Память у Семена Георги­евича, несмотря на возраст, цепкая. Не затрудняясь, на­зывал даты, населенные пункты, упоминал фамилии и звания своих командиров. А начал свой рассказ так:

Я же сын кулака, из тех, которых ссылали за «болото». Война уже давно кровавым смерчем разрасталась на западе. А мы жили мирно. Плохо жили, пи­тались хуже некуда, только что змей не ели, но война наши поселки стороной обходила. Только в 1942 году после указа Сталина о призыве в действующую ар­мию спецпоселенцев получили и мы повестки. Началась и для нас дорога на фронт.

А с каким чувством вы на войну уходили? Жила ли в вас обида?

Нет. За годы жизни я перечитал немало военных мемуаров, исторических романов о ратных подвигах россиян и согласен с авторами, что перед народным горем личные обиды уходят прочь. Может быть, это и грубое сравнение, но я на войну ехал, как ехал бы, например, на стройку. Прикидывая, какие инструменты надо взять, как лучше к делу подойти. Вот война для меня таким делом и была. Поэтому и запомнились самые «черные» ее эпизоды, где работы и крови сполна хватили.

         Уже на Украине бои велись. Остановились в деревне Петровка. Передохнули, а тут приказ – освободить соседнюю деревню. Пошли ночью, в февральскую непогодь. Шли цепочкой, все время настороже, первый выстрел, и мы перестроились во фронт. Немцы ракеты «повесили», видно, словно яркий полдень, и мы как на ладони. Ни назад, ни вперед продвинуться не можем. Огнем нас никто не поддерживал. Стреляли, гранаты бросали, пулеметом дорогу расчищали, в деревню вошли. Уцелевшие жители обнадежили, что немцы деревню покинули. А на рассвете выяснилось, что линия фронта для нас по этой деревне проходит на одном конце мы, на другом – немцы. Их военную мощь не сравнить с нашей. У них орудия бьют, автоматы «говорят», боеприпасов не жалеют. А мы и здесь воюем с «приглядкой». Выбили они, конечно, нас из деревни. А ведь, нам ее любой ценой освободить надо. Вот отошли, силы собрали, перестроились и вновь в атаку. Здесь я ранение в ногу получил. В Старобельском госпитале не один месяц пролежал. Только 25 апреля вновь получил направление на фронт.

Московская, Ворошиловградская, Калининская, Донецкая, Ленинградская и Псковская области – это все вехи ратного пути солдата С. Г. Чугунчикова. Войну же закончил в Латвии.

         – Уже 1 мая хмельной дух Победы кружил нам головы, вспоминал солдат. – Все понимали, что как никогда близок этот день. В честь праздника выдали по 100 граммов водки. Выпили и заговорили о доме, о семье, о будущей работе. Но враг не сдавался, огрызался, как мог, захватил одну из крепостей, и капитулировать не собирается. 7 мая на лошадях начали подвозить снаряды. А это уж верный признак, что идти солдату в последний штурм. Восьмого приказ получили. 

Приготовились к бою. Тут и ударили наши «Катюши», красиво работали, слаженно. Отгремела канонада, и поднялись на штурм. Впереди шла дивизия Третьяка. Сражались хлопцы не жалея себя, забывая, что вот она, близка Победа. И 9 мая все продолжалась атака. Капитулирующих немцев брали в плен, а с непокорными сражались до последнего. И в день Победы гибли солдаты, да и после нее, сколько их полегло?

         – Уже с 12 – 13 мая, – вспоминает Семен Георгиевич, –   стали ходить на проческу леса, отлавливать недобитых немцев, «лесных братьев». И ни разу не вернулись полным составом.

Обо всем рассказал Семен Георгиевич, об одном утаил, что ратные его дела отмечены высокими наградами Родины. И главные среди них – ордена Красной Звезды и Отечественной войны I степени.( по материалам районной газеты "Знамя труда"