Первый бой.

                                                                                            Моему дяде Геннадию Маркусовичу Фарбману – посвящается…

Как и многие подростки военных лет, Генка, не дотянувший пару лет до призывного возраста в сорок первом, не мог смириться с такой вопиющей несправедливостью. Чувства, бушевавшие в груди, требовали немедленных действий. Несколько походов в военкомат увенчались полным фиаско. Последний раз усталый военком пригрозил: ещѐ раз увижу – посажу в кутузку. Генка не сдавался и, когда ему стукнуло 17 с половиной, удача улыбнулась ему – его, наконец-то, призвали в армию! Радости Генки не было предела! Теперь-то он отомстит фашистам за их зверства и наши унижения. Направляя Генку в артиллерийскую школу, военком напутствовал порядком надоевшего ему новобранца:
-Учись пока, навоюешься ещѐ …
Артиллерийская школа располагалась в городе Чимкенте, Генка с родителями эвакуировались туда из родного Николаева, захваченного фашистами ещѐ в 1941 году. Генка успел окончить своѐ ремесленное училище, которое тоже эвакуировалось в Чимкент, и работал на оборонном заводе – производили снаряды для фронта. Муторная многочасовая работа, постоянное недоедание ещѐ больше подогревали мечты юноши о фронте и подвигах во славу Родины. Ему всегда казалось невероятным, что немцы захватили огромные пространства великой страны, казалось, что без него, Генки, ничего не получается у Красной Армии и что именно его приход в действующую армию всѐ изменит. После Сталинграда появились стойкие опасения – война может закончиться без него! Несколько месяцев одолевали тревожные мысли, но оказалось, что повоевать он успеет. С огромным энтузиазмом окунулся в нелѐгкую пушкарскую науку. Нравилось всѐ: казарма, дисциплина, расчѐты стрельбы. Но особенно по душе пришлись практические занятия с настоящим боевым орудием и учебными стрельбами по мишеням. Учился отлично и через три месяца был выпущен из школы в звании сержанта и командира артиллерийского орудия и был направлен в отдельную артиллерийскую противотанковую бригаду на Центральный фронт. Бригада находилась на доукомплектовании после тяжѐлых кровопролитных боѐв и, после получения боевой техники и личного состава, была придана побатарейно стрелковым частям первой линии обороны на танкоопасных направлениях в основании Курского выступа, который образовался в результате зимнего наступления Красной Армии из-под Сталинграда. Этот выступ в центре советско-германского фронта глубиной 150 и шириной до 200 километров, обращѐнный в западную сторону, прозвали Курской дугой. На протяжении апреля-июня 1943 года на фронте наступила оперативная пауза, в ходе которой стороны готовились к летней кампании. Германское командование приняло решение провести крупную стратегическую операцию на курском выступе летом 1943 г. Планировалось нанести сходящиеся удары из районов городов Орѐл (с севера) и Белгород (с юга). Ударные группы должны были соединиться в районе Курска, окружив войска Центрального и Воронежского фронтов Красной армии. Операция получила условное название «Цитадель». Советское командование приняло решение провести оборонительное сражение, измотать войска неприятеля и нанести им поражение, нанеся в критический момент контрудары по наступающим. С этой целью на обоих фасах курского выступа была создана глубоко эшелонированная оборона. На одном из участков Центрального фронта за первой линией окопов и расположилась свежая, полностью укомплектованная противотанковая батарея, в которой служил Геннадий. Батарея имела на вооружении 4 новенькие 45-мм противотанковые пушки, модернизированные для борьбы с новыми немецкими танками «тиграми» и «пантерами». Пушки эти, с удлинѐнными стволами, обладали повышенной бронепробиваемостью. Поступили и новые боеприпасы – подкалиберные снаряды. Орудия
вкопали в землю, тщательно замаскировали, наметили ориентиры, подготовили их для стрельбы прямой наводкой по танкам и живой силе врага. Чувствовалось приближение грандиозных событий, затишье на фронте не могло продолжаться вечно. Напряжение нарастало и, глядя вперѐд на будущее поле сражения, Геннадий ощутил на секунду где-то внутри сосущий холодок страха. «А вдруг я вижу всю эту красоту последние минуты в жизни! Это синее небо с барашками лѐгких белых облаков, эту зелѐную траву и рощицы, разбросанные, насколько хватает глаз то тут, то там».
«Да»,- невесело подумал, - «не зря называют сорокапятки артиллерией «Прощай, Родина». Сержант оглядел своих ребят, свой боевой расчѐт – не заметил ли кто-нибудь? Погнал от себя малодушные мысли:
- Что парни? Врежем фрицам?
Пацаны заулыбались:
- Врежем, товарищ сержант!
Германское наступление началось утром 5 июля 1943 года. Поскольку советскому командованию было точно известно время начала операции «Цитадель» - 5 часов утра, за несколько часов до этого была проведена контрартподготовка по изготовившимся к наступлению немецким войскам, в результате которой были нанесены значительные повреждения линий связи и потери в живой силе и технике. Немцы смогли уже в 6 часов утра нанести артиллерийский и бомбовый удар по позициям советских войск и затем перейти в наступление. Хотя расчѐт на внезапность не удался, они не стали отменять свои планы, на чѐм настоял лично Гитлер, веривший в окончательную победу вермахта на Восточном фронте…
… Танки надвигались на наши позиции несколькими волнами. Издали они были похожи на чѐрные коробочки. Пробить броню «тигров» и «пантер» в лоб было невозможно. Это усложняло задачу многократно! Как поймать момент, когда танк повернѐтся к тебе бортом?
Танки с ходу повели огонь, вздрогнула земля, засвистели осколки, разверзся ад. Бояться стало некогда, надо было пускать снаряд за снарядом в надвигающиеся со всех сторон танки. В памяти остались тяжелые картины.… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа. Земля рвалась от взрывов, раскалѐнные осколки осыпали артиллеристов, кромсая людские тела. «Заряжай!» - «Готово!» - «Огонь!»… «Огонь!»… «Огонь!» Несколько танков уже горели перед позициями, несколько были подбиты, остальные наползали на траншею и утюжили еѐ, разворачиваясь на месте и засыпая землѐй, находящихся там солдат.
- Сержант! – это командир взвода – пехота драпанула, вон слева! Разворачивай орудие! Осколочными! Огонь!
Развернули орудие, послали несколько осколочных снарядов по наступающей фашистской пехоте, заодно и грузовик их сожгли.
Снова в прицеле танки. Сколько прошло времени с начала боя? Всѐ смешалось в один протяжный рѐв. Наводчик убит, сам встал к прицелу.
- Снаряд! Снаряд! Снаряд! – нет снаряда. Обернулся – стоит подносчик со снарядом в руках и без…. головы, снесло голову чем-то. Подхватил снаряд из рук падающего убитого, зарядил - и к прицелу, а там, как в замедленном кино - танк разворачивает башню прямо на орудие.
«Только бы не промахнуться…!» Выстрел! прямо в борт долбанул подкалиберным…! Немец тоже успел выстрелить. Снаряд разорвался перед орудием, это и спасло. Оно своим стальным телом защитило Генку от неминуемой гибели. Пушка разбита, Гена ощупывает себя, лѐжа в воронке, - вроде цел. Голова гудит, как чугунная. Выглянул – нет расчѐта, нет боевых товарищей. Кто убит, кого унесли санитары ранеными в тыл. У соседнего орудия одиноко маячит боец, изредка стреляет. Перебежал туда, слава богу, пушка цела!
Геннадий повернулся и увидел: ниже справа идут три «пантеры», с направленными вперед стволами. «Нас они не видят, иначе бы развернулись для стрельбы» - подумал. Они шли как бы уступом, один – впереди. Расстояние до них было метров 40-50, видно каждую заклѐпочку на их корпусах, каждый шов.… Первый танк, который шел впереди всех, вошел в поле зрения прицела башней, и как только он закрыл собой перекрестие, Генка выстрелил.
Снаряд попал в башню. Это было видно чѐтко. Танк не остановился. На той же скорости он продолжил движение влево по склону. Понятно, что броню его не пробил. Посмотрел вправо. Шли еще два: один ближе, второй сзади и чуть ниже по склону. Затаился за орудием, зная, что нужно навести в борт. И как только эта часть танка вошла в прицел, выстрелил. Танк остановился не сразу. Немного прошел влево и загорелся. Из его нутра пыхнуло огнем. Второй танк подошел поближе. От него пахнуло жаром. Сержант выстрелил ему в башню. Он дернулся и встал напротив орудия. Гена понял, что не пробил…
Танк выстрелил. Снаряд прошел над ними… Геннадий снова выстрелил в башню танка и спрятался в ровик. Танк выстрелил – мимо. Так он успел сделать три выстрела. Когда снова вылез и посмотрел в прицел – боковой части ствола видно не было. Черное жерло уставилось прямо на него. Он немного довел перекрестие прицела в это жерло и выстрелил. Потом – провал. Когда очнулся и привстал (а лежал на спине), орудие было опрокинуто на бок, левого колеса не было. На том месте, где только что стоял, зияла воронка.
Когда пришел в себя, то понял, что видит только правый глаз. Провел рукой по левому. Увидел на пальцах серое вещество – мозги. Чьи? Боли не чувствовал и ничего не соображал. Еще раз протер глаз. Он стал видеть.… Выглянул с опаской. Первый танк, пройдя чуть левее по склону, стоял неподвижно. Кто его добил? Второй жарко горел, третий стоял с опущенным и развороченным стволом. Экипажа этого танка не было. Люк башни был открыт. Других немецких танков тоже не было, а бой шел уже позади, где-то в тылу …
В этом бою полегла вся Генкина батарея. Целыми остались только двое бойцов. Все четыре орудия погибли. В дивизионной газете поместили статью «Слава героям-артиллеристам!», где описали подвиг батареи. Генку и второго бойца представили к званию Героя Советского Союза. Но, как это часто бывает на фронте, вместо Героя получили по ордену Отечественной войны второй степени. Гена не расстроился, героями были те, кто погиб в том бою, а он живой остался и на том СПАСИБО!