Мой прадед, Егоров Павел Алексеевич, 1898 года рождения, уроженец Вологодской области (Устюженский р-н, д. Хотыль), перебрался из родных мест Вологодчины жить в деревню Овцино, что рядом с Ленинградом, где до войны жил с женой Егоровой Анной Алексеевной и детьми: Ниной, Толей и Зоей. Довоенная специальность его была - кочегар. Когда Овцино захватили немцы, семья прадеда переехала на другой берег Невы, в посёлок Понтонный, д.10 (там же он работал на Судоремонтном заводе, красил речные суда, и оттуда был потом призван на фронт). Из посёлка во время блокады города его старшая дочь Нина ходила в город за пайковым хлебом для всей семьи. В начале войны семья прадеда не была эвакуирована и принимала участие в строительстве оборонной линии в Колпино: строили оборонительные сооружения, копали окопы, а потом Павла Алексеевича призвали в армию - в декабре 1943 года Слуцким РВК  Ленинградской области. И стал он в ряды защитников в звании обычного рядового, красноармейца, в число воинов 48 отдельной морской стрелковой бригады (этого мы не знали до недавнего времени).  По рассказам моей бабушки Зои Павловны (младшей дочери Егорова П.А.), прадед принимал участие в прорыве блокады Ленинграда на Невском пятачке, где пропал без вести. Со слов одного соседа (предположительно по фамилии Кочергин), с которым прадед работал на судоремонтном заводе и который был свидетелем того, что Павел пропал на поле боя, они бежали в атаку среди других штрафников (оба оказались в штрафбате из-за того, что недосмотрели, как привязанное ими речное судно отвязалось, и его течением отнесло на противоположный берег Невы, захваченный немцами). Когда просвистел снаряд и разорвался где-то позади, этот мужчина обернулся и увидел падающего Павла. Сам он бежал с оружием, а Павлу Алексеевичу дали палку, потому что на всех оружия не хватало. Это был единственный свидетель, который последним видел Павла Алексеевича. 

       Но по данным донесения о потерях, Павел выбыл 03.02.1944, тогда, когда уже на Невском пятачке бои не велись. Егоров П.А. был в списках потерь 48 морской стрелковой бригады, в которой он и числился. В те дни были ожесточённые сражения у реки Нарвы ("Нарвский плацдарм" или "Федюнинский плацдарм"), готовились форсировать реку.

Так что где закралась ошибка - мы не знаем. С одной стороны был живой свидетель, с другой - архивные документы. Но знаем, что он внёс неоценимый вклад в общую Победу, отдав за это свою жизнь. 

К сожалению, писем с фронта не сохранилось, так же как и похоронки -  прабабушка запрашивала дубликат. В память о прадедушке осталось несколько фотоснимков, присланных с фронта.

Места гибели, места захоронения или другой информации о его судьбе нам, родственникам, неизвестны.