Дедушка умер, когда мне только-только исполнилось 7 лет.

Мы с мамой, Ниной Сазонтьевной, и братом Николаем, ездили к деду Зоне и бабушке Маше почти каждую неделю. В Верхнюю Алабугу Притобольного р-на Курганской обл.

Я всё ещё помню дедушкин голос… как у Вячеслава Тихонова. Помню, у дедушки Зони на пальцах не было ногтей. Я часто плакал на улице, жалея его пальцы. Катаюсь за воротами на трёхколёсном велике и реву. Сидя у деда на коленях, держался за его кисти, боясь задеть кончики пальцев, «ведь деду будет больно». А на левой руке – еле различимый концлагерный номер. Бабушка Маша говорила, что он был в концлагере.

Деда и ещё около 60 человек из В.-Алабуги призвали в РККА весной 1939 года. Тогда уже шла финская война. Дед служил сапёром.

В августе 1941, под Киевом, дед попал в плен. В тот день им выдали кому винтовку, кому горсть патронов, кому гранату, остальные шли в атаку с сапёрными лопатками и штыками.

Братишка мой старший рассказал, что спрашивал у деда про тот бой, про нехватку оружия. «А где ж его взять-то! Склады немцы разбомбили ещё в июне. Дружили мы с немцами перед войной. Видимо, немцы под это дело и успели всё разнюхать. Чо уж говорить… война уже началась, а эшелоны с нашим зерном германскую границу пересекали.  Это я уж потом, в концлагере узнал».

В общем, контуженого деда немцы взяли. Концлагери: Львов – Розен – Цвиберг. Из Цвиберга ему удалось бежать во время «марша смерти». С ним бежало ещё человек 15. Его поймали, отправили в Бельзец.

Оттуда он опять бежал. Попал на границу с Францией. Воевал в рядах французского сопротивления. Из Франции, через ещё один концлагерь, уже американский, вернулся в 1946 году домой.

В 1947 году родилась моя тётя - Чередова Валентина Сазонтьевна. Дед многие годы работал в колхозе управляющим. Бабушка Маша учила детей математике.

Из того призыва в 39-м домой вернулись только трое. Дедушка всегда брал меня с собой, когда шёл к кому-то из них. Я их видел, я их знал, они играли со мной…