Мой прадед Дрожжин Алексей Петрович родился в селе Готовье  20 марта 1919 года на сегодняшний день это село входит в Белгородскую область, но в годы войны Готовье принадлежало Новоуколовскому району Воронежской губернии, в 1939 году Алексея Петровича забрали в аримию, а  ,когда началась война, мой прадед уже надеялся вернуться домой. Служил он под Харьковом на Украине. Но война настигла быстро и сокрушительно. Из его воспоминаний: « Первым делом после того как объявили , что началась война, нас заставили сжечь все письма, адреса всех знакомых и личные вещи, зачем никто особо не понимал и не думал… Наверное, чтобы места лишнего не занимали.» До армии Алексей Петрович был уже женат на моей прабабушке Моте. Всю войну мой прадедушка проработал шофером. Сначала на советских машинах, а после открытия второго фронта уже на американской. Его главной задачей была перевозка оружия, боеприпасов и пушек. В свободное от войны время он перевозил вещи, раненых, как говорится, «что прикажут». Но из всей этой работы «тягать пушку» было самое страшное. Что же это означало? Перед боем привозили припасы, эти самые «пушки» , рыли окопы, затем ,когда начинался бой из этих пушек стреляли, и когда немцы засекали то место , где находилась эта «пушка», они, конечно же, начинали по ней стрелять, и вот тогда мой прадед должен был закрепить эту «пушку» к своей машине, и уехать, а уехать так чтобы ни одна пуля не попала в его машину, иначе – смерть. Всегда ,когда немцы эту пушку засекали, бой шел страшный, везде кровь, много раненых и убитых. И вот однажды он вспоминает : « Еду я уже с этой пушкой и смотрю на дороге раненый человек лежит, без ног, весь кровью истекает, но живой… Подобрал я его и повез в ближний госпиталь, а там мне говорят мол у нас мест нет, везите в другой, а он уже умирает ,совсем кровью изошел, ну я как взял оружие свое и стал им угрожать, что, если не положат его, постреляю всех. Так и положили это раненого в госпиталь, и больно он меня благодарил за это. Хотел бы я узнать живой ли он остался…»

Закреплять пушку к машине  помогали почти всегда солдаты из расчета, но несколько раз моему деду приходилось самому цеплять эту пушку: « Набрали как-то молодых парней на фронт, и как только засекли пушку и начали по ней «палить» из чего только можно, все солдаты разбежались кто куда… И такое было. Война же.» Начинал Алексей Петрович воевать на Украине, а через некоторое время их перебросили на Курскую дугу под село Тамаровка. Несколько раз он был даже в Острогожске, и даже мог поехать домой, чтобы навестить жену. Но была у них тогда такая примета: кто ,обычно, домой ездил, тот больше домой с фронта не возвращался. Поэтому Алексей Петрович никуда не поехал. На фронте однажды встретил даже своего двоюродного брата, как говорится «земля круглая». Война с Германией для моего прадеда закончилась в Польше, но домой он так и не попал, их перебросили на Дальний Восток, на войну с Японией и домой он вернулся только в 1946 году. Он вспоминает : « Единственным желанием всех наших на войне, было наконец-то выспаться, потому что иногда бои продолжались по несколько месяцев. А когда шли бои зимой, было ужасно холодно, и чтобы не умереть иногда приходилось укрываться убитыми, пока они теплыми были… И после таких событий всегда в мою голову приходила мысль: « Пусть лучше я это переживу, но чтоб дети мои и внуки… Не дай Бог!» Когда мой прадедушка вернулся с войны, матерился страшно, но пришел без единой царапины как говорится «в рубашке родился». Не знал он ни молитв, ведь ,когда он родился, власть уже была советская и в Бога верить запрещали, но всегда перед боем он говорил: «Николай Угодник помоги и спаси.» У него была какая-то своя молитва, и он  всегда ее читал. После войны у моего прадеда были медали, но они ,к сожалению, не сохранились. Тогда выживали как могли, зарплаты в деревнях не платили. И приходилось людям много работать. Почти всю свою жизнь Алексей Петрович работал шофером, всегда что-то перевозил, иногда даже в дальние рейсы отправлялся. А тогда обуви не было, и жена его вязала ему башмаки из конопляной нити, башмаки эти были похожи на сегодняшние пинетки, и подошва их обшивалась дермантином. И вот однажды поехал он в дальний рейс на Украину, и всегда вспоминал со смехом: « Вот иду я по городу в башмаках…» Умер Алексей Петрович, почти сразу после смерти своего сына, но уже в старости в 85 лет. Моя прабабушка Мотя умерла ровно через год того же числа в 86 лет.