Служил в частях 67-й стрелковой дивизии с 1934 года, а к началу войны служил в штабе 67-й стрелковой дивизии и с самого начала войны принимал активное участие в обороне Лиепаи от фашистских захватчиков.
... 26 июня 1941 года началась подготовка к прорыву фашистского окружения (под . — прим. автора). Полковнику Бобовичу, мне и старшему лейтенанту Анатолию Алексеевичу Казымову было приказано подготовить штаб дивизии к эвакуации, погрузить на автомашины все документы политотдела, дивизионное знамя, а также знамя штаба , которое было вручено нам за отличные показатели в боевой и политической подготовке личного состава.

Прорыв начали в ночь на 27 июня. В районе Шкеде разгорелся ожесточенный бой. Фашисты пытались замкнуть кольцо окружения, но бойцы 56-го и 281-го стрелковых полков, моряки, пограничники и рабочие отряды быстро продвигались вперед. Бой часто переходил в рукопашную схватку: штыками и прикладами били фашистских гадов. На рассвете, когда рассеялся туман, налетели фашистские самолеты, наши части были подвергнуты бешеной бомбардировке. Батареи береговой обороны помогали нам в продвижении, били по фашистам через наши колонны.

Так с непрерывными боями мы продвигались до . Соединившись со 114-м стрелковым полком в районе Тукумса, части 67-й стрелковой дивизии, моряки и рабочие отряды начали продвижение на Ригу. В районе от до реки нас неоднократно обстреливали фашистские десантные группы и мотоциклисты, которые укрывались на хуторах и в лесу, но все засады были уничтожены. Когда подошли к мосту через Лиелупе, обнаружили, что он заминирован и подготовлен к взрыву.

Я принял решение: со штабным взводом взять под охрану мост до подхода остальных частей. Саперы тем временем его разминировали. Нам пришлось отбить несколько атак айзсаргов, но мост удалось сохранить. 30 июня, примерно около 22 часов, мы подошли к Риге. Она была в огне пожаров, железнодорожный мост взорван. Звучала артиллерийская канонада.

1 июля на рассвете на окраинах города завязались ожесточенные уличные бои с фашистами. Бой шел за каждый дом, за каждый переулок.

Возле небольшого канала или речки (точно не помню) снаряд попал в мотор машины, в которой находились часть документов и знамена. Машина загорелась».
... Во второй половине 1 июля 1941 года фашисты подтянули новые крупные силы. Дальнейшие попытки частей 67-й стрелковой дивизии форсировать Даугаву в районе Риги были невозможны.

Пришлось отойти километров на пятнадцать вверх по течению реки и расположиться в лесу. Полковник Муравьев вновь принял решение форсировать Даугаву. Но 2 июля части 67-й стрелковой дивизии встретили крупные силы противника: танки и артиллерию, которые продвигались по шоссе Елгава—Рига. Снова разгорелся ожесточенный бой. Он длился почти весь день. Фашистские самолеты подвергли сильной бомбардировке район расположения наших частей. Потери с обеих сторон были большие. Имея превосходство в боевой технике, фашисты взяли наши части в полукольцо. В том бою я был тяжело ранен н контужен. Через некоторое время, придя в сознание, вспомнил, что при мне в сумке из под противогаза хранится боевое знамя 67-й стрелковой дивизии. Я собрал последние силы, руками и каской вырыл яму в старом окопе, закопал знамя и личные документы. Потом снова потерял сознание.

Я помню фамилии только некоторых товарищей, которые находились рядом во время боев. Это старшина саперного батальона Нарков, старшина из 281-го стрелкового полка Румянцев и матросы миноносца «Ленин» Гаврилов и Ширяев. Когда меня ранило и я упал, старшина Нарков ползком оттащил меня в укрытие, в старый окоп, разорвал свою рубашку, перевязал меня и крепко поцеловал. Так же попрощался и старшина Румянцев. Они снова бросились с бойцами в атаку на фашистов. Как сложилась их судьба — не знаю, но по всей вероятности, погибли, так как у всех на исходе были патроны и гранаты.