… Хмурился день, накрапывая унылым, не по-летнему затянувшимся дождём. Его холодные капли катились вместе со слезами по щекам девчушки-подростка: здесь, на перроне станции, она стояла в измученной тревожной позе, среди таких же провожающих очередным составом своих родных и близких мужчин в ту сторону, которая казалась пока не ведомой, но заметно пугающей хлёстким ёмким словом – война.

Лиза провожала брата – Сашу, старшего. Он долго махал ей с подножки вагона начинающего разгоняться поезда, потом вдруг спрыгнул: сорвав с себя пиджак, скоро, но бережно и нежно, обернул им дрожащие девичьи плечи: «Замёрзла совсем». И бросился догонять свой вагон. «Я вернусь», - только и услышала девушка, пытаясь унять дрожь, кутаясь в сохранивший тепло Сашиных плеч пиджак.

Серый костюм, совсем новенький и самый первый в короткой пока его жизни, был пошит старшему брату на выпускной вечер. Вернувшись в, казалось бы, опустевший дом,  Лиза бережно повесила его в шкаф – пусть дожидается хозяина.

Ермиловы жили в большом старом, конфискованном когда-то властью, купеческом доме одни: мамы не стало, когда крохотная дочка была настолько мала, что потом и не помнила её. Отца скосила болезнь чуть позже. Колхоз  помог, как мог, им, четверым сиротам. Председатель сельсовета, побеседовав со «старшими» Ермиловыми и выделив им какую-никакую  помощь, только и произнёс, уходя: «Живите».

Они и жили: учились в школе, помогали взрослым в поле, зарабатывая на жизнь, перебиваясь, как только могли. А Сашу слушались беспрекословно – он был всем им за отца.

Война забрала у Лизы всех трёх братьев одного за другим – только подросших, но таких молодых. Саша, Володя, Михаил… Их письма с фронта грели душу молодой девчонке, работавшей, чтобы выжить, «в няньках». Александр, офицер, лётчик, на  очередном вылете был тяжело ранен и отправлен в госпиталь – в Ташкент. Врачи, предложившие ампутацию ноги, «пообещали» ему, категорически отказавшемуся от операции (пусть год или два, но на своих ногах), лишь несколько лет жизни. Слова доктора были пророческими: он действительно умер – там, в Средней Азии. Но подросшая сестрёнка Лиза успела повидаться с ним, она съездила сразу после войны в Ташкент, где старший брат даже обзавёлся невестой Тоней. 

Портрет Александра – красивого густоволосого парня – долго потом висел на стене в семье Елизаветы.

Средний, Владимир, дошёл в Отечественную до Берлина, расписался на рейх-стаге и домой, в Бажово, вернулся офицером только после Победы – в конце 45-го.

Шестнадцатилетнего Михаила тоже призвали, но на Дальний Восток, «успокаивать японцев». У обоих были тяжёлые ранения, но огромное желание вернуться домой к сестрёнке, единственной, родной, возможно, и  сохранило им жизнь.

В разное время возвратились фронтовики Ермиловы, работали, обзавелись семьями. А Лиза, переступив однажды в начале 50-х проходную вагоностроительного, осталась здесь трудиться на многие десятки лет, до самой пенсии. О той далёкой войне напоминало нашедшее её уже на пенсии звание: труженица тыла. А братья? Они к тому времени уже ушли из жизни – защитившие страну, защитившие её, свою сестру: гвардии старший лейтенант, военный лётчик Александр Ермилов; офицер запаса кавалер двух орденов Красной Звезды Владимир Ермилов; красноармеец, разведчик морской пехоты Михаил Ермилов, награждённый за героизм медалью «За Отвагу».

***

Сегодня, когда Новоалтайск формирует свой «Бессмертный полк», вливаясь во всероссийскую гражданскую акцию, верю, что имена и лица на транспарантах братьев Ермиловых (уходивших когда-то на войну из нашего города и отстоявших Победу) будут в составе этого полка принимать участие в торжественном шествии по Центральной площади в день Победы 9 Мая. Чтобы и о них все тоже помнили.

P.S. А Лиза Ермилова - младшая сестрёнка братьев-победителей, а впоследствии - Елизавета Павловна Нехорошева - это моя мама. Её не стало десять лет назад.

Ольга Криволуцкая