Несколько слов о моем отце

До рождения сына самым близким и дорогим человеком на свете был мой отец, Юрий Александрович Буряковский, а самое большое для меня горе – что они разминулись во времени, что мой отец не воспитывал моего сына. Папа был необыкновенным человеком. Талантливый журналист-самоучка, он умел «разговорить» любого человека, и люди рассказывали ему то, в чем, может быть, сами себе боялись признаться. Он был не просто членом КПСС, а настоящим, искренним коммунистом, верившим в идеалы. Всю жизнь жалел, что не попал на Гражданскую войну в Испании. Зато на Финскую, на которую с Украины вообще не брали, и на Великую Отечественную пошел добровольцем. Он был контужен и обморожен на Финской, страдал до конца жизни болями в ногах, ранен под Уманью на Отечественной, награжден орденами и медалями. Он прошел с армией тяжелый путь отступления. Журналист и еврей, он форсировал Днепр при освобождении Киева в 43-м, и все, кто рядом рисковал жизнью на понтоне, стали Героями Советского Союза, он же получил орден Красной Звезды. Отец был военкором, служил в редакции газеты 40-й армии «За победу», в штабах не отсиживался, воевал с оружием в руках.
37-й год он «пересидел» на службе в действующей армии, а вся редакция «молодежки», в которой он работал, пошла в ГУЛАГ.
После освобождения Украины от фашистов папа был демобилизован, работал в прессе в Киеве, Львове, Ужгороде, потом стал писать, перешел, как он говорил, «на вольные хлеба», вступил в Союз писателей. Хлеба эти были нелегкими, и он все мечтал дожить до пенсии, чтобы иметь хоть какой-то прожиточный минимум. Не дожил.
Стали выходить книги, ставилась пьеса о национальном герое чехов антифашисте Юлиусе Фучике. Пьеса под разными названиями шла в 70 театрах СССР, по всему миру. В Москве ее взялся ставить в тогдашнем Театре Революции знаменитый Николай Охлопков, главную роль должен был играть Евгений Самойлов. Но потом Охлопкову попалась какая-то китайская пьеса, где по сцене должны были плавать джонки, а режиссер был падок на эффекты, и он передумал. Папина пьеса была поставлена в этом театре, но другим режиссером с неподходящим по возрасту актером, и когда спектакль был выдвинут на Сталинскую премию, то приехала вдова Фучика и все это забраковала. Другой спектакль по этой же пьесе, в Одесском театре Советской Армии, получил Сталинскую премию, но – беспрецедентный случай – автору премии не дали.
Спектакль по этой пьесе стал также дипломной работой прогремевшего позднее Анатолия Эфроса.
Судьба позднейших пьес отца оказалась менее успешной. Спектакль по одной из них в киевской Русской драме был снят с премьеры (уже были проданы билеты) из-за внутритеатральных интриг. После этого некоторые другие театры отказались от постановки. Отец очень тяжело перенес эту историю. Думаю, именно она послужила главной причиной его ранней смерти. Проза продолжала выходить. Пьесы также были изданы и приобретены Министерством культуры Украины. Последней работой отца стал двухтомный роман о Фучике «Не отрекусь!».
Отца уважали все. Даже киевские «письменники»-антисемиты. Он никогда не боялся говорить то, что думает. Помню, как в августе 68-го он в центре Киева громко возмущался советским вторжением в Прагу. А ведь это было еще как чревато.
Увы, еврей, пишущий по-русски, был самой низшей категорией на Украине. Пиши по-украински или даже на идише. Отец умер в коммуналке, не удостоился ничего лучшего кроличьей шапки (помните Войновича?). Он обладал необыкновенным, неистощимым чувством юмора, широкой эрудицией, хотя не получил никакого образования из-за ранней смерти деда и необходимости содержать семью. Статьи о нем помещены в Литературной и Театральной энциклопедиях, документы представлены в Театральном музее имени Бахрушина в Москве и других. Он живет в сердцах близких и друзей, мой сын Юра носит его имя. Я мысленно советуюсь с ним, часто думаю, что бы он сказал по тому или иному поводу.
Наталия Буряковская, редактор, переводчик