад дежурного командиру роты о
том, что рота отрабатывает после дневного сна команду "Подъем". Вместе с командиром роты пришли командиры взводов и принесли свежие газеты, прибывшие с двухчасовым поездом, и свдку Совинформбюро, принятую радистами роты связи по радио из восьмичасовых московских последних сообщений. Ежедневно в четырнадцать часов по читинскому времени, что соответствует восьми часам московского,радисты выходили на прием читинской станции радиовещания, принимали сводку последних известий из Москвы, переписывали от руки, командир роты связи сличал тексты принятых радистами сводок, уточнял неточности и с посыльным отправлял в штаб полка. В штабе полка текст размножали и отправляли вместе с поступившей почтой командирам рот. Сообщения Совинформбюро интересовали всех не менее, чем письма от родных, хотя все знали, что в них все не сообщают, что происходит на фронтах, а если и сообщат о подбитых танках или взятых в плен на С...м участке Н-ского фронта немцах, все равно ничего понять было невозможно. В основном следили за изменеиями линии фронта, в казарме появилась школьная, больших размеров географическая карта и на ней линию фронта обозначали бумажными флажками. Линия фронта постепнно отодвигалась на запад. Сводка в армейской и дивизионных газетах опаздывала ровно на сутки, что было связано с расписанием местного поезда Чита - Отпор.
Командир взвода приказал всем собраться за столами для занятий, прочитал сводку Совиформбюро, коротко рассказал о линии западного фронта, а затем представился сам. Родился он в Иркутской области в 1920 году,окончил в Улан-Удэ военное училище, а затем пулеметную школу. На фронте не был, уверен,что этой чести будет удостоен сдесь, вместе с нами.Судя по имеющейся у японцев группировке на границе, ее активности и активности разведывательных органов- нам придется повоевать. На должность пулеметчиков он нас отбирал в местном райвоенкомате. Пулеметчики сейчас ведут бой в основном на дальних дистанциях, а на ближних - пехота имеет достаточное количество автоматического оружия. Первейшей обязанностью пулеметчиков является огневое прикрытие пехоты при наступлении и отходе ее. Отсюда и предъявляются тре-бования к расчетоам быть физически выносливыми, смелыми, грамот-ными и расчетливыми в действиях. Все эти качества будут отрабаты-ваться на занятиях, поэтому манны небесной он нам не обещает...
- В этой местности в конце гражданской войны находились войска атамана Семенова. На станции Шарасун стоял его бронепоезд и прикрывал станцию Мациевскую - последнюю станцию занимаемую им в Забайкалье. С восточной стороны станции красные казаки совершали конные наезды на бронепоезд с целью расхода его боезапаса. Бронепоезд посылал в след казачьим разъездам заряды шрапнели. Сейчас на скатах сопок по выходным дням военнослужащие собирают алюминиевые дистанционные трубки и из них льют ложки те, кто идет в наряд по бане. С ложками следует обращаться бережно. На складах ложек нет.
Существует легенда, что когда Семенов уходил на Мациевскую, то от Даурии в сторону Мациевской построил свои войска и приказал тем кто пойдет с ним - двигаться по железной дороге в сторону границы, а кто остается - влево по широкой лощине с права и слева ограниченной пологими сопками. На сопках были установлены пулеметы... Местные жители эту лощину прозвали Долиной смерти.
За рассказами о крае, о службе прошло почти все время до ужина. Рассказчиком взводный оказался интересным, был он начитан, достаточно знаком с жизнью и достаточно интеллегентен.
Перед ужином в курительной комнате, она же и умывальник, встретились с Мишей Федотовым. Отец его, бывший псаломщик приходской церкви, был арестован в конце двадцатых годов и о нем больше ничего Миша не знал. В семье сейчас остались два младших брата на попечении матери.
- Леша, я тебя видел утром, я зачислен автоматчиком в стрелковый взвод и живу на третьих нарах над тобой. Подойти к тебе не успел, как подали команду строиться.
- Второй день вся жизнь идет на нарах. Слева Долинин,
справа Булкин и не видишь больше ни кого. Я попал в пулеметный взвод, сдесь будет интереснее, чем в стрелках.
- Куда мне с моим ростом в метр с шапкой в пулеметчики.
Я думаю, что удастся отпроситься в более лучшее место, я постараюсь это доказать на деле.
- Я за тебя буду рад, если такое удастся. И я уверен,
что получится, только вот куда - нужно узнать у бывалых и серьезных людей.
- Пока же думаю побыть автоматчиком, куда еще денешься?-
Мы с Мишей учились в одном классе. Учеба ему давалась
лучше, чем мне и, несмотря на это, у нас было много общих интересов,имелись дружеские отношения. Жил он в селе, а я в деревне, но времени для общения имелось достаточно. Я, в свою очередь, всегда считался с тем, что Миша был в семье старшим и на нем лежали обязанности отца перед младшими братьями в семье и мужского совета матери, когда в этом она нуждалась. Отсутствие в семье отца и негласные обязательства старшего перед семьей, делали его вдумчивым и серьезным в жизни. Мне это в нем нравилось без всякого чувства жалости, но сочувствие к нему ипытывал. Он понимал мое отношение к нему.
После ужина выходной день кончался писанием писем при свете коптилки, и закончился отбоем после вечерней проверки с пением интернационала.

Военному делу дома обучали много. В шестом и седьмом классах изучали устройство винтовки Мосина. Запоминали название его частей, учились разбирать и собирать с закрытыми глазами затвор. Изучали устройство противогаза, выполняли в нем упражнения. Мальчики занимались строевой и тактической подготовкой: - ходили строем в составе отделения, осваивали повороты в строю и вне строя, учились делать перебежки на местности, вести разведку. Девочек, кроме винтовки и противогаза, обучали санитарной подготовке. Все это входило в свидетельство об окончании неполной средней школы в виде средней оценки знаний за период обучения.
В дальнейшем обучение началось во время войны по специальным программам специальностям бойца, а затем ручного пулеметчика. Завершением обучения были боевые стрельбы под крутым берегом в излучине речки Суховетки. Обучались хождению на лыжах,
Обучали прибывшие после ранений младшие командиры и офицеры усердно и требовательно, видимо у высшего начальства не изгладился из памяти урок весеннего призыва 1942 года призывников двадцать третьего года рождения. Необученные элементарным понятиям воинской дисциплины, незнакомые даже с устройством трехлинейной винтовки и не разу не сделавшие из нее выстрела, девятнадцатилетние мальчишки пявились на фронте... Одна за другой стали приходить на них извещения о гибели всех, кого призвали из района в эту роковую весну, за исключением одного-двоих не пригодных к дальнейшей службе под чистую. Мать одного из погибших в слезах кричала:
- Да разве я знала, что его убьют не обученного! Только бы обучить его, я бы все, что зарабатывала отдала за это. Голодная и раздетая ходила бы, здоровья бы не пожалела!
Теперь нас начали поновому учить не случайные командиры, а младшие командиры полковой школы, подготовившие не один выпуск младших командиров, хорошо знающие методику преподавания и военную науку преподаваемую нам. Может быть они иногда были чрезмерно к нам требовательны, но в несправедливости их обвинить нельзя. Этими младшими командирами были наши командиры отделений. Командиром отделения не мог быть любой сержант. Младшими командирами называли всех, кто имел воинское звание от младшего сержанта и до старшины. Все они, как правило, заканчивали школы младших командиров, но по занимаемой должности имели различие. Например, оружейный мастер имел звание старшего сержанта, старший писарь мог быть в звании не ниже старшего сержанта, а то и старшиной, а командиром отделения они быть не могли. Для этого необходимо было окончить годичную полковую школу и успешно сдать экзамены по топографии, тактике, по уставам внутренней и гарнизонной слубы, с троевому уставу и прочее,прочее, да еще один год отслужить.Причем не последнюю роль при назначении на должность имели врожденные качества такие, как честность, требовательность к себе, умение требовать уставные отношения от подчиненных, умение заставить подчиненного выполнить приказ без применения насилия в том случае, когда ему этого не хочется.Да мало ли чего еще, когда ему приходится день и ночь проводить со своим отделением в казарме, на занятиях в поле и классе,на марше, вбане, в кино...
Сразу же после ротного развода в казарме, а на полковой развод мы не ходили по причинам карантина и несоответствия экипировки даурским утренникам, да и дневной мороз дозволял в телогрейке и без обмоток добежать бегом до столовой и обратно, приступили к занятиям. Первой дисциплиной были уставные отношения военнослужащих по Уставу внутренней службы. Занятия проводили в отделениях командиры отделений, а командиры взводов проводили время в канцелярии роты. Как проводили время - нам то не ведомо. Как сказано в уставе, подчиненный может обратиться к старшему начальнику с разрешения непосредственного начальника, каким был командир отделения. Не взяв у него разрешения не только не обратишься к командиру взвода, но даже к старшине роты или к помощнику командира взвода, даже к санинструктору роты. Мало этого, так без разрешения старшего по званию, нельзя сесть, даже если свободное место и ты устал, нельзя закурить, нельзя обра-титься к младшему по званию. А кто такой старший по званию для красноармейца? Любой, у кого на погонах хотя бы одна лишняя лычка, которая ему положена. Вот ефрейтор, попросту старший красноармеец, а красноармейцу - начальник. Ладно бы на случай увечья он имеет право на командирскую пенсию,в зависимости от занимаемой должности и оклада, так на тебе!Командир! Попробуй, сядь на нарах без разрешения этого командира - тут же он обязан применить свои права к нарушителю устава и объявить наказание в виде замечания. Наказание и не тяжкое, просто даже забавное, а оно ни к чему, поскольку ты обязан о взыскании доложить командиру отделения. А с этим не приведи Бог связываться взысканиями даже от ефрейтора, потому что он сам имеет право объявить нарушителю до один наряд вне очередии, может заменить замечание ефрейтора своим нарядом. Может каждый день найти тебе причину помыть полы или потянуть с таким же, как ты, грешником, пилу после отбоя.У старшины работы целая рота, только запишись в ежики...
Отправляясь в армию, я зашел к дяде Ване Скобелеву и спросил его:
- Дядя Ваня! Ты отслужил срок службы накануне войны,
два года был на фронте, живой пришел, Тоня рада тебе. Скажи, что помогло тебе выжить?
- Одно есть правило в Российской армии, которое я освоил в роте. На этом правиле держится армия, как при царе, так и сейчас. Правило это простое : ты начальник - я дурак, я начальник - ты дурак.
А попросту говоря, подчиняйся каждому, у кого на одну лычку на погонах больше, чем у тебя. Не всегда дают умные приказы,а то просто дурацкие,но ты исполняй беспрекословно. Когда исполнишь дурацкий приказ - тогда обжалуй. Только жаловаться на начальника, особенно командира отделения,нехорошо... То,что среди товарищей ябедой будешь, они могут простить, могут забыть,а вот сам в каком положении окажешься? Исполнял то ведь дурацкий приказ, вреда от него нет ни кому, ну и забудь об этом. Если же получился вред, так ведь ты исполнил приказ. Поступил по уставу, а остальное не твое дело. Ответит тот, кто приказал.Не осуждай приказы!
Второе правило - никогда не спеши с докладом об исполнении приказания раньше срока. Всегда оставляй работы на три минуты, чтобы закончить на случай проверки твоего усердия начальником. А доложи об окончании работы ровно за пять минут до срока. Раньше доложишь - еще добавят, позже доложишь - наказать могут.
Третье правило - не бросай в беде товарища. Пусть он твой враг, пусть лучший друг, знаешь ты его или совсем незнаком он тебе, но он в такой, как у тебя форме одежды и потому он твой товарищ. Бросить его в беде- самое паскудное дело. Грех перед Богом!
А все это и остальное записано в уставах, беда то только в том, что не сразу записанное до ума доходит, а за это время много дров наломать успевают и все по дурости своей.
И последнее и первое это правило - думай, что говоришь.-
- Спасибо тебе за советы, дядя Ваня, все запомнил.Сказанное дядей Ваней подтвердилось после первого знакомства с уставом Внутренней службы. Нужен ли такой устав? Впоследствии подтвердилось, что нужен, и даже очень нужен, хотя бы по той причине, что порой уж очень и очень неохота выполнять приказ, особенно если он имеет отношение к твоему здоровью и даже жизни...
Есть еще Присяга. Занятия по ней начались после освоения на практике первых занятий устава Внутренней службы, в тот же день. Занятия проводил в составе взвода сам командир взвода - лейтенант. Для классных занятий он был одет в шерстяные защитного цвета брюки-галифе и гимнастерку с портупеей, на ремне с правого сбоку в кобуре пистолет ТТ, на плечах накинута овчинная душегрейка, на ногах - хромовые сапоги, голову украшала аккуратная, средней длины прическа. Жил он, как и все офицеры, хотя и в тесной, но отдельной, расчитанной на двоих землянке с двумя накатами бревен. Питался он не на пищеблоке, а в отдельной для офицеров столовой. Помимо основного продовольственного пайка, ему выдавали дополнительное питание дважды в месяц - сливочное масло и печенье.Жизнь офицеров и" нижних чинов" имела существенное отличие. К тому же они имели право на свободное проведение личного времени после занятий в казарме, если не были заняты в карауле или в наряде. Но, если учесть те обязанности, которые на него возложены уставом Внутренней службы и другими уставами, приказами, на которые щедро любое на Руси начальство,то места для зависти не найдется. Просто, каждый военнуслужащий тянет свою лямку и печеньем ее не подсластишь...
Занятия о присяге он начал с конца предыдущего, видимо заметил нашу внезапную отчужденность после занятий по уставу Внутренней службы:
- Когда я веду с вами занятия, а заниматься с вами буду еже-дневно, в конце занятий буду отводить пять минут на ваши вопросы. Вопросы могут быть самые разнообразные, включая уставные отношения между собой и младшими командирами. А сейчас мы должны заниматься требованиями воинской Присяги. Через пару недель вы ее примете и станете полноправными военнослужащими. Вам выдадут оружие, будете нести караульную службу, при необходимости, можете со старослужащими ходить на государственную границу и будете нести полную ответственность за свои действия в пределах действующих уставов, приказов и наставлений. До принятия Прсяги вся ответственность за ваши действия лежит на ваших командирах, вплоть до дисциплинарных взысканий, а сейчас на вас нельзя за проступок наложить взыскание даже в виде замечания, в наряд можете ходить только дневальными и выполнять работы по обеспечению ежедневных нужд вашего жизнеобеспечения в казарме.
Присягу на верность Родине приносят все военнослужащие Красной армии, кто имеет какое-то отношение кзащитеРодины...
В течении двух часов рассказ длился о долге и чести, правах и обязанностях гражданина Советского Союза, изложенных в сталинской Конституции. На первый взгляд скучная тема излагалась командиром взвода довольно интересно, приводились примеры из полковой жизни,из материалов газет и литературы, особенно исторической. Предложение командирам отделений быть свободными от занятий по Присяге - присутствовали все четверо, зная о том, кто проводит занятия. Такие занятия проводились ежедневно полных две недели, кроме двух выходных, и закончились принятием Присяги.
Через четыре учебных часа прозвучал сигнал горниста к обеду, а после обеда - к дневному сну. Этот сон старослужащие называли мертвым часом. К дневному сну привыкнуть было легче всего, потому что в наступившей в казарме тишине молодой организм располагался к покою без какого-либо принуждения, труднее было просыпаться, особенно осознавая, что нужно, одеваясь за три минуты успеть правильно попасть руками в рукава, а головой в ворот гимнастерки...
Вечерние двухчасовые занятия проводили командиры отделений в своих отделениях по материальной части станковых пулеметов. На стеллажах, возле каждого пулемета оказалось по два-три наставления по устройству и эксплуатации этого вида оружия, эти наставления были доступны для чтения в свободное время. Такое чтение всречало всяческое поощрение со стороны командования. Если не это увесистое наставление страниц на двести, да газеты Правда, Красная звезда и На страже Родины двухдневной свежести - читать было нечего, да и распорядок дня был настолько расчитан, что, кроме выходного дня, не оставалось времени побеседовать со школьными друзьями.
- Станковый пулемет системы Максима, образца 1904-1943 года в руках умелого наводчика недоступен батальону пехоты противника, - прочитал из наставления командир отделения, и пояснил, что быть умелым, значит хорошо знать устройство и работу частей и механизмов пулемета, правильно выбрать основную и запасные огневые позиции, знать способы маскировки, быстрой изготовки к стрельбе и ведение меткого огня.
- После первой очереди противник начинает поиск пулемета, после второй очереди - ведет расчет исходных данных для стрельбы и наводки. Третьей очереди с одного места не бывает - тебя расстреляет противник...
- Пулемет состоит из трех основных узлов. Одновременно сообщаю и технические характеристики их. Скорострельность пулемета техническая - 500 выстрелов в минуту, боевая - 250. Боевая скорострельность зависит от степени подготовки пулемета наводчиком для стрельбы, и практика показывает, что более двухсотпятидесяти выстрелов в минуту экономически не требуется. Как готовить пулемет к бою входит в отдельную тему занятий. А сейчас запомните следующее:
- это броневой щиток, защищает наводчика от прямого попадания легкой пули с расстояния 50 метров, тут на нем сбоку испытательная метка от такой пули. Весит восемь килограмм, в поле его носит вместе с коробками запасного инструмента и патронов, подносчик патронов. Кроме этого у него свой запас боепитания, винтовка и остальное имущество красноармейца,

- этот узел называется телом, состоит из кожуха с охлаждающей жидкостью для ствола с надульником и короба, где размещаются подвижные части пулемета.Вес тела двадцать килограмм четыреста грамм, объем охлаждающей жидкости четыре литра. Тело носит наводчик, кроме тела ему по штату положен наган,
- это станок, состоит из вертлюга, катков и хобота.
Служит для крепления тела пулемета, горизонтальной и вертикальной наводки ствола пулемета и обеспечения устойчивости при стрельбе. Весит тритцать три килограмма шестьсот грамм. Носит его помощник наводчика вместе со своей винтовкой и положенной аммуницией.
В походном положении пулумет перевозится на повозке, в боевом положении для передвижения используют катки.
Обязанности номеров расчета. Пулемет обслуживают наводчик, помщник наводчика и подносчик. Огонь из пулемета ведут наводчик и помощник, подносчик обеспечивает пулемет патронами. Обязанности распределяются ...
- Конец занятий! Приготовиться к чистке оружия!- донесся от каптерки голос дежурного по роте. После этой команды помещение умывальной комнаты наполнилось курильщиками. Для того, чтобы прикурить, а для самокруток у всех еще хранился домашний запас самосада, необходимо добыть огонь. Добывали его способом кремня и "кресала". Для этого скручивали в жгут чистую хлопковую тряпицу, продевали ее в винтовочную со спиленным дном гильзу, один конец жгута обжигали до появления угольного налета, и втаскивали в суженную часть гильзы, где тление жгута само по себе прекращалось от недостатка поступающего в сжатый жгут воздуха.
Кремень выбирали коричневого цвета и проверяли огнивом, стальной углеродистой пластинкой, на искрение. Если искра при ударе плпстинкой по острой стороне кремня получалась в виде непрерывного снопа искр - кремень считался пригодным для пользования. Кремни были у каждого курильщика домашними, поскольку дома давно, почти с самого начала войны, спичек не видели. Сдесь же, в Даурских степях, кремней было самое широкое разнообразие и коричневых, и черных, и других цветов, но попрежнему коричневый считался в среде старослужащиж лучшим.
Кресало, или стальная пластинка, в числе дефицита не числилась. В оружейной мастерской было достаточно старых использованных плоских напильников , и достаточно было неполениться придти туда и обратиться с просьбой к любому из мастеров, а те толк в кресалах знали, ведь были на гражданке слесарями высоких разрядов и в качестве сталей разбирались не хуже, чем в специальных лабораториях инженеры.
Имея при себе эти три вещицы, нужно было сверху на кремень наложить трут, как называли обожженый конец тряпицы,оставив свободным острый край кремня, крепко держать в руке трут с кремнем, и нанести резкий, скользящий удар кресалом по кромке кремня ниже трута. Достаточно одного такого удара, как трут начинал тлеть, испуская запах жженого хлопка. Называлось это вы-секанием огня.
Теперь оставалось прикурить самокрутку или перенести огонь на мелкую стружку, если нужно было раздуть огонь. Для костров или розжига печки огонь сначала высекали, а затем раздували, прикладывая трут к холодному угольку или кусочку легко разжигаемого топлива и затем на них дули силой собственных легких. Прикурить считалось дозволенным у близкого знакомого в том случае, если забыто огниво.В таком случае полагалось принести извенения за собственное упущение. Спичками военнослужащие по третьей продовольственной норме не снабжались так же, как и табаком,а за годы войны забыли о том, что существуют изобретенные человечеством спички - деревянные палочки, покрытые с одного конца воспламенителем или серной головкой, хотя серы в них ничтожно мало. После чистки оружия и скудного ужина из промо-роженной свежей капусты, наступило время самоподготовки. Самоподготовке начальство отводило очень большое значение. В эти полтора часа старались подчиненных не беспокоить, потому, что считалось, что они осмысливают все то, что им дано на дневных занятиях отцами-командирами. Так что эти часы можно было за учебными столами или на стеллаже, предвыарительно открыв крышку короба пулемета, использовать за приятной беседой с другом или писать письма, разложив лист бумаги на тексте отпечатанной в типографии Присяги или раскрыв на нужной странице Наставление по устройству и эксплуатации станкового пулемета системы Максим, или Наставление по устройству и эксплуатации 7,62 мм винтовки Мосина.Самым главным было то, как ты ответишь на очередном занятии на вопросы старой темы, прежде, чем приступят к новой, но особых требований на занятиях к обучаемым не предъявляли, да и сказанное преподавателем усваивалось быстро.
Самоподготовка была необходима для младших командиров, поскольку каждое занятие должно было быть законспектированным, а конспект согласован с командиром взвода. В конспект входили вопросы, подлежащие изучению на занятии, краткое изложение содержания вопросов и методика изложения материала. Времени на составление такого конспекта, в зависимости от преподаваемой дисциплины, расходовалось не мало.

Нам же составлять конспекты было необязательно.Достаточно было, например на вопрос, заданный на политзанятиях:
- В чем заключается Ваша помощь Красной Армии в разгроме немецко-фашистских захватчиков?
Ответить: - Думать, как больше напакостить извергу рода человечес
кого, проклятому всеми нашими матерями и родом человеческим, маляру и ефрейтору фашистской гадины Гитлеру. Кол осиновый ему в задницу!
Подобного рода ответы считались вполне приемлемыми при полной откровенности отвечающего на поставленный вопрос не только на анятиях или в беседе с товарищем в казарме, но и на гражданке. Апрель 1942 года, только что прошло половодье на реках, с повестками на руках являемся за восемнадцать километров в райвоенкомат на приписку, с нами Коля Сажихинский.
Коля с каждым приписным возрастом ходит в военкомат, с непод-дельной детской простотой просит работников военкомата послать его на фронт и каждый раз его не допускают до комиссии повторно, потому что еще довоенная комиссия признала его умственно неспособным к воинской службе.
Мы же, пятнадцатилетние допризывники, голышем идем от стола к столу, где нам измеряют кровяное давление, разглядывают гортань, простукивают и выслушивают что-то внутри. Круг замыкается заключением комиссии - комиссара военкомата, представителя партийной организации и Совета района в присутствии главного врача районной больницы вопросом:
- На фронт хочешь?- Как по уговору, хотя никто не договаривался, следует ответ:
- Как все.
- Молодец! Годен к строевой службе. Запишите в личное дело.
Редко кому давали отрицательное заключение, для этого нужно было быть таким, как Коля, а среди нашего возраста таких небыло, или быть метромсшапкой - иметь рост сто пятдесят сантиметров и ниже, таких один-двое нашлось... Подобные ответы без какого либо сговора были неслучайными.Ответь кто-нибудь на этот вопрос отрицательно или скажи,что пошел бы, да боюсь, страшно, убить могут или еще как - в деревне от женщин не оберешься позора, потеряешь всяческое уважение, будут считать чуть ли не предателем, а уж трусом обязательно зачислят весь твой род от тебя пошедший. Примером тому события 1919 года, савинский бунт крестьян недалеко от пристани Ламь на Мологе. Бунт длился всего двое суток, но не в нем дело, а дело в том, что один житель соседней деревни, считавшийся до этого примерным и неглупым хозяином, при начавшейся перестрелке с отрядом красноармей-цев,услышал очередь из пулемета и свист пуль над головой, захворал внезапно медвежьей болезнью, бросил в болоте ружье , сбросил испачканные штаны и в одной нательной рубахе, испачканный человеческими испражнениями пробежал в страхе девять километров через три деревни, причем во всех этих трех деревнях проживали карела, переселенные указом Петра первого с Онеги. Побег с поля боя ему достался дорого, в окрестных деревнях предали забвению его отцовскую фамилию, оставив ее на бумаге в сельслвете, а присвоили новую, в среде карел считающююся ругательной - Шиттушкин. Так и пошла в карельских и русских деревнях у русского крестьянина и его детей фамилия, переделанная на русский лад из названия человеческих испражнений.И носил он ее сам до конца дней своих, носили дети и досталась она его внукам. Сдесь также не в чести были те, кто используя свою силу избивал более слабого - ему оставалось право хвастать проявленным "героизмом", а по-страдавшему от сильного оказывалось сочувствие и уважение только за то, что не испугался силы, сделал все, что мог, но не убежал. Случалось же такое в каждый престольный праздник. Объяснялось все это тем, что никто не любил судиться, а предпочитал обоюдное выяснение отношений по-свойски. Суд считался проявлением трусости перед силой, слабостью души,неуважением самого себя...Самым неприятным считалось женское осуждние мужского малодушия и трусости, они же награждали и прозвищами под всеобщее женское одобрение и шутки за подобные деяния, примером тому и тот крестьянин, они постарались, женщины. Может быть и прошло бы ему малодушие, но постарались подростки - вытащили штаны из болота, прикрепили их к длинному колу и пронесли влед за хозяном неспеша по пути следования их хозяина, пока отряд красноармейцев занимался с бунтовщиками.
После самоподготовки отводилось время для личных нужд военно-служащих. Как правило, в это время в казарме старшим оставался до вечерней проверки сам старшина роты - офицеры уходили к себе и, видимо, там готовились к очередным занятиям или отдыхали, но на каждом занятии имели свжие конспекты по изучаемым темам. Эти последние перед отбоем часы назывались личное время. В это время чистили пуговицы, перешивали чистые подворотнички,писали письма или просто бездельничали. Эти полтора часа внутреннего распорядка первоначально были самыми грустными - поэтому вновь, как и вчера, сегодня писали письма. Грусть нападала от того, что только оторванные от дома, непривычные к новой жизни, усталые после дневных занятий, чувствующие начавшееся недоедание, оставались наедине с самим собой, могли полностью предаться своим мыслям и воспоминаниям. Тебя окружали твои школьные друзья Миша Федотов, Гена Корнилов, Ваня Краюхин, но они школьные друзья и только.А сейчас они такие же, как и ты, в таких же брюках, гимнастерках, в этой же землянке, называемой казармой, грустят также, как и ты и так же думают о том же, о чем думаешь и ты. Остается только зайтти с ними в умывальную комнату, высечь огня и накуриться самосаду, пока он еще не кончился. Вот примем присягу, закончим обучение в учебной роте, перейдем к старосллужащим - тогда будет о чем говорить, разогнать тоску, если она появиться, со старыми одноклассниками. А сейчас нет вестей из дому, позавчерашние наши письма в Чите читает военная цензура, а тут у всех одинаковая тоска... Скорее бы вечерняя проверка, пение интернационала и отбой...
Сигнал отбоя, так же,как и сигнал к приему пищи, с первых и до последних дней службы был всегда приятным и желанным.

# # #

Жизнь наша понемногу начинала налаживаться внутри отделения. Что делалось в других отделениях даже своего взвода, как-то до нас не доходило по той причине, что распорядок дня насыщен до предела занятиями и общими мероприятиями роты. Занятия проводились в основном в классе по уставам Внутренней, Дисциплинарной и Гарнизонной службы, воинской Присяге и строевой подготовке. Строевая подготовка после освоения основной стойки, поворотов на месте, подхода и отхода к начальнику, переместилась из помещения на улицу. Сорок пять минут пребывания на тридцати градусном морозе в телогрейке, ботинках без обмоток и трехпалых байковых перчатках было необычайно тяжким испытанием.
- Отделение-е! Строевым шагом, делай р-раз!- Отделение стоя на прямой правой ноге подымает вытянутую
левую ногу подошвой на пятьдесят сантиметров от земли и тянет носок в ожидании последующей команды.
- Подошву выше! Следить за ногой правофлангового! Подбородок выше, еще выше! Носок, носок тянуть!.. Запомнить положение подошвы и носка.Ногу, ногу чувствовать!
Запоминай как хочешь, когда правая нога немеет, а левая хочет от усталости самопроизвольно выполнить команду два, наконец-то команда:
- Дела-ай два!- Левая нога подошвой ударяет по промороженой земле. - Отставить! Третья нога опоздала, удар слабый, нет
хлопка.- Опять левая нога равняетт подошву и тянет носок пос-ле
команды отставить - Дела-ай два!- С левой ногой теперь вроде получилось, но по команде три и четыре с поднятой правой ногой повторяется то же самое. А помимо ног еще руки, как на грех,на морозе не послушны: - то кисть недостаточно согнута в кулак и не на уровне пряжки ремня, то у кого-то локоть руки занесло в сторону соседа дальше, чем положено, то угол в сгибе локтя не равен девяноста градусам, то...
А мороз под тридцать градусов при голубом и чистом небе, ярком солнчном освещении, не признает ни солнца, ни безветрия, ни того, что начинаем коченеть - лезет обжигающим холодом через свободное от обмоток пространство по икрам ног в ватные брюки и к подошвам ног в ботинках. Руки в трехпалых перчатках закоченели, пальцы не послушны и горят жгучей болью, лицо и нос красные. Мороз выше шестнадцати градусов и уши у шапок опущены и подвязаны тесемками - хотя в этом какое-то облегчение.
- Воль-но! Растереть рукми щеки и нос!- И снова: - Смир-р-но! Делай раз!.. Тяни носок!
Наконец-то дневальный появляется в дверном проеме в шапке и гимнастерке, кричит:
- Сделать перерыв!- - Отделение, в казарму, справа по одному, шаго-ом марш!- Наконец -то желанная и долгожданная команда, команда не
менее желанная, чем стоиться на обед- команда отогреваться в теплом помещении, называемой казармой.
Казарма. Расчитана ты на сто человек, а живет нас двести. Положено по норме на каждого по четыре квадратных метра площади, а имеем два. Потому и построены трехярусные нары, а в умывальной комнате в перерыве между занятиями набивается нас, как селедки в бочке и в дыму можно вешать топор. Ночью, когда хозяйничает сон,дневальный слышит многое из того, что не услышит днем. Жизнь человека в казарме открыта для всех с любой стороны. Человек постоянно и днем, и ночью наблюдаем такими же человеками, как и он сам и,чтобы быть самим собой, нужно уметь уважать самого себя, а уважая себя всегда помнить, что тебя окружают такие же Человеки, как и ты. Не хуже тебя, а может быть есть и получше.
Общее для всех в казарме то, что она одинаково и поровну всех и каждого обогревает, сохраняет от дождя и бурана, предоставляет ночлег и максимально возможные удобства. Удобства - это особый разговор. Это и возможность раздеться в пределах приличия, возможность расслабиться или даже прилечь после физического напряжения,много и других возможностей удобств, особенно ощутимых после таких промораживаний, как на строевой подготовке.
А более всего неприятно то, что от подъема и до отбоя казарма шумит общим для всех казарм гулом. Гул создается проживающими в казарме людьми от их совместного общения и отдельных движений, передвижения предметов, хлопания дверей и естественных шумов. Гул в нашей казарме, если на миг закрыть глаза, напоминал школьный класс, заполненный мальчишками и девчонками старших классов во время перемены. Все дело в том, что среди нашего пополнения не всем еще сполна исполнилось семнадцать лет, ведь до нового, 1944 года оставалось еще две недели, кому то уже исполнилось семнадцать лет и в январе исполнится восемнадцать, а кому то только до нового года исполнится семнадцать и пока полных шестнадцать. Таков возврастной разброс только в одном призывном возрасте.
Голоса наши еще не были сформированы в мужской тональности, как бы мы в этом не старались, по причине физического отставания в общем развитии вследствие постоянного недоедания дома и непомерного физического труда на лесозаготовках, где нормы выработки были установлены для настоящих мужчин, а не подростков и женщин, то не удивительно, что часто разговор двух таких мужчин на нарах легко воспринимался за девичий. Дома мужать было некогда, возмужаем сдесь в казарме и в поле, то есть в степи. Сдесь вместо слов лес и поле говорят степь, и о степи разговор потом - она требует уважения к себе. Даурская степь велика и простирается от реки Онон до Баргинской пустыни.
Казарма спит обычным сном. Возле входной двери на таберетке рядом с тумбочкой сидит дневальный в шапке с поднятыми ушами и в гимнастерке. На тумбочке, в ожидании экспедитора, гора написанных в личное время и в перерывах мехду занятиями, треугольничков-писем. На нарах слышен храпоток и посапывание спящих, иногда доносятся то понятные, то не разборчивые слова произносимые во сне. На тумбочке и в концах казармы коптят черной копотью три сплющенных сорокапятимиллиметровых гильзы с фитилями. Свету ровно столько, чтобы в случае ночной нужды найти свое место на нарах. Печи после вечерней топки раскалены. В казарме тепло. Там за дверью, на улице, мороз переходит отметку сорок градусов. Ночь куда, как холоднее дня. Сквозь сон слышим сигнал горниста "Слушайте все" и после короткой паузы незнакомое еще для нас что-то призывное, веселое и бодрящее. Сигнал нам не знаком, дневальный молчит, слышно как хлопнула дверь каптерки, а затем входная, впустив клуб морозного воздуха и все... Сон овладел снова теми, кто по сигналу открыл глаза и приготовился к подъему. После нескольких тренировок на подъеме к сигналу "Слушайте все" быстро научились относиться с уважением, и, услышав его уже мысленно готовились к исполнению последующей команды, особенно команды "Подъем".Но коль не знаем исполненный горнистом сигнал, значит и не исполняем его...
Утро началось необычно. Вместо сигнала горниста, последовала команда дежурного по роте:
- Приготовиться к подъему!- И после короткой паузы: - По-о-дъем!- В одних гимнастерках с шапками на головах выбегаем на
улицу для построения на оправку и физзарядку. Городок встретил нас необычной для нее тишиной. Только наши сврстники из соседней от нас казармы вышли на построение и больше нигде и ни кого. Тишина необыкновенная и непривычная, да мороз, как будто от этого еще крепче и сильнее.
После обычных умывания и литера "В" по пустынному городку идем строем в столовую, туда же подходит и вторая учебная рота. Нам никто ни о чем не говорит, а мы вопросов не задаем, заранее зная, что спрашивать бесполезно и нам скажут, если это возможно, ровно столько, сколько полагается нам знать и ни капли больше. Наконец то на ротном разводе командир роты сообщил:
- Сегодня ночью, по боевой тревоге старослужащие вышли на боевой рубеж и заняли огневые позиции согласно боевого приказа. С сопредельной стороны еще вечером заняты исходные позиции для наступательных действий противником, его боевое охранение выдвинуто в нейтральную зону в непосредственную близость от наших огневых позиций. Сейчас идет противостояние обеих сторон в непосредственной близости друг от друга. Каких либо действий с обеих сторон не производится. Наша рота занимается боевой и политической подготовкой согласно распорядку дня.
День проходил в ожидании чего то необычайно страшного, многим напоминая воскресный день двадцать второго июня сорок первого года с той разницей, что в тот день до противника было от нас далеко, а сдесь всего двенадцать километров.
За двенадцать километров работа полковых пушек прослушивается очень четко, но они пока молчат. Молчание бога войны с боевым снарядом в казеннике признак утешительный, хороший.
День тянулся неимоверно долго, любители острого слова помалкивали, на всех действовала с непривычки неопределенность обстановки там, на границе, как будто знание ее нами будет иметь безусловный общий успех. Причиной всему этому были отсутствие у нас знаний и опыта при действиях в подобной обстановке, а казалось, что знай подробную обстановку там, на границе и будешь спокоен, но потом убедились: знать нужно каждому столько, сколько положено для дела.
А настроение портилось час от часа и припомнился для сравнения первый день войны,но прослужив с полгода убедились, что с двадцать вторым июня 1941 года сравнивать нечего. Двадцать второго июня, у нас дома почти неделю стоят белые ночи и утренняя заря встречает вечернюю через какой то час полутемной ночи, если эту полутьму можно назвать ночью. Накануне мы, выпускники старшего класса школы, получили свидетельства об окончании , фотографию всего класса вместе с преподавателями и готовились вступить в самостоятельную жизнь кто куда. Моей мечтой было окончить железнодорожное училище и продолжить дело отца. Была пройдена медицинская комиссия, за восемнадцать километров в райцентре получены в фотомастерской фотографии и все это вместе с завлением о поступлении в училище запечатано в конверт и ожидало завтрашнего воскресного дня, чтобы отнести их на почту.
Ночь с одноклассником Васей Сытовым провели за усадьбой нашего дома в разговорах о событиях последних дней и в любовании вечерней и утренней зарей.Интересноно смотреть, как на краю небосвода только что погасла еле заметная полоска света от вечерней зари, на небе появились полярная звезда с Большой и Малой медведицами,а восток уже начинает светлеть все ярче и ярче, и новая полоска зари, теперь уже утренней, сначала еле заметно появляется на небосводе, постепенно увеличивается, становится ярче и начинается рассвет нового утра.
- Я позавчера на станции слушал разговор машинистов поезда. Рассказывали, что через Сонково идут к Калинину воинские поезда по первой литере. Идут без задержки на узловых станциях. Наверное скоро начнутся страшные дела.
- Много разных разговоров и не верить им нельзя. Не понимаю сообщение ТАСС о скоплении немецких войск на нашей границе. Ведь войска то действительно к границе подвинуты и много их. Я слышал как на мельнице боловинский житель рассказывал, а он был под Брестом и сам видел немецкие самолеты над нашей территорией. Помоему Сталин какую то хитрость придумал. Хорошо бы она удалась...
- Может быть и хитрость - отвечаю- но война неизбежа.
Война страшная, война моторов, а еще страшнее то, что в этой войне мира без победы одной стороны не будет. Эта война идеологов. За идеи только помирают или побеждают.
- Знаю. Мы с тобой философствуем тут, а что там, на границе? Может...
- Все может, но согласись, что мы всеравно победим. Из истории известно, что нас победить нельзя. Примером тому монголы, немцы, поляки, французы - все побывали сдесь и оставили свои кости, и только...
- А я и не сомневаюсь в этом. Только война будет долгая, неделей или месяцем не обойдешься. Что уж финны, а сколько мы сидели под линией Маннергейма. Немцы совсем не финны- понимать это надо-.
Мы были уверены, что война неизбежна только потому, что войска к границе зря не выдвигают. Об этих выдвижениях всем было известно и разговоры шли среди взрослых и среди детей. Особенно в этих вопросах были осведомлены железнодорожники.
С началом рассвета, когда серая ночная мгла начала исчезать, разошлись по домам.
Утром мама меня разбудила, как обычно в девятом часу. Умывшись и позавтракав вместе со всеми, я взял запечатанное письмо, денег на заказные марки и направился на почту. Почта размещалась в селе, для чего нужно было проити около версты полем: проити под горку, перейти ручей, подняться в горку, войти в село, спустиься к реке и тут, возле речки, в двухэтажном купеческом доме размещалась цель моего пути.
Утро было тихое, теплое. Светило яркое утреннее солнце обещая жаркий день. С веселым и бодрым настроением перешел ручей и начал подыматься в гору, как вижу, что мне навстречу из села, то шагом, то бегом торопится возбужденная чем то наша соседка по домам напротив Нюра. На ее глазах почемуто слезы.
- Стой! Леша, стой. Не ходи туда. Я в сельсовете слушала речь Молотова по радио. Страшно мне, проводи меня домой. Молотов сказал, что немецкая армия перешла нашу границу от Балтики до Черного моря. Война, война началась! Проводи меня. В четыре часа она началась. Бомбили Киев. Идем домой.
Сразу вспомнилась прошедшая ночь с разговорами о нейвойне. Значит предчувствовал Вася что то, сказав "может". Теперь уже ни что не может, а уже она есть. Слово война приобрело сразу иной смысл: - произносить его стало неприятно, противно и очень хотелось заменить местоимением ОНА.
День стал тусклым, горячее солнце почернело, смолкли в траве насекомые, дорога показалась чужой и не приятной, Нюра - испуганной и мало знакомой. Сразу, в один миг все оказалось не так, как представлялось до встречи с Нюрой. Настроение начинало портиться...
- Идем домой, Нюра. Провожу тебя до дома и сам домой.
Теперь уж не до учебы. Работать пойду.Мама встретила вопросом: - Что ты сам не свой? Что с тобой? - Мама, война, Нюра слушала по радио речь Молотова.
- Война... как же теперь будет?- и не ожидая от меня ответа, и не отвечая на свой вопрос, сразу как-то мама изменилась, умолкла и задумалась о чем-то своем, бабьем...
Так для меня началась война. Сейчас ждем известий с границы молча, не высказывая
вслух свои мысли только, хотя бы потому, что каждый думает об одном и том же, а, кроме того, что сказал комадир роты, никто ничего не скажет. Немного страшновато, а вдруг...Командиры отделений говорили, что по всей границе созданы укрепления, и среди них есть очень мощные, так что японцам вдруг захватить военный городок не удастся никак. А день длинный предлинный, уже обед прошел, кончились послеобеденные занятия, почистили оружие и приготовились на ужин, и, наконец то услышали строевые песни, заглушившую их музыку марша у проходной, исполняемую полковым оркестром и полк ротными колоннами по батальонно вошел в городок.За батальонами и артиллеоией вошел конный обоз. Несколько повозок остановились возле медсанчасти полка, с них сняли завернутые в одеяла какие то предметы и внесли в помещение... Так закончился первый день боевой тревоги для нас, еще не принявших присягу.
На другой день, на ротном разводе командир роты сообщил:
- Вчера, на рубеже, снайперскими выстрелами с сопредельной стороны, убиты три красноармейца. Сегодня кладбище на сопке увеличится еще на три могилы. Почтим минутой молчания память наших товарищей. Вечная им память!
Минуту рота молчала. После полкового развода от землянки комендантского взвода выехала пароконная повозка с нехитрым инструментом землекопов, оставила справа поселок Анадаровский и, поднявшись почти на самую вершину сопки, остановилась на ровной площадке с холмиками, на каждом из которых установлена пирамидка со звездочкой и надписью: красноармеец или сержант, или младший лейтенант, фамилия с инициалами и две даты. Холмиков более четырех десятков, первая дата рождения захороненного имеет разброс самый различный, а вторая дата - с февраля 1943 года.
Разобрав с повозки инструмент,комендантский взвод старших возрастов военного призыва, разметили места новых могил и приступили к привычной работе долбить ломами и киркой мороженую, холодную щебенистую почву сопки, периодически выгребая ее лопатами и укладывая на край могил, стараясь закончить работу до начала обеденного перерыва.
В это же время от столярной мастерской на такой же пароконной повозке, к домику медсанчасти подвезли сколоченные саперами из строганой лиственичной доски, пахнущие ароматом лиственницы, домовины. Санитары вымыли тела погибших теплой водой, принарядили их в числящееся еще за ними обмундирование,уложили каждого в свое место, сложив руки на груди и наступила минута прощания для всех желающих - друзей, земляков. К положенному времени подошло к медсанчасти сводное стрелковое отделение из десяти человек во главе с командиром отделения и траурная прцессия на трех повозках, а отделение пешим строем, направилась по тому же пути, что и повозка с землекопами. Достигнув места захоронения, повозки остановились, землекопы сняли с них погибших и установили на края могил и подвели под каждый гроб веревки. Сводное отделение выстроилось у края первой могилы, по команде заряжай вставили в магазины винтовок по три боевых патрона, один из них дослав в патронник, и застыли в торжественном ожидании новой команды. Землекопы вчетвером с помощью веревок опустили в могилу тело первого убитого и вытянули обратно веревки.
- Отделение, для салюта в честь памяти погибшего, в сторону противника. О-о-гонь! Заряжай! О-о-гонь! Заряжай! О-о-гонь! - скомандовал командир отделения - Для отдания почести прощания. Р-р-а-зойдись!
Отделение разошлось, и каждый подойдя к краю могилы бросил на крышку гроба горсть земли, то же проделали и красноармейцы комен-дантского взвода.
Таким образом были преданы земле и тела оставшихся двоих. Сводное отделение строем отправилось в городок, а хозяйственный взвод остался завершать свою работу: - насыпать холмик и установить на нем фанерную пирамидку со свежей датой очередной смерти явившейся с той стороны границы...

Наступил воскресный день. Воскресение было установлено уставом Внутренней службы выходным днем, конечно, если японцами не запланировано было его нам испортить. В выходной день в часы, установленные для развода, проводился полковой строевой смотр. Смотр проводил лично командир полка со своим штабом. В смотре учавствовало два стрелковых батальона, приданные полку средства усиления - артдивизион, минометная батарея, рота связи и другие мелкие подразделения полковых специалистов. Третий стрелковый батальон размещался на станции Билитуй, южнее нас на 12 километров по железной дороге.По этой причине он в строевом смотре не учавствовал.
Построенные по-ротно батальоны каждый возле своего штаба, по-ротно проходили мимо трибуны, украшенной красным материалом. На трибуне размещалось все полковое начальство, а после команды: - Шаго-о-м марш -, поданной командиром батальона, он кратчайшей дорогой вместе с замполитом, бегом занимал отведенное для обоих место там же, на трибуне.
Батальон по-ротно, в порядке возрастания их номеров, проходил мимо трибуны дважды: первый раз с исплнением строевой песни походным шагом, а повторно печатая строевой шаг и держа равнение на трибуну. Когда прохождение батальонов, дивизиона и отдельных рот заканчивалось после второго прохождения, все участники смотра выстраивались по своим местам перед трибуной с высоким начальством, начальник штаба полка объявлял лучшие роты по исплнению строевой песни и строевого шага, а командир полка - благодарность комадирам отличившихся рот и эти роты покидали строевой плац.
Подразделения, получившие оценку удовлетворительно и ниже, оставались на плацу и устраняли "выявленные недостатки".Больше всего доставалось устранять недостатки полковым специалистам:- химвзводу, роте связи и другим, исключая музыкальный взвод - образец строевой подготовки в полку.
Оценка подразделений во время строевого смотра производилась в походном шаге - мелодичностью песни, старанием исполнителей, соблюдением шага в такт мелодии и количеством "прыгающих голов" в строю, это когда кто то случайно собъется с ноги. Главной же оценкой являлся запевала, ему отдавалось предпочтение при всех оценках. При прохождении строевым шагом - оценка определялась иными требованиями - равнением в рядах, соблюдением дистанции между ними, взмахом рук на одинаковый уровень и слитным, резким хлопком подошвы ноги о землю. " Прыгание голов", даже одной голо-вы, обещало неуд...
Учебные роты в строевом смотре не учавствовали, а после построения в казарме и назначении старшиной внутреннего наряда на вечернее заступление, было разрешено посмотреть на строевой смотр полка не отходя от казармы и не общаясь со старослужащими. Хотя утро было морозное, одежонка наша на рыбьем меху, но любопытство взяло верх. В казарме оставался один дневальный, остальные закалялись на морозе. В первый раз было что посмотреть, и даже не верилось, что пройдет каких то пол года и мы также будем ходить в строю непринужденно и легко.
Весь день, за исключением часового удовольствия от строевого смотра, показался скучным и длинным. Утро началось с подъема и построения на оправку, физзарядка не полагалась, в установленное время завтрак, обед и ужин. После завтрака короткое построение, затем смотрели строевую подготовку около часа и на этом все заняти выходного дня заканчивались. Остальное время было свободным. После дневного сна опять построение, и строем пришли в знакомый нам клуб, чтобы посмотреть кинофильм. После жунала с новостями с фронтов войны и тыла, смотрели кинофильм Цирк с Любовью Орловой. Опять писали письма домой,друзьям домой и в действующюю армию.
За неполную первую неделю пребывания в части писем было написано не меньше, чем за последний год службы.
Перед проверкой состояния оружия, перед сигналом на ужин, к командиру отделения автоматчиков, обратился один из наших собратьев по службе:
- Товарищ младший сержант, разрешите обратиться к старшине роты для исполнения дисциплинарного взыскания два наряда вне очереди за плохую строевую подготовку, наложенную мне помпомзамом начхима!
- Вольно! Теперь расскажи по-человечески, как был одет, какие были погоны у помпомзама начхима, где и за что конкретно объявлено взыскание и где вы были и чем занимались до всречи с попмпомзамом начхима, а к старшине идти пока не нужно.
- Я ходил проведать земляка из соседней роты, а когда выходил из землянки, ко мне подошел старослужащий. Одет он был в полушубок и валенки, погон я не разглядел, они были закрыты воротником полушубка. Он сказал, что он являеися помпомзамом начхима и хочет проверить мою строевую подготовку. Подал команду "смирно", а потом "Строевым шагом, марш". Я строевым шагом мог пройти только два шага, а потом начались лестничные две ступеньки, которые я прошел походным шагом, за что он меня остановил, вернул назад и приказал со старого места идти строевым шагом до команды "Стой". Подняться строевым шагом на лестничную ступеньку в ногах не хватило сил, и он объявил за плохую подготовку два наряда вне очереди. Сам рассердился и поше в сторону штаба.
- Два наряда я с Вас снимаю данной мне властью, а старшине роты я доложу сам. Вам объявляю замечание за невнимательность и забывчивость, выразившиеся в том, что вы забыли уставные правила - командир, нарушивший форму одежды, командовать не может и Вы не должны выполнять его команды, и, второе, Вы забыли, что по мостам и лестницам ходят по команде "Вольно". Объясняю, помощником помощника заместителя начальника является каждый из нас, кто ниже по должности . Начхим - начальник химической службы полка, один, заместителя ему не положено, а имеет кладощика на складе, где хранятся противогазы с накидками да дымовые шашки.
С вами проделали неприятную шутку, шутника найдут и он, вместо Ваших двух нарядов, будет обеспечен двумя сутками за шуточки и еще получит добавку за нарушение карантинного режима от командира полка с отбыванием наказания на гауптвахте со строгим режимом.
- Ваш земляк здоров, виделись с ним?- Да, здоров и писал домой письмо.- Если Вы меня поняли, можете отдыхать, сегодня выходной день.
Выходной день закончился вечерней проверкой и пением интернационала, и отбоем для "отхода ко сну".
После недели службы начали появляться привычки. Привычка нужна ко всему, она является нормой поведения любого нормального человека во всех случаях его жизни и поведения.
Нужно привыкнуть, и это не легко, к казарме. Постоянное общение в течение суток, недель в замкнутом пространстве даже со знакомыми людьми довольно утомительно, а тут двести человек с различными характерами, манерами поведения, уровнями общего развития и различным отношением к друг другу - удовольствие ниже среднего.

Не многие знают о том, что происходило в августе 1945 года на восточных границах Советского Союза во время боевых действий с Японией. Это и не удивительно, поскольку война была скоротечной, хорошо спланированной генеральным штабом, план разрабатывался такими гигантами, как Жуков, Василевский, руководили фронтами Малиновский, Мерецков. После сражений на западе здесь не было таких как Курское или подобное хотя бы Московскому.
В течение 23 дней боев здесь произошло нечто более грандиозное, и грандиозность эта была обеспечена одновременно тремя фронтами, Забайкальским, первым и вторым Дальневосточным. Координировал действия всех трех фронтов маршал Василевский. А произошло то, что с нами происходило летом 1941 года, только с разницей в местах. То, что испытали летом 1941 года мы, теперь пришлось испытать Японии, чьи войска, численностью один миллион двести тысяч человек, за семь дней упорных боев, были расчленены по частям, окружены и, затем, пленены.
Мне однажды пришлось читать одного немецкого фронтового писателя о первых днях и месяцах боев немецких войск на нашем фронте. Он пишет, как основная масса немецкой армии продвигалась в ожидании продвижения передовых отрядов дивизий.
Считали потери в своих подразделениях пока единицами, печали-лись о потере близких, удивлялись упорству русских, вкусно ели и сладко пили. Было интересно читать после пережитого мною в описываемое время, и мне пришла мысль, что подобное могли испытывать и переживать главные силы нашей ар - в войне с Японией, где основная тяжесть боев легла на долю передовых армейских и дивизионных отрядов. Конечно о вкусной еде и вообще, даже о простой пресной воде, разговор особенный, поскольку условия наступательных действий не могут быть сравнимы. Так в безводных, барханных степях испытывали ограничение в воде до трех глотков в сутки, а с выходом на Маньчжурскую равнину - избыток ее. Все это сказано к началу того, что хотелось давно рассказать тем, кого это может заинтересовать. Не малое значение для меня имеет память третьего взвода девятой роты, оставшейся под амбразурой японского дота от кинжального пулеметного огня.
Ну, а что касается незнания этой войны многими, то можно объяснить это тем, что она была молниеносной, военные корреспонденты шли с основными войсками за 70-100 километров от передовых отрядов, радиосвязь с ними была неустойчивой и кратковременной во избежание радиоперехвата. Сейчас многие говорят о том, что было, а больше пытаются угадать то, чего никак не могло быть в действительности.
В жизни все буднично и очень просто, даже на войне. Чтобы иметь общее представление о том, что было, можно сопоставить невозвратные потери за одиннадцать лет в Афганистане и за двадцать шесть дней в Манчжурии - четырнадцать тысяч к тридцати двум тысячам человек. Дело в том, что основные бои происходили в сильно укрепленных районах с хорошо продуманной огневой системой, с легкой заменой гарнизонов дотов после их гибели.
Война была как война, со всеми ее неприятными сторонами, как для победителей, так и для побеждаемых. Лучше бы не было ее совсем. Ну а коль все произошло, то ничего не скажешь. Воспользуюсь своей памятью, в которой хранится то, что было пятьдесят лет тому назад.

* *
Ранним декабрьским днем поезд прибыл на разъезд Шарасун, отцепил десяток теплушек на запасном пути за водокачками, к паровозу прицепили оставшиеся теплушки и состав ушел дальше на юг.
В теплушках прибыло молодое пополнение для армии. Никто из них не знал куда везут, что с ними будет, где им придется служить. Сопровождавшие из части сержанты были молчаливы, на все вопросы о месте назначения отвечали: - Когда приедем, тогда и узнаете. Отъедались домашними харчами новобранцев, водили их на помывочных пунктах под строем в баню или на питательных пунктах один раз в два дня в столовую, остальное время спали на верхних нарах.
Новобранцы были предоставлены сами себе. Располагались по де-сять человек на верхних и нижних нарах с концов пульмановского вагона. На узловых станциях бегали кто по нужде, кто за кипятком, отставали от эшелона и, с помощью коменданта, догоняли его на пассажирских поездах. Любители подхалимажа и не в меру любопытные старались быть поближе к сопровождающему, но все их старания успеха не имели.
В Чите выдали немного угля для обогрева, сообщив, что скоро приедем на место. Уголь закончился еще в первой половине ночи, за стенами теплушки морозило по-сибирски и пришлось искать топливо у самих себя. Наконец-то придумали, и начали обогреваться галошами от валенок и тряпьем, благо то, что за три недели жизни, в теплушках не раздеваясь, верхняя одежда у многих поизносилась и ни на что уже не была пригодна, а согреть хозяина в последний раз могла. В ход шли галоши, шапки, шарфы, рубашки и другие, отслужившие свою службу вещи, способные гореть. Одет каждый был по скудному достатку военного времени с запасом на три дня пути до места службы.
Теперь путешествие, для многих первое в жизни, закончилось, сопровождающий ушел по вызову какого-то начальства, а новоприбывшие через открытые двери холодной теплушки с любопытством обозревали окрестности железнодорожного разъезда. На чистом и синем небе ярко светило солнце, в его лучах, относительно к родным местам прибывших, ощущалось тепло и они, несмотря на легкий мороз, согревали озябших в не отопленной теплушке всех, кто поместился в дверном проеме. Воздух сухой.
Прямо от разъезда расстилалась широкая лощина, справа и слева обнесенная огромными сопками, на вершине ближней справа сопки - какая-то вышка, похожая на тригонометрический пункт и еще что-то в виде холмов и холмиков, к вершине сопки тянулась то ли дорога, то ли тропинка. У подножия сопки виднелись строения с необычными плоскими крышами, впоследствии узнали, что это бывшая казачья станица Анадаровская, между поселением и станцией - низина, вроде бы болото, но в лучах солнца на болото не похожая.
С левой стороны рельсы по насыпи уходили к югу, и до нас уже распространился слух, что рельсы там кончаются, остаток эшелона ушел туда и служба у отбывших туда будет на реке Аргуни. Примерно в километре от станции, в конце насыпи у подножия сопки, раскинулись обнесенные в три нитки колючей проволоки несколько одноэтажных домиков и домов, земляные валы почему-то со странными не то окнами,не то амбразурами и такие же не то двери, не то что-то еще. Между домиками и валами, и в поселке ходили одиночно и строем люди, похожие один на другого по форме одежды.
Вдали по лощине слышались выстрелы, то одиночные, то очередями, иногда басовито или резко хлопали выстрелы орудий - там, видимо, находилось стрельбище.
Позади разъезда, как бы прикрывая восток, свободно расположи-лось несколько довольно высоких сопок, основания которых почти сходились между собой, образуя две небольших лощины или пади по местному понятию, за ними виднелись в отдалении другие сопки, отличающиеся одна от другой высотой и пологостью склонов, покрытых высохшей травой.
Нигде, ни на сопках, ни в лощинах, ни у жилья не видно было даже следов снежного покрова. Воздух был чист и прозрачен, дышалось легко и свободно, несмотря на морозец. Отсутствовал даже малейший ветерок. Все это создавало приподнятое настроение, после пасмурных дней осени в родных местах и то морозных, то снежных дней пути по Сибири. Позже нам объяснили, что край этот Даурия, одноименное название носит станция в двадцати километрах на север и проехали мы ее без остановки.
На разъезде имелось несколько запасных путей и тупик, в котором мы еще размещались в теплушках. Между водокачками на некотором удалении от железнодорожных путей, в строгом порядке были сложены в штабеля дрова и подтоварник с красно-коричневой корой, источая незнакомый нам смолисто-сладковатый запах. Странным показалось то, что стояли на расстоянии сотни метров друг от друга две водонапорные башни, а водозаборная колонка на путях была одна. Все строения, типичные для российских железных дорог - вокзал, будки стрелочников, жилая казарма, водонапорные башни и подсобные постройки - были построены из красного кирпича.
Подали команду выходить строиться, откуда-то появились сопро-вождавшие сержанты, духовой оркестр заиграл вальс "На сопках Манчжурии". Быстро разобрав походные мешки с остатками провизии и сменой запасного домашнего белья, с удовольствием спрыгивали на промороженную землю, уступая место очередному, отходили в сторону, окружая сопровождающего. Оркестр перестал исполнять вальс, и наступила тишина.
- В колонну по четыре, повагонно, становись! Равняйсь! Смир-р-рно! Равнение на середину! - скомандовал начальник команды.
- Товарищ подполковник, сопровождаемая мною команда новобранцев прибыла к месту службы. Происшествий, отставших и больных нет. Начальник команды лейтенант Белоплотов.
Среднего роста подполковник принял доклад и поздоровался:
- Здравствуйте товарищи новобранцы! - Здра! - дружно ответили мальчишечьи голоса.
- Вольно,- негромко произнес подполковник.
- Воль-но!- повторил команду начальник команды.
- Товарищи прибывшие! Я командир полка подполковник Шулепов. Мой заместитель по политчасти у высокого начальства далеко и представится Вам лично вечером. Вы прибыли в 886 стрелковый полк и с этой минуты носите высочайшее воинское звание - красноармеец. Поздравляю Вас!
Мальчишеские голоса не совсем дружно, но достаточно громко трижды прокричали "ура".
- Товарищи красноармейцы! Наш полк сформирован летом этого года и входит в Забайкальский фронт. Да, здесь тоже фронт. Видите слева от тригонометрического знака холмики - там лежат наши хорошие, лучшие товарищи! По этой пади, в двенадцати километрах от этого места проходит государственная граница с очень нахальным и подлым соседом. О нем Вам расскажут вечером. А сейчас, зарубите на всю службу, о чем я вам сказал - помните только вы и никто больше. Это мой первый для вас приказ. Для сведения сообщаю, что вы будете проходить обучение в отдельной роте, Вас приучат к воинской дисциплине согласно уставу воинской службы, приучат к особенностям здешнего климата, совершенству владения боевым оружием, и только после этого я могу Вам доверить встречу с заграничным соседом.
Можете написать письма во время личного времени и сообщить адрес: полевая почта 24266, ваш буквенный индекс УР. Если что непонятно - Вам разъяснят ваши младшие командиры.
Сейчас вы пойдете в военный городок, уложите в отведенном месте ваши пожитки, примете приготовленную для Вас пищу и, после дневного сна, все в баню на помывку. У кого есть вопросы или жалобы - можете обратиться ко мне сейчас. Вопросов и жалоб нет. Начальник команды, ведите людей в расположение полка!
Есть, вести команду в расположение полка! Подали команды "Смирно" и "Направо", затем последовало
"шагом марш", оркестр заиграл марш "Прощание славянки", командир полка посмотрел на прибывшее воинство, придерживая шашку, вставил ногу в стремя, вскочил в седло и вместе с ординарцем ускакал в сторону военного городка.
А музыканты, дождавшись прохождения последних рядов колонны, приняв инструменты в походное положение, выдерживая равнение и дистанцию строя, походным шагом направились в военный городок, стороной обходя колонну, благо то, что в степи везде дорога.
Среди музыкантов, выдерживая равнение и ногу маршировали два мальчика лет десяти-одиннадцати, опрятно одетые в специально для них пошитую красноармейскую форму, в хромовых сапожках с отцовской любовью изготовленных для них в полковой сапожной мастерской.
* Марш "Прощание славянки" - под твою торжественную с грустинкой и величавую мелодию мы уходили со двора райвоенкомата, принявший в себя нас эшелон отходил от места посадки в него, а теперь оставляем те же теплушки, в которых нас провожали наши матери, каким то чутьем узнавшие в военное время день и час отправления нашего, уже воинского эшелона, для всех секретного, даже для нас, отъезжающих.
По двадцать, по тридцать километров пешком по грязи в осеннее бездорожье, ночью они пришли в назначенное для отправки время без опоздания. Не всем удалось увидеть своих сыновей,они подчинялись уже воинской дисциплине и порядку, но мелодию марша, мелодию "Прощания" выслушали в очередной раз, ранее проводив мужей и старших сыновей под звуки грусти расставания и торжества будущей встречи. Посадка в эшелон была проведена по взводам и ротам, как проходили военную подготовку при райвоенкоматах с осени 1942 года - сначала подготовку одиночного бойца, затем отделения, взвода и роты. Дополнительно обучались по специальности пулеметчика ручного пулемета. Жили в одной из деревень на казарменном положении, два дня в неделю занимались военной подготовкой, четыре дня - пилили в лесу дрова, рудстойку и подтоварник. В воскресение уходили по домам, чтобы помыться в бане и выполнить мужскую работу по хозяйству. Кормили один раз в сутки густыми щами и выдавали ежедневно после работы заработанные один кило-грамм двести грамм хлеба. Оплаты за труд не полагалосьхарч бесплатный. Из каждого сельсовета набиралось человек по 15 - 20. Считались основной мужской силой деревни.
* Колонна, пройдя через станционные пути, спустилась на
проселочную дорогу, промороженную до растрескивания грун-та,потеряла равнение рядов и начала вытягиваться, заняв почти четверть пути до городка. От земли исходил мороз, что казалось странным и необычным при теплом солнечном освещении. Это было похоже как бы на ледник, когда вверху теплее, чем внизу.
Справа от дороги кочки в низине оказались кустиками ковыля, похожие на петушиные хвосты, а льдинки между ковылем - соляным налетом. В поселке показались два тополя, один с ободранной до основания ствола корой, и колодезный журавль. Плоские крыши домов покрыты землей и поросли травой,уже высохшей и промороженной морозами, как и вся окресность.
Живописная колонна,одетая в основном в телогрейки не первой носки,обутая в сапоги, валенки, ботинки или туфли,в ушанках, кепках или просто повязанными полотенцами головами для тепла, подошла к контрольному пункту, состоящему из кубического небольшого помещения с дымящейся железной трубой и арки. Вправо и влево от арки отходила изгородь из трех ниток колючей проволоки. Влево от арки шла хорошо протоптанная дорога, являясь продолжением нашего пути. Слева от дороги натянута шестовая линия телефонной связи в сторону стрельбища.
При подходе к арке колонну сумели окриками подтянуть,ряды вы-ровнялись и строй получился довольно приличный. Начальник колонны, выйдя из строя, встал правее и немного впереди наряда контрольно-пропускного пункта. Полковой оркестр построен и ждал нашего прихода, и как только первая шеренга колонны переступила условную линию под аркой, заиграл встречный марш. Под звуки этого марша военный городок принял пополнение для своего гарнизона.
Расположился городок примерно в километре западнее станции Шарасун у основания сопки, в самом начале пади Базариха, уходящей в сторону государственной границы. С севера, метрах в четырестах, соседствовал с Анадаровским поселком, на юг уходили разновеликие сопки. Нигде на территории городка не видно ни единой травинки,и она, территория, как бы усыпана и утрамбована мелким щебнем в перемежку с песком. По всей длине городок был разделен широкой щебенчатой дорогой, слева от которой располагались контрольно-пропускной пункт, караульное помещение, столовая, продовольственный и вещевой склады, баня,клуб и полковые мастерские - оружейная, пошивочная, сапожная,офицерская столовая, справа - обширная площадь для полкового смотра со зданием для штаба полка и коновязью,а за ним одноэтажные щитовые домики для офицерского состава, два меньших здания с коновязями и меньшими площадками для штабо, по дороге начинались землянки для личного состава, каждая длиной пятьдесят и шириной десять метров, заглубленные выше окон в каменистый грунт и засыпанные сверху толстым слоем щебеночного грунта. Из этой засыпки вверх выступали кирпичные трубы печей, по шесть над каждой землянкой,а по сторонам - мало заметные с улицы окна,размещенные в расширяющиеся наружу обшитые досками амбразуры. Двери по концам и посредине землянок заглублены в землю и на толщину засыпки тоже вершиной конуса к помещению обшиты тесом. Перед каждой землянкой находилась чисто подметенная площадка для строевых занятий, а возле каждого входа в землянку - козла для распиловки дров и штабелек из полутора-двух десятков лиственичных бревен, длиной метра по два.
За жилыми помещениями, на небольшем от них отдалении, разместились конюшни для конского состава, отличаясь от жилых землянок расположением ворот по торцам и отсутствием дымовых труб.
В центре городка, в десяти метрах от дороги, тоже в землянке, расположился склад боепитания с неизменным часовым по перимет-ру.Кроме жилых щитовых зданий и штабных домиков все было, по возможности, закопано в каменистую почву.
Городок казался безлюдным, не считая часового и отдельных людей в военной форме, изредка выходящих из землянок в направлении построенных из дернин без крыш и дверей сооружений. Личный состав полка занимался боевой подготовкой на стрельбище и в классах.
Любуясь расположением городка, чистотой и порядком в нем, но еще ничего не осознавая от удовольствия солнечного дня, колонна подошла к дверям одной из землянок, и, по команде%
_ Колонна, Стой!- остановилась,
Возле дверей землянки лицом к колонне и по стойке смирно, стояли десятка полтора младших командиров, одетых в чистые полушубки и при погонах,
Одинс погонами старшины.
После команды "Нале-во" начальник колонны сообщил:
- Товарищи красноармейцы! Представляю вам старшину вашей ро-ты,старшину Баянова. Он сечас организует вам повагонно, под командой сопровождавших вас сержантов, прием пищи, санитарную обработку и обмундирование. После санитарной обработки вы будете распределены по отделениям и взводам учебной роты. Вам предлагаются специальности бойца, автоматчика и пулеметчиков ручного и станкового пулеметов. Можете специальность выбрать сами, а пока подумайте. Помещение для вашей роты приготовлено, а пока свои мешки сложите в помещении клуба и находитесь в нем. Вы с сегодняшнего дня две недели находитесь в карантине. Общение с личным составом полка запрещено. Виновными за общение будут признаны старослужащие и будут подвергаться строгому наказанию.
Напоминаю почтовый адрес: полевая почта 24266 УР, писать в письмах о месте нашего расположения, о климатических и географических условиях службы, о норме питания и обмундирования запрещено условиями военного времени. Все письма проверяются военной цензурой.
Мы находимся в одиннадцати километрах от государственной границы и обязаны выполнять пограничный режим. Выходя в ночное время по естественной надобности, следует ставить в известность дневального, а при нулевой видимости - быть одетыми и вас должен сопровождать дневальный. Спросонок можете уйти не в ту от казармы сторону и больше в нее живым не вернуться. Такое сдесь уже бывало. Если с кем из вас подобное случится, то не переходите проволочное заграждение, а идите по нему и выйдете к караульному помещению.
Выходить вам за пределы военного городка, до принятия прися-ги,запрещено. Ходить за пределами гордка полагается группой не менее двух человек и с оружием, которое вам выдадут после принятия присяги. Всех задержанных за нарушение пограничного режима, пограничники отправляют в Даурский погранотряд - это лишние неприятности на трое суток для задержанных и командования полка.
Все ли вам ясно, есть ли какие вопросы? Вопросов нет. Товарищ старшина, примите команду!
- Есть принять команду! - четко отчеканил командирским голосом старшина роты. Старшина роты для смертного красноармейца должность недоступная. Живет он в одной с ним казарме, питается той же пищей, что и ты, распорядок дня такой же. Условия жизни теже, те же лишения, а вот недоступен первоначальному понятию, да и только. Он всегда может накормить в столовой человека, который еще не поставлен на довольствие, жители казармы слушаются беспрекословно. Командиры взводов относятся к нему благосклонно и с уважением, и от него пользуются взаимностью. У старшины роты всегда есть в запасе работа для каждого, кто захочет или получит по уставу. Любит он порядок и дисциплину в роте, отчаянный ревнитель распорядка дня. Не зря рассказывают в свободное время о том, как командир роты выбирал старшину. Сами понимаете, подходит срок и старшина отправляется домой, ну а на войне и почище бывает...
Так вот, построил он младших командиров в роте и говорит:
- Товарищи командиры! Кто может придраться к телеграфному столбу, три шага вперед!- команда не хитрая, уставная,но причем телеграфный столб? Не понятно.. Нашелся один сержантик. Выходит из строя на три шага, докладывает, что он сержант с такой то фамилией, хотя все это давно знают, просит командира роты разрешить приступить к исполнению приказания. Тот дает разрешение.Сержант строевым шагом подходит к телеграфному столбу, останавливается в трех шагах от него по стойке смирно и начинает:
- Смир-р-р-р-но! Слушай внимательно. Стоишь на самой дороге! Дорогу телеге не уступил - ось погнулась! Не жалеешь ротного имущества! Когда в последний раз был в бане? Вспомнить не можешь!От грязи посерел и трещины пошли по стволу снизу до верху! Связи распустил во все стороны! Сплетничаешь! Прекрати гудеть, когда сержант с тобой разговаривает! Продолжаешь гудеть! Дежурный по роте! Ко мне дневальных с пилой!
- Отставить дневальных с пилой!- вмешался командир роты,- Идите, сержант, принимать каптерку!-.
- Есть отставить дневальных с пилой и идти принимать каптер-ку!
Было ли это так или похожее на это на самом деле - я не присутствовал при этом, но старослужащие божились на пайке хлеба в том, что все это так и было и, кажется, в их роте.А все,что рассказывают старослужащие - неправдой просто не может быть. Старшина роты, старшина Баянов среднего роста, с чисто выбритым лицом лет двадцати трех, в яловых сапогах, в шинели подпоясанной кожаным ремнем, при погонах защитного цвета с красной окантовкой и широкой тэобразной красной нашивкой на них, в шапке-ушанке с пятиконечной звездочкой, строевым шагом подошел на три шага к командиру колонны, повернулся лицом к строю и сообщил:
-Товарищи красноармейцы и сержанты! Приказом по части с сего-дняшнего дня вы зачислены на продовольственное, вещевое и финансовое довольствие. О финансовом довольствии вам сообщат при зачислении на должность. Вещевое довольствие получите после санитарной обработки и помывки в бане. Баня вместимостью на стрелковую роту, столовая - на две роты одновременно. Завтрак и обед на кухне готовы и первые шесть вагонов, уложив мешки и захватив с собой домашние миски и лошки, сечас пойдет в столовую. Напоминаю: - возьмите с собой миски и ложки, в столовой их нет. Из столовой первые три вагона проследуют на помывку, а остальные вернутся сюда ожидать своей очереди. Время, занимаемое для приема пищи - пятнадцать минут, для помывки - шестьдесят минут. На помывку отпускается по одной шайке горячей и холодной воды. Вымыться следует как следует этим количеством воды. Медицина стоит перед вами и проконтролирует исполнение как положено, медицина проверит.
Распорядок дня на сегодня изменен в связи с прибытием в полк до отбоя. Отбой после вечерней проверки в 23.00 часов, ужин по сигналу горниста. Личное время с 21.00 до вечерней проверки. С подъема завтра на вас полностью распространяется на первый день - распорядок выходного дня, а на последующие - общий.Завтра разрешен выходной день. Первые шесть вагонов на месте, остальным - "Р-р-азойдись!
Первые шесть вагонов, а для прибывших - взводов, совершив положенные строевые обороты и перестроения, с мешками за плечами или в руках, с нарушением указания командира полка оставить мешки в клубе, направились принимать пищу, а попросту- завтракать и обедать сразу в один прием. Оставшаяся половина, стараясь сохранять вагонную принадлежность друг друга, направились в широкие двери полкового клуба. Перед вошедшими открылась картина просторного с колоннами зала, уставленного деревянными скамейками, сцены, запасных дверей по бокам от нее и кинобудки. Ближе к земляным стенам - сложены кирпичные, обдающиее жаром, печи. Чувствовалось, что нас ждали.
Разместились на скамейках в ожидании дальнейших событий. Между рядами сидящих в гражданской форме, появились лица в форме красноармейцев и, больше всего, младших командиров.
Я сидел на последней скамейке и, от нечего делать, разглядывал верхнее строение огромной землянки. Потолок заменяли пригнанные вплотную друг к другу стропила, на стропила наложен один накат бревен и все это засыпано толстым слоем щебнистого грунта.Проложенные поперек стропил на расстоянии половины их длины бревна лежали на толстых столбах, которые были первоначально приняты за колонны.Стропильные пары были довольно просто, но с расчетом усиления их прочности на излом, врезаны в эти бревна. Эта инженерная расчетливость создавала дополнительный объем помещения, не нарушая несущей прочности перекрыти.
Ко мне с боку кто то присел. Обернувшись я увидел рядом с собой человека лет двадцати четырех с нашивками сержанта на пого-нах.
- Слушай, друг! -обратился он ко мне- У тебя я вижу хорошие яловые сапоги. Предлагаю тебе хорошую сделку:- ты мне сапоги, а я тебе ботинки с обмотками-.
- Сапоги мне на каждую осень шьет отец, и эти он пошил летом для осени. Хотя он живет в восстановительном поезде, а вот время нашел-.
- Я вижу, что они хорошие и мне по ноге, потому и прошу те-бя.Полк сформирован летом, на дивизионных складах запасы израсходованы, и вам выдадут ботинки, хотя и новые, но без обмоток. Сегодня, по местному, была оттепель при двенадцати градусах мороза, а ночью было за двадцать. Вот и подумай, как быть тому, у кого икра ноги открытая, хотя и в ватных брюках. В бане вы разденетесь и все домашнее оформите добровольно в фонд обороны. Красноармейцу иметь полагается при себе только то, что записано в вещевой ведомости, остальное все отбирают, а куда отобранное девают - незнаю. Я же, хотя и чин небольшой имею- всего командир отделения, но старшина нам дает поблажку и разрешает носить сапоги взамен ботинок-.
- Хорошо. Я Вас понял. Сапоги Ваши - обмотки мои. Согласен.
Не привлекая внимания окружающих начали переобуваться.
- Я тебе еще кое что должен успеть сказать,а тут в нашу сторону начали поглядывать... Слушай внимательно. Здесь кормят по третьей норме,да еще из нее украдут полковым "едокам", поэтому, если что домашнее сохранилось, шакалам не раздавай. Вон они шныряют между вами, смотреть противно... Подчиняйся каждому, у кого на одну лычку больше, чем у тебя на погонах. Не жалуйся ни на кого. Отвечай только за самого себя.Просись в третью пулеметную роту, там я тебя найду. Я - сержант Антонов, призван из Красноярского края. Знаю, что ты калининский.Остальное узнаем друг о друге потом. Обмотки шерстяные, трикотажные -вспоминать меня будешь скоро... Смотри, как нужно четырехметровую ленту мотать на ногу:- берешь ее в ладонь правой руки, левой рукой придерживаешь на ботинке конец обмотки и закрепляешь первым витком, на половину ширины накладываешь второй и все последующие витки, пока в правой руке не останется шнурок от обмотки. Если удержишь в руке шнурок и намотаешь с равномерным по всем виткам усилием - получится отлично, ну а если нет... снова наматывай ленту в катушку и начинай сначала. Вечером потренируйся, а сейчас получилось хорошо. Обмоток ни у кого не будет,поэтому утром после подъема, клади их в карман, а намотаешь потом, в перерыве. Твои сапоги я тебе не забуду и сберегу их до конца войны.Спасибо, брат!
Вы будете в учебной роте и командиров вам собрали из всех батальонов таких, что не приведи Бог! Дай ему только покомандовать, так он и обед за это отдаст. Понял,почему я тебе наговорил..? А сейчас до свидания, брат! Если богат табаком, то одолжи на цыгарку. По третьей норме табак не положен и выдают его только там,-показал рукой в сторону границы,- там фронтовой паек положен.
Отсыпал я ему горсть махорки-самосада. - Спасибо за табачек, мне пора домой.
- Спасибо и Вам за добрые советы. До свидания.-
Так состоялось мое первое, с уставным нарушением в первый и последний раз, знакомство с будущим моим командиром отделения, с которым через пол года целый котел каши съели на забайкальских просторах.
А,пока я знал только то, что он Красноярский,фамилия Антонов и командир отделения станковых пулеметов. Ну, а уставное нарушение, выразившееся в обмене ротного имущества, насколько велико, настолько и мало, поскольку присягу я не принимал еще, а сапоги мои - кому хочу, тому и вручу...
Вскоре построили повагонно, оставив имущество под надзором младших командиров, первый раз повели по городку принимать пищу, то есть завтракать и обедать одновременно. Потом пришлось убедиться, что завтрак, обед и ужин - понятия относительные, зависят от многих условий,характерных для безводных степных просторов, могут быть и другие причины... Во всяком случае приходится принимать пищу ...
От столовой, в направлении жилых землянок, по двое, по трое бегом спешили люди в форме красноармейцев и сержантов с несколькими котелками в руках, полными до краев содержимого неопределенного цвета. Да и не все из шагавших на обед обратили внимание на подобное шествие в сторону жилья. Никто из нас еще ничего ровным счетом не знал. Не знали, что по городку можно ходить только строем, если группа более двух человек, что одиночные пешеходы по городку обязаны передвигаться только бегом...Одним словом, мы ничего еще не знали.
Возле столовой строиласьпервая очередь принявших пищу новобранцев. Команду остановили в нескольких шагах от входа в столовую,напомнили об отсутствии на пищеблоке ложек и мисок.Разъяснили, что стол расчитан на десять человек, бачок с едой - на пять, хлеб и сахар - на десять человек.За каждым столом должно быть два разливальщика, в обязанность которых входит раскладка по мискам и подача к столу очередного блюда от от раздаточного окна. Должен быть один резчик хлеба и раздатчик сахара, по усмотрению сидящих за столом.Садиться за стол полагается после комманд: "Снять головные уборы" и "Садись".За столом вставать могут только разливальщики и хлеборезы.Разговоры недопустимы.Ножи у всех свои, на пищеблоке их нет.Вставать из-за стола положено по командам:"Встать","Надеть головные уборы" и "Выходи строиться-".
После разъяснений по команде-"Справа по одному, заходи!" - вошли в помещение столовой или пищеблока. Пищеблок занимал просторную землянку со стропильно-накатным перекрытием и песчано-щебеночной обсыпкой, отличающимся от клубного помещения большой кухней и хлеборезкой, отделенных от общего зала закрывающимися окнами, одним большим и другим маленьким,согласно их назначению и значимости.
На чисто выскобленных, сколоченных из досок на крестовинах, столах были расставлены по два бачка, изготовленных из жести, оставшейся от банок американской помощи по Ленд-Лизу, с дымящимся содержимым чего-то непонятного на запах, но должно быть, съедобного,раз на столе.
Из бачков выглядывали загнутые кончики жестяных поваре-шек,рабочей частью утопленных в их загадочные недра.На каждом столе красовались по четыре буханки душистого, свжеиспеченного в полковой пекарне хлеба.
Между рядами столов, на чистом деревянном полу, созерцая цар-ство бачков и буханок хлеба властвовал хозяин роты - старшина с двумя помощниками из старослужащих. В левом дальнем углу залы расположился оркестр, встрчавший нас на разъезде и при входе в городок,а теперь в столовой легкой и приятной музыкой.
Заняли столы, избрали разливальщиков, положили перед собой домашнюю посуду, исплнили положенные команды и приступили к приему пищи.
Разливальщик разрезал буханки хлеба по количеству едоков, во-оружился жестяной поварешкой и каждому налил в миску равное количество жидкости сероватого цвета с блестками жира на поверхности, и начал вытаскивать из бачка кусочки какого то серого продукта с че рными пятнами по бокам. Этот продукт нам был знаком по домашним харчам весны 1942 года, когда осенью осталось не выкопанной целое поле картофеля. Некому было копать по осени - деревня занималась проводами на фронт мужиков,бабы бились в слезах, оставшиеся малолетки еще не понимали выпавшей на их долю участи, а главный организатор в колхозе - его председатель, инвалид третьей группы, ждал указаний из района. В районе же нужно было готовить партизанские базы в окрестных лесах. По вечерам фронт был слышен на низких басах.. Весной из промороженной земли дети выкапывали, похожую на ту, что в наших сегодня мисках картошку, матери ее отделяли от черноты, тщательно промывали в воде, стараясь удалить неприятный запах, а затем варили. Несколько позже клетчатка в земле лразложилась, и в картофельной кожуре остался крахмалл с остатками черных крупинок.Женщины проявляли немалую изобретательность, чтобы удалить неприятный запах мороженого картофеля и сладковатый привкус. Делились, при удаче, приемами обработки с соседками, мороженая картошка имела вкус мороженой все равно. Назвали такую картошку картошкой в мешечках.
Этот продукт в мисках, еще полностью не разложился до крахмалла и, несмотря на свою неприглядность, мог быть вполне съедобен, в чем мы убедились через пару недель. Пока же решили содержимое мисок обратно вылить в бачки и отнести их на кухню, где они моментально исчели из нашего поля зрения, заполнив котелки свободных от наряда и занятий "шакалов", как их назвал мой новый знакомый в клубе.
Кашу-размазню, в которой было воды побольше,чем пшена и лежал малюсенький кусочек мяса, а кое у кого даже лавровый листик, хотя и без должного аппетита, но всетаки под звуки духового оркестра, съели. Кто не доел - вывалил кашу в бачок из-под нее, на радость "шакалам".Закусив селедкой с хлебом и, высыпав в рот сахарный песок за завтрак, сытые и довольные совершенным, исполнили положенные команды, вышли из столовой на построение, уступив ее старослужащим, и строем направились в клуб ожидать своей очереди на санобработку.
Никто не знал, и никто еще не понял,что повара вложили немыслимые старания, чтобы из мороженых овощей, выдержанных не один день под тридцатиградусным морозом, из мизерных грамм крупы и шестидесяти грамм мяса приготовить варево, называемое завтраком и обедом. Армейские повара военного времени народ бывалый, могли из колуна суп сварить, лишь бы колун был колуном, поэтому обиды своей нам не выразили, зато благодарность старослужащих наверняка заслужили.
Ну, а мы... Мы сытые пришли, сытые ушли, а сытый голодного не разумеет. Разумение пришло позже, пришло с окончанием домашних припасов.Дома каждому призывнику, неважно являлся ты колхозником или нет, колхоз выдал по пуду муки и по мере картофеля. Из муки насушили сухарей на дорогу, а из картофеля наварили самогонки. Самогон, соблюдая русскую традицию, выпили с соседями накануне проводов. В вещевые мешки, не спрашивая нас о необходимости того или иного продукта, поскольку не принято в деревне мужчинам вмешиваться женские дела, помимо сухарей, было вложено вяленое мясо, сушеная рыба, вареные яйца и много еще чего, о чем мы дома понятия не имели в военное время. Матери провожали сыновей!.. Деревня, с двумя, тремя мужиками не пригодными на пушечное мясо и женской надобности, несла из своих запасов призывникам часть того, что хранила для встречи долгожданных и поэтому обязанных вернуться какими угодно, но все таки обязанных! вернуться живыми. Пусть без рук, пусть без ног - приходи откуда ушел! Ждали жены, ждали матери ждали дети.. Деревня была пустой и сиротливой без мужского надзора. Шутили молодухи:
- Жить начинаем по писанию. Без конца говеем... Остается мужнины штаны на забор повесить и молиться на них. Ждали когда новые мужики вырастут, так и этих увозят. Какой толк от этих вояк, если даже с бабой не воевали?
В душе у каждой теплилась надежда, а вдруг мой Петенька голодный, не согретый встретится с Лешей, вот он и поделится с ним домашними припасами, глядишь и узнает домашний припасик, приготовленный для него, лишний раз вспомнит, что жду его...Каждая жила надеждой, святым именем Надежда! Не всем благоволила Надежда. Самым страшным на деревне был путь почтальона от прогона по деревне. Куда пойдет? В левый дом - с души камень, обойдет стороной левый дом - беда в деревне... Вот подходит к дому Аксиньи все ближе и ближе... В доме тоже следят за почтальоном и, не дождавшись, когда Таня войдет в дом, принимают нераздельную, нестерпимую сердечную боль жена и трое детей...
Набьются в дом соседки, начнут успокаивать детей, хозяйку, а у каждой на душе почтальон Таня. Вдруг и ко мне придет завтра? И зальется, бедная, слезами вместе с Аксиньей.
А на утро та же Аксинья, чтобы облегчить душевные муки, выходит в поле или запряжет закрепленную за мужем лошадь и выполняет ту работу, которую никогда уж не выполнит ее муж. Аксинья понимает, что нет уже и никогда не будет ее Алексея, а понять свое вдовство и сиротство детей не в силах до дня Победы... Но это разговор особый. До дня победы далеко, далеко. Сечас же приходят похоронки, да новые повестки всем пригодным к строевой службе очередного года призыва. Призван 1926 год рождения - юноши в возрасте 16-17 лет, остались в деревне мужики шестнадцати лет и моложе.
Деревня без мужской власти не деревня. Нужно срочно отвезти в город два или три воза картошки. Обычная мужская работа. Мороз за тридцать, лошаденки овес в позапрошлом году ели, сено полагается им только в обратный путь в городе съесть, дорога длиной в дридцать с гаком километров, из них двадцать два по глухому болоту. Обоз из трех подвод. На задней подводе возницей мужик образца военного времени, на передних - две возницы. Как на грех, среди этого болота, проклятого настоящими мужиками в мирное время, одни сани занесло в сторону, мешки с картошкой вывалились в метровый снег и туда же завалилась возница. Торчит из снега по пояс голая нижняя часть туловища. Болтаются в воздухе голые ноги в валенках забытого богом срока носки. Стараются ноги найти опору, да глаза в снегу ее не видят. Подбежали к ней, оставив свои подводы.Кричит тетка Тая, вторая возница, да от крика толку мало. Мне стыдно видеть интимные части женского тела, да делать нечего, надо тетю Сашу выручать... Пробираюсь по снегу к ней. Не далеко, да снег глубокий.За мной по следу тетка Тая. Берет она ее за валенки, подол подтянула в приличное положение, а я разгреб снег ногами, поймал за воротник поддевки рукой и, вдвоем вызволили из снега тетю Сашу.
- Что же ты, бесстыжая, без штанов то на морозе?- говорит тетя Тая.
- Нет у меня штанов совсем, были Мишины, да в пршлом году износила. Тряпки, какие оставались от Миши, эвакуированным отдала.С ними совсем беда. Привезли осенью в летнем во всем.
-Хватит штанами заниматься. Заморозим тетю Сашу, если стоять будем.Тетя Тая,оботри ее от снега, мое и твое сено неси к Сашиным саням, а я из мешков сделаюлежанку по бокамсаней, лишние мешки на твой и мой воза погрузим и погоним тетю Сашу, пока не разогреем ее.
Быстро управились с возами. Дал я вруки тети Саши конец привязанной к саням веревки, а ее мороз пробирает. Что назад ехать, что вперед ехать - одинаково длинная дорога. Впереди вроде бы город с больницей без врача с одним фельдшером, позади деревня.
Дрожит от холода мокрая тетя Саша, разговаривать не в силах, на ногах еле стоит, конец веревки из рук выронила - еще немного и пропадет. Тронулись в путь - идти не может, ноги подгибаются. Молчит уже, да слезы из глаз льет. Я никогда не видел таких слез. Плача нет, одни слезы и дрожащий голос. Голос не тети Саши, голос не знакомый, чужой. Бросил возжи, подбежал к ней, схватил за предплечье и начал тащить за собой. Идти не хочет, упасть старается. Тетя Тая интересуется нашими делами, а сама дело знает - правит передней подводой. Я уже взмок, а тетя Саша дрожит и плачет по-необычному.
Довела она меня до положения риз. Произошло со мной что-то невероятное - потерял над собой контроль.Запустил я в нее такую порцию мата, да в такой тональности,да еще кнутом пригрозил..!
Чувствую, тетя Саша стала ногами устойчивее, все еще дрожит телом так же,но вдруг перестала плакать... Постепенно сама побежала. И гнали мы беднягу не менее часа. Когда уж совсем изнемогла, положили ее на сено, сеном же накрыли. Доехали до приемного пункта, первым делом тетю Сашу отвели греться в теплушку к приемщикам, сдали свою и ее картошку, приняли обратно мешки, покормили и напоили лошадей и тронулись в обратный путь. Что стало потом с тетей Сашей? На другой день на работу вышла , а потом, немного позже, этой же зимой, разделила участь Аксиньи... Чуть не забыл. После этого дела тетя Саша без меня ни с кем в дальние поездки долго не ездила, боялась... Ну, а я был вроде талисмана при ней.

* *

До сих пор спорят о том, что важнее в армии кухня или баня? Только пришли к согласию, что кухня первична, как вмешался блюститель чистоты - санинструктор, между нами называемый санькой с трубкой, и перед обедом нерадивых заставил вымыть руки. Почему назвали эту должность санькой с трубкой? Не знаю и, тем более, никогда у него не видел никаких трубок.
Так, что же первично, кухня или баня? Выходит, что по понятиям санинструктора первична баня. Если же выслушать старослужащего с третьей продоврльственной нормы, то выходит кухня. Для него неважно какие руки, он любыми руками всегда готов отправить в рот любую еду, лишь бы еда едой называлась.
Мы же еще далеко не старослужащие, к третьей норме только краешком прикоснулись сегодня при приеме пищи, в мешках имеется домашний сухарь, сытые и потому довольные,предпочтение отдаем ба-не.
Великое дело баня. Ее нужно правильно истопить, любую, пусть по черному, пусть по белому всеравно. Иначе можно в ней замерзнуть или выйти из нее грязнее грязного, а, не дай Бог, и совсем в ней остаться... Первым делом нужны ольховые дрова,чтобы зола годилась для щелока, лучший щелок из ольховых дров можно сварить. Затем выгребаешь из топки золу в чмстую посуду, и кладешь первый десяток поленьев в топку. Много дров не нужно на первый раз. Если в котле мало воды, то дольешь до кромки, и разжигаешь дрова сухой лучиной. Когда первые дрова прогорят,ждешь пока угольки перестанут дымить, а затем закладываешь остатки, Сколько? - зависит от любителя париться... Ну, а после варят щелок кипятком из котла, а ты выводишь баню к готовности. Сдесь у каждого свои секреты. Пока щелок отстаивается, пока греются стены и потолок - свободного времени предостаточно, чтобы подготовить самовар к растопке, управиться с домашними делами и немного отдохнуть, а баней в это время, занимается мама. Мыла нет, а мыться нужно чисто, нужны чистое белье и чистая постель...Как все это сделать без мыла? Мама мужчин в женские секреты не посвящала...
И вот наступает торжественная минута, называемая пареньем. Первым делом обливаешь стены, полок и потолок холодной водой. Не горячей!.. Затем открываешь выпуск и поддаешь ктпяток на каменку до того, пока пар не сядет ниже полка, закрываешь выпуск пара в потолке, подкинешь на каменку еще ковшик другой воды и выходишь в предбанник, чтобы подождать пока гарь выйдет из парильни. Немного подождав, выпускаешь через двери и выпуск остатки горького пара и можно приступать к блаженству . Разогреваешь на каменке распаренный в кипятке березовый венник, наливая на него кипяток, снимаешь с каменки венник и опускаешь в таз с горячей водой, а сам должен первоначально разогрется в легком пару с ароматом от листьев березы до появления первых капелек пота на теле. Теперь уж держись..!
Закрываешь выпускное отверстие для пара в потолке, ставишь на полок ковш с холодной водой и поддаешь кипяток на каменку не торопясь, с расстановкой. Первый ковшик - пар расходится по потолку, прогревает его. А вода в котле бурлит, камни на каменке потрескивают... Второй ковшик кипятка - снова каменка посылает с шипением и треском к потолку клубы горячего пара. И так продолжаешь до тех пор, пока жар не опустится ниже приступка на полок. Теперь смотришь, нет ли облачков тумана на нижнем уровне . Если нет - значит пар сухой, влезай на полок, и венник тебе в руки...
У нас обычно парятся березовыми венниками - онм считаются по-лезными для здоровья, и женщины их вяжут на первой неделе после тройцы. Это когда под берестой образуется слой мягкого, нежного и сладкого на вкус камбия. Длится это столько же дней, сколько продолжалось сокодвижение. Да этим камбием по весне, особенно 1942 голодного года, кормились по березнякам дети с ножичками в руках, вырезая бересту с корой до древесины и соскабливая камбий. Резать кору на березе вкруговую, негласно считалось непозволительным, грехом.Берез у нас рвстет в избытке. Вовремя срезанный и в тени под навесом высушенный венник душист, нежен, легко распаривается, испуская березовый аромат весны и не оставляет на теле синих полос.
Наконец занимашь место на полке, и, легкими движениями руки, венником обходишь вокруг лица, груди, плеч, спины и других частей тела так, чтобы чувствовать касание отдельных листочков и обжигающее действие пара. А пар обжигает тело, жаром своим не дает дышать полным ртом, хочется прикоснуться к телу всей поверхностью венника. Кожа, распарившись,требует тепла еще и еще, прикосновения венника мало - нужен удар, второй...Чувствуешь, что при ударе венника поступает только одно тепло, а жар почти кончился. Нужно оставлять полок и поддать на каменку очередную порцию кипятка. Именно поддать, а не налить, и кипятку, но не холодной воды. Обычно парятся вдвоем и более , но я в семье один парильщик, отец где-то со своим поездом на железнодорожном перегоне, а друзья предпочитают париться каждый в своей бане. В чужой не принято и считается неприличным по обычаю.
Наконец чувствуется усталость в руках, с распаренного тела стекает ручьями пот, хочется вдохнуть холодного воздуха - пора отдохнуть, закончился первый заход. Пора в предбанник.
В предбаннике окутываешься клубами пара, в ногах чувство усталости, садишься на скамейку, не чувствуя насколько она холодна, и отдаешься расслабленности и покою. Ни о чем не хочется думать, есть одно желание, это вновь оказаться на полке с венником. Но ждешь того момента, когда прекратится обильный пот и дыхание ощутит свежесть воздуха. Не хочется спешить при всем желании возврата к тому, что уже было вначале.
Вот и пора. На этот раз пар более влажный и, при взмахе венником, обжигает пальцы рук и уши, а удары венника все сильнее с каждой порцией пара. Спасает заготовленная холодная вода для охлаждения рук и ушей. Трудно сказать сколько по времени длится второй заход, это зависит в основном от настроения и состояния души вначале первого захода, но с появлением даже незначительного сердцебиения, а лучше и до этого не доходть- пора выходить во второй бредбанник. В первом после второго захода кажется жарковато. Во втором предбаннике та же температура, что и на улице. Пот льет обильно и теперь уже не прекратится долго. Пора мыться. Наливаешьв тазик пару кружек щелока, разбавляешь горячей и холодной водой, как говорят, по вкусу. В этой воде моешь голову, затем, ею же, тщательно растираешь тело. Еще раз моешь голову и растираешь тело, но уже теплой водой, ополаскиваешься холодной, кожные покровы не ощущают температуру, и банные процедуры окончены.
К этому времени прибегает младшая сестренка от мамы.
- Леша! Мама спрашивает, можно ли нам приходить?
кричит она через окошечко, не заходя в бредбанник. - Можно, можно. Я уже одеваюсь- отвечаю.
Только успел прибрать полок и одеться, приходят мама и три сестренки, младшей только третий годок пошел. Настала их очередь париться на полке в меру сил и возраста. Пару достаточно, в котле кипятку и в бочках холодной воды останется на завтрашнюю стирку, щелок в ведре. Мыла нет - война,на то и война...
В доме заготовлен самовар, остается согреть его и дождаться прихода парильщиков второй очереди. Мама заварит морковный с земляничным листом чай и будем с языком восполнять потерю организмом воды в парилке. А пока обтираюсь вторым полотенцем. Зато покой на душе, легкость во всем теле, хочется сделать что-нибудь всем приятное, забылось, что эта баня последняя и придется ли в ней побывать еще...

- Приготовиться на санобработку!- команда прервала мои воспоминания, и почти тут же:
-Выходи строиться!
Так и не пришлось попить морковного чая, а после съ
еденной в обед селедки хочется пить. Нашу сотню остановили возле бревенчатого строения с де
ревянным помостом и наклонными въездом и выездом с него. На помосте стояли дроги с бочкой, и красноармеец пожилого возраста черпаком сливал воду в деревянный лоток. Вода с журчанием исчеза-ла куда-то сквозь бревенчатую стену. Стены строения срублены из бревен, на плоской, из бревен и поросших травой дернин, крыше дымили сизоватым дымом одна массивная кирпичная и вторая металлическая трубы. На натянутых между столбами веревках, на площадке за помостом, сушилось на морозе стираное солдатское белье и легко было догадаться, что часть строения занимала прачечная, тем более, что над входной дверью навес покрыт инеем и с него свисает несколько живописных для окружающей местности сосулек.
Слева же от помоста, возле входных дверей в другое помещение, стояли козла для распиловки дров,и лежали в отдельных поленницах напиленные и наколотые дрова.
Справа от помоста- бревенчатый тамбур с широкой досчатой дверью из которой вышел, теперь уж наш, старшина. Сопрвождавший нас незнакоый старший сержант, не подавая команды "Вольно", подошел на три шага к старшине и должил:
- Товарищ старшина! Третья партия команды пополнения прибыла на санобработку! Санинструктор роты старший сержант Баев!
- Вольно!-Воль-ноо!- повторил санинструктор.
- Слушайте объявление !- начал старшина роты, -Вы прибыли на санобработку. В первом помещении снимете с себя все домашнее, развешиваете на вешалки тележек для прожарки. При себе оставляете только полотенца, ими будете мыться вместо мочалок. Поэтому для их стирки вам отпускается лишних пол шайки горячей воды. Советую вначале постирать полотенца, а затем мыться. Во втором помещении беспрекословно выполнять все требования санитаров и врачей! Волосы на голове разрешено носить не длиннее пяти миллиметров, у кого длиннее - оставить их у санитара! После помывки переходите в чистое помещение,а возвращаться в первые запрещено, потому в них из личных вещей ничего не оставлять! Сдесь же получить у санитара двадцать грамм мыла для бани! Мыло для умывания имеется в умывальнике роты. Постарайтесь уложиться в отпущенную помывочную норму воды. Напрасно не лейте и больше вам ее не дадут. В этих местах, где придется вам служить, вода дорогая.До ближней реки далеко, единственный колодец в станице с горькой и соленой водой. Воду привозим со станции и качают ее с глубины девяносто метров паровой машиной.
После мытья переходите в чистое помещение. Сдесь вы получите воинское обмундирование, кроме шинелей и обмоток.С получением имущества будьте внимательны и проверте совпадение полученного с записью в вещевой ведомости и, только после проверки наличия полученного и записи в ведомости, поставите свою подпись. В случае каких либо недоразумений с вещевым имуществом должить лично мне немедленно!
В следующем чистом помещении получите домашние вещи после прожарки. Кто желает, может сдать их в фонд обороны. Советую сдать, потому, что есть приказ наркома обороны о демобилизации в войсковом обмундировании по нормам вещевого довольствия. Ваш призывной срок наступит в сорок шестом году и служить будете три или четыре года, кому как положено. Следовательно, времени пройдет лет шесть, семь.На наших складах от ваших вещей останется одна труха. Решайте сами.
Кто сдаст вещи в фонд - заполнит чистый бланк заявления. Всем, независимо от вашего решения вещи аккуратно сложить, перевязать шпагатом и заполнить фанерную бирку с формой заполнения, указав обязательно время призыва и райвоенкомат. Все ясно?
- Ясно!- Вопросы есть? Прошу задавать!-

1

-Красноармеец Федотов. Скажите, куда пойдут вещи

сданные в фонд, ведь они все старье?-
-Вашивещи после сортировки и ремонта в специальных
местах пойдут на обмундирование в лагеря. Врагов народа тоже нужно одевать.
- Еще есть вопросы? Вопросов нет.Смир-но! Справа по одному в помещение... шаго-ом марш!
Пройдя через двойные двери тамбура, оказались в просторной комнате с узкими и длинными окнами под самым потолком, заставленной металлическими тележками, оборудованными на высоте полутора-двух метров продольными перекладинами, на которых висели в большом количестве обычные платяные вешалки, искусно выгнутые из проволоки. Сквозь оконные проемы комната имела естественное освещение.
- Торопись! Торопись! Верхнюю одежду развешивайте отдельно от нижней. Валенки устанавливайте на подставки. Быстрее! По сторонам не зевать! - распоряжался пожилых лет красноармеец в белом халате - Сапоги, ботинки и туфли ставьте на нижнюю площадку тележки. Вещмешки сложить в ящики для имущества, их не прожаривают.
Разделавшись с одеждой и вещмешками так, как требовал этого начальник по прожарке, переступили через порог смежной комнаты и оказались в царстве белых халатов. Здесь никто ни кем не понукал, никто не подавал команд. Каждый спокойно и поделовому исполнял свой обязанности, как на приписной комиссии в райвоенкомате, но с разницей в том, что санитаров было втрое больше, чем врачей.
Первым каждого встречал опытным взглядом парикмахер при тумбочке, на которой лежала чистая после стирки простыня и машинка-нулевка для стрижки волос. Судя по тому, что пол возле тумбочки был чист и табуретка для клиентов была к ней приставлена боком, можно было заключить, что парикмахер сегодня не работал. Дело в том, что по пути следования в эшелоне на помывочных пунктах в Кашине, Свердловске, последний раз в Иркутске и Чите, соратники сдешнего специалиста были не менее ревностны и лишили его радости труда.
За следующими двумя столами сидели два санитара с карандашами в руках и приготовленными листами чистой бумаги и вели запись результатов врачебного осмотра. Осмотр сводился к записи фамилии, имени, отчества , райвоенкомата прибывшего, и к вопросу:
- На что жалуетесь?Затем производился осмотр зева рта, кожных покровов груди, спины и пальцев рук. Трое из отобранных врачом стояли возлевторого стола, где с ними велась какая-то беседа старшего лейтенанта медицинской службы в женском обмундировании.
Перед входной дверью в помывочное отделение два санитара из жестяных ведерок, намотанными на концы палок пучками тряпок, один, окунув тряпку в ведерко с сероватым ,средней густоты веществом, тыкал каждому под одну и другую подмышку, а второй, совершив то же движение в ведерке, - в лобковую часть тела, оставляя по всему телу чувство чего то мокрого и холодного. Санитар пред вратами рая блаженства, как мы дома привыкли считать баню, следил за тем, чтобы каждый прходящий мимо не забыл взять из коробки аккуратно нарезанный кусочек мыла. Простого, со специфическим запахом и коричневатого на цвет кусочка хозяйственного мыла.После мытья в домашних условиях щелоком и двух - трех заходов на полок было необыкновенной роскошью впервые в Калязинском помывочном пункте получить двадцать грамм такого же мыла, а оставшийся обмылок взять с собой в дорогу, чтобы утром тебе слили из миски на руки запасенную на остановках воду, а ты с мылом их вымыл. Недостатка в воде дорогой не испытывали, по-скольку на каждой железнодорожной станции имеется кубовая с кипятком к приходящему поезду и объявлением "Кипяток бесплатно".
Пройдя медицинский заслон, оказались в большом и просторном помещении с чисто отсруганным потолком и таким же полом, обставленном скамейками из выструганных досок, на которых сложены тазики изготовленные из той же жести, что и бачки в столовой. В левом заднем углу помещения сложена массивная кирпичная печь, рядом с ней установлена шестидесяти ведерная бочка, в каких обычно квасят капусту на заготовительных пунктах, и в нее из печи подведены две толстых, металлических трубы. В трубах клокотала вода, нагретая поступая в бочку, а на ее место - холодная в печь. От печи шло тепло по всему помещению. В правом дальнем углу размещалась такая же бочка, снаружи покрытая капельками холодной воды. Под потолком проведены два деревянных желоба, один длинный во весь потолок к бочке с холодной водой, другой короче - к бочке с горячей. От бочки с холодной водой ощущался неприятный холодок. Для устранения этого недостатка, ближе к бочке топилась буржуйка - чугунная печь на ножках с колосником и зольником.Сливаемая водовозом вручную вода громко журчала в лотке и звонко падала в бочку. От обеих бочек отходили раздаточные краны и возле них дежурный раздавал воду в порядке размещения моющихся по скамей-кам. Получив четверть тазика или шайки, как назвал старшина, горячей воды, подходили к кранам с холодной водой ,разводили воду до нужной температуры, отходили на занимаемое место и приступали к стирке полотенец. Сам процесс стирки был достаточно примитивен и состоял из операций : - намачивания, намыливания, снова намачивания и отжима. Особенно старались отжимать, считая, что чем сильнее жмешь, тем больше выжмешь грязи. С теми, кто пустил полотенце дорогой в общую печку для общего блага, друзья делили пополам сохранившиеся. Таким образом постирав полотенца, получили неплохие мочалки, помыться которыми мыла хватило в достаке. С водой, прибывший народ из краев с достатком ее имел неудобства вроде нехватки для обливания, или по забывчивости кое кто вылил ее после мытья головы,но старшина роты жалоб не имел. Проверявший на выходе из помывочной качество помывки санинструктор, остался удовлетворен, вернув треть вымывшихся:- кому мыть уши, кому шею, распорядившись выдать по пол- шайки воды дополнительно каждому.
В чистом предбаннике происходило превращение новобранца-красноармейца в военнослужащего-красноармейца по всей норме вещевого довольствия, за исключением обмоток, шинелей и трусов - их обещали выдать весной. Обмундирование было рассортировано и разложено по ростам и размерам. Два младших сержанта, окидывая опытным взглядом голое тело подошедшего, безошибочно определяли его рост и размер, выхватывали из нужных стопок необходимые вещи,и бросали их перед получателем на стол.Таким образом у первого получили нательное байковое белье, гимнастерку, ватные брюки, брючной и поясной ремни,а у второго- ботинки,по паре байковых и бязевых портянок, телогрейку второй носки, шапку с жестяной звездочкой, выкрашенной красной краской, две пары полевых погон и полевые петлицы. Процесс одевания, по нашим по-нятиям, занимал не много времени и мы переходили в очередную проходную комнату, где, сидя за столом, старослужащий красноармеец записывал в вещевую ведомость фамилию и инициалы получивших вещевое довольствие, как он выражался, и напоминал о подписи в соответствущей графе за каждую полученную вещь, окидывал взглядом заполненную ведомость,отккладывал ее в отдельную стопку и терял всякий интерес к тому, с кем закончено дело, приступая к очередному.За выдачей имущества, не вмешиваясь в эту процедуру, наблюдал старшина роты, изредка давая советы тем, кто впервые надевал на себя воинское обмундирование.
В стене открылась широкая, двустворчатая, металлическая дверь , и из нее санитары начали выкатывать тележки с нашим, и теперь уже ненужным нам, имуществом теплым еще после воздействия на него высокой температуры в специальной камере.
- Кто не помнит номер стеллажа и номер ящика с вещами? Отойдите в эту сторону! - прговорил старшина. - Таких нет. Теперь разберите аккуратно из ящиков свои вещмешки, достаньте карандаши, разберите со стеллажей свои вещи, плотно их сложите и перевяжите шпагатом. Шпагат получите там, где получили обувь. После этого возьмите из этого ящика деревянную бирку, заполните ее химическим карандашом без сокращений, и шпагатом привяшите ее крепко к вещам. Напоминаю, ваши вещи пойдут на вещевой склад для хранения на весь срок вашей службы. Домой вещи не пересылают, а после окончания срока службы вы получите их на руки. Кто решил сдать вещи в фонд обороны - возьмите со стола и заплните чистый бланк и отдайте его мне.Отстиранные полотенца возьмете в казарму и разрешаю их хранить, как материнскую память у себя. Воросы есть? Нет вопросов. Приступайте к укладке и оформлению вещей.
В этой комнате, получив положенное нам воинское обмундирование, а до этого крещение двумя шайками воды, мы стано вились военнослужащими в звании красноармейцев и порывали всякую вещевую память о домашнем быте и укладе жизни. Оставалась милостиво дозволенная старшиной память о матери - полотенце, длиной в полтора аршина с вышитыми именем и фамилией его владельца. Долго, долго придется этому полотенцу вместе с его хозяином ходить по степям Забайкалья в казенном вещмешке или в ротном обозе пылиться в Барге, пройти Большой Хинган и сопки Маньчжурии, быть стираной в пресной и горькосоленой воде, вытирать с лица хозяина капли воды из вечной мерзлоты Яблоневого хребта, и после еще долгих лет службы, вернуться в руки той, которая, показав его мне, уложила в вещмешок со словами:
- Вот полотенце.Полотенце было единственной вещью содержимого домашнего
вещмешка, о котором я был предупрежден при его укладке, а те-перь постиранное, исполнившее роль мочалки и с усердием отжатое, но все еще влажное, лежало у меня на руках...
- Приготовиться к построению!- послышалась команда.

* *

Построенная на улице перед выходной дверью из бани, на приспособленной для этих целей площадке,команда выглядела совсем иначе, нежели перед входными дверями. Одетые в одинаковую форму люди имели общее сходство. Сбоку или сзади трудно определить давно знакомого друга по внешним признакам, кроме походки или голоса. Строй выглядел не так, как час назад, до получения одинаковой для всех формы одежды, а был более упорядоченным и похожим на тот, который составляли старослужащие. Оставалось научиться непринужденно и привычно для себя чувствовать свое место в строю: - расстояние вытянутой вперед руки от переднего соседа и согнутого локтя сбоку, а так же чувство ходьбы вногу строем.
Перейдя через дорогу, и вступив на жилую территорию, на площадке одной из казарм колонну остановили и сопрвождавший ее сержант, подав команду "Вольно" исчез в тамбуре.
Казарма представляла собой землянку. С улицы, по концам землянки, просматривался бревенчатый накат, уложенный поперек стропил и засыпанный местами до метра щебнистым грунтом. Внутри казармы стропильные пары уложены вплотную одна к другой и упирались нижними концами и серединой в балки, уложенные на столбы. Столбы располагались на одинаковом удалении один от другого. Между крайними столбами врублены стены из отесанных лиственичных бревен, между крайними и средними - устроены дощатые трехярусные нары. Нары застланы сплошь брезентом, под которым можно было предположить какую-то подстилку, а в головах - чем-то набитый брезентовый валик. Между нарами имелось достаточно места для построения в четыре шеренги.Полы деревянные по сторонам уходили под нары.Напротив входных дверей и в концах казармы установлены деревянные стеллажи: - длинные и высокие заставлены винтовками, а в левом конце землянки - деревянные, напоминающие письменные столы с полками вместо тумбочек. На этих стеллажах хорошо просматривались броневые щитки и вороненые короба с блестящими рукоятками пулеметов "Максим", а на полках - коробки защитного цвета с пулеметными лентами. На ружейных стеллажах скраю размещались ручные пулеметы системы ДП, выделяясь от винтовок своей массивностью, под ними на специальных полках, в чехлах, хранились запасные стволы и диски. По обе стороны от входа стояли по сторонам кирпичные, натопленные печи. Возле каждого входа - деревянная тумбочка с деревянной табуреткой для дневального, в обязанности которого входит подавать предварительные команды согласно распорядку дня и встреча начальства командой : - "Встать!Смирно! Дежурный на выход!"-, и табуретка с бачком кипяченой воды для питья, к бачку прикреплена на цепочке металлическая кружка, под краном на полу - ведерко производства полковых мастеров. В помещение в достатке проникал дневной свет через продольные, длинные окна в досчатых раструбах с основаниями наружу, расположенными на высоте груди человека среднего роста.Выход на улицу имел тамбур с двойными дверями и заканчивался тремя невысокими, но широкими ступеньками в сторону улицы.
Открылась входная дверь тамбура, из нее выбежал сопровождавший из бани сержант и вышла группа офицеров.
- Смир-р-но!- подал команду сержант.
- Товарищ старший лейтенант! Команда прибывшего пополнения прошла санобработку и готова для размещения в казарме для прохождения карантина, санинструктор роты сержант Баев.
- Вольно.- Воль-но!- повторил команду сержант.
- Товарищи красноармейцы! Я, старший лейтенант Назаров,
назначен командиром учебной роты, в которой вы будете проходить первоначальную подготовку. Офицеры назначены командирами взводов - станковых пулеметов и трех стрелковых. Во взвод станковых пулеметов пулеметчиков отбирать будет лично командир взвода лейтенант Белоплотов. Оставшиеся в строю могут выбрать любую специальность: - бойца, автоматчика и ручного пулеметчика. Товарищ лейтенант приступайте к отбору пулеметчиков.
К нашему удивлению, лейтенантом Белоплотовым оказался наш начальник колонны, сопровождавший колонну от нашего райвоенкомата до этого военного городка, только в белом полушубке, подпоясанном ремнем с кобурой и портупеей и в новой зимней шапке и добротных валенках он не был совершенно похож на того лейтенанта, к которому привыкли в эшелоне.
- Товарищи красноармейцы! Я буду называть отобранных мною пулеметчиков по имеющемуся у меня списку. Каждый названный мною отвечает не выходя из строя. После того, как строй разойдется, вы останетесь на месте, и мы познакомимся поближе, к этому времени подойдет командир отделения. Внимание! Второе отделение станковых пулеметов, командир отделения сержант Кешкин. Номера расчетов: красноармеец Долинин-.
- Я ! - - Красноармеец Филатов.- Я ! - - Красноармеец Бопкин. - - Я ! - - Красноармеец Булкин.- Я ! - Второе отделение станковых пулеметов оказалось сформи
рованным из призывников одного и того же райвоенкомата, мало того, все окончили одну и ту же школу в сорок первом году. С Леней Долининым и мной зимой сорок второго года произошел курьезный случай. У нас Долинин был командиром отделения во время проживания в Арефьеве на казарменном положении, и вот однажды его отделение было назначено на патрулирование деревенской улицы. Нас у него было человек шесть или семь. В нашу задачу входило предупреждение побегов, задержание всех подозрительных и обеспечение надлежащего порядка. На вооружении имели две учебные винтовки с рассверленной казенной частью, патронником. Обе винтовки имели штыки, так что патруль выглядел довольно воинственно. Прошли вдоль деревни два три раза, зашли в штаб - погрелись. Хотя морозец был и не велик, да одежонка не ахти какая... Правда, в лесу валить и пилить лес в ней было довольно тепло, но тут ведь не работа, а сами понимаете, хождение по улице. Только зашли в конец деревни, что ближе к сельсовету, как точно из земли вырос человек в телогрейке, подпоясанной кожаным ремнем и спрашивает:
- Кто такие?- А твое какое дело? - отвечаю я ему. Конечно,я влез
не в свои дела, должен был отвечать по старшинству мой друг Долинин. Но уж очень глупым показался заданный вопрос.
- Молчать!!. Знаешь с кем разговариваешь?- А зачем мне знать?- Молчать!!! Кто старший патруля?- Допризывник Долинин! - - Немедленно арестовать грубияна и посадить его в эту
баню - показал он рукой в сторону ближайшего огорода - поставь к бане часового с винтовкой! Выполняй! -
- Есть выполнять! - - Что выполнять? - - Посадить его в ту баню.- Выполняй! На вечерней проверке доложишь фамилию и
из какого сельсовета! - - Есть должить на вечерней проверке! - - Что доложить? Бестолочь! - - Должить фамилию и из какого сельсовета.
Оказался я первый раз на "гарнизонной" гауптвахте - в накануне протопленной по черному бане. Перед входом на улице часовой с учебной винтовкой при настоящем штыке, в предбаннике дверь подперта к стене колом. Я в теплой бане... Посидел на скамейке, быстро согрелся и решил от нечего делать забраться на полок поспать. Кому это в пятнадцать лет спать в тепле не хочется? А я посплю, тем более завтра целый день по пояс в снегу пилу водить, да топором махать. А поесть вечером принесут хлеба и щей. Заткнул поплотнее выпускное отверстие в потолке, сложил на полке все голики и венники, которыми парились накануне и ранее, постелил телогрейку, и, только прилег, как тотчас и уснул. Проснулся от того, что ктото тащит меня за ноги. Слышу Ленькин голос:
- Вставай! Домой идти надо. Скорее, ты!- Что случилось? Почему домой? - не пойму никак.
- Ты знаешь кто тебя посадил сюда? Начальник курсов. Я его увидел в штабе, быстро сдал винтовку дежурному, захватил с квартиры твои вещи и сюда. Сейчас вы с Булкиным выйдете за деревню и ждите меня в лощине, а я отнесу в штаб эту винтовку и пойдем домой все вместе. Уже вечереет и нас не заметят.
- Как же уходить, ведь тебе влетит, ты командир? - - Если я командир, так и делай как говорю тебе. - Дождавшись в лощине свего командира мы благополучно
добрались до своих деревень и ждем, что будет дальше. Через несколько дней прибегает из сельсовета ко мне посыльный, девочка лет двенадцати и объявляет:
- Председатель сельсовета велел тебе вернуться в Арефьево. Там вас всех снова собирают на подготовку. Он говорил, что комиссия приезжала, какую то губу у начальника закрыли и вам нового поставили. А почему губа открытая была у начальника? Старого начальника наверно на фронт пошлют. -
- Скажи председателю, что завтра буду там. А губа не губа, о которой ты думаешь. Это тюрьма, в которую военных сажают. -
- Надо же, ты тоже военный! - - И ты тоже военная, забыла, что война? - Поступила команда "Разойдись" и заходи в казарму. Нас,
пулеметчиков, осталось нАС
НА Улице девять человек на своих по построению мес-тах.
- Подойдите ко мне поближе. Будем знакомиться. Я ваш командир взвода в учебной роте. После обучения вас распределят по пулеметным ротам. Я имею сведения, что вы все окончили курсы пулеметчиков ручных пулеметов, что вы все имеете семь классов образования и все здоровы. Это так? -
- Так! - - Не пожалейте потом. Наш пулемет весит шестьдесят че
тыре килограмма четыреста грамм. Пока не поздно - отказывай-тесь. Завтра с утра вас проведут приказом по полку и с сгодняшнего дня поставят на денежное довольствие. Вам каждому полагается по восемь рублей пятьдесят копеек ежемесячного денежного довольствия пока находитесь в учебной роте, а, когда перейдете в роты, там все будет зависеть от занимаемой должности - наводчики имеют сто двадцать рублей, помощники наводчиков - двенадцать пятьдесят, подносчики и ездовые по восемь пятьдесят. Пулеметные взвода имеют то преимущество, что на каждый пулемет полагается одна лошадь, и это на марше имеет важное значение. Конечно, на повозке возят только пулеметы и едет только ездовый, но в походе и иголка тяжела, а вам разрешено возить все, кроме личного оружия...
- Товарищ лейтенант! Разрешите обратиться? - - Пожалуйста. - - Сержант Кешкин ваше приказание выполнил. Зимнее об
мундирование получил, кроме телогрейки. - - Почему не выдали телогрейку? - - Отсутствуют на вещевом складе. Командир роты объяснил
тем, что мы освобождены от боевых позиций на рубеже. - - Вольно, сержант. - После того, как сержант принял команду вольно, в стоя
щем среди нас сержанте мы начали узнавать знакомые черты того сержанта, который отсыпался на верхних нарах теплушки не вмешиваясь в жизнь ее обитателей, мы не знали его фамилии, и совершенно ничего о нем не могли знать... Теперь, перед лейтенантом стоял совершенно другой человек, настолько его изменили новые шапка-ушанка с эмалированной звездочкой, полушубок, ватные брюки и валенки. В отличие от нас, полушубок перепоясан не брезентовым, а кожаным ремнем.
- Сержант! Вот твое отделение. Размести их в отведенном месте на нарах, получи у старшины для них все, что причитается и покажи как правильно пришить погоны и петлицы на телогрейку. Скоро сигнал на ужин. Веди людей в казарму. -
- Есть вести людей в казарму! - ответил сержант,
- Заходите в казарму и постройтесь в одну шеренгу в левом конце ее, - обратился он к нам.
Войдя в казарму через тамбур, увидели прямо перед собой на противоположной стене две двери. Через одну, открытую, просматривались во всю длину комнаты два ряда умывальников и оттуда же шел запах табачного дыма, вторая дверь была закрыта и что находилось за нею определить было невозможно. В левом конце казармы, у торцевой стены, размещались пирамида с винтовками и, во всю оставшуюся часть стены, стеллажи, на которых по три на каждый стеллаж, стояли овеянные легендами гражданской войны "Максимы".Мы построились в указанном месте.
- Рав-в-няйсь! Смир-р-но! Вольно! Наше отделение во взводе второе. Ваш командир отделения я, сержант Кешкин. Мы с вами знакомы уже давно. Нашему отделению отведены нижние нары напротив вас. Размещаемся между этими двумя столбами. Норма размещения на нарах один метр на каждого. Телогрейки снимете, сложите рукавами внутрь и положите на нарах вместо подушки. Место для раздевалки занято для нар. Учебная рота размещается в двух землянках и больше свободного жилья нет, поэтому и нары устроены в три яруса. У старослужащих в казармах свободно, а сдесь придется потерпеть. Сейчас разденемся, как стоите, так и займете на нарах каждый свое место, а после этого трое пойдете со мной в каптерку и принесете сюда котелки и одеяла. Остальным приготовить иголки и нитки. У всех есть иголки и черные нитки? -
- У всех.- Рра-зойдись!
Командир отделения и еще трое наших новобранцев отправились в непонятную и потому загадочную каптерку, а мы занялись своим благоустройством. В изголовьях нар на стене обнаружили подобие полки, на которой удобно разместили домашние вещмешки,и приготовились к портновской работе.
Казарма тем временем наполнялась новыми людьми, у входных дверей, возле свободной тумбочки, когда мы проходили мимо нее несколько минут тому назад, теперь появился дневальный из нашего пополнения. Стоял он в напряженной позе, и чувствовалось по его фигуре, что всему виной были руки, которые было некуда девать от посторонних взглядов. Правая рука както неестественно напрягалась,делая попытку отдать честь старшим по званию,проходящим мимо дневального.
Таким же образом, как и нас, над нами разместили четвертое отделение нашего взвода, а на третий ярус - отделение автоматчиков из стрелкового взвода. Казарма заселялась не просто утренними новобранцами, а бойцами, автоматчиками и пулеметчиками - будущими специалистами бога войны.
Вернувшиеся из загадочной каптерки принесли каждому по противогазу, одеялу и котелку. Сержант раздал каждому из нас полученное им, раздал заполненные в бане вещевые ведомости, велев расписаться за каждую единицу имущества в знакомой нам графе, собрал ведомости обратно, проверил соответствие полученного подписям, и приказал одному из знакомых с каптеркой отдать ведомости писарю роты. Оказывается в роте имеется писарь... Казалось странным каждому получить противогаз своего размера. Это совпадение оставалось очередной загадкой...
Пришивание погон и петлиц оказалось не сложной прцедурой, и суть дела заключалась в том, чтобы ни на погонах, ни на петлицах снаружи не было видно обратного хода нитки.
- Таа-таа-та-таа- послышался звук трубы, и после небольшой паузы - Таа-та-таа-та-та-та-таа, та-та-та-тата-та-таа.
- Приготовиться на ужин!- подал команду дежурный по роте.
- Быстро одевайтесь и выходите строиться на улицу.
Возьмите котелки и ложки. Красноармеец Бопкин, почему ложку носишь в кармане? Можешь натереть ногу или сломать ложку. Ты в обмотках и носи ее черенком за обмоткой, как все это делают. На хлеб выменял обмотки? -
- Нет, на сапоги. - - Молодец, теплее ногам будет.- Выходи строиться по взводно! - последовала новая ко
манда. Построившись повзводно, колонной по четыре двинулись в
сторону знакомого нам пищеблока не принимать пищу, а ужинать. В слове ужин было чтото еще совсем старое, домашнее.
Ужин из тушеной капусты, приправленной мукой и мизерным кусочком сала, двухсот грамм черного вкусного хлеба, половины столовой ложки сахарного песка и заваренного чая оказался вкуснее дневной пищи. Только непривычным было есть из нового котелка тушеную капусту и после нее пить чай, но, оказывается, сержант, перед тем как налить в котелок чай, обтер его оставленным кусочком хлеба и положил его в рот. Мы старались следовать его примеру в меру наблюдательности и сообразительности каждого. Многое придется перенять от старослужащих, тех, кто уже не один год в мирное довоенное и теперь, в военное время, тянет не легкую воинскую лямку.
Мы еще не знали, что котелок, выгнутый из жести банок от американской тушенки, будет символом не срока, а длительности нашей службы после окончания войны. Мы еще не умели носить при себе ложку и не знали насколько она важна в воинской жизни каждого из нас.
А пока, вернувшись в казарму после ужина, занимались приведением в порядок обмундирования. Пришили к гимнастеркам погоны, получили у командира отделения полоски постиранной белой ткани и приступили к пришиванию подворотничков. Сложность этой процедуры заключалась в том, что выступать подворотничек наружу должен был ровно на два миллиметра. После подворотничков дошла очередь до поясного ремня. Мы узнали, что ремень имеет особое значение в смысле боеготовности красноармейца, что на нем полагается носить два подсумка, сумку с гранатами, малую саперную лопату, флягу с водой и котелок. А, поскольку набирается на ремне имущества около восьми килограмм, то нужно затягивать его так, чтобы между ремнем и животом проходило не более двух пальцев. За каждый лишний палец полагается один наряд внеочереди, чтобы приучить правильно пользоваться ремнем. И нужно это для того, чтобы на марше не натереть ремнем или имуществом поясницу. Закончив с ремнем, научили носить шапку. Оказалось, что развя-зывать и опускать уши полагается по команде при морозе ниже пятнадцати градусов, а надевать ее на голову так, чтобы расстояние от края шапки и до переносицы было не более двух пальцев, причем, шапка на голове должна сидеть ровно, а не на бекрень, как у некоторых...
Дошла очередь и до оружия. Получили разъяснение о том, что наводчикам пулеметов полагается наган, а поскольку их нет на складе, то обойдется и так. Помощнику наводчика и подносчику - винтовки. Ездовый тоже имеет винтовку, но в учебной роте лошади не полагаются.
Достав из кармана список отделения, сержант объявил номера расчетов, пояснив, что каждый из нас должен пройти обучение от подносчика до наводчика. Мне досталась должность помощника наводчика, Булкину - подносчика, наводчиком стал Леня Долинин. Каждому выделили оружие, положенное по штату, командир отделения записал в свой список их номера, и объяснил, что каждый день после ужина и перед построением на завтрак полагается подходить к пирамиде или стеллажу и проверять номер оружия и состояние смазки. На этом уроки первого дня службы закончились и, вместо самоподготовки согласно распорядка дня, наш бывший сопровождающий, а теперь командир отделения, разрешил заняться написанием писем, предупредив о том, о чем не следует писать в письмах, и о чем нас уже предупреждали старшие начальники.
- Смирно-о! Вста-а-ть! Дежурны-ы-й! Тут... У тумбочки... - разразился истошным голосом дневальный.
Казарма наполнилась дружным хохотом на все голоса, который внезапно прервался командой дежурного по роте:
- Смех от-т-ставить! Встать! С-с-ми-р-р-р-но! - После чего, печатая строевой шаг, гулко раздающийся в
притихшей казарме, в сторону дневального прошел дежурный по роте и к кому то обратился:
- Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться к майору? -
- Обращайтесь.-Послышался знакомый голос командира роты.
- Товарищ майор! Учебная рота занимается самоподготовкой и хозяйственными делами. Дежурный по роте старший сержант Семенов! -
- Вольно. - - Воль-ль-но!- Дежурный, так что же у тебя тут у тумбочки? - - Товарищ майор! У тумбочки дневальный из пополнения,
растерялся... - - Не похоже чтоб растерялся, если с команды смирно меня
встречает. Командиром будет, когда выучится. Командир роты, постройте роту. -
- Дежурный, подайте команду строиться!- распорядился командир роты.
- Рота, по взводно, в четыре шеренги, ста-а-новись! - Построив роту повзводно, повернув ее лицом к начальст
ву, дежурный доложил: - Товарищ старший лейтенант! По вашему приказанию учеб
ная рота построена! Дежурный по роте старший сержант Семенов!
- Вольно. Товарищи, представляю вам заместителя командира полка по политической части майора Нестеренко. Товрищ майор, про-шу Вас...
- Товарищи красноармейцы! Мне полагалось по должности встретить вас с эшелоном. Получилось так, что я был вызван к моему начальству. Начальство знало о вашем прибытии, но мы живем в двенадцати километрах от государственноц границы и сдесь не всегда бывает так, как мы планируем. На той неделе была запеленгована нашими службами в одном из квадратов радиостанция, передававшая цифровой текст. Тот же текст, в том же квадрате и в то же время, ночью, был случайно услышан через стенку и записан одним из радистов и доложен по начальству. Оба текста одинаковые по цифровому содержанию, расшифрованы и назначались для штаба атамана Семенова - японского холуя.Шпион арестован и находится в надежном месте. Радист представлен к медали за проявленную бдительность.
Сегодня ночью была совершена попытка перехода границы с нашей стороны на сопредельную. Нарушитель в перестрелке убит. Среди пограничников в перестрелке один ранен, а второй убит выстрелом снайпера с сопредельной стороны. Вот такой наш сосед... Он стреляет в нас по выбору, совершает облет нашей территории самолетами и все это безнаказанно для него. Мы имеем приказ огня не открывать. Этот приказ от высокого начальства.
По сводке Совинформбюро за истекшие сутки, шли бой по расширению плацдармов на левом берегу Днепра. На других фронтах без существенных перемен.
Теперь прошу выйтти из строя красноармейцев Фокина, Шилова и Чамина. -
Перед строем встали трое красноармейцев похожих по физическому развитию на сынов полка из полкового оркестра.
- Сколько вам лет приходится на каждого в отдельности?спросил майор. Все трое молчат.
- Вот тебе, сколько лет? –
- Красноармеец Шилов. Четырнадцать. –
- Ясно. Все трое не тянете на четырнадцать лет. Так? –
- Так. –
- Почему так? Объясните. –

Объяснение было простым. У двоих небыло метриков и при

обрести их было невозможно, потому что были они в эвакуации, ну а немецкая администрация ...
Третий был из большой семьи, отец погиб в финскую войну, а, чтобы иметь в семье кормиьца, мать выписала еще до войны метрики, прибавив ему три годка...
- Командир роты! Завтра, после развода, вся эта тройца должна быть в медсанчасти в распоряжении капитана медицинской службы Чигрика для следования в дивизионный госпиталь. Оформите к этому времени на них продовольственные аттестаты, откомандирование их будет сегодя в вечернем приказе. На сутки оформите сухой паек. -
- Есть командировать детей в распоряжение медсанчасти с выпиской продовольственного аттестата. -
- У кого есть вопросы ко мне или командиру роты? Прошу.- Красноармеец Фофанов. Почему в деревне окна как окна,
а крыши плоские и земляные? Деревня тут около станции. - - Отвечаю. Эта деревня - казачья станица Анадаровс
кая.Казаки выселены за пределы приграничной зоны - сорок километров. Крыши разобраны и заменены накатом из бревен с засыпкой грунтом. Сделано это для маскировки с воздуха и безопасности личного состава при обстреле с японских самолетов. Еще вопросы, прошу. -
- Красноармеец Хмелев. Когда нас отправят на фронт? - - Отве-чаю. После Курской битвы на западном фронте сил
достаточно. Что касается вас, то вы сдесь больше нужны и ваш фронт находится сдесь, и, с сентября сорок первого года, называется Забайкальским. Ставка Верхоного командования напрасно фронты не формирут. По поводу фронта вопросов не задавайте, если поняли объяснение. Если не поняли - могу повторить то же самое. Поняли? -
- Поняли. - - Вот и хорошо. Еще вопросы есть? Нет вопросов.- Теперь у меня вопросы. Какие есть претензии по обмун
дированию, размещению и питанию? - помолчав добавил : - Если сейчас нет вопросов, то можете ко мне обращаться
с ними в любое время. Командир роты, распоряжайтесь. - - Товарищи. Занимайтесь делами согласно распорядка,
завтра вам объявлен выходной день. Разойдись! - После этого построения приступили к написанию писем в
полутемной землянке, еле освещенной несколькими коптилками в проходе, между нарами. Писать было кому, и каждый из провожавших просил написать, как только будет известен адрес полевой почты. Бумага и химические карандаши были уложены в вещмешки наравне с сухарями, потому что первым вопросом для провожавших был вопрос о том, куда повезут - не на фронт ли? Как будто в письме напишешь куда тебя привезли. Мы понимали, что отсутствие писем от нас более двадцати дней со дня отбытия, вызывает беспокойство родных и друзей, что те письма, которые писали в пути и отправляли с остановочных пунктов, наверняка не дошли до адресатов и просто были уничтожены военной цензурой, а писали их ради морального успокоения самих себя и надежды на знаменитый авось. Теперь же, получив гарантии на получение письма, писали всем весь вечер, благо количество писем и адресатов было не ограничено, так же, как и выражение собственных чувств к адресатам.
Содержание писем было почти у всех одинаковое. После привет-ственных слов сообщали, что живы и здоровы, доехали до места назначения, сообщали свой адрес - номер полевой почты,что получили военную форму и, главное, кормят по-солдатски вкусно и хорошо, затем следовали приветы от тех, с кем служили, и тем кому нужно передать. Все это выглядело на первый взгляд формально и сухо, но мы прекрасно понимали радость матерей и гордость оставшихся товарищей-друзей от пришедшего с полевой почты письмеца. Они знали, что за словами по-солдатски и хорошо стоит слово война везде, а от войны, даже заменив слово по-солдатски словом по-генральски, всеравно запах войны не меняется где бы ты не был. Правда, была существенная разница в слове фронт, но это слово можно было произносить между собой, но только не писать в письмах.
Вечер заканчивался прогулкой в строю перед сном, правда без песен, как это делали старослужащие,и посещения земляных сооружений без крыш и с ровиками в земле, где строй исполнил команду "Разойдись!" и потом каждый добирался до казармы вольным шагом. В казарме дежурный по роте вновь всех построил, старшина роты произвел перекличку по-фамильно, причем каждый названный по списку, громким выкриком: - Я -, оповестил старшину и присутствущих о своем существовании, а окончив перекличку, старшина роты, не доходя до командира роты трех шагов остановился и должил:
- Товарищ старший лейтенант! В роте вечерняя проверка произведена. Больных и самовольно отсутствущих нет! Старшина роты, старшина Баянов.После исполнения хором гимна Советского Союза:
- Вставай проклятием заклейменный...- ,
и разрешения командира роты, старшина командой "Разойдись" распустил строй роты.
- Приготовиться ко сону! -подал команду дневальный возле своей тумбочки с подсказки дежурного по роте.
Раздевшись, уложив верхнее обмундирование на полку в изголовьях так, как показал командир отделения, положив вместо подушки под голову телогрейку, получив при этом предупреждение о возможности использования ее в дополнение к одеялу в случае необходимости без команды на то, укрывшись новыми байковыми одеялами услышали сигнал горниста "Слушайте все", а, немного погодя, сигнал "Отбой".
- От-т-бой!- повторил голосом сигнал горниста дежурный по роте. На нарах наступила тишина, прерываемая негромкими разговорами и шушуканием соседей.
- Прекратить разговоры и шопот! -, вмешался старшина роты, прошел из конца в конец казармы, и, убедившись, что наступила тишина, удалился в каптерку.
При тумбочке сидит на табуретке дневальный, как бы охраняя гору написанных писем до прихода утром экспедитора, гдето в уголочке притих дежурный по роте, наряд по роте- кто перед заступлением дневалить спит, кто заливает воду в умывальники, заранее готовясь к подъему, кто метет полы, кто вышел с пилой пилить дрова к утренней топке. Свободные от наряда исполняют команду "отбой":- кто уткнувшись носом в универсальную подушку-телогрейку, кто на брезентовый валик, набитый травой перекати-поле,положив щеку, спят крепким юношеским сном. Спят первую армейскую ночь в настоящей казарме времен войны юнноши, получившие несколько часов тому назад первое воиское звание - красноармеец.

Закончился первый день службы - 13 декабря 1943 года.

* *

Утро началось с сигнала горниста и команды дежурного по роте :
- По-о-дъем!Командиры отделений одетые, но без гимнастерок, стоя в
проходе между нарами, наблюдали молча за тем, как просыпаются их подчиненные. А те, после спокойного сна на перекати-поле, за-стланном брезентом, не могли расстаться со сновидениями после бесконечной тряски в пульмановских теплушках. Набравшись терпения, отцы- командиры поторопили сильно отставших, каждый в свем отделении предупредили о нетерпимости в дальнейшем подобной вялости , объявили о том, что за три минуты по уставу полагается, после команды "Подъем" встать в строй и, повзводно, без гимнастерок, повели на свжий воздух оправиться и разучивать комплекс физических упражнений, предварительно совершив хорошую пробежку на добром морозе. Физические упражнения состояли из шестнадцади различных движений туловища, рук и ног, называемых комплексом, повторяемым четыре раза. Комплекс начинался медленным потякиванием вверх на носках туловища и рук, а затем переходил в резкие наклоны и движения всего корпуса. Продолжалась физзарядка пятнадцать минут - время, которого было вполне достаточно почувствовать достоинство даурского сухого мороза.
После зарядки каждый осмотрел закрепленное за ним оружие, проверив номер и состояние смазки, мало чего в ней понимая, сложил квадратом закрепленное одеяло, уложив его в изголовия и пошел в умывальное помещение умыться. Помочив водой с мылом руки, пошлепав мокрыми руками по щекам и утершись новыми полотенцами, вернулись каждый на свое место, уложили, как положено установленным в роте порядком, полотенца на середину импровизированных кроватей.
- Приготовиться на литер "В"! - подал команду дежурный.
- В шеренгу по два. Ста-а-но-вись!- встав по стойке смирно и вытянув влево левую руку, подал новую команду.Рота по взводно встала в строй в сторону вытянутой руки.
- Ра-а-в-няйсь! Смир-р-но! Первая шеренга, три шага вперед, ша-а-гом марш! Кру-у-гом!- пройдя в сторону правого фланга доло-жил:
- Товарищ старшина! Рота на литер "В" построена! Дежурный по роте старший сержант Семенов.
- Вольно.- Во-ольно!- повторил команду дежурный.
- Товарищи! Подъем проходил вяло и не по уставу. - заговорил старшина, - На первый раз обойдусь замечанием. Командирам отделений необходимо это учесть, и перед дневным сном потренировать отделения. Санинструктор! Проведите литер "В"! -
- Снять кимнастерки в рукава! - подал команду санинструктор.
Обе шеренги, сняв ремни и растегнув гимнастерки, сняли их через голову и вывернули наизнанку так, что руки остались в рукавах, а подворотничек и подмышечные части оказались вывернутыми в сторону противоположной шеренги.
Санинструктор прошел между шеренгами туда и обратно, профессионально вглядываясь в подворотнички и подмышки гимнастерок, попутно сделав несколько замечаний на качество водных процедур. Затем последовали команды надеть гимнастерки и расстегнуть опушки нижнего белья, и последовала та же процедура прохождения санинструктором между шеренгами, но уже без каких-либо замечаний. Последняя команда была вытянуть вперед руки и расстопырить пальцы, и проверено их состояние. Разумеется, сдесь без замечаний обойтись не могло...
После команды "Смирно", санинструктор доложил: - Товарищ старшина! Проверка роты на литер "В" произ
ведена. Литер "В" не обнаружен. Выявлено пять грязных подворотничков и восемь человек с грязными руками. Виновным сделаны замечания. Заболенваний не обнаружено. -
- Всем, кто имеет замечания санинструктора, выстирать и пере-шить подворотнички после завтрака. Грязные руки вымыть до завтрака. Командирам отделений проконтролировать исполнение. Предупреждаю впредь!За ваше антисанитарное состояние пока наказывать буду командиров отделений. Командирам отделений после завтрака провести беседы в отделениях о последствиях личной антисанитарии. Дежурный по роте, командуйте! -
- Смир-рно! Первая шеренга, три шага вперед, шаго-ом марш! Кру-у-гом! Вольно! Р-р-разойдись! -
Долго ломали голову над тем, что такое литер "В", и наконец-то сообразили такое простое и секретное, скрытое под этой литерой, как осмотр на вшивость, чесотку и санитарное состояние после водных процедур. О необходимости этой проверки нам пришлось убедиться довольно скоро...
Завтрак из трех ложек овсяной каши-размазни, одной селедки надвоих, двухсот грамм черного хлеба и двух кусочков пиленого сахара с чаем вволю, был съеден с аппетитом и в отведенное для него время без замечаний старшины. Создалось странное понятие о старшине роты: - привел нас на пищеблок, наблюдал в проходе между столами за завтракающими, привел обратно в казарму, а когда же завтракал сам?..
После завтрака в казарме состоялся развод роты. К этому времени в расположение казармы прибыли командиры всех четырех взводов и командир роты. Старшина роты занимался оформлением детей,по недосмотру райвонкоматов оказавшихся в армии, в распоряжение дивизионного госпиталя.
После построения было объявлено распоряжение командира роты о назначении во внутренний наряд очередных дежурного и дневальных по роте, заступающих в девятнадцать часов - время отведенное приказом командира полка для смены караулов. Была установлена очередность назначения во внутренний наряд одним отделением от взвода с таким расчетом, чтобы взвод менялся один раз в четыре дня в порядке номеров. На этом первый развод был закончен, и, после команды "На отдых, разой-дись! ", разошлись по своим местам.
Командир роты распределил между командирами взводов мместа для взводных занятий и распорядился обеспечить их скамейками со склада через старшину роты к началу завтрашнего учебного дня. Место для занятий пулеметного взвода было отведено там же, где располагалось оружие взвода - рядом со стеллажами, поскольку места они занимали предостаточно.
Командиры отделений, собрав вокруг себя подчиненных, приступили к беседе о значении личной гигиены в жизни военнослужащих в военное время.
- Второе отделение! Устраивайтесь потеснее сдесь на нарах, - сказал сержант Кешкин.
- Мне приятно, что среди вас санинструктором никому не сделано замечаний во время литера "В", - продолжил он - однако приказание старшины следует выполнить, несмотря на выходной день. О чем пойдет речь следует запомнить навсегда.Речь пойдет об обыкновенной вши и чесотке. Вы, наверное читали, как в гражданскую войну целыми полками армию косил тиф. Тиф бывает брюшным и бывает паратиф. Для нас неважно как тиф называется, а важно предостеречь себя от этой страшной болезни, поскольку тиф каким бы ни был, а он тиф.
Так вот, разносчиком этой болезни является обыкновенная вошь. Бывает она головная, платяная и лобковая, название носит в зависимости от места проживания. Нам- то всеравно, где она живет и как называется, а важно то, что переползая от одного человека к другому переносит упомянутую заразу с больного, зараженного человека на здорового, а размножается она бысрее, чем нужно, если учесть, что мы моемся в бане один раз в десять дней. Если бы в этой войне завшивела Красная Армия, то это был бы хороший подарочек фашистам. Мечтают они об этом. Да,и по данным нашей разведки, тут всего триста сорок километров, есть на той стороне город Хайлар, а вблизи от него расположен бактериологический центр Квантунской армии и занимается он подготовкой бактериологической войны, и против кого готовится эта война - не секрет. Сейчас степь спит, холодно, и из грызунов можно увидеть только степного зайца,да мышей, а в конце марта она оживет, проснутся тарбаганы, тушканчики в великом множестве. Тогда появится опасность заражения чумой, разносчиком которой являются грызуны. Грызунов японцы пытаются использовать для распространения паратифа. Первые пробы они делали на территории Монголии, а стык трех границ виден с той, высокой сопки, - махнул он рукой в сторону границы.
- Второе, не менее противное заболевание - чесотка. Источником ее является чесоточный клещ, который внедряется в кожные покровы пальцев рук и вызывает сильный зуд. Эта болезнь проявляется то же не сразу, а имеет скрытый период около недели. Вы же в пути общались с беспризорниками, возили их с собой, с собой клали спать, а они - дети и поэтому восприимчивы к этой болезни и очень к ней терпеливы.
У нас разработаны мероприятия по профилактике этих болезней, это если вы почувствуете зуд под мышками, под опушкой или между пальцами кистей рук, то разрешаю минуя мое разрешение, обращаться к санинструктору или старшине роты немедленно.
Второе, и главное, это личная гигиена.В бане и умывальной комнате не нужно экономить мыло. Тем количеством воды, которую отпускают для мытья, можно хорошо помыться, если научиться экономить ее. В умывальной комнате количество воды не ограничено, и нужно не мочить ладошки и щеки, а с мылом мыть руки, лицо, уши, за ушами и шею, а грудь и предплечья - обтирать холодной водой. Завтра утром посмотрите, как это делаю я. Всем делать, как я!
В среде старослужащих установилось поверье, что вошь берет того, у кого грязная и неумытая шея, скопилась грязь в ушах и за ушами, и кто не хочет обтирать грудь и плечи холодной водой. Хорошим признаком санитарной гигиены служит подворотничек - если он грязный, то это значит, что хозяин не следит за собой и является скорым питомником вшей. Всем ясно?
- Ясно,- последовал дружный ответ.
- Если все ясно, то можете отдыхать и писать письма,
можете разойттись. - Напомнил отделенный недавнюю дорогу в теплушках. В Но
восибирске наш эшелон остановился на несколько часов в тупике, примыкающему к пассажирской платформе. В таких случаях всегда приоткрывали вагонную дверь и любопытные разглядывали через нее прилегающую окрестность. Вдруг перед дверным проемом появились две фигурки, один мальчик, лет десяти и, вторая - девочка, года на три моложе мальчика. Не нужно было расспрашивать их о родстве, настолько точно природа разрисовала их курносые личики одной кистью и одной рукой, что было бесспорным кровное родство. Много до Новосибирска встречали в дороге беспризорных детей, подкармливали их из своих запасов и пайковых продуктов, но эти дети были особенные - отличались от тех независимостью, благородством в отношениях к окружающим и взаимной привязанностью друг к другу.
- Дяденьки, покормите нас, а я вам на пузе спляшу. А она вам музыку голосом сделает.
- Мы вас и так накормим. А пляски мы уже видели.- Нет. Мы так не едим... На пузе вам еще никто не пля
сал, я один умею. - - Пляши.Снял он с себя детский полушубочек, аккуратно сложил
его и положил к ногам сестренки, а та сняла с рученок меховые рукавички и положила их на полушубок. Выгнув грудь и выставив на пятку правую ногу, мальчик слегка махнул рукой и девочка высоким детским голоском, сначала медленно, на мотив цыганочки, запела плясовую мелодию,и,постепенно ускоряя ритм, перешла на русскую барыню. Эта музыка была не циганочкой и не барыней, а скорее собственной импровизацией музыкантши по мотивам этих мелодий. Отбивая ритм крохотными ладошками, она пела мелодию чюдесным детским голоском.Пела тихо, но слышно было всем, кто слушал. Она действительно делала музыку голосом. Зачарованные живой музыкой, стояли вокруг музыканта и плясуна грубоватые, сельские ребята, стояли наслаждаясь музыкой голоса маленькой певуньи ...
А мальчик, прихлопывая ладонями по коленям и по животу в такт музыки, прошел по кругу несколько раз, убыстряя ход, затем начал отбивать дробь подошвами валенок об очищенный от снега асфальт, бросил о землю шапку, обнажив стриженую голову, закружился на месте, выгнул вперед живот и бросился на землю, совершив по земле полный поворот на животе.
Музыка замолчала, а мальчик, не успев подняться на ноги, вместе с сестрой, полушубком и варежками, оказался уже в теплушке, подхваченный окружавшими их призывниками.
Усадив детей на топчан возле топящейся печки, развязали с де-вочки накрест перевязанный шерстяной платок, сняли еще несколько покрывавших голову платков, и обнажили стриженую под машинку головку.Началось обычное угощение детей всем, что получали на питательных пунктах сухим пайком и хранилось в мешках из домашнего.
Накормив детей, приступили к обычным в таких случаях расспро-сам, из которых выяснили, что им действительно по девять и шесть лет, зовут их Катей и Ваней, что Катя помнит только страшный черный самолет с белым крестом на боку, а Ваня помнит вымазанную красным мамину голову, лежащую на земле и военного, который усадил их в кузов машины и машина их куда-то долго везла и, наконец привезла на какую-то станцию где их и оставила. Затем они ехали в санитарном поезде и приехали на станцию, где все разговаривали на чужом языке и пришел военный, начал за них ругать военную тетю и они незаметно ушли из поезда. Встретили на станции поезд с военными и поехали на восток. На восток они ехали и с мамой, мама говорила, что там живут родные в большом городе, название города не помнят. Теперь им нужен Красноярск, по слухам там теплее, город большой и не такой голодный. Приехав, будут ходить по улицам и по станции, и смотреть на всех, и, если встретятся родные, то те обязательно их узнают, потому, что хо-рошо помнят маму, а Катя и Ваня похожи на маму, об этом она им говорила и папа тоже. То, что родные найдутся, обое уверены в этом.
- Как же вы поедете в Красноярск, на чем?- Мы просим вас подвести к Красноярску до узловой стан
ции, а там попадем на другой поезд. За это мы будем вам топить печку всю ночь и не уснем.
- Нам печку уже топили такие, как вы - обойдемся сами.
А, если поедете с нами, то сейчас подали команду строиться, и вы сторонкой идите за нами на санобработку, а потом на пункт питания и приходите в этот вагон.
В бане обое попали в руки медсестер, те их в отдельном углу отмывали и, отмыв, отправили в раздевалку как раз вместе с нами, где уже ждали теплые, после санобработки, наши и детские вещи. В Красноярске действительно погода в день нашего прибытия была теплее Новосибирской, дети радостные и уверенные встретить родных попрощались с нами и, не отказавшись от припасов, две маленькие фигурки полезли под товарняк, перешли на другую сторону и скры-лись из виду.
До Кати с Ваней и после них почти в каждом вагоне ехали юнные путешественники, оторванные безжалостной рукой войны от родителей и близких, и брошенные на самостоятельное выживание. Были среди них и такие, как Катя и Ваня, были попрошайки, были замкнувшиеся в себя не по возврасту, были просто любители попутешествовать и юнные воришки...Жизнь на сибирской магистрали шла своим чередом, причем дети проникали из Иркутска в Улан-Уде черех сорок четыре охраняемых туннеля вокрук Байкала, что практически невозможно было для взрослого, не обеспеченного специальным на то разрешением.
Дневальный голосом вызвал к старшине роты командиров отделений пулеметного взвода, которые быстро исполнили команду и вернулись в расположение отделений, приказав первому и второму отделениям одеться и выходить на улицу на построение.Построив личный состав по отделениям, и, подав команду "Шагом марш", привели к землянке, перед которой на площадке установлены высокие козлы для распиловки бревен на доски и уложен штабель свежих досок, распространяющих терпкий, смолистый запах лиственницы. После команды "Стой" командиры отделекний объяснили цель нашего прихода: - погрузить на повозки столы и скамейки, изготовленные в столярной мастерской для нужд роты. Тут же появились четыре пароконных повозки, с двумя перекладинами похожими на сидения поперек их и ездовыми в возрасте лет под пятьдесят на облучках. В повозки запряжены по паре низкорослых лошадей монгольской породы с длинными гривами и хвостами. Командир отделения пояснил, что лошади очень выносливы в степных условиях, легко переносят недо-статок воды и местные бураны. Каждая повозка предназначена на два пулемета "Максим", которые устанавливаются на перекладинах, а катки и хоботы крепятся специальными легкосъемными замками. Пулеметы устанавливаются надульниками назад из расчета необходимости стрельбы прямо с повозки.
Вошли в землянку предназначенную для столярной работы.Возле столярных станков вручную трудилось человек двадцать мастеров или саперов, как их называют по штатному расписанию. В армии саперы выполняют различную работу, начиная от рытья окопов и укрытий, прокладки дорог, устройства фугасов, минных полей и кончая различными работами, необходимыми для нормальной жизнедеятельности военнослужащих. Профессия эта является одной из древнейших и весьма необходимых. Происходит от слова - сапа, окоп или траншея на ровном месте, вырытые в направлении к противнику. В современной войне роль сапера не менее важна, чем пехотинца. Пока сапер не проверит на занятой территории отсутствия опасных предметов, пехотинец не считает себя в безопасности...
В землянке, отличающейся от жилой размещением в ней плотницкого и столярного оборудования, стоял крепкий, приторно-сладковатый,смолистый запах свежей лиственницы. Люди работали в гимнастерках с расстегнутыми воротами, без головных уборов и пристегнутыми через плечо ремнями. Одни строгали рубанками доски, другие пробивали в них долотами отверстия, третьи изготавливали ножки для скамеек, а другие занимались сборкой. Работа саперов напоминала чтото домашнее из-за их спокойствия и ритмичности в работе и, главное, их возраста, возвращала на мгновение в довоенный мир. Этим людям сейчас бы не сбивать скамейки, ставить и искать мины, строить мосты, чтобы их тут же разрушали, а также не суетливо и размеренно работать дома, где все запустело и начало рушиться...
Подошедший к начальству старший сержант-сапер дал им какие то указания и приступила наша очередь разбирать аккуратно сложенные почти до потолка штабеля столов и скамеек и погрузка их на повозки. Погрузка мебели на повозки занимала времени не много, ездовые на сытых и ухоженных лошадях управлялись со своей работой проворно и мы, закончив работу, под строем вернулись в свою казарму, не узнав ее. Пустовавшее ранее пространство возле стеллажей с оружием было заставлено столами и скамейками из расчета один стол на отделение. В пулеметном взводе на каждом столе красовалась сплюснутая сверху со вставленным фитилем гильза от сорока пяти миллиметровой пушки, заправленная оружейным маслом, в качестве источника света. Эта немаловажная деталь в наших условиях доказывала на некоторое преимущество пулеметчиков перед бойцами - мы могли писать письма или читать, если было что читать, в любое время суток. А преимущество объяснялось просто - на каждый пулемет в оружейной мастерской отпускали оружейное масло почти в неограниченном количестве, хотя и знали о исполь-зовании его не по назначению.Для мастеров было важнее, чтоб пулеметы были исправными и чистыми, а не расход масла.
Прежде, чем разрешить оставить строй, сержант сказал: - После работы полагается принять водные процедуры.
Сейчас разденетесь до пояса и немедленно в умывальник. Покажу вам как небольшим количеством воды чисто умыться, а, главное, уберечь себя от насекомых. Разой-дись!
Раздевшись, вошли в умывальник, в довольно просторное помеще-ние, построенное посреди жилой землянки перпендикулярно ей, с размещенными на стойках в три ряда корытами, снизу которых встроены соски от умывальников. При входе в умывальник слева и справа стояли железные бочки для воды, в которые двое дневальных ведрами носили воду от стоявшей при входе с улицы водовозки. Дав команду построиться в одну шеренгу перед умывальником и, выждав ее исполнение, сержант сказал:
- Напоминаю то, что вы слышали на литере "В", больше напоминаний не будет. Банный день у нас положен один раз в десять дней, воды в избытке не бывает. Мы обязаны быть всегда чистыми, а для этого нужно содержать в чистоте голову, лицо, уши, шею, подмышечные впадины, руки и грудь. От содержания в чистоте этих частей тела зависит вероятность появления насекомых. Не приведи никому испытать эту напасть, да не забывайте еще то, что мы спим все на одних нарах. А теперь внимательно смотрите, а потом делайте как я - я же буду смотреть, что у вас не так. Вопросы есть? Значит все поняли. Приступаем.
Смочив кисти обеих рук, взял с полочки кусрчек мыла, намылил их и смыл мыло чистой водой, затем ладонью воды обтер левую руку от плеча до кисти, второй ладонью воды - подмышечную впадину. Точно так же поступил и с правой рукой.Затем, намылив мылом подмышечные впадины, плечи и руки, смыл мыло водой, начиная от подмышек, плеча и переходя к кистям рук постепенно и стараясь подчеркнуто экономить воду.Закончив с руками и набрав пригоршню воды, он вылил ее на стриженый затылок и растер по лицу, шее и ушам. В этот раз мыло расходовалось только для мытья лица, ушных раковин, особенно за ушами, и шеи. Мыльными руками обтер грудную клетку и часть живота до пояса. Набрав в ладони воды из умывальника,коротким, но резким движением рук плеснул воду на лицо и, не раздвигая ладоней, поймал стекающую с лица воду, снова этой водой протер ладонями лицо и намыленную голову. Так он повторил несколько раз, пока не почувствовал, что мыло смыто. В заключение он чистой водой, как умываются обычно, несколько раз ополоснул лицо. Вылив на голову пригоршню воды, тщательно смыл мыло из-за ушей и ушных раковин и шеи, обильно растер водой грудь и живот до пояса, затем проверил качество умывания растиранием пальцами участка кожи на грудной впадине и, убедившись, что кожа на растертом участке груди покраснела и чистая, вытер голову, лицо и предплечья полотенцем.
Этим же, но уже влажным полотенцем, быстрыми круговыми движениями, растер плечи, грудь и живот до покраснения кожи. Взяв полотенце обеими руками за концы, закинул его за спину и сделал массаж кожи спины. На этом водная процедура закончилась, заняв по времени не более пяти минут.
Проверка исполнения подчиненными приемов умывания была не очень утешительной: - умыться малым количеством воды поначалу казалось очень просто, но почему-то вода повторно в ладони не хотела наливаться, а успевала пролиться через раздвинутые ладони в сливное корыто, как ни старались, а подмышечные впадины промыть чисто не удавалось. А промыть те места откуда растут уши было еще сложнее только потому, что мешали ногти. Несмотря на вчерашний банный день, смоченная водой часть грудной клетки над соском, как ни старались вымыть грудь без ограничения количества воды, от растирания кожного покрова покрывалась катышками настоящей грязи.
Мы поняли, что весь секрет экономии воды заключался в том, что не нужно ее лить туда, где смыто мыло, что нужно пользоваться на начальной стадии умывания повторно стекающей с умываемой части лица или тела водой, что для массажа груди и спины можно пользоваться с успехом влажным, после обтирания, полотенцем. Поняли, что лучше ходить с грязным носом, но чтобы за ушами и подмышками всегда было чисто. Впоследствии пришлось убедиться в ценности этого урока "делай, как Я". Это будет потом, а сейчас мы умели принимать водные процедуры так, как это делают старослужащие. Не умываться, а принимать водные процедуры! А умели потому, что у доброго учителя оказались достойные ученики. И, главное, поняли урок без обиды на учителя за его придир-чивость.
Остаток времени до обеда использовали для писем. Писали домашним уже по второму письму и тем, кому вчера не успели и кто могли подождать, удобно расположившись за столами, а не на нарах, как вчера. Мы уже знали от командиров, что письмо до адресата в европейскую часть России проходит десять-одиннадцать дней и столько же идет ответ адресата, что в фронтовую полосу письма идут на день дольше, что на оккупированную территорию письма не идут, а возвращаются обратно отправителю, что вообще с перепиской из армии все устроено очень хорошо, ну а относительно военной цензуры - ничего не поделаешь - война. Да она и не мешает писать простому смертному... По причине войны посылки в армию из дома были запрещены, и разрешались только от рабочих коллективов и общественных организаций и только на, воинскую часть без всяких персоналий.
На всю роту оказались одни единственные часы, большие наручные "Кировские". Обладателем их был старшина роты. Каждый определять время умел по положению солнца на небосводе, а ночью по звездам с точностью полчаса. Особой нужды пока в определении времени суток не было, поскольку время занятий в роте определял дежурный по роте по часам старшины,а общие - о распорядку дня определял старшина, а общие мероприятия - сигнал горниста. Таких сигналов было не много: - подготовительный "Слушайте все" и исполнительные: - "Подъем","Прием пищи", "Приготовиться к построению","Отбой" и "Боевая тревога". Самым приятным сигналом горниста впоследствии оказался "Прием пищи", к нему даже имелись придуманные старослужащими слова:-Бери ложку, бери бак, а не хочешь - топай так".- Горнист играл его трижды в сутки, с интервалом в шесть часов, начиная с восьми часов утра.
Имелись и другие сигналы горниста, но к повседневному быту военнослужащих они особого отношения не имели.
За занятиями сочинением писем застал сигнал горниста о времени обеденного перерыва. Обед от вчерашнего отличался заменой щей галушками, а пшенной каши - тушеной капустой. На первое каждому в котелок налили ровно поллитра мутноватой воды, прикрашенной сверху жировыми блестками и плавающим кусочком вареного теста, приправленного лавровым листом. Второе блюдо имело хотя и приглядный внешний вид, но вкус имел непривычный: - тушеная свежемороженая, не раз оттаявшая и снова промороженая капуста с мизерным кусочком мяса имела отвратительный вкус и снепривычки не лезла в рот. Вкусным был свежеиспеченный в полковой пекарне кусок хлеба весом в двести пятьдесят грамм. По норме полагалось в сутки сто двадцать грамм мяса и семьсот грамм хлеба , девяносто грамм рыбы, тридцать грамм сахара, около двадцати грамм муки, около ста грамм крупы и немного более килограмма овощей. Если учесть, что из этого количества мяса получается тридцать грамм вареного, а капуста, картофель и морковь не один раз выморожены с осени, да прибавить юношескую потребность в пище, то немудрено, что со второго обеда на пищеблоке у многих, лишенных домашних запасов, началось недоедание, впоследствии принявшее хроническую форму у всех, в зависимости от того, когда у кого закончились домашние запасы как в мешках, так и в организме.
Расправившись кое-как с обедом, встав из-за стола и надев шапки, вышли на построение на улицу. К столовой со строевыми песнями подходили две роты старослужащих. Со стрельбища с оружием на плече возвращалась в казарму запоздалая к сигналу горниста стрелковая рота старослужащих. Держа равнение рядов,ровным походным шагом,вногу, рота прошла мимо нас, ожидавших команды "Становись".
В казарме успев раздеться и покурить в умывальной комнате, услышали сигнал горниста "Отбой" и сразу же команду дневального "Приготовиться ко сну!" Дневной сон был обязательным, поскольку на сон в сутки отпускалось восемь часов, и основные семь часов отводились на ночное время с двадцати трех до шести часов. Дневной сон казался с непривычки чем то вроде наказания или нелепой шутки. Казалось необычным не хотеть спать и заставить себя уснуть...
Командир отделения разделся сам и с пояснениями показал всем как необходимо сложить обмундирование, чтобы при подъеме не путаться в нем, но и быстро одеться:- сложил рукава гимнастерки к вороту, согнул ее поперек, а затем вдоль и положил на полку нижней частью вверх и складкой от себя. Брюки сложив вдоль по складкам брючин, еще раз сложил поперек и положил на гимнастерку, а поверх положил вдвое сложенный ремень, пояснив:
- По команде "Подъем" сбрасываете с себя одеяло, двумя руками берете за переднюю кромку обмундирование и сползаете на край нар, положив его рядом с собой. Теперь, обоими руками берете брюки за опушку, быстро выбрасываете их вперед и, одновременно подогнув к животу ноги, вставляете их в брючины.
Вставляете руки в подол гимнастерки, одну сверху в верхний край, вторую снизу в нижний край. Рывком рук в сторону и вверх раздвигаете гимнастерку и заносите ее над головой. Если правильно сложена гимнастерка перед сном, то ворот окажется спереди и остается продеть в нее голову.Сложенный вдвое ремень наденете на шею. Держась рукой за опушку брюк, встаете на пол, подтягиваете брюги на поясницу, выдвигаете из-под нар ботинки с заранее рассшнурованными шнурками, наматываете на ногу портянки и вставляете ее в ботинок, так же поступаете и со второй ногой. Осталось застегнуть поясной ремень и встать в строй. Если не успеете зашнуровать ботинки, то на первое время это прощается. Поясной ремень успеете застегнуть до команды "Равняйсь". Ясно все? Вопросов нет. Разде-вайсь!
Сделав все, как было показано командиром, улеглись ясным сол-нечным днем в постель и думая о странной необходимости дневного сна, услышали команду дежурного по роте"От-т-бой!- В казарме наступила тишина...
Ровно через час никто не слышал сигнала горниста, а только громкий голос дежурного:
- Под-дъ-ем!- Второе отделение, подъ-ем!- раздалась команда сержанта Кешкина. Казарма наполнилась повторением команды дежурного командирами других отделений, шорохом сбрасываемых с себя одеял и надеваемого на нарах обмундирования, а затем топотом босых ног и стуком переставляемых по плу ботинок. Командиры отделений стояли одетыми до общего подъема и следили за действиями своих подчиненных. Согласно общего распорядка им полагался подъем на четверть часа раньше общего.А поскольку предусмотрны утренний и дневной подъемы от сна, то они ежесуточно недосыпали по пол часа. На то они и командиры...
- Второе отделение, становись!-
Отделения начали строиться в проходе между нарами на
отведенных каждому из них местах. Из отделения только двое могли занять места в строю, а остальные возились кто с обувью, кто, надев штаны задом на перед, старался понять в чем дело, кто искал свою обувь, затолкнутую куда-то ранее обувшимся соседом.То же самое творилось и в отделениях других взводов.
- Второе отделение, на отдых, разой-дись! Не вставшим в строй, от-т-тбо-о-й!
В среде одевающихся наступило недоуменное замешательство.
- Слышали команду! Исполнять!-
Только тут дошло, что нужно снова раздеться, сложить
обувь и одежду, затем лечь в постель и накрыться одеялом, чтобы снова услышать команду "Подъем". Так повторялось не один раз в течении получаса, пока обучаемых не прошиб пот...
Может быть выручила команда дневального: -
- Встать, смирно! Дежурный, на выход!
После чего последовал доклад дежурного командиру роты о
том, что рота отрабатывает после дневного сна команду "Подъем". Вместе с командиром роты пришли командиры взводов и принесли свежие газеты, прибывшие с двухчасовым поездом, и свдку Совинформбюро, принятую радистами роты связи по радио из восьмичасовых московских последних сообщений. Ежедневно в четырнадцать часов по читинскому времени, что соответствует восьми часам московского,радисты выходили на прием читинской станции радиовещания, принимали сводку последних известий из Москвы, переписывали от руки, командир роты связи сличал тексты принятых радистами сводок, уточнял неточности и с посыльным отправлял в штаб полка. В штабе полка текст размножали и отправляли вместе с поступившей почтой командирам рот. Сообщения Совинформбюро интересовали всех не менее, чем письма от родных, хотя все знали, что в них все не сообщают, что происходит на фронтах, а если и сообщат о подбитых танках или взятых в плен на С...м участке Н-ского фронта немцах, все равно ничего понять было невозможно. В основном следили за изменеиями линии фронта, в казарме появилась школьная, больших размеров географическая карта и на ней линию фронта обозначали бумажными флажками. Линия фронта постепнно отодвигалась на запад. Сводка в армейской и дивизионных газетах опаздывала ровно на сутки, что было связано с расписанием местного поезда Чита - Отпор.
Командир взвода приказал всем собраться за столами для занятий, прочитал сводку Совиформбюро, коротко рассказал о линии западного фронта, а затем представился сам. Родился он в Иркутской области в 1920 году,окончил в Улан-Удэ военное училище, а затем пулеметную школу. На фронте не был, уверен,что этой чести будет удостоен сдесь, вместе с нами.Судя по имеющейся у японцев группировке на границе, ее активности и активности разведывательных органов- нам придется повоевать. На должность пулеметчиков он нас отбирал в местном райвоенкомате. Пулеметчики сейчас ведут бой в основном на дальних дистанциях, а на ближних - пехота имеет достаточное количество автоматического оружия. Первейшей обязанностью пулеметчиков является огневое прикрытие пехоты при наступлении и отходе ее. Отсюда и предъявляются тре-бования к расчетоам быть физически выносливыми, смелыми, грамот-ными и расчетливыми в действиях. Все эти качества будут отрабаты-ваться на занятиях, поэтому манны небесной он нам не обещает...
- В этой местности в конце гражданской войны находились войска атамана Семенова. На станции Шарасун стоял его бронепоезд и прикрывал станцию Мациевскую - последнюю станцию занимаемую им в Забайкалье. С восточной стороны станции красные казаки совершали конные наезды на бронепоезд с целью расхода его боезапаса. Бронепоезд посылал в след казачьим разъездам заряды шрапнели. Сейчас на скатах сопок по выходным дням военнослужащие собирают алюминиевые дистанционные трубки и из них льют ложки те, кто идет в наряд по бане. С ложками следует обращаться бережно. На складах ложек нет.
Существует легенда, что когда Семенов уходил на Мациевскую, то от Даурии в сторону Мациевской построил свои войска и приказал тем кто пойдет с ним - двигаться по железной дороге в сторону границы, а кто остается - влево по широкой лощине с права и слева ограниченной пологими сопками. На сопках были установлены пулеметы... Местные жители эту лощину прозвали Долиной смерти.
За рассказами о крае, о службе прошло почти все время до ужина. Рассказчиком взводный оказался интересным, был он начитан, достаточно знаком с жизнью и достаточно интеллегентен.
Перед ужином в курительной комнате, она же и умывальник, встретились с Мишей Федотовым. Отец его, бывший псаломщик приходской церкви, был арестован в конце двадцатых годов и о нем больше ничего Миша не знал. В семье сейчас остались два младших брата на попечении матери.
- Леша, я тебя видел утром, я зачислен автоматчиком в стрелковый взвод и живу на третьих нарах над тобой. Подойти к тебе не успел, как подали команду строиться.
- Второй день вся жизнь идет на нарах. Слева Долинин,
справа Булкин и не видишь больше ни кого. Я попал в пулеметный взвод, сдесь будет интереснее, чем в стрелках.
- Куда мне с моим ростом в метр с шапкой в пулеметчики.
Я думаю, что удастся отпроситься в более лучшее место, я постараюсь это доказать на деле.
- Я за тебя буду рад, если такое удастся. И я уверен,
что получится, только вот куда - нужно узнать у бывалых и серьезных людей.
- Пока же думаю побыть автоматчиком, куда еще денешься?-
Мы с Мишей учились в одном классе. Учеба ему давалась
лучше, чем мне и, несмотря на это, у нас было много общих интересов,имелись дружеские отношения. Жил он в селе, а я в деревне, но времени для общения имелось достаточно. Я, в свою очередь, всегда считался с тем, что Миша был в семье старшим и на нем лежали обязанности отца перед младшими братьями в семье и мужского совета матери, когда в этом она нуждалась. Отсутствие в семье отца и негласные обязательства старшего перед семьей, делали его вдумчивым и серьезным в жизни. Мне это в нем нравилось без всякого чувства жалости, но сочувствие к нему ипытывал. Он понимал мое отношение к нему.
После ужина выходной день кончался писанием писем при свете коптилки, и закончился отбоем после вечерней проверки с пением интернационала.

Военному делу дома обучали много. В шестом и седьмом классах изучали устройство винтовки Мосина. Запоминали название его частей, учились разбирать и собирать с закрытыми глазами затвор. Изучали устройство противогаза, выполняли в нем упражнения. Мальчики занимались строевой и тактической подготовкой: - ходили строем в составе отделения, осваивали повороты в строю и вне строя, учились делать перебежки на местности, вести разведку. Девочек, кроме винтовки и противогаза, обучали санитарной подготовке. Все это входило в свидетельство об окончании неполной средней школы в виде средней оценки знаний за период обучения.
В дальнейшем обучение началось во время войны по специальным программам специальностям бойца, а затем ручного пулеметчика. Завершением обучения были боевые стрельбы под крутым берегом в излучине речки Суховетки. Обучались хождению на лыжах,
Обучали прибывшие после ранений младшие командиры и офицеры усердно и требовательно, видимо у высшего начальства не изгладился из памяти урок весеннего призыва 1942 года призывников двадцать третьего года рождения. Необученные элементарным понятиям воинской дисциплины, незнакомые даже с устройством трехлинейной винтовки и не разу не сделавшие из нее выстрела, девятнадцатилетние мальчишки пявились на фронте... Одна за другой стали приходить на них извещения о гибели всех, кого призвали из района в эту роковую весну, за исключением одного-двоих не пригодных к дальнейшей службе под чистую. Мать одного из погибших в слезах кричала:
- Да разве я знала, что его убьют не обученного! Только бы обучить его, я бы все, что зарабатывала отдала за это. Голодная и раздетая ходила бы, здоровья бы не пожалела!
Теперь нас начали поновому учить не случайные командиры, а младшие командиры полковой школы, подготовившие не один выпуск младших командиров, хорошо знающие методику преподавания и военную науку преподаваемую нам. Может быть они иногда были чрезмерно к нам требовательны, но в несправедливости их обвинить нельзя. Этими младшими командирами были наши командиры отделений. Командиром отделения не мог быть любой сержант. Младшими командирами называли всех, кто имел воинское звание от младшего сержанта и до старшины. Все они, как правило, заканчивали школы младших командиров, но по занимаемой должности имели различие. Например, оружейный мастер имел звание старшего сержанта, старший писарь мог быть в звании не ниже старшего сержанта, а то и старшиной, а командиром отделения они быть не могли. Для этого необходимо было окончить годичную полковую школу и успешно сдать экзамены по топографии, тактике, по уставам внутренней и гарнизонной слубы, с троевому уставу и прочее,прочее, да еще один год отслужить.Причем не последнюю роль при назначении на должность имели врожденные качества такие, как честность, требовательность к себе, умение требовать уставные отношения от подчиненных, умение заставить подчиненного выполнить приказ без применения насилия в том случае, когда ему этого не хочется.Да мало ли чего еще, когда ему приходится день и ночь проводить со своим отделением в казарме, на занятиях в поле и классе,на марше, вбане, в кино...
Сразу же после ротного развода в казарме, а на полковой развод мы не ходили по причинам карантина и несоответствия экипировки даурским утренникам, да и дневной мороз дозволял в телогрейке и без обмоток добежать бегом до столовой и обратно, приступили к занятиям. Первой дисциплиной были уставные отношения военнослужащих по Уставу внутренней службы. Занятия проводили в отделениях командиры отделений, а командиры взводов проводили время в канцелярии роты. Как проводили время - нам то не ведомо. Как сказано в уставе, подчиненный может обратиться к старшему начальнику с разрешения непосредственного начальника, каким был командир отделения. Не взяв у него разрешения не только не обратишься к командиру взвода, но даже к старшине роты или к помощнику командира взвода, даже к санинструктору роты. Мало этого, так без разрешения старшего по званию, нельзя сесть, даже если свободное место и ты устал, нельзя закурить, нельзя обра-титься к младшему по званию. А кто такой старший по званию для красноармейца? Любой, у кого на погонах хотя бы одна лишняя лычка, которая ему положена. Вот ефрейтор, попросту старший красноармеец, а красноармейцу - начальник. Ладно бы на случай увечья он имеет право на командирскую пенсию,в зависимости от занимаемой должности и оклада, так на тебе!Командир! Попробуй, сядь на нарах без разрешения этого командира - тут же он обязан применить свои права к нарушителю устава и объявить наказание в виде замечания. Наказание и не тяжкое, просто даже забавное, а оно ни к чему, поскольку ты обязан о взыскании доложить командиру отделения. А с этим не приведи Бог связываться взысканиями даже от ефрейтора, потому что он сам имеет право объявить нарушителю до один наряд вне очередии, может заменить замечание ефрейтора своим нарядом. Может каждый день найти тебе причину помыть полы или потянуть с таким же, как ты, грешником, пилу после отбоя.У старшины работы целая рота, только запишись в ежики...
Отправляясь в армию, я зашел к дяде Ване Скобелеву и спросил его:
- Дядя Ваня! Ты отслужил срок службы накануне войны,
два года был на фронте, живой пришел, Тоня рада тебе. Скажи, что помогло тебе выжить?
- Одно есть правило в Российской армии, которое я освоил в роте. На этом правиле держится армия, как при царе, так и сейчас. Правило это простое : ты начальник - я дурак, я начальник - ты дурак.
А попросту говоря, подчиняйся каждому, у кого на одну лычку на погонах больше, чем у тебя. Не всегда дают умные приказы,а то просто дурацкие,но ты исполняй беспрекословно. Когда исполнишь дурацкий приказ - тогда обжалуй. Только жаловаться на начальника, особенно командира отделения,нехорошо... То,что среди товарищей ябедой будешь, они могут простить, могут забыть,а вот сам в каком положении окажешься? Исполнял то ведь дурацкий приказ, вреда от него нет ни кому, ну и забудь об этом. Если же получился вред, так ведь ты исполнил приказ. Поступил по уставу, а остальное не твое дело. Ответит тот, кто приказал.Не осуждай приказы!
Второе правило - никогда не спеши с докладом об исполнении приказания раньше срока. Всегда оставляй работы на три минуты, чтобы закончить на случай проверки твоего усердия начальником. А доложи об окончании работы ровно за пять минут до срока. Раньше доложишь - еще добавят, позже доложишь - наказать могут.
Третье правило - не бросай в беде товарища. Пусть он твой враг, пусть лучший друг, знаешь ты его или совсем незнаком он тебе, но он в такой, как у тебя форме одежды и потому он твой товарищ. Бросить его в беде- самое паскудное дело. Грех перед Богом!
А все это и остальное записано в уставах, беда то только в том, что не сразу записанное до ума доходит, а за это время много дров наломать успевают и все по дурости своей.
И последнее и первое это правило - думай, что говоришь.-
- Спасибо тебе за советы, дядя Ваня, все запомнил.Сказанное дядей Ваней подтвердилось после первого знакомства с уставом Внутренней службы. Нужен ли такой устав? Впоследствии подтвердилось, что нужен, и даже очень нужен, хотя бы по той причине, что порой уж очень и очень неохота выполнять приказ, особенно если он имеет отношение к твоему здоровью и даже жизни...
Есть еще Присяга. Занятия по ней начались после освоения на практике первых занятий устава Внутренней службы, в тот же день. Занятия проводил в составе взвода сам командир взвода - лейтенант. Для классных занятий он был одет в шерстяные защитного цвета брюки-галифе и гимнастерку с портупеей, на ремне с правого сбоку в кобуре пистолет ТТ, на плечах накинута овчинная душегрейка, на ногах - хромовые сапоги, голову украшала аккуратная, средней длины прическа. Жил он, как и все офицеры, хотя и в тесной, но отдельной, расчитанной на двоих землянке с двумя накатами бревен. Питался он не на пищеблоке, а в отдельной для офицеров столовой. Помимо основного продовольственного пайка, ему выдавали дополнительное питание дважды в месяц - сливочное масло и печенье.Жизнь офицеров и" нижних чинов" имела существенное отличие. К тому же они имели право на свободное проведение личного времени после занятий в казарме, если не были заняты в карауле или в наряде. Но, если учесть те обязанности, которые на него возложены уставом Внутренней службы и другими уставами, приказами, на которые щедро любое на Руси начальство,то места для зависти не найдется. Просто, каждый военнуслужащий тянет свою лямку и печеньем ее не подсластишь...
Занятия о присяге он начал с конца предыдущего, видимо заметил нашу внезапную отчужденность после занятий по уставу Внутренней службы:
- Когда я веду с вами занятия, а заниматься с вами буду еже-дневно, в конце занятий буду отводить пять минут на ваши вопросы. Вопросы могут быть самые разнообразные, включая уставные отношения между собой и младшими командирами. А сейчас мы должны заниматься требованиями воинской Присяги. Через пару недель вы ее примете и станете полноправными военнослужащими. Вам выдадут оружие, будете нести караульную службу, при необходимости, можете со старослужащими ходить на государственную границу и будете нести полную ответственность за свои действия в пределах действующих уставов, приказов и наставлений. До принятия Прсяги вся ответственность за ваши действия лежит на ваших командирах, вплоть до дисциплинарных взысканий, а сейчас на вас нельзя за проступок наложить взыскание даже в виде замечания, в наряд можете ходить только дневальными и выполнять работы по обеспечению ежедневных нужд вашего жизнеобеспечения в казарме.
Присягу на верность Родине приносят все военнослужащие Красной армии, кто имеет какое-то отношение кзащитеРодины...
В течении двух часов рассказ длился о долге и чести, правах и обязанностях гражданина Советского Союза, изложенных в сталинской Конституции. На первый взгляд скучная тема излагалась командиром взвода довольно интересно, приводились примеры из полковой жизни,из материалов газет и литературы, особенно исторической. Предложение командирам отделений быть свободными от занятий по Присяге - присутствовали все четверо, зная о том, кто проводит занятия. Такие занятия проводились ежедневно полных две недели, кроме двух выходных, и закончились принятием Присяги.
Через четыре учебных часа прозвучал сигнал горниста к обеду, а после обеда - к дневному сну. Этот сон старослужащие называли мертвым часом. К дневному сну привыкнуть было легче всего, потому что в наступившей в казарме тишине молодой организм располагался к покою без какого-либо принуждения, труднее было просыпаться, особенно осознавая, что нужно, одеваясь за три минуты успеть правильно попасть руками в рукава, а головой в ворот гимнастерки...
Вечерние двухчасовые занятия проводили командиры отделений в своих отделениях по материальной части станковых пулеметов. На стеллажах, возле каждого пулемета оказалось по два-три наставления по устройству и эксплуатации этого вида оружия, эти наставления были доступны для чтения в свободное время. Такое чтение всречало всяческое поощрение со стороны командования. Если не это увесистое наставление страниц на двести, да газеты Правда, Красная звезда и На страже Родины двухдневной свежести - читать было нечего, да и распорядок дня был настолько расчитан, что, кроме выходного дня, не оставалось времени побеседовать со школьными друзьями.
- Станковый пулемет системы Максима, образца 1904-1943 года в руках умелого наводчика недоступен батальону пехоты противника, - прочитал из наставления командир отделения, и пояснил, что быть умелым, значит хорошо знать устройство и работу частей и механизмов пулемета, правильно выбрать основную и запасные огневые позиции, знать способы маскировки, быстрой изготовки к стрельбе и ведение меткого огня.
- После первой очереди противник начинает поиск пулемета, после второй очереди - ведет расчет исходных данных для стрельбы и наводки. Третьей очереди с одного места не бывает - тебя расстреляет противник...
- Пулемет состоит из трех основных узлов. Одновременно сообщаю и технические характеристики их. Скорострельность пулемета техническая - 500 выстрелов в минуту, боевая - 250. Боевая скорострельность зависит от степени подготовки пулемета наводчиком для стрельбы, и практика показывает, что более двухсотпятидесяти выстрелов в минуту экономически не требуется. Как готовить пулемет к бою входит в отдельную тему занятий. А сейчас запомните следующее:
- это броневой щиток, защищает наводчика от прямого попадания легкой пули с расстояния 50 метров, тут на нем сбоку испытательная метка от такой пули. Весит восемь килограмм, в поле его носит вместе с коробками запасного инструмента и патронов, подносчик патронов. Кроме этого у него свой запас боепитания, винтовка и остальное имущество красноармейца,

- этот узел называется телом, состоит из кожуха с охлаждающей жидкостью для ствола с надульником и короба, где размещаются подвижные части пулемета.Вес тела двадцать килограмм четыреста грамм, объем охлаждающей жидкости четыре литра. Тело носит наводчик, кроме тела ему по штату положен наган,
- это станок, состоит из вертлюга, катков и хобота.
Служит для крепления тела пулемета, горизонтальной и вертикальной наводки ствола пулемета и обеспечения устойчивости при стрельбе. Весит тритцать три килограмма шестьсот грамм. Носит его помощник наводчика вместе со своей винтовкой и положенной аммуницией.
В походном положении пулумет перевозится на повозке, в боевом положении для передвижения используют катки.
Обязанности номеров расчета. Пулемет обслуживают наводчик, помщник наводчика и подносчик. Огонь из пулемета ведут наводчик и помощник, подносчик обеспечивает пулемет патронами. Обязанности распределяются ...
- Конец занятий! Приготовиться к чистке оружия!- донесся от каптерки голос дежурного по роте. После этой команды помещение умывальной комнаты наполнилось курильщиками. Для того, чтобы прикурить, а для самокруток у всех еще хранился домашний запас самосада, необходимо добыть огонь. Добывали его способом кремня и "кресала". Для этого скручивали в жгут чистую хлопковую тряпицу, продевали ее в винтовочную со спиленным дном гильзу, один конец жгута обжигали до появления угольного налета, и втаскивали в суженную часть гильзы, где тление жгута само по себе прекращалось от недостатка поступающего в сжатый жгут воздуха.
Кремень выбирали коричневого цвета и проверяли огнивом, стальной углеродистой пластинкой, на искрение. Если искра при ударе плпстинкой по острой стороне кремня получалась в виде непрерывного снопа искр - кремень считался пригодным для пользования. Кремни были у каждого курильщика домашними, поскольку дома давно, почти с самого начала войны, спичек не видели. Сдесь же, в Даурских степях, кремней было самое широкое разнообразие и коричневых, и черных, и других цветов, но попрежнему коричневый считался в среде старослужащиж лучшим.
Кресало, или стальная пластинка, в числе дефицита не числилась. В оружейной мастерской было достаточно старых использованных плоских напильников , и достаточно было неполениться придти туда и обратиться с просьбой к любому из мастеров, а те толк в кресалах знали, ведь были на гражданке слесарями высоких разрядов и в качестве сталей разбирались не хуже, чем в специальных лабораториях инженеры.
Имея при себе эти три вещицы, нужно было сверху на кремень наложить трут, как называли обожженый конец тряпицы,оставив свободным острый край кремня, крепко держать в руке трут с кремнем, и нанести резкий, скользящий удар кресалом по кромке кремня ниже трута. Достаточно одного такого удара, как трут начинал тлеть, испуская запах жженого хлопка. Называлось это вы-секанием огня.
Теперь оставалось прикурить самокрутку или перенести огонь на мелкую стружку, если нужно было раздуть огонь. Для костров или розжига печки огонь сначала высекали, а затем раздували, прикладывая трут к холодному угольку или кусочку легко разжигаемого топлива и затем на них дули силой собственных легких. Прикурить считалось дозволенным у близкого знакомого в том случае, если забыто огниво.В таком случае полагалось принести извенения за собственное упущение. Спичками военнослужащие по третьей продовольственной норме не снабжались так же, как и табаком,а за годы войны забыли о том, что существуют изобретенные человечеством спички - деревянные палочки, покрытые с одного конца воспламенителем или серной головкой, хотя серы в них ничтожно мало. После чистки оружия и скудного ужина из промо-роженной свежей капусты, наступило время самоподготовки. Самоподготовке начальство отводило очень большое значение. В эти полтора часа старались подчиненных не беспокоить, потому, что считалось, что они осмысливают все то, что им дано на дневных занятиях отцами-командирами. Так что эти часы можно было за учебными столами или на стеллаже, предвыарительно открыв крышку короба пулемета, использовать за приятной беседой с другом или писать письма, разложив лист бумаги на тексте отпечатанной в типографии Присяги или раскрыв на нужной странице Наставление по устройству и эксплуатации станкового пулемета системы Максим, или Наставление по устройству и эксплуатации 7,62 мм винтовки Мосина.Самым главным было то, как ты ответишь на очередном занятии на вопросы старой темы, прежде, чем приступят к новой, но особых требований на занятиях к обучаемым не предъявляли, да и сказанное преподавателем усваивалось быстро.
Самоподготовка была необходима для младших командиров, поскольку каждое занятие должно было быть законспектированным, а конспект согласован с командиром взвода. В конспект входили вопросы, подлежащие изучению на занятии, краткое изложение содержания вопросов и методика изложения материала. Времени на составление такого конспекта, в зависимости от преподаваемой дисциплины, расходовалось не мало.

Нам же составлять конспекты было необязательно.Достаточно было, например на вопрос, заданный на политзанятиях:
- В чем заключается Ваша помощь Красной Армии в разгроме немецко-фашистских захватчиков?
Ответить: - Думать, как больше напакостить извергу рода человечес
кого, проклятому всеми нашими матерями и родом человеческим, маляру и ефрейтору фашистской гадины Гитлеру. Кол осиновый ему в задницу!
Подобного рода ответы считались вполне приемлемыми при полной откровенности отвечающего на поставленный вопрос не только на анятиях или в беседе с товарищем в казарме, но и на гражданке. Апрель 1942 года, только что прошло половодье на реках, с повестками на руках являемся за восемнадцать километров в райвоенкомат на приписку, с нами Коля Сажихинский.
Коля с каждым приписным возрастом ходит в военкомат, с непод-дельной детской простотой просит работников военкомата послать его на фронт и каждый раз его не допускают до комиссии повторно, потому что еще довоенная комиссия признала его умственно неспособным к воинской службе.
Мы же, пятнадцатилетние допризывники, голышем идем от стола к столу, где нам измеряют кровяное давление, разглядывают гортань, простукивают и выслушивают что-то внутри. Круг замыкается заключением комиссии - комиссара военкомата, представителя партийной организации и Совета района в присутствии главного врача районной больницы вопросом:
- На фронт хочешь?- Как по уговору, хотя никто не договаривался, следует ответ:
- Как все.
- Молодец! Годен к строевой службе. Запишите в личное дело.
Редко кому давали отрицательное заключение, для этого нужно было быть таким, как Коля, а среди нашего возраста таких небыло, или быть метромсшапкой - иметь рост сто пятдесят сантиметров и ниже, таких один-двое нашлось... Подобные ответы без какого либо сговора были неслучайными.Ответь кто-нибудь на этот вопрос отрицательно или скажи,что пошел бы, да боюсь, страшно, убить могут или еще как - в деревне от женщин не оберешься позора, потеряешь всяческое уважение, будут считать чуть ли не предателем, а уж трусом обязательно зачислят весь твой род от тебя пошедший. Примером тому события 1919 года, савинский бунт крестьян недалеко от пристани Ламь на Мологе. Бунт длился всего двое суток, но не в нем дело, а дело в том, что один житель соседней деревни, считавшийся до этого примерным и неглупым хозяином, при начавшейся перестрелке с отрядом красноармей-цев,услышал очередь из пулемета и свист пуль над головой, захворал внезапно медвежьей болезнью, бросил в болоте ружье , сбросил испачканные штаны и в одной нательной рубахе, испачканный человеческими испражнениями пробежал в страхе девять километров через три деревни, причем во всех этих трех деревнях проживали карела, переселенные указом Петра первого с Онеги. Побег с поля боя ему достался дорого, в окрестных деревнях предали забвению его отцовскую фамилию, оставив ее на бумаге в сельслвете, а присвоили новую, в среде карел считающююся ругательной - Шиттушкин. Так и пошла в карельских и русских деревнях у русского крестьянина и его детей фамилия, переделанная на русский лад из названия человеческих испражнений.И носил он ее сам до конца дней своих, носили дети и досталась она его внукам. Сдесь также не в чести были те, кто используя свою силу избивал более слабого - ему оставалось право хвастать проявленным "героизмом", а по-страдавшему от сильного оказывалось сочувствие и уважение только за то, что не испугался силы, сделал все, что мог, но не убежал. Случалось же такое в каждый престольный праздник. Объяснялось все это тем, что никто не любил судиться, а предпочитал обоюдное выяснение отношений по-свойски. Суд считался проявлением трусости перед силой, слабостью души,неуважением самого себя...Самым неприятным считалось женское осуждние мужского малодушия и трусости, они же награждали и прозвищами под всеобщее женское одобрение и шутки за подобные деяния, примером тому и тот крестьянин, они постарались, женщины. Может быть и прошло бы ему малодушие, но постарались подростки - вытащили штаны из болота, прикрепили их к длинному колу и пронесли влед за хозяном неспеша по пути следования их хозяина, пока отряд красноармейцев занимался с бунтовщиками.
После самоподготовки отводилось время для личных нужд военно-служащих. Как правило, в это время в казарме старшим оставался до вечерней проверки сам старшина роты - офицеры уходили к себе и, видимо, там готовились к очередным занятиям или отдыхали, но на каждом занятии имели свжие конспекты по изучаемым темам. Эти последние перед отбоем часы назывались личное время. В это время чистили пуговицы, перешивали чистые подворотнички,писали письма или просто бездельничали. Эти полтора часа внутреннего распорядка первоначально были самыми грустными - поэтому вновь, как и вчера, сегодня писали письма. Грусть нападала от того, что только оторванные от дома, непривычные к новой жизни, усталые после дневных занятий, чувствующие начавшееся недоедание, оставались наедине с самим собой, могли полностью предаться своим мыслям и воспоминаниям. Тебя окружали твои школьные друзья Миша Федотов, Гена Корнилов, Ваня Краюхин, но они школьные друзья и только.А сейчас они такие же, как и ты, в таких же брюках, гимнастерках, в этой же землянке, называемой казармой, грустят также, как и ты и так же думают о том же, о чем думаешь и ты. Остается только зайтти с ними в умывальную комнату, высечь огня и накуриться самосаду, пока он еще не кончился. Вот примем присягу, закончим обучение в учебной роте, перейдем к старосллужащим - тогда будет о чем говорить, разогнать тоску, если она появиться, со старыми одноклассниками. А сейчас нет вестей из дому, позавчерашние наши письма в Чите читает военная цензура, а тут у всех одинаковая тоска... Скорее бы вечерняя проверка, пение интернационала и отбой...
Сигнал отбоя, так же,как и сигнал к приему пищи, с первых и до последних дней службы был всегда приятным и желанным.

# # #

Жизнь наша понемногу начинала налаживаться внутри отделения. Что делалось в других отделениях даже своего взвода, как-то до нас не доходило по той причине, что распорядок дня насыщен до предела занятиями и общими мероприятиями роты. Занятия проводились в основном в классе по уставам Внутренней, Дисциплинарной и Гарнизонной службы, воинской Присяге и строевой подготовке. Строевая подготовка после освоения основной стойки, поворотов на месте, подхода и отхода к начальнику, переместилась из помещения на улицу. Сорок пять минут пребывания на тридцати градусном морозе в телогрейке, ботинках без обмоток и трехпалых байковых перчатках было необычайно тяжким испытанием.
- Отделение-е! Строевым шагом, делай р-раз!- Отделение стоя на прямой правой ноге подымает вытянутую
левую ногу подошвой на пятьдесят сантиметров от земли и тянет носок в ожидании последующей команды.
- Подошву выше! Следить за ногой правофлангового! Подбородок выше, еще выше! Носок, носок тянуть!.. Запомнить положение подошвы и носка.Ногу, ногу чувствовать!
Запоминай как хочешь, когда правая нога немеет, а левая хочет от усталости самопроизвольно выполнить команду два, наконец-то команда:
- Дела-ай два!- Левая нога подошвой ударяет по промороженой земле. - Отставить! Третья нога опоздала, удар слабый, нет
хлопка.- Опять левая нога равняетт подошву и тянет носок пос-ле
команды отставить - Дела-ай два!- С левой ногой теперь вроде получилось, но по команде три и четыре с поднятой правой ногой повторяется то же самое. А помимо ног еще руки, как на грех,на морозе не послушны: - то кисть недостаточно согнута в кулак и не на уровне пряжки ремня, то у кого-то локоть руки занесло в сторону соседа дальше, чем положено, то угол в сгибе локтя не равен девяноста градусам, то...
А мороз под тридцать градусов при голубом и чистом небе, ярком солнчном освещении, не признает ни солнца, ни безветрия, ни того, что начинаем коченеть - лезет обжигающим холодом через свободное от обмоток пространство по икрам ног в ватные брюки и к подошвам ног в ботинках. Руки в трехпалых перчатках закоченели, пальцы не послушны и горят жгучей болью, лицо и нос красные. Мороз выше шестнадцати градусов и уши у шапок опущены и подвязаны тесемками - хотя в этом какое-то облегчение.
- Воль-но! Растереть рукми щеки и нос!- И снова: - Смир-р-но! Делай раз!.. Тяни носок!
Наконец-то дневальный появляется в дверном проеме в шапке и гимнастерке, кричит:
- Сделать перерыв!- - Отделение, в казарму, справа по одному, шаго-ом марш!- Наконец -то желанная и долгожданная команда, команда не
менее желанная, чем стоиться на обед- команда отогреваться в теплом помещении, называемой казармой.
Казарма. Расчитана ты на сто человек, а живет нас двести. Положено по норме на каждого по четыре квадратных метра площади, а имеем два. Потому и построены трехярусные нары, а в умывальной комнате в перерыве между занятиями набивается нас, как селедки в бочке и в дыму можно вешать топор. Ночью, когда хозяйничает сон,дневальный слышит многое из того, что не услышит днем. Жизнь человека в казарме открыта для всех с любой стороны. Человек постоянно и днем, и ночью наблюдаем такими же человеками, как и он сам и,чтобы быть самим собой, нужно уметь уважать самого себя, а уважая себя всегда помнить, что тебя окружают такие же Человеки, как и ты. Не хуже тебя, а может быть есть и получше.
Общее для всех в казарме то, что она одинаково и поровну всех и каждого обогревает, сохраняет от дождя и бурана, предоставляет ночлег и максимально возможные удобства. Удобства - это особый разговор. Это и возможность раздеться в пределах приличия, возможность расслабиться или даже прилечь после физического напряжения,много и других возможностей удобств, особенно ощутимых после таких промораживаний, как на строевой подготовке.
А более всего неприятно то, что от подъема и до отбоя казарма шумит общим для всех казарм гулом. Гул создается проживающими в казарме людьми от их совместного общения и отдельных движений, передвижения предметов, хлопания дверей и естественных шумов. Гул в нашей казарме, если на миг закрыть глаза, напоминал школьный класс, заполненный мальчишками и девчонками старших классов во время перемены. Все дело в том, что среди нашего пополнения не всем еще сполна исполнилось семнадцать лет, ведь до нового, 1944 года оставалось еще две недели, кому то уже исполнилось семнадцать лет и в январе исполнится восемнадцать, а кому то только до нового года исполнится семнадцать и пока полных шестнадцать. Таков возврастной разброс только в одном призывном возрасте.
Голоса наши еще не были сформированы в мужской тональности, как бы мы в этом не старались, по причине физического отставания в общем развитии вследствие постоянного недоедания дома и непомерного физического труда на лесозаготовках, где нормы выработки были установлены для настоящих мужчин, а не подростков и женщин, то не удивительно, что часто разговор двух таких мужчин на нарах легко воспринимался за девичий. Дома мужать было некогда, возмужаем сдесь в казарме и в поле, то есть в степи. Сдесь вместо слов лес и поле говорят степь, и о степи разговор потом - она требует уважения к себе. Даурская степь велика и простирается от реки Онон до Баргинской пустыни.
Казарма спит обычным сном. Возле входной двери на таберетке рядом с тумбочкой сидит дневальный в шапке с поднятыми ушами и в гимнастерке. На тумбочке, в ожидании экспедитора, гора написанных в личное время и в перерывах мехду занятиями, треугольничков-писем. На нарах слышен храпоток и посапывание спящих, иногда доносятся то понятные, то не разборчивые слова произносимые во сне. На тумбочке и в концах казармы коптят черной копотью три сплющенных сорокапятимиллиметровых гильзы с фитилями. Свету ровно столько, чтобы в случае ночной нужды найти свое место на нарах. Печи после вечерней топки раскалены. В казарме тепло. Там за дверью, на улице, мороз переходит отметку сорок градусов. Ночь куда, как холоднее дня. Сквозь сон слышим сигнал горниста "Слушайте все" и после короткой паузы незнакомое еще для нас что-то призывное, веселое и бодрящее. Сигнал нам не знаком, дневальный молчит, слышно как хлопнула дверь каптерки, а затем входная, впустив клуб морозного воздуха и все... Сон овладел снова теми, кто по сигналу открыл глаза и приготовился к подъему. После нескольких тренировок на подъеме к сигналу "Слушайте все" быстро научились относиться с уважением, и, услышав его уже мысленно готовились к исполнению последующей команды, особенно команды "Подъем".Но коль не знаем исполненный горнистом сигнал, значит и не исполняем его...
Утро началось необычно. Вместо сигнала горниста, последовала команда дежурного по роте:
- Приготовиться к подъему!- И после короткой паузы: - По-о-дъем!- В одних гимнастерках с шапками на головах выбегаем на
улицу для построения на оправку и физзарядку. Городок встретил нас необычной для нее тишиной. Только наши сврстники из соседней от нас казармы вышли на построение и больше нигде и ни кого. Тишина необыкновенная и непривычная, да мороз, как будто от этого еще крепче и сильнее.
После обычных умывания и литера "В" по пустынному городку идем строем в столовую, туда же подходит и вторая учебная рота. Нам никто ни о чем не говорит, а мы вопросов не задаем, заранее зная, что спрашивать бесполезно и нам скажут, если это возможно, ровно столько, сколько полагается нам знать и ни капли больше. Наконец то на ротном разводе командир роты сообщил:
- Сегодня ночью, по боевой тревоге старослужащие вышли на боевой рубеж и заняли огневые позиции согласно боевого приказа. С сопредельной стороны еще вечером заняты исходные позиции для наступательных действий противником, его боевое охранение выдвинуто в нейтральную зону в непосредственную близость от наших огневых позиций. Сейчас идет противостояние обеих сторон в непосредственной близости друг от друга. Каких либо действий с обеих сторон не производится. Наша рота занимается боевой и политической подготовкой согласно распорядку дня.
День проходил в ожидании чего то необычайно страшного, многим напоминая воскресный день двадцать второго июня сорок первого года с той разницей, что в тот день до противника было от нас далеко, а сдесь всего двенадцать километров.
За двенадцать километров работа полковых пушек прослушивается очень четко, но они пока молчат. Молчание бога войны с боевым снарядом в казеннике признак утешительный, хороший.
День тянулся неимоверно долго, любители острого слова помалкивали, на всех действовала с непривычки неопределенность обстановки там, на границе, как будто знание ее нами будет иметь безусловный общий успех. Причиной всему этому были отсутствие у нас знаний и опыта при действиях в подобной обстановке, а казалось, что знай подробную обстановку там, на границе и будешь спокоен, но потом убедились: знать нужно каждому столько, сколько положено для дела.
А настроение портилось час от часа и припомнился для сравнения первый день войны,но прослужив с полгода убедились, что с двадцать вторым июня 1941 года сравнивать нечего. Двадцать второго июня, у нас дома почти неделю стоят белые ночи и утренняя заря встречает вечернюю через какой то час полутемной ночи, если эту полутьму можно назвать ночью. Накануне мы, выпускники старшего класса школы, получили свидетельства об окончании , фотографию всего класса вместе с преподавателями и готовились вступить в самостоятельную жизнь кто куда. Моей мечтой было окончить железнодорожное училище и продолжить дело отца. Была пройдена медицинская комиссия, за восемнадцать километров в райцентре получены в фотомастерской фотографии и все это вместе с завлением о поступлении в училище запечатано в конверт и ожидало завтрашнего воскресного дня, чтобы отнести их на почту.
Ночь с одноклассником Васей Сытовым провели за усадьбой нашего дома в разговорах о событиях последних дней и в любовании вечерней и утренней зарей.Интересноно смотреть, как на краю небосвода только что погасла еле заметная полоска света от вечерней зари, на небе появились полярная звезда с Большой и Малой медведицами,а восток уже начинает светлеть все ярче и ярче, и новая полоска зари, теперь уже утренней, сначала еле заметно появляется на небосводе, постепенно увеличивается, становится ярче и начинается рассвет нового утра.
- Я позавчера на станции слушал разговор машинистов поезда. Рассказывали, что через Сонково идут к Калинину воинские поезда по первой литере. Идут без задержки на узловых станциях. Наверное скоро начнутся страшные дела.
- Много разных разговоров и не верить им нельзя. Не понимаю сообщение ТАСС о скоплении немецких войск на нашей границе. Ведь войска то действительно к границе подвинуты и много их. Я слышал как на мельнице боловинский житель рассказывал, а он был под Брестом и сам видел немецкие самолеты над нашей территорией. Помоему Сталин какую то хитрость придумал. Хорошо бы она удалась...
- Может быть и хитрость - отвечаю- но война неизбежа.
Война страшная, война моторов, а еще страшнее то, что в этой войне мира без победы одной стороны не будет. Эта война идеологов. За идеи только помирают или побеждают.
- Знаю. Мы с тобой философствуем тут, а что там, на границе? Может...
- Все может, но согласись, что мы всеравно победим. Из истории известно, что нас победить нельзя. Примером тому монголы, немцы, поляки, французы - все побывали сдесь и оставили свои кости, и только...
- А я и не сомневаюсь в этом. Только война будет долгая, неделей или месяцем не обойдешься. Что уж финны, а сколько мы сидели под линией Маннергейма. Немцы совсем не финны- понимать это надо-.
Мы были уверены, что война неизбежна только потому, что войска к границе зря не выдвигают. Об этих выдвижениях всем было известно и разговоры шли среди взрослых и среди детей. Особенно в этих вопросах были осведомлены железнодорожники.
С началом рассвета, когда серая ночная мгла начала исчезать, разошлись по домам.
Утром мама меня разбудила, как обычно в девятом часу. Умывшись и позавтракав вместе со всеми, я взял запечатанное письмо, денег на заказные марки и направился на почту. Почта размещалась в селе, для чего нужно было проити около версты полем: проити под горку, перейти ручей, подняться в горку, войти в село, спустиься к реке и тут, возле речки, в двухэтажном купеческом доме размещалась цель моего пути.
Утро было тихое, теплое. Светило яркое утреннее солнце обещая жаркий день. С веселым и бодрым настроением перешел ручей и начал подыматься в гору, как вижу, что мне навстречу из села, то шагом, то бегом торопится возбужденная чем то наша соседка по домам напротив Нюра. На ее глазах почемуто слезы.
- Стой! Леша, стой. Не ходи туда. Я в сельсовете слушала речь Молотова по радио. Страшно мне, проводи меня домой. Молотов сказал, что немецкая армия перешла нашу границу от Балтики до Черного моря. Война, война началась! Проводи меня. В четыре часа она началась. Бомбили Киев. Идем домой.
Сразу вспомнилась прошедшая ночь с разговорами о нейвойне. Значит предчувствовал Вася что то, сказав "может". Теперь уже ни что не может, а уже она есть. Слово война приобрело сразу иной смысл: - произносить его стало неприятно, противно и очень хотелось заменить местоимением ОНА.
День стал тусклым, горячее солнце почернело, смолкли в траве насекомые, дорога показалась чужой и не приятной, Нюра - испуганной и мало знакомой. Сразу, в один миг все оказалось не так, как представлялось до встречи с Нюрой. Настроение начинало портиться...
- Идем домой, Нюра. Провожу тебя до дома и сам домой.
Теперь уж не до учебы. Работать пойду.Мама встретила вопросом: - Что ты сам не свой? Что с тобой? - Мама, война, Нюра слушала по радио речь Молотова.
- Война... как же теперь будет?- и не ожидая от меня ответа, и не отвечая на свой вопрос, сразу как-то мама изменилась, умолкла и задумалась о чем-то своем, бабьем...
Так для меня началась война. Сейчас ждем известий с границы молча, не высказывая
вслух свои мысли только, хотя бы потому, что каждый думает об одном и том же, а, кроме того, что сказал комадир роты, никто ничего не скажет. Немного страшновато, а вдруг...Командиры отделений говорили, что по всей границе созданы укрепления, и среди них есть очень мощные, так что японцам вдруг захватить военный городок не удастся никак. А день длинный предлинный, уже обед прошел, кончились послеобеденные занятия, почистили оружие и приготовились на ужин, и, наконец то услышали строевые песни, заглушившую их музыку марша у проходной, исполняемую полковым оркестром и полк ротными колоннами по батальонно вошел в городок.За батальонами и артиллеоией вошел конный обоз. Несколько повозок остановились возле медсанчасти полка, с них сняли завернутые в одеяла какие то предметы и внесли в помещение... Так закончился первый день боевой тревоги для нас, еще не принявших присягу.
На другой день, на ротном разводе командир роты сообщил:
- Вчера, на рубеже, снайперскими выстрелами с сопредельной стороны, убиты три красноармейца. Сегодня кладбище на сопке увеличится еще на три могилы. Почтим минутой молчания память наших товарищей. Вечная им память!
Минуту рота молчала. После полкового развода от землянки комендантского взвода выехала пароконная повозка с нехитрым инструментом землекопов, оставила справа поселок Анадаровский и, поднявшись почти на самую вершину сопки, остановилась на ровной площадке с холмиками, на каждом из которых установлена пирамидка со звездочкой и надписью: красноармеец или сержант, или младший лейтенант, фамилия с инициалами и две даты. Холмиков более четырех десятков, первая дата рождения захороненного имеет разброс самый различный, а вторая дата - с февраля 1943 года.
Разобрав с повозки инструмент,комендантский взвод старших возрастов военного призыва, разметили места новых могил и приступили к привычной работе долбить ломами и киркой мороженую, холодную щебенистую почву сопки, периодически выгребая ее лопатами и укладывая на край могил, стараясь закончить работу до начала обеденного перерыва.
В это же время от столярной мастерской на такой же пароконной повозке, к домику медсанчасти подвезли сколоченные саперами из строганой лиственичной доски, пахнущие ароматом лиственницы, домовины. Санитары вымыли тела погибших теплой водой, принарядили их в числящееся еще за ними обмундирование,уложили каждого в свое место, сложив руки на груди и наступила минута прощания для всех желающих - друзей, земляков. К положенному времени подошло к медсанчасти сводное стрелковое отделение из десяти человек во главе с командиром отделения и траурная прцессия на трех повозках, а отделение пешим строем, направилась по тому же пути, что и повозка с землекопами. Достигнув места захоронения, повозки остановились, землекопы сняли с них погибших и установили на края могил и подвели под каждый гроб веревки. Сводное отделение выстроилось у края первой могилы, по команде заряжай вставили в магазины винтовок по три боевых патрона, один из них дослав в патронник, и застыли в торжественном ожидании новой команды. Землекопы вчетвером с помощью веревок опустили в могилу тело первого убитого и вытянули обратно веревки.
- Отделение, для салюта в честь памяти погибшего, в сторону противника. О-о-гонь! Заряжай! О-о-гонь! Заряжай! О-о-гонь! - скомандовал командир отделения - Для отдания почести прощания. Р-р-а-зойдись!
Отделение разошлось, и каждый подойдя к краю могилы бросил на крышку гроба горсть земли, то же проделали и красноармейцы комен-дантского взвода.
Таким образом были преданы земле и тела оставшихся двоих. Сводное отделение строем отправилось в городок, а хозяйственный взвод остался завершать свою работу: - насыпать холмик и установить на нем фанерную пирамидку со свежей датой очередной смерти явившейся с той стороны границы...

Наступил воскресный день. Воскресение было установлено уставом Внутренней службы выходным днем, конечно, если японцами не запланировано было его нам испортить. В выходной день в часы, установленные для развода, проводился полковой строевой смотр. Смотр проводил лично командир полка со своим штабом. В смотре учавствовало два стрелковых батальона, приданные полку средства усиления - артдивизион, минометная батарея, рота связи и другие мелкие подразделения полковых специалистов. Третий стрелковый батальон размещался на станции Билитуй, южнее нас на 12 километров по железной дороге.По этой причине он в строевом смотре не учавствовал.
Построенные по-ротно батальоны каждый возле своего штаба, по-ротно проходили мимо трибуны, украшенной красным материалом. На трибуне размещалось все полковое начальство, а после команды: - Шаго-о-м марш -, поданной командиром батальона, он кратчайшей дорогой вместе с замполитом, бегом занимал отведенное для обоих место там же, на трибуне.
Батальон по-ротно, в порядке возрастания их номеров, проходил мимо трибуны дважды: первый раз с исплнением строевой песни походным шагом, а повторно печатая строевой шаг и держа равнение на трибуну. Когда прохождение батальонов, дивизиона и отдельных рот заканчивалось после второго прохождения, все участники смотра выстраивались по своим местам перед трибуной с высоким начальством, начальник штаба полка объявлял лучшие роты по исплнению строевой песни и строевого шага, а командир полка - благодарность комадирам отличившихся рот и эти роты покидали строевой плац.
Подразделения, получившие оценку удовлетворительно и ниже, оставались на плацу и устраняли "выявленные недостатки".Больше всего доставалось устранять недостатки полковым специалистам:- химвзводу, роте связи и другим, исключая музыкальный взвод - образец строевой подготовки в полку.
Оценка подразделений во время строевого смотра производилась в походном шаге - мелодичностью песни, старанием исполнителей, соблюдением шага в такт мелодии и количеством "прыгающих голов" в строю, это когда кто то случайно собъется с ноги. Главной же оценкой являлся запевала, ему отдавалось предпочтение при всех оценках. При прохождении строевым шагом - оценка определялась иными требованиями - равнением в рядах, соблюдением дистанции между ними, взмахом рук на одинаковый уровень и слитным, резким хлопком подошвы ноги о землю. " Прыгание голов", даже одной голо-вы, обещало неуд...
Учебные роты в строевом смотре не учавствовали, а после построения в казарме и назначении старшиной внутреннего наряда на вечернее заступление, было разрешено посмотреть на строевой смотр полка не отходя от казармы и не общаясь со старослужащими. Хотя утро было морозное, одежонка наша на рыбьем меху, но любопытство взяло верх. В казарме оставался один дневальный, остальные закалялись на морозе. В первый раз было что посмотреть, и даже не верилось, что пройдет каких то пол года и мы также будем ходить в строю непринужденно и легко.
Весь день, за исключением часового удовольствия от строевого смотра, показался скучным и длинным. Утро началось с подъема и построения на оправку, физзарядка не полагалась, в установленное время завтрак, обед и ужин. После завтрака короткое построение, затем смотрели строевую подготовку около часа и на этом все заняти выходного дня заканчивались. Остальное время было свободным. После дневного сна опять построение, и строем пришли в знакомый нам клуб, чтобы посмотреть кинофильм. После жунала с новостями с фронтов войны и тыла, смотрели кинофильм Цирк с Любовью Орловой. Опять писали письма домой,друзьям домой и в действующюю армию.
За неполную первую неделю пребывания в части писем было написано не меньше, чем за последний год службы.
Перед проверкой состояния оружия, перед сигналом на ужин, к командиру отделения автоматчиков, обратился один из наших собратьев по службе:
- Товарищ младший сержант, разрешите обратиться к старшине роты для исполнения дисциплинарного взыскания два наряда вне очереди за плохую строевую подготовку, наложенную мне помпомзамом начхима!
- Вольно! Теперь расскажи по-человечески, как был одет, какие были погоны у помпомзама начхима, где и за что конкретно объявлено взыскание и где вы были и чем занимались до всречи с попмпомзамом начхима, а к старшине идти пока не нужно.
- Я ходил проведать земляка из соседней роты, а когда выходил из землянки, ко мне подошел старослужащий. Одет он был в полушубок и валенки, погон я не разглядел, они были закрыты воротником полушубка. Он сказал, что он являеися помпомзамом начхима и хочет проверить мою строевую подготовку. Подал команду "смирно", а потом "Строевым шагом, марш". Я строевым шагом мог пройти только два шага, а потом начались лестничные две ступеньки, которые я прошел походным шагом, за что он меня остановил, вернул назад и приказал со старого места идти строевым шагом до команды "Стой". Подняться строевым шагом на лестничную ступеньку в ногах не хватило сил, и он объявил за плохую подготовку два наряда вне очереди. Сам рассердился и поше в сторону штаба.
- Два наряда я с Вас снимаю данной мне властью, а старшине роты я доложу сам. Вам объявляю замечание за невнимательность и забывчивость, выразившиеся в том, что вы забыли уставные правила - командир, нарушивший форму одежды, командовать не может и Вы не должны выполнять его команды, и, второе, Вы забыли, что по мостам и лестницам ходят по команде "Вольно". Объясняю, помощником помощника заместителя начальника является каждый из нас, кто ниже по должности . Начхим - начальник химической службы полка, один, заместителя ему не положено, а имеет кладощика на складе, где хранятся противогазы с накидками да дымовые шашки.
С вами проделали неприятную шутку, шутника найдут и он, вместо Ваших двух нарядов, будет обеспечен двумя сутками за шуточки и еще получит добавку за нарушение карантинного режима от командира полка с отбыванием наказания на гауптвахте со строгим режимом.
- Ваш земляк здоров, виделись с ним?- Да, здоров и писал домой письмо.- Если Вы меня поняли, можете отдыхать, сегодня выходной день.
Выходной день закончился вечерней проверкой и пением интернационала, и отбоем для "отхода ко сну".
После недели службы начали появляться привычки. Привычка нужна ко всему, она является нормой поведения любого нормального человека во всех случаях его жизни и поведения.
Нужно привыкнуть, и это не легко, к казарме. Постоянное общение в течение суток, недель в замкнутом пространстве даже со знакомыми людьми довольно утомительно, а тут двести человек с различными характерами, манерами поведения, уровнями общего развития и различным отношением к друг другу - удовольствие ниже среднего.