О боевых заслугах моего деда Дубкова Якова Моисеевича я узнал на сайте «Подвиг народа». Это очень нужный сайт, в наше время, когда очень мало рассказывается о войне, там можно найти любую информация о погибших и участниках в Великой Отечественной Войне, о военных действиях и о многом другом. Там я нашел его Наградные листы, в одном из которых говорится, что « старший сержант Дубков Яков Моисеевич , в момент наступления немецких танков и пехоты с Семеновской на Алексеевку, что грозило окружением наших частей, быстрой и умелой разведкой , а также ураганным огнём из ПТР и пулемёта своевременно предупредил наши части и тем способствовал успешному отражению атаки противника.» За этот подвиг Дубкова Якова Моисеевича наградили медалью «За отвагу». Так же из этого сайта мы узнали , что: «7 марта 1945 года, участвуя в боях при отражении трех атак противника , поддержанные танками, отбив их перешли в контратаку. При ранении командира СУ-76 8 марта 1945 года заменил командира и продолжал выполнять поставленную задачу- ворвались на окраину с.Южная Балажка. Подавив в домах противника : противотанковое ружьё и две пулеметные точки, при том уничтожив до 10 гитлеровцев. Своими решительными действиями и огнем орудия обеспечил продвижение пехоты. Сменив командира, проявляя исключительную выдержку обеспечил нашей пехоте возможность ворваться в траншеи и завязать бой по уничтожении противника, после чего отбил еще две атаки противника. За проявление инициативы и находчивости при выбытии командира СУ -76 по ранению, за мужественное и правильное руководство на поле боя старшина Дубков Яков Моисеевич достоин награды – ордена «Красное знамя» .

Но мне хочется рассказать не о том, как он воевал, а о послевоенном времени. Мой дед родился и вырос в селе Шаверки Мордовской АССР. В селах многие после войны доедали хлеб и картошку. Спасались от голода кто чем мог. Из размолотых на самодельных мельницах картофельных очистках пекли блины. Просяная колючая мука, конопляный жмых, если кому и удавалось его достать, шли на лепешки, а в ржаную муку добавляли свеклу, лебеду, дубовые желуди. В некоторых же семьях и этого не имели – пухли с голоду. Мыши и те покинули закрома. Большинство колхозов не имели семян. Осенью местное начальство , по указанию свыше, выгребло из колхозных амбаров скудное зернецо неурожайного сорок шестого года под метелку. Одним из таких был Шаверский колхоз, носивший куда как громкое название «50 лет Сталину», в колхозный кладовой которого не было ни зернышка.

Государство осчастливило шаверцев. Им одним из первых в районе отпустили семена. Но где ? На Ковылкинском элеваторе. А от Шаверок до Ковылкино сорок верст. Поехать же туда не на чем. Автомашин в колхозе нет, да если бы они и были, на них не проедешь, лошади в конец отощали. А землю любой ценой надо обсеменять, не то голод начнется с осени.

В то время мой дед был председателем этого колхоза, все его величали просто дядя Яша . Не один день они с агрономом ломали голову , каким путем доставить семена из Ковылкино в Шаверки. Один предлагал одно, другой другое. И вдруг дядю Яшу осенило : « Обращусь-ка я, а если попросят, и в ноги им бухнусь , к нашим бабам. Только они выручить могут». Вечером дядя Яша собрал женщин села в клуб , а их в ту пору было больше мужиков, и заявил : « Больше как к вам мне обратиться не к кому. Вот-вот сев, а у нас семян ни килограмма нет. Нам их , правда, дают, но в Ковылкино. Так вот, которая принесет оттуда пуд семян, то получит три фунта зерна . Провороним семена, не посеемся. И себя и детишек погубим.» В клубном зале, на какие –то секунды, воцарилась мертвая тишина. «Неужели откажутся» - подумал прадед.

И вдруг зал будто взорвался. Женщины не просто зашушукались друг с другом, а загомонили наперебой : « О чем разговор дядь Яш? Да мы хоть сейчас… Войну перемогли, а тут незадача – в Ковылкино сходить…»

Деда бросило в пот. Чувствуя , как у него закипает в глазах, он только кланялся в пояс женщинам в знак благодарности и повторял : «Спасибо , милые! Спасибо, дорогие!»

Утром , едва забрезжило, около полсотни женщин, а из некоторых семей и матери с дочерьми в ватниках и резиновых сапогах, оставшихся от мужей и братьев, отправились пешком в Ковылкино. Уже после второй ходки, бесконечно усталые, заветренные, с налипшей грязью на сапогах, они едва держались , а вот глаза у женщин сияли неистребимой волей и любовью к жизни. Они как бы говорили : «Вот мы какие.»

«Спасительницы вы наши», - растроганно восклицал агроном, принимая зерно, а они кто сконфужено отмалчивался, кто заявлял о своей готовности снова отправиться в Ковылкино.

После того как отсеялись , дед рассказывал : « Мужики никак бы не выдержали, а вот бабы ни зернышка не потеряют. По бездорожью из последних сил выбиваются, а идут. У иной слезы из глаз, губы от ветра пересохли, а идёт. Передохнёт, мешок на спине поправит и за подружками тянется. Изнемогут до крайности, мешки с плеч долой, передохнут и опять в путь. Едва ноги из грязи вытаскивают , а шутят, смеются, а то и песню затянут для бодрости. Сам два раза с ними ходил и не переставал удивляться бабьей выносливости, многотерпенью ихнему. В Ковылкино за день доходили, а оттуда с ночлегом в другой деревне». Конечно, некоторые злые языки говорили, что зерно некоторые себе брали. На что дядя Яша говорил: «Я что обыскивать, обшаривать бы их стал? Верил. Понимал что кое-кто из баб, кроме заработанного , по килограммчику и себе брал. Не то в сапоги прятали. Но они то зернецо не кому-нибудь, а детишкам несли. Размелят ту рожь, детишкам по лепешкам и сами перед очередной ходкой подкрепятся. Вот так-то.» С севом тогда справились, и даже с превышением, а все благодаря русским женщинам.

И до сих пор в селе Шаверки сторожилы с благодарностью вспоминают председателя Дубкова Якова Моисеевича.