Чекусов Иван Дмитриевич
Чекусов
Иван
Дмитриевич
майор

История солдата

Начал войну с парада на Красной Площади в 1941 г. командиром отделения московских курсантов. Воевал под Москвой, на Юго-Западном фронте и под Сталинградом.

Регион Москва
Воинское звание майор
Населенный пункт: Москва

Боевой путь

25.05.1939 -  12.1939   Курсант   Полковая школа 300 стрелкового полка 7 стрелковой дивизии Киевского Военного Округа

12.1939 - 10.1941      Курсант       Московское Пехотное училище им. Верховного Совета СССР, город Москва.

10.1941   - 12.1941    Командир взвода      Курсантский полк Московского Военного училища, Западный фронт.

Ранен

03.1942    -   06.1942   Командир стрелковой роты  1054 Стрелковый полк , 301 стрелковой дивизии, 21 Армии, Юго-Западный фронт.

Ранен

07.1942  -  08.1942   Слушатель курсов командиров рот.    63 Армии, Сталинградский фронт.

08. 1942  -  11.1942   Командир стрелковой роты   36-ой Стрелковый полк, 14-ой гвардейской стрелковой дивизии, 63 Армии, Сталинградский фронт.

Ранен

05.1943   - 05.1945    Командир стрелковой роты   1-ая Горьковская Запасная стрелковая дивизия, 7 запасной стрелковый полк, Московский Военный Округ.

Воспоминания

Чекусов Иван Дмитриевич

Это письмо написал мой дед, Чекусов Иван Дмитриевич, в 1966 году. Войну он встретил в 1941 командиром отделения в полку "кремлевских курсантов". Его взвод был разгромлен в кровопролитных боях под Клином, а он так и остался в списках "пропавших без вести" (например, в статье "Кремлевские курсанты в боях за Клин" в газете ""Серп и Молот" от 22 июня 2010 года, стр. 5). В письме описываются последние бои его взвода, гибель командира.



Несколько копий этого письма хранится в нашей семье. Дед хотел, чтобы сохранилась память о тех боях, поэтому я публикую это письмо. Этот документ свидетельство того, что "кремлевские курсанты" храбро и успешно сражались за Родину. Они тоже внесли свой вклад в разгром фашистов под Москвой. И в некоторых современных художественных произведениях об их судьбе рассказана неправда, в частности в фильме Никиты Михалкова Утомленные солнцем 3: Противостояние.




Начальнику Московского Краснознаменого
Высшего общевойскового Командного училища
им. Верховного Совета РСФСР
от бывшего курсанта Чекусова
Ивана Дмитриевича,
проживающего г. Калинин
ул. Орджоникидзе д. 41/78, кв. 36




Дорогие товарищи и боевые друзья!



Разрешите мне, как участнику обороны Столицы нашей Родины Москвы, поздравить Вас всех боевых друзей с юбилейной датой двадцатипятилетием разгрома фашистких войск под Москвой и пожелать всем доброго здоровья и счастья в личной жизни, а также успехов в тяжелом труде по подготовке высококвалифицированных кадров офицерского состава, достойных хранить боевые традиции училища им. Верховного Совета РСФСР.



Учился я в батальоне т. Бычковского, в роте т. Сарафанова, был командиром отделения во взводе т. Папижук В.Д..



В этом же составе участвовал в боях в районе Ярополец, Волоколамск, Высоковск-Клин.



Наш взвод под командованием л-та Папижук В.Д. занимал оборону под Яропольцем. Я со своим отделением находился в боевом охранении. Ко мне в отделение несколько раз приходил зам. по политчасти ком-ра б-на п/п-к тов. Кулишь Гаврил Кириллович. Тогда мы его по военному званию не называли, а просто – Гаврил Кириллович, поэтому я его имя и отчество хорошо запомнил.



Беседовал он с нами на разные темы, особенно о тяжелом сложившемся положении для наших войск, а также действии отделения на случай наступления противника.



Все боевые действия взвода описывать много, да и они Вам должны быть известны. Но последние бои и последнюю участь, выпавшую на наш взвод, я должен описать кратко, хотя многое забыл: особенно название местности, время, да и фамилии курсантов взвода.



Немцы рвались уже к Клину. Наш взвод продолжал находиться в обороне под Яропольцем, по-моему д. Кашино, и я со своим отделением был в боевом охранении.



Перед тем, как взводу было приказано оставить занимаемую позицию, немцы, до роты автоматчиков, пошли в наступление в направлении обороны взвода, но по-видимому, они предполагали, что боевое охранение снято и никого на их участке наступления нет, шли на окопы отделения во весь рост в полуразвернутом строю.



Мы, хорошо замаскировавшись, приготовились к открытию огня. Я дал команду не стрелять до моего выстрела. Подпустив метров на 100-150, первым шел по-видимому офицер, мы открыли по ним со всех видов оружия отделения прицельный огонь. Бой был коротким, но трупов перед нашими окопами осталось около полсотни, оставшиеся в живых фрицы начали бежать.



После чего, через несколько минут, по нам открыли ураганный артиллерийский и минометный огонь.



Но, как только первые снаряды упали около наших окопов, я вывел отделение по ходу сообщения вправо метров на 300 в кустарник, и мы хорошо замаскировались. После артогня, по нашим окопам, а также по позиции взвода проштурмовали несколько самолетов.



К вечеру настало затишье, немцы в нашем направлении больше не наступали. Я послал посыльного к к-ру взвода л-ту Папижук, который узнав о судьбе отделения, расцеловал связного, и приказал снять отделение, и явиться в расположение взвода. Он считал, что в отделении никого не осталось в живых после такого боя и артогня противника. По прибытию нас в полном составе в расположение взвода, взвод был уже готов двигаться в направлении Высоковск-Клин.



Утром по нам немцы открыли ураганный артиллерийско-минометный огонь. Взвод нес потери. Было принято решение вывести взвод из под арт. минометного огня с высоты в лощину к опушке леса, оставив на высоте двух наблюдателей. Спускаться пришлось броском, группами. При приближении к опушке леса слышим: по лесу с нашего тыла движутся в направлении высоты до роты автоматчиков.



Мы быстро развернулись и приготовились к бою. Немцы двигались по лесу во весь рост на нас, и как только начали выходить из леса, взвод, как по команде, открыл по ним огонь. Курсанты расстреливали немцев в упор.



Я помню хорошо, что сколько у меня было заряжено патронов в магазине винтовки, столько фашистов нашли себе могилу в этом лесу. Бой был мгновенный, т.к. уцелевшие немцы бросились в бегство. Но обстановка сложилась очень тяжелой для взвода. Взвод был окружен почти со всех сторон немецкими автоматчиками, по высоте продолжала бить артиллерия. Поблизости уже наших подразделений никого не было. По дороге на Клин видно было немецкие танки, и пехота двигалась в сторону Клина.



Командир взвода л-т Папижук отдал распоряжение: собрать взвод и выйти на Клин, чтобы присоединиться к своим подразделениям курсантов.



Собрали взвод, наметили путь и порядок движения, и только начали движение по лесу, как внезапно слева появилась большая группа немецких автоматчиков.



Взвод мгновенно без команды расчленился на две группы. Я, как двигался впереди с л-том Папижук и другими курсантами, оказался на правом фланге противника. Кто сзади двигался, те – на левом фланге, но и тяжелая участь выпала на тех, кто сразу за лес.



Завязался жестокий ближний бой, неравный для нас по живой силе. Большая группа немцев начала наседать на нашу группу, открыв автоматный огонь.



По-видимому, они заметили л-та Папижук, и решили в первую очередь уничтожить или захватить его в плен. Поблизости около меня никого не оказалось, кроме л-та Папижук, который отстреливался из-за дерева из своего пистолета. Видя, что обстановка безвыходная, я приготовил две противотанковые гранаты, которые я все время берег на случай боя с танками, и крикнул л-ту Папижук: «ложись!». Залегли и прекратили вести огонь по ним. Немцы сошлись группой в несколько человек, и начали кричать на ломаном русском языке: «Сдавайтесь! Руки вверх!» Как только подошли метров на 15, я метнул одну гранату, потом вторую, некоторых на куски разнесло, а некоторые, раненые застонали, к ним подбежали те, которые находились дальше от взрыва гранат, но и этих мы уложили, остальные бросились назад. Поблизости нас, оказалось, вели огонь сержанты Баранов и Байков. В лесу кругом была стрельба, по-видимому, курсанты тех групп вели бой.



В лесу трудно было разобраться в обстановке и узнать судьбу остальных курсантов взвода.



Я вышел на просеку, остановился около столба и начал наблюдать: не появится ли еще кто из курсантов. Как вдруг выстрел прямо в столб, я только успел отскочить с просеки, как второй последовал.



Я дважды предупредил всех, что на просеку не выходить, т.к. она пристрелена снайпером. Через некоторое время стрельба прекратилась. Мы думали, что немцы ушли из леса. Но впоследствии оказалось, что они готовились к прочесыванию леса и собирали своих убитых и раненых.



Л-т Папижук, беспокоясь за судьбу остальных курсантов, все же вышел на просеку, и начал наблюдать в бинокль по просеке. Как вдруг, выстрел прямо ему в грудь, и он упал. Я и сержант Баранов тут же к нему подскочили, мгновенно стащили с просеки и хотели оказать первую помощь, но он только сказал два слова про дочь (по-моему, называл Светланой) и жену, и больше не успел ничего сказать. После произошедшего большая группа немецких автоматчиков вторично цепью пошла на нас, открыв беспорядочную стрельбу по лесу в нашу сторону из автоматов. Мы решили при любых обстоятельствах вынести вынести командира взвода л-та Папижук в расположение своих подразделений и похоронить с почестями.



Сержанты Баранов с Байковым забрали его и сказали мне: «Давай, дружище, отстреливайся. Дай нам возможность унести Володю». Я им крикнул, что у меня осталось три патрона. Сержант Баранов мгновенно вынул свою пачку патронов и кинул ко мне, и сразу же потащили его. Мне было жарко после их ухода.



Начал вести огонь только прицельный наверняка, и по тем, которые двигались на меня, несколько фрицев сразу свалил, некоторые бросились оказывать им помощь. Вижу у них замешательство, они остановились и открыли беспорядочную стрельбу в мою сторону. Я скрытно перебрался к другому дереву.



Вскоре открылась стрельба сзади немцев, по-видимому, вели бой те курсанты, которые остались сзади, т.е. на левом фланге. В этот момент я не заметил, как немцы стали обходить меня слева и справа. Я открыл огонь по левой группе, вдруг пулеметная очередь по мне справа и угодило в правую руку мне, разбило затвор винтовки, и слетела шапка в сторону. Я мгновенно скатился в небольшую канаву, и по канаве отполз на несколько метров назад в густой сосенник и слушаю.



Фрицы собрались около моей шапки и устроили какой-то непонятный шум. Тем временем я отполз подальше, прислушался, слышу - стрельба идет в Клину.



В лесу, здесь, где вели бой мы, утихло и в лесу стало темнеть. Я разорвал свою нижнюю рубашку, тряпками замотал руку, рану прижал левой рукой, чтобы кровь остановить, и пошел на выстрелы, на дорогу, идущую на Клин. При подходе к дороге услышал разговор, наши, оказалось наши артиллеристы и саперы, отрезанные немцами, организовали круговую оборону и готовили прорыв к своим. Я подошел к одному офицеру артиллеристу и спросил: «где курсантский полк?», он мне ответил: «раз здесь – нет, значит – там», т.е. указал по ту сторону Клина. Посмотрел он на меня потом, ближе подошел и говорит: «Слушай, друг, да ты весь в крови». Я ему коротко рассказал происшедшее, где немцы, он еще раз уточнил и показал сарай, где собирают раненых. Добрался я до сарая, там оказали первую медпомощь, и здесь я из-за большой потери крови и большого переутомления потерял сознание. За это время, пока я пришел в себя, собрали всех легкораненых и отправили в обход Клина на Давыдково.



Остались только тяжелораненые. Через некоторое время прислали двух солдат (тащить) нести полковника инженерных войск, которому миной ногу оторвало, а остальным раненым сказали: «кто как может – двигайся», и повели в обход.



Вышли мы между Клином и Солнечногорском на дорог, отдохнули, и через некоторое время подошла к нам машина с врачом, посадили в автомашину всех и прямо в Москву в госпиталь привезли. В Москве сделали полную обработку и сразу же погрузили в эвако-поезд, и через несколько дней мы оказались в госпитале в г. Красноярске.



Вот так я и «пропал без вести в боях за Клин».



Из госпиталя я писал несколько писем на имя начальника училища по фронтовому адресу, но ответа не получил, и сколько ни писал запросы уже после войны – все один и тот же ответ: «пропал без вести за гор. Клин».



По выздоровлению меня сразу назначили командиром роты во вновь формируемое соединение в г. Красноярске (хотя я еще не знал приказа о присвоении воинского звания лейтенант), с которым я участвовал в боях на Юго-Западном фронте, потом тяжелое ранение и контузия, после выздоровления – Сталинградский фронт командиром роты. Ранение и по выздоровлению обратно на Юго-Западный фронт и последнее тяжелое ранение в 1943, больше не был на фронте, т.к. получил ограничение 1 степени.

Автор страницы солдата

Страницу солдата ведёт:
История солдата внесена в регионы: