Через 1,5 месяца после начала блокады Ленинграда, энергоресурсы города истощились, в городе погас свет..
В тогда девчонок-школьниц Смольнинского района (школы до конца ноября не работали) отправили работать на фабрику Бебеля, где тогда шили вещмешки для фронта. Так вот для того, чтобы швея могла нормально шить, девчонки сидели и всю смену крутили колесо швейной машинки.

Я много знаю о блокаде: знаю, где жили, где работали, у какой булочной стояли в очередях за хлебом, как резали на тоненькие полоски кожаные ремни и долго-долго варили, чтобы получился бульон, как копали грядки во дворе дома на Невском проспекте и сажали там турнепс, как ходили за водой на Неву...
А ходили за водой на Калашниковскую (Синопскую) набережную. Тогда моста Александра Невского ещё не было, и гранитной набережной тоже не было, а был крутой земляной склон к воде.
Это сейчас, спустя столько лет, становиться понятно, какой ужас они пережили. Но рассказывали они о блокаде удивительно просто! Никаких там слов типа: как мы страдали, как мы мучались, как в наших страданиях кто-то там виноват (это сейчас любят во всем винить жену, начальника, правительство...)
А мама рассказывала о том, как они с сестрой ходили за водой примерно так:
«Мы туда с Любашей на попе съедем, ведро воды наберём, а обратно - ползком. Тянем-тянем ведро, а оно возьмёт в последний момент выскользнет и разольется.
И опять на попе вниз...»
И только год назад мне попалась архивная фотография, на которой блокадники ползком по ледяному склону поднимают ведра с водой, и я поняла, какой это на самом деле был ужас!

В начале 1943 года мою маму по комсомольской путёвке отправили работать грузчиком на Военный завод 522 на Ржевке.
Мама рассказывала: «А у меня две косички и ножки, как палочки...Какой там из меня грузчик?»
И водитель, с которым ей приходилось ездить, ее жалел и говорил: «Да, ладно! Сиди уж! Сам разгружу».
А потом у экономиста одного из цехов тяжело ранили мужа на фронте и ей нужно было ехать к нему в госпиталь в Свердловск. А на заводе ей сказали, что отпустят ее в Свердловск, только если она найдёт себе замену. Она за 2 недели объяснила моей маме основную суть работы и говорит: «Зина, я тебе очень прошу - скажи, что ты все поняла! Мне очень ехать нужно!» И мама сказала, что поняла...
Так в 17 лет она стала экономистом цеха военного завода.
А потом сидела ночами и осваивала азы профессии.