"...Как-то в один из майских дней я отправился к инспекторам районного отдела народного образования решить какой-то срочный вопрос. Роно размещался на втором этаже углового здания, находящегося недалеко от райкома комсомола. Еще издали заметил на лестничной площадке, у входа в отдел, двух парней в гимнастерках.
Поднявшись по крутой деревянной лестнице, я бросил беглый взгляд на того и другого. Фронтовики. У одного пробита челюсть, перекошен рот, чуть навыкате правый глаз. Висок второго прорезан глубоким шрамом. Оба молча, но очень внимательно, как мне показалось, посмотрели на меня.

В роно я пробыл минут пятнадцать. Когда вышел на площадку, увидел: парни в военной форме стояли все на том же месте. Я опять посмотрел на них и не мог не обратить внимания, что бывалый солдат с перекошенным ртом не спускает с меня глаз. Только я шагнул на первую ступеньку лестницы, как услышал окрик:
— Товарищ! Подождите.
Я оглянулся, внимательно посмотрел на фронтовика, неуверенно шагнувшего мне навстречу.
— Простите, — сказал он и уставился на меня немигающими глазами. — Вы были на фронте?
— Был.
— А в партизанском отряде?
— И в отряде был, — отвечал я, стараясь найти в чертах лица спрашивающего хоть один штрих далекого или близкого знакомого. Тщетно!
— В медведевском? — и незнакомец схватил меня за руку. Я удивился еще больше: имя нашего командира в первые послевоенные годы было и не так уж популярно.
— Да, в медведевском, — проговорил я, ничего не понимая. — Откуда вы знаете об этом?
Незнакомец еще крепче стиснул мою руку, назвал меня по фамилии и радостно воскликнул:
— И я в этом отряде воевал! Ты меня не помнишь?
— Нет, — откровенно признался я.
— А я тебя помню. Из разведки?
— Да, из разведки,— воодушевился и я. — А ты?
— Я последнее время был в артиллерии... После львовского похода перевели. —..Знаешь ты меня! Я был коноводом у Валентина Семенова. Кузьмой Крючковым меня в шутку называли...
— Кузьма! — воскликнул я и по-братски обнял бывшего партизана.

Если бы Кузьма не назвал себя и Валентина Семенова, я бы ни за что не вспомнил его. В отряде мы виделись несколько раз. Говорить не приходилось. Коновод командира штабной разведки Валентина Гавриловича Семенова отличался смелостью, храбростью, находчивостью, но отнюдь не словоохотливостью.
Возможно, там, в партизанском отряде, мы и нашли бы общий язык, если бы знали, что оба из Мордовии, да еще из одного района.
Не мог я узнать Буртасова еще и потому, что ранило его в челюсть после наших встреч в отряде. Я помнил Кузьму приземистого, с широким и чистым, без единой царапинки, лицом, с живыми, веселыми глазами. А этот...
В затянувшейся беседе Кузьма рассказал мне о последнем периоде деятельности партизанского отряда, о выходе его из-за линии фронта. Меня в это время среди партизан уже не было: после выполнения специального поручения я проходил военную службу в Москве.

Ранило Буртасова не в партизанских боях. После расформирования отряда он был направлен в воинскую часть. Как бывалого воина, да еще партизана, Кузьму зачислили в ротную разведку. Приходилось охотиться за языками, высматривать огневые точки врага, изучать оборонительные рубежи гитлеровцев.
С боями их часть перешла Карпаты, преследовала фашистов на польской земле. Осенью группа разведчиков, в которую входил и Кузьма Буртасов, получила задание проникнуть в тыл врага.
Глубокой ночью сравнительно легко группа просочилась через первую оборонительную линию гитлеровцев. В поисках следующих рубежей разведчики зашли глубоко в тыл и к утру набрели на хутор. Решили проверить: нет ли в нем фашистов.

Кузьма постучал в калитку. Тишина. Товарищи его притаились за углом. Кузьма налег плечом, калитка со скрипом распахнулась. Он влетел во двор и на миг замер, услышав рядом выстрел. Направив автомат в сторону выстрелившего немца, Буртасов нажал на спусковой крючок и крикнул: «Сдавайтесь!».
Фашисты выскакивали из дома, беспорядочно стреляя. Их фигуры скрывались за углом.
— Бей фашистскую сволочь! — крикнул Кузьма и дал несколько коротких очередей. В этот миг раздался оглушительный взрыв справа. Резкий удар в челюсть сбил Буртасова с ног. Чем закончилась утренняя схватка на хуторе, он уже не видел. Сознание вернулось к нему лишь через сутки в полевом госпитале.

Единственный мордвин во всем большом партизанском отряде, действовавшем в лесах Западной Украины, Кузьма Егорович Буртасов был родом из небольшой деревушки Вяжга, затерявшейся в примокшанской пойме, недалеко от старинного мордовского села Нароватова Теньгушевского района. Родители его — потомственные крестьяне-бедняки — жили когда-то в Нароватове, раскинувшемся на правом, обрывистом берегу Мокши, километрах в пяти от Теньгушева.

Вскоре после Октябрьской революции часть малоземельных нароватовских крестьян выселилась на заросшие кустарником земли по левому берегу Мокши. В числе их был и Егор Буртасов, отец Кузьмы. Поселок свой они назвали Вяжгой — по имени небольшой речушки, впадающей в Мокшу на территории их земельных владений.
С трудом крестьяне отвоевывали небогатую супесчаную землю у лесов и кустарников. Лишь целина давала более сносный урожай. Другие же участки не радовали людей. Хорошо, что пойма богата была сенокосами и выпасами. Обилие сочных кормов и сена позволяло вяжгинцам держать скот, накапливать навоз. Без навоза на их скудных полях хлеба росли плохо.

Рано Кузьма Буртасов приобщился к тяжелому крестьянскому труду. В детстве пас стадо, обрабатывал с отцом клочки земли, помогал убирать сено, собирать урожай. Учился немного. Четыре года посещал школу в родной Вяжге. Потом, когда перевели в пятый класс, пришлось ходить в Нароватово. Десять километров ежедневно. Лишь на полгода хватило терпения у мальчика. В зимнюю стужу Кузьма бросил школу.

Сначала помогал в хозяйстве отцу. С пятнадцати лет начал каждый день выходить на работу в колхоз, который был организован в тридцатом году вяжгинцами. Отсюда, с колхозного производства, ушел Кузьма Егорович Буртасов на военную службу. В кадровой армии он встретил Отечественную войну.

Притянули бывалого воина Кузьму Буртасова родные примокшанские края после демобилизации. Домой вернулся он зрелым, видавшим виды солдатом. Я не удивился, когда во время нашей столь неожиданной встречи услышал из уст Кузьмы Егоровича, что колхозники хотят поставить его на пост председателя. Посоветовал ему принять это предложение. Теньгушевская встреча с Кузьмой Буртасовым, воспоминания о бывших боевых друзьях, о нашем славном партизанском отряде, которым командовал полковник государственной безопасности Дмитрий Николаевич Медведев, сильно взволновали меня, перевернули, как говорят, всю душу. И я уже тогда задался целью написать книгу, в которой хотел рассказать о пройденном и пережитом. Но осуществить эту задачу удалось много позже..."

"...Ройовой сосредоточил стрельбу на Валентине, видимо, признав в нем командира. Но Семенов маневрировал, бросая коня из стороны в сторону. Очередь. Вторая. Пули просвистели над самой головой. Когда до сосны, укрывавшей бандеровца, оставалось метров двадцать, Семенов вдруг увидел, что дуло бандитского автомата направлено прямо на него. «Все!» — мелькнуло в сознании. Очередь! Что-то темное взметнулось перед Валентином и тут же рухнуло наземь. Семенов соскочил
с коня и встал за сосну. Рядом в предсмертных судорогах билась лошадь Кузьмы Буртасова. Оказалось, что верный друг командира поднял ее на дыбы в ту самую секунду, когда Валентин ждал очереди в свою грудь.

Все это произошло в доли секунды. Семенов рванулся к сосне, укрывшей бандеровца. Тот выхватил гранату с длинной ручкой и швырнул ее прямо в Семенова. Разведчик попытался уклониться от гранаты, низко пригнулся к земле. Тут же он почувствовал, как граната сильно ударилась о спину и отлетела в сторону, не взорвавшись. Видимо, впопыхах ройовой не выдернул чеку. Еще один рывок, и Семенов рядом с бандитом.
— Сдавайся, сволочь! — крикнул он снова и направил автомат на бандеровца.
Бандит старался извлечь из кармана вторую гранату, но она за что-то зацепилась. Автомат его лежал у ног, видимо, без патронов, правая рука была залита кровью. Чтобы бандеровец не смог воспользоваться второй гранатой, Семенов прострелил ему и левую руку. В этот момент к ройовому подскочил и Кузьма Буртасов.
Больше бандеровец не сопротивлялся, он поднял руки. Перевязав ройовому раны, отобрав у него автомат и два пустых диска, разведчики посадили его на лошадь и отправились в штаб. Язык оказался разговорчивым. Нужные сведения были добыты..."

"...Бандиты скрывались за толстыми соснами и из-за них беспрерывно стреляли. Трещали автоматы и пулеметные очереди, рвались гранаты. Валентин решительно шел на сближение с противником, прятался за деревьями, давая из автомата короткие очереди. На миг оглянувшись назад, он заметил, что его любимая рысачка по кличке Мартира стоит на трех ногах и жалобно смотрит на своего хозяина. Семенов вначале не понял, почему его лошадь оказалась здесь. Ведь Кузьма
обязан был вывести ее из зоны обстрела. Мелькнула мысль: уж не случилось ли что с коноводом?
Но размышлять было некогда. Бой разгорался. Разведчики метнули несколько гранат, крикнули «Ура!» и бросились в атаку. Лишь кое-кто из бандитов отстреливался. Большинство удирало без оглядки.

Неожиданно из-за дерева выскочил бандеровец и в упор наставил автомат на Валентина. Гибель казалась неизбежной. Но в этот миг меткий огонь автомата, затрещавшего сбоку, скосил врага наповал. Это подоспел на выручку Кузьма Буртасов. Когда группа сошла с коней вторично, Кузьмы рядом не было, и Мартира пошла за своим хозяином. Пулеметная очередь полоснула ее по ноге. После боя ее пришлось застрелить. Тяжело было Валентину расставаться с любимым конем..."