Осколок

Старший по отцу дядя мой, Александр, 1921 года рождения, в армию был призван в 1940 году, сразу после финской войны («зимней» как ее называют историки). До войны он работал в коммуне «Новый мир» и жил в Заречье у Останиных. Начальное образование он получил и даже успел поучиться в 5 и 6 классе Кипельской школы. Дядю Сашу взяли в полковую школу связистов. Закончить ее он не успел, началась война с фашистской Германией. Получив сержантское звание, он был отправлен с маршевой ротой на фронт, на защиту Москвы. В боях под Москвой дядя Саша был ранен и отправлен в госпиталь куда-то в Свердловск; после излечения его снова направили на формировку в Гороховецкие лагеря под Горьким и летом 1943 года его, командира отделения связистов, вместе с подразделением перебросили под Курск.

Отделение дяди Саши обеспечивало связь штабу Воронежского фронта, которым командовал генерал Ватутин. И всегда, когда раза два-три по 25 грамм дядя Саша принимал на грудь, обязательно вспоминал, как он подавал трубку полевого телефона самому Ватутину.

В самый разгар наступления 12 июля 1943 года связь с каким-то подразделением была нарушена. Дядя Саша послал на линию одного связиста, потом другого, но связи не было. Тогда командир отделения сержант Дюсюбаев сам надел катушку за спину и где  бегом, где ползком на животе стал двигаться по линии связи с тремя проводками в кулаке. Свистели пули, рвались мины и снаряды,  а он все двигался вперед.

Метров через 300 дядя Саша наткнулся в траве на своего погибшего связиста, лежавшего на линии связи, широко раскинув руки.  «Эх, Никола, как же ты так», - выдавил из себя командир и проглотил слезу, закрывая глаза погибшему другу. Погоди чуток, мы тебя по-человечески проводим».

И уже два провода заскользили в дяди Сашином кулаке. Еще несколько рывков вперед, и слева из воронки раздался стон и какой-то хрип. Второй связист, весь грязный, кровавыми руками зажимал рану на груди. Дядя Саша быстро оказал ему первую помощь, дал попить из своей фляжки, уложил поудобнее в воронке, успев подумать: «Второй раз не попадет в одно место. Обратно пойду, заберу».

В руке остался один провод. Бросок вперед, короткими перебежками и вот он порыв на линии. Лежа на боку, сержант зачистил ножом и зубами концы порвавшегося провода, стал соединять их. Наживулил  провода, соединил свой телефон, крутнул пару-тройку раз ручку, в трубке послышались какие-то гудки, треск, а потом он услышал позывные связистов. «Есть связь, товарищ генерал», - мысленно доложил дядя Саша командующему и стал крепить соединение – концы проводов нужно было плотнее скрутить, заизолировать. Где-то в кармане в брюках не мог достать плоскогубцы. Дядя Саша привстал на колени, шаря карманы, и в это время позади раздался взрыв. Упал сержант лицом прямо на соединение проводов, зубами его сжал и стал плотнее скручивать … и все.

- Толя, посмотри, что там у меня? То ли непогода, вроде и немного сегодня поработал, а плечо и рука просто отваливаются,- пожаловался дядя Саша приехавшему на выходные сыну, студенту Челябинского мединститута.

- Давай, батя, посмотрим, снимай рубаху и садись вот на стул к окну, - Толя ополоснул под умывальником руки, вытер их и стал ощупывать отцово плечо, то поднимая руку, то отводя ее в стороны.

- Так больно? – спрашивал он, - А так? А это что тут у тебя? – Толя нащупал в мышце что-то твердое.

- Ой, ой, не жми так, больно, - крикнул дядя Саша.

- Слушай, батя, а что это у тебя там? Вроде что-то инородное, к тебе эта штука вроде не относится, - Толя еще глубоко нажал пальцами на плечо.

- Ой, не надо, Толя, больно.

- Все ясно, батя, эта штука тебя и мучит. Сейчас мы ее удалим из тебя. Ну что, не боишься операции на дому? Не бойся, я это сделаю аккуратно, как-никак без 5 минут врач-хирург.

Вскипятили воды, промыли плечо. Прокалили над газом скальпель.

- Мам, водка есть? – спросил Толя у пришедшей на обед тети Марии. Он объяснил все как есть, налил в стакан грамм 25 (как говаривал дядя Саша), подумал и добавил, подал отцу: «Пей!»

Дядю Сашу положили на диван, накрыли спину простыней, скрученный угол которой дядя Саша зажал в зубах.

Кто-то держал ноги, кто руки.

После вскрытия и обработки раны, Толя сделал перевязку отцу, стер с лица пот и устало присел на стул.

- Батя, сколько же лет ты этот металлолом носил? – спросил он у отца, показывая извлеченный, чуть больше ногтя осколок.

- Так с Курской дуги, Толя, с 43го года. Слушай, попроси у матери еще грамм 25, а то что-то тошно мне.

Тогда в июле с 1943го, дядю Сашу подобрали солдаты похоронной команды. Лежал он, засыпанный землей, травой, зажав в зубах провод.

- Эх, сержант, сержант, эк тебя… У сволочи проклятые,- промолвил солдат-возница, переворачивая связиста. И услышал слабый стон.

- Братцы, да он живой, давайте его в санбат быстрее. Господи, потерпи, сержант, еще чуток, сейчас мы тебя ко врачам доставим.

Врач в полевом медсанбате качал головой и все выковыривал из тела минные осколки, больше двух десятков их брякнуло в медицинскую посудину.

- Глубже не полезу, нужны хирурги-мастера и госпитальные условия, - сказал спаситель, помогая сестрам перевязывать дядю Сашу от самой пятой точки до головы.

И застучали колеса на стыках, увозя к жизни, подальше от войны, солдат и командиров, рядовых, сержантов и офицеров. Дядю Сашу сняли с санитарного поезда в городе Шадринске – все ближе к родине, да и срочно нужно было оперировать.

И снова белые халаты, палаты, операционные столы. А один осколок вырезать было ну никак нельзя, невозможно, рядом были какие-то важные органы или сосуды. «На удачу и на счастье солдата», - сделали врачи заключение. Восемь месяцев лежал дядя Саша в госпитале и … победил. В апреле 1944 года бледный и худой появился он в Кипели.

А на посевной в коммуне «Новый мир» он уже работал, помогал бабам, ребятишкам, старикам. Потом настал сенокос, а там и уборочная подоспела.

В коммуну, прямо в поле, и примчался вестовой из Юргамыша из военкомата и вручил дяде Саше повестку: «Явиться тогда-то в г. Шадринск на формировку для отправки на фронт».

- Ну, вот, второй раз на войну пойдешь, Александр, спасибо за помощь  возвращайся побыстрей, - провожали коммунары поправившегося связиста.

И застучали опять на стыках колеса воинского эшелона, увозя ребят с Урала и Сибири на войну.

Попал дядя Саша в Прибалтику и в начале 1945 года в самое в этом месте пекло – штурмовать Кенигсберг. Жестокие были бои, а орден Красной Звезды – доказательство его мужества и героизма. В комнате у брата на блюдце лежит та семейная военная реликвия – осколок немецкой мины, так и не выполнивший свою задачу в далеком июле 1943 года на Курской Дуге.

                                                                                              Дюсюбаев Владимир Иванович.

                                                                                                                             2013 год.