Боевой путь

 В сентябре 1940 года он стал курсантом Мелитопольского штурманского авиационного училища. Александру нравилось учиться в летном училище. Он легко осваивал технику, не боялся прыгать с парашютом, испытывал настоящее наслаждение от полетов. Необыкновенное ощущение свободы и счастья охватывало его, когда самолет взмывал в южное небо.

За успехи в учебе ему полагался кратковременный отпуск домой. Но все ближние и далекие планы разрушила начавшаяся в июне Великая Отечественная война. Немцы ожесточенно рвались в Крым. В мае 1942 года лётное училище решили перебазировать в небольшой поселок Новоузенск, а вскоре после этого Крым захватили немцы. На фронте дело принимало все более серьезный оборот. Потери были огромные. Чтобы пополнить армию, решено было расформировать училище и курсантами пополнить 143 отдельную стрелковую бригаду (в составе 57 армии генерала Толбухина в составе Сталинградского фронта). К тому времени, когда в Саратове начали формировать бригаду, моряков-десантников в ней практически не осталось. Александра определили командиром третьего расчета минометного полка.

Маршал Г.К.Жуков пишет об этом периоде в своих воспоминаниях: «После тяжелейших для нас сражений на юге страны, в районе Сталинграда и на Северном Кавказе гитлеровское военное руководство считало, что советские войска серьезно ослаблены и не смогут в этих районах провести крупное наступление. Чтобы дезориентировать немцев, были организованы активные действия наших войск на западном направлении, нужно было создать впечатление, что именно там, а не где-либо в другом месте мы готовим зимнюю операцию. Оперативные просчеты немцев усугубились плохой работой их разведки, которая не сумела вскрыть подготовку крупнейшего контрнаступления в районе Сталинграда, где участвовало 10 общевойсковых, одна танковая и четыре воздушных армии, ряд отдельных танковых, механизированных, кавалерийских корпусов, бригад и отдельных частей, 15.5 тысяч орудий и минометов, 1463 танка и самоходно-артиллерийские установки, 1350 боевых самолетов.» 

Так судьба Александра была определена в составе этих упомянутых 15.5 тысяч орудий и минометов.

«… По плану контрнаступления, выработанному к середине октября, главную роль на первом этапе контрнаступления выполнял Юго-Западный фронт. Донской фронт должен был нанести два вспомогательных удара. Сталинградский фронт, в который и входила 143 бригада в связке с 51, 57 и 64-й армиями, должен был перейти в наступление на участке от Ивановки до северной оконечности озера Барманцак. Этой группировке ставилась задача прорвать оборону противника и, развивая удар в северо-западном направлении, выйти в район Калач - хутор Советский, где и соединиться с войсками Юго-Западного фронта, завершив окружение врага в районе Сталинграда.»

18 октября 1942 года пешком двинулись из Саратова в направлении Аткарска, на Сталинградский фронт, остановились недалеко от небольшого городка Красноармейска, в селении Малые Чепурники. Александр вел записи на почтовых карточках. Некоторые из них сохранились.

«…5.XI.42. Всю ночь были под свистом летающих над головами пуль и рвущихся мин. Мы копали блиндажи и окопы для минометов. Осколки от мин шлепались около ног, иногда очень близко. Разрывные пули пролетали над головой и рвались, падая в озеро. Одна мина рванула очень близко, мы легли на землю. Вдруг услышали стоны. Я думал, что ранен кто-нибудь из моих друзей. Оказалось, что это солдат по фамилии Настяка, мой земляк, ранен в руку, выше кисти. Хавлюк порвал свою рубаху и привязал ему руку удобно к шее.

6.XI.42. Сегодня, перед праздником, пристрелялись из минометов по румынам. Они тоже палят из минометов, но в нас еще не попали. Все пока живы и здоровы. Я съел все сразу, что дали на день, и к вечеру проголодался. Стал курить. Иванов со мной живет дружно. Ребята стали считать воровство нормальным явлением. Но теперь уже некогда спереть что-нибудь, и некоторые даже жалеют.

8.XI.42. Рано утром мы смываемся, потому что нас сменяют. Уходим с позиции. Несем минометы на себе. Тяжеловато. Отдыхаем в Малых Чепурниках. Получили водку. Пили полученную водку, затем мылись в бане, Ребята сперли комбижир, но попались. Живем здорово, весело.

9.XI.42. Живем здесь и этот день, как у бога за дверьми. Ходили стреляли из винтовки по лопате. Стреляли из ППШ. Вечером опять выходим.

10.XI.42.Пришли ночью в село N. Квартир нет. Я нашел какую-то хавиру, разожгли в ней костер, и все наши поместились сюда. Рядом был продсклад, и мы его засекли. Я достал селедки, а Иванов и Хавлюк сухарей. Иванов все время таскал добавку. Вечером добыли лишь крошки. Живем здорово, вполне терпимо. Остаемся ночевать. Меня назначили в наряд после, потому что Назарова сняли с поста.

11.XI.42. Утром в 10.00 идем на позиции, где есть блиндажи. ….»

Вечером 11 ноября Г.К.Жуков сообщал Сталину: «В течение двух дней работал у Еременко, лично осмотрел позиции противника перед 51-й и 57-й армиями. ….Мною приказано провести боевую разведку и на основании добытых сведений уточнить план боя. … Плохо идет дело со снабжением и подвозом боеприпасов…. Приказал готовить наступление на 15.11.42. …. Необходимо срочно доставить  51-й и 57-й армиям теплое обмундирование и боеприпасы. ….»

«….12.XI.42. В ночь на 12-е стреляли. Назаров и Лаптев пока лодырничают.

13.XI.42. Все стоим. По ночам стреляем по немцам, но уже до того приспособились, что как приказ стрелять, так выскакивает к миномету один из шести, а остальные спят. ….»

13 ноября Г.К.Жуков был в Москве у Сталина и докладывал: «…На участках планируемых ударов по-прежнему обороняются в основном румынские войска. По данным пленных, общая их боеспособность невысокая. В количественном отношении мы будем иметь значительное превосходство, если к моменту перехода в наступление немецкое командование не перегруппирует сюда свои резервы. Но пока никаких перегруппировок наша разведка не обнаружила. 6-я армия Паулюса и основные силы 4-й танковой армии находятся в районе Сталинграда, где они скованы войсками Сталинградского и Донского фронтов. … Контрнаступательную операцию можно начать войсками Юго-Западного и Донского фронтов 19 ноября, а Сталинградского фронта – на сутки позже.»

«….14.XI.42. Всю ночь стреляли. Я ставил заряд «4». Днем ходили с Хавлюком по воду и больше пока ничего не делали.

Часто вспоминаю о матери. Что думает она обо мне? Она ведь ничего не знает. Не знает, что я ушел по дороге смерти к Сталинграду. ….»

14 ноября Жуков, вернувшись из Москвы лично проверял готовность войск.

15 ноября Сталин подтвердил даты наступления. 19 ноября в 7 часов 30 минут войска Юго-Западного фронта мощным ударом прорвали оборону 3-й румынской армии одновременно на двух участках. Противник не выдержал удара и начал в панике отступать или сдаваться в плен.

«…..19.XI.42. Ночью нас вызвал политрук и объявил, что утром 20-го пойдем, будет наступление.

20.XI.42. Утром я только начал переобуваться, как вдруг начали ухать пушки, бахать минометы и т.д. и т.п. Там где мы были, по нас немцы били неточно. А потом наши рванули вперед и погнали их. Я видел гнилых и свежих мертвецов. Нашел хорошенькую фляжку, плащ-палатку. Ходили по блиндажам. Румыны бросили все и бежали. Видел я как действует «Катюша», даже самому страшно, а немцам в 100 раз страшнее. Ночь переспали в землянках в земляной деревне.

21.XI.42. Переход вперед и обратно к земляной деревне, где и переночевали.

22.XI.42. Утром снова пошли с минометами на своих спинах. Прошли мимо старой обороны. Ночь пробыли в немецких блиндажах около деревни и недалеко от станции с баней.

23.XI.42. Пошли. Я видел недавно еще убитых немцев, горелые танки. Наша машина наскочила на мину, от взрыва разлетелась на куски, и разорванная, она горела. Ночью легли было спать в круглой яме. Но вышло так, что дорезали раненную лошадь. Мы варили и ели. Я ел конину впервые, но с удовольствием. …..»

В этот день 143 бригада участвовала в нанесении удара в общем направлении на Варваровку, содействуя правофланговой группировке 57-й армии.

«….24.XI.42. Снова вперед. Около фронта немцы в окружении. Мы снова в блиндажах ночуем. Видел трех румынов у колодца. ….»

24 ноября были окружены и  окончательно разгромлены группировки румынских войск.

«….26.XI.42. Остаемся. Ночью в 2 часа: Подъем! – Это Хавлюк нечаянно пальнул из ракетницы в пустой штабной землянке.

27.XI.42. Целый день мы пробыли в поле у деревни Варваровка. Строим себе дом. Мы с Ивановым сегодня достали хлеба и каши. Объелись…..»

Итак, румыны разгромлены, армия Паулюса окружена. Жуков предполагал, что для прорыва кольца немцы могут нанести вспомогательный удар из района Нижне-Чирская - Котельниково. Чтобы не допустить этого, целесообразно было отбросить нижне-чирскую и котельниковскую группировки, а окруженную немецкую группировку разорвать на две части, и, после уничтожения более слабой, сосредоточить силы на ударе по группировке в районе Сталинграда. Этот план был согласован в ставке Верховного Главнокомандующего. В период с 20 ноября по 8 декабря планирование и подготовка наступления были закончены.

«…..2.XII.42. Пошел к друзьям в соседний расчет. Пока я там посидел с ними, меня ранило осколком сзади в верхнюю часть ногу, но легко, и я никуда не пошел и не пойду лечиться. И вот сейчас же мина немцев попала прямо по моему миномету. Я кинулся туда. Назаров был убит, а Лаптев очень легко ранен и Гончар не ранен. Но это все-таки удачно. Миномет наш негоден, поврежден. Сегодня политрук и лейтенант несколько раз давали мне срочные приказания. Я смело пробирался и выполнял. Мины рвались, то впереди, то сзади, а в меня не попадали. А ведь смотрю и вижу, то один, то другой или убит, или ранен.

3.XII.42. Снова страшная перестрелка. Над нами пролетели немецкие самолеты. Ребята испугались, особенно Лаптев. Я же спокоен. Получил осколочное ранение в палец на правой руке, но и теперь решил не уходить.

4.XII.42. В ночь на 5-е дежурил у телефона на НП. И вот здесь почему-то подумал, почему же я такой? Почему нигде не пригнусь? Почему я спокоен? Или это спокойствие от болезни какой? Не пойму, не знаю. Ну и пусть так. ….»

Именно этой ночью прервалась связь, и командир приказал Александру проверить линию. Александр пополз под огнем вдоль линии, подсвечивая фонариком, ощупывая провода рукой. Немцы заметили свет и стали стрелять. Пришлось отказаться от подсветки. Но вот на пути линии большой осколок снаряда, перебивший провода. Все же пришлось воспользоваться фонариком.  Подтянул концы провода друг к другу. С каждой стороны выходили тонкие разноцветные проводки. Александр зачистил концы и соединил их парами по цвету. Со стороны немцев стрельба усилилась, и он в темноте поспешил в свой окоп. В блиндаже командир уже говорил по телефону. За восстановление телефонной связи Александр был представлен к ордену.

«….5.XII.42. У меня нет бинтов. Был в санчасти, но с ногой и пальцем помочь ничем не могут.

6.XII.42. Утром солдата Шанья ранила шальная мина. Обе его ноги перебиты. Я добыл подводу и вместе с Погосяном проводил его.

7.XII.42. Сегодня уходили на новые позиции. Я остаюсь пока за того связиста, который заболел, и бог знает от чего.

8.XII.42. Переходим на новые позиции. Я, раненный и Сметана большой пошли после всех. Землянки были хорошие.

11.XII.42. Жизнь стала однообразной, как на курорте. ….»

Жуков пишет: «В первой половине декабря операция по уничтожению окруженного противника войсками Донского и Сталинградского фронтов развивалась крайне медленно. Немецкие войска надеялись на обещанную им лично Гитлером поддержку, дрались упорно за каждую позицию. В этот период значительная часть наших войск была отвлечена для наступления в районе Западного и Калининского фронтов, чтобы не допустить переброску свежих немецких сил в район Сталинграда. Чтобы стабилизировать фронт обороны своих войск гитлеровское командование сформировало новую группу армий «Дон», командующим которой был назначен генерал-фельдмаршал Манштейн.  Но немецкие войска, которые удалось собрать, двигались очень медленно по растянутым коммуникациям. Время шло, а сосредоточение немецких войск, на которые возлагалась надежда деблокирования и создания нового фронта обороны, срывалось. Гитлер, предчувствуя гибель своих войск под Сталинградом, торопил Манштейна начать операцию, не ожидая полного сосредоточения войск. Манштейн начал ее 12 декабря 1942 года из района Котельниково, вдоль железной дороги.»

«….12.XII.42. Ночью влез к нам политрук и крикнул: «Встать!». Мы даже испугались, а он засмеялся и подал нам прочесть приказ, где было записано несколько человек и я тоже. Я, оказалось, награжден орденом Красной Звезды. Я застеснялся.

14.XII.42. Ждали наступления немцев, но они и не думали наступать в нашем районе.

15.XII.42. Начали стрелять, и вдруг один миномет взорвался и сильно переранил троих по ногам. Ранены Никитин, Смирнов и Симоненко. Я перевязывал Симоненко и увидел, что у него на одной ноге 20 ран и на другой 16 ран. Первые двое умерли, а Симоненко остался жив. …»

16 декабря было начато наступления на группировку Манштейна Юго-Западного и Воронежского фронтов. Несмотря на упорное сопротивление противника русским войскам  к 29-30 декабря удалось почти полностью разгромить Манштейна и сорвать план по деблокированию войск Паулюса. В конце декабря в Государственного Комитете Обороны состоялось обсуждение дальнейших действий. Планировался полный разгром окруженного противника. Директивой Ставки Верховного Главнокомандования от 30.12.42 г. Сталинградский фронт был переименован в Южный фронт, а 143 бригада вместе с 62, 64 и 57 армиями были переданы в состав Донского фронта.

«….17.XII.42. Мне предложили вступать в партию. Я подал заявление. Рекомендовали меня наш политрук Нестяк Памил Макарович и  лейтенант Замураев Владимир Васильевич. Приняли кандидатом в члены КПСС.

18.XII.42. Всех награжденных, в том числе и меня пригласили на совещание. Сначала долго говорили, много пили, потом пели. Капитан нас двоих здорово поил.

20.XII.42. Сегодня провожал Бойко на курсы. Политрук уговаривал и меня, а я не хочу.

23.XII.42. Ночью до утра копали штабную землянку.

24.XII.42. Ночью вышли в разведку за языком трое, наш лейтенант Москаленко, Перескоков и Погосян. Мы их долго ждали, и вышло, что вернулся только Перескоков, а где двое остальных, бог то знает. Перескоков рассказал, что они еще не далеко отошли от своих, как их вдруг немцы заметили и начали стрелять. Лейтенант был ранен и послал его звать кого-нибудь на помощь. Но когда Перескоков вернулся с солдатом за ним, на этом месте была глубокая воронка, а его самого нигде не было, Перескоков долго искал его в темноте, но так ни с чем и вернулся к нам. Погосян тоже не вернулся.

Рота наша спаялась, дружно живем. Уже осталось 25 человек из 50. А бригада наша заменяется уже третий раз. Моряков уже не осталось, было много стариков-русских, а теперь большинство казахов-лодырей.

….Пузанов рассказывал мне интересно, как он отступал к Москве, убил немца часового, достал коня и ехал на коне, как вдруг попал под пули, но все-таки удрал. Обморозился как под Воронежом, как он под Воронежом отступал вплавь. Как разбросал ящик гранат по немцам. Как был ранен в ноги и чуть не погиб, когда его вывозили на саночках.

30.XII.42. Я, Иванов и политрук были вызваны праздновать Новый год. Пили, ели, говорили, пели.

31.XII.42. Встречали Новый год хреново. По немцам била артиллерия так, что гром стоял, и даже было нам худо. А вообще – здорово!

1.I.43.Пили водку, закусывали сухарями. Значит весь 43-й год будем понемногу выпивать и закусывать сухарями.

2.I.43. Я выпустил уже вторую газетку «Боевой листок». Хороший, и мне самому нравится и ребятам.

4.I.43. Лодырничаем и ничего не делаем. Красота! Видел, как стреляет «Иван Грозный» Здорово!

5.I.43. Разведка 204-го полка поймала поляка, который рад, что оказался в плену. Я видел сегодня, как снарядом разорвало солдата нашего. Только и можно было видеть брызги и кусочки мяса. Он наверное не знал, не видел. Только что был, и в секунду не стало его.

6.I.43. Ребята делают портсигары из гильз, получается здорово. Решил сделать санки, чтобы перевозить вещи, может пригодится раненых вывозить.

7.I.43. Переезжаем на передовые огневые позиции. У Дрогочева кто-то из ребят украл хлеб и сухари. Моя программа выполнена. Санки готовы.

8.I.43. Я стал командиром расчета (сержантом).

9.I.43. Приказ готовиться к бою Готовимся. Готовим свои минометы. …..»

В Генеральном штабе вырабатывался план уничтожения окруженных немцев. Уточнялись детали. Окончательный план операции был представлен в Генштаб к 9 января. К этому времени положение немецких войск, зажатых в кольцо, резко ухудшилось. Чтобы прекратить кровопролитие, Ставка приказала командованию Донского фронта предъявить 6-й армии ультиматум о сдаче в плен на общепринятых условиях. Гитлеровское командование отвергло ультиматум и приказало своим солдатам драться до последнего патрона.

10 января 1943 года после мощной артиллерийской подготовки войска Донского фронта перешли в наступление с целью рассечь вражескую группировку и уничтожить ее по частям, но не достигли полного успеха.  22 января после дополнительной подготовки войска Донского фронта вновь перешли в наступление. Враг не выдержал этого удара. Немцы начали отход по всему фронту. 31 января была окончательно разгромлена южная группа немецких войск , ее остатки во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом сдались в плен, а 2 февраля сдались и остатки северной группы. На этом была полностью завершена величайшая битва на Волге, где закончила свое существование крупнейшая группировка немецких войск.

«10.I.43.  С утра начали бить «Иваны Грозные». Пошли вперед. Много немцев и румын сдается в плен. Погнали их дальше. Сегодня какое-то заводное настроение, все как бы в ударе. Продвигаемся вперед очень быстро. ……»

На этом месте записи прерываются.  В этот день, немного позже Александр был тяжело ранен в голову. Когда его солдаты отступали после обратно после атаки – почти через полсуток после его ранения, - они увидели его лежащим в снегу. Он был без сознания, голова залита кровью, но пульс прощупывался. Его положили на сделанные им же самим санки и бегом повезли в медсанбат. Ранение сопровождалось сильной контузией. Александр надолго потерял память. В госпитале ему пришлось заново учиться говорить, потом ходить, потом писать чернилами. Постепенно, с трудом восстанавливалась память. Уже в госпитале он пытается восстановить то, что с ним случилось:

«…..10.I.43. Наступая, продвигались быстро. Страха не было. Вдруг меня сильно стукнуло, и я полетел вверх, вверх, высоко над заснеженным полем. Подумал, ну если упаду с такой высоты. Внизу на снегу лежал я сам, в крови. Я подумал: Я убит, умираю? Дай бог, чтобы ничего не написали мамаше, а то она писала мне, что если меня убьют, то она умрет. И дальше без памяти. Потом увидел: мне перевязывают голову, политрук и Сергеев тащат меня на санках. И снова больше ничего не помню.

11, 12, 13 был без памяти.

14.I.43. пришел в себя, узнал число. Немного опомнился. Дядька три раза переспрашивал меня, но я не понимал ничего, и он отошел. Я пытался понять, что со мной и где я. Думал, что уже в Саратове. Вокруг ходили девушки в белых халатах. Почему-то я думал, что они все легко раненные. В комнате, где я находился, никого не лечили, и поэтому я все больше склонялся к мысли, что я легко раненный. Потом снова провал, ничего не помню.

16.I.43. Утром увидел себя в каком-то плохеньком домишке. Дали поесть и дали курева. Ничего не понимаю из того, что мне говорят. Но уже много вспоминаю.

17.I.43. В больнице в г.Сарепте. Больница плохая.   

18.I.43. Побрили голову около раны. Что-то долго ковыряли. Было так больно, что я даже плакал. Вставать не разрешают.

19.I.43. Лежал на кровати. Голова очень болела, пытался ходить, но ходить не разрешили. Понемногу курил.

20.I.43. Всю ночь болела голова. Сделали обезболивающий укол, после которого я хорошо спал.

22.I.43. Сделали перевязку. Ночью врач смотрела и обрабатывала мой глаз. Было очень больно. Она резала и штопала без наркоза. Было так больно, что я не выдерживал, кричал и стонал. Она говорила: «Кричи, но терпи, старайся не дёрнуться. Ты парень молодой, симпатичный, я должна тебе все здесь сделать аккуратно, чтобы лицо не было испорчено и изуродовано».  После этого утром даже почувствовал себя лучше.

24.I.43. Резко ухудшилось самочувствие. Стало очень тяжело. Стал болеть глаз, ухо тоже. Из раны пошел гной так сильно, что вся подушка пропиталась вонючим гноем.

28.II.43. Числа 3-го февраля сделалось невыносимо плохо. Я думал, что уже все, иду к смерти. Так больно, что уже не жалко ничего, пусть так и будет.

Сестры и врачи забегали, стали делать уколы утром и вечером. После уколов я какое-то время спал. С 10 февраля стало потихоньку улучшаться. 12 февраля сам написал письмо домой, но писать было тяжело, не могу вспомнить названия предметов, буквы путаются. Был еще один сильный приступ ухудшения, потом опять стало получше. А уже 28 февраля меня на машине повезли из Сарепты в город Ленинск (недалеко от Красноармейска). Там в госпитале заставили меня ходить, но ходить мне тяжело, с трудом получается. Здесь условия похуже, чем в Сарепте. Вечером помылся. Интересно, там мне хотелось ходить, но мне не разрешали, а здесь мне тяжело ходить, а они заставляют. Хорошо, хоть голова не сильно болит. Дай бог, не заболеть ей. Почему-то курю много, особенно утром. Вечером перевязали голову. После перевязки мне получше.

1.III.43. Как-то здесь скучно, и лечение слабое. Боюсь, что если снова заболит голова, помогут ли они мне. Лучше бы я остался в Сарепте.

2.III.43. Не разберешь куда и зачем кого перевозят. Меня чуть не перевели туда, где лечат глаза, но потом я выпросил, чтобы направили туда, где черепа побитые. Хорошо бы отправили в Саратов. Вечером меня хорошо осмотрели, все у меня узнали, записали, сказали, что мне надо будет ехать. Я рад, что что-то сдвинулось с мертвой точки. Они заинтересовались тем, что я многое забыл, не могу вспомнить. Аппетит у меня хороший.

3.III.43. Пока еще не уехал. Очень хорошо относится ко мне пожилая женщина-врач. У нее очки. Внимательная. Советует мне больше читать, говорить, чтобы вспоминать и восстанавливать память.

4.III.43. Сегодня открыли и не стали перевязывать мой глаз. Он у меня пустой, но теперь можно его мыть. Один нерусский раненый, который приехал сюда раньше меня, говорит, что в других госпиталях хуже, нужно говорить, что плохо чувствуешь себя и отказываться от отъезда.

6.III.43. Вчера назначен ехать. С утра оделись потеплее и ждем подошла машина. Нас привезли к паршивому, но большому поезду. Поезд тронулся только вечером.

8.III.43. Поезд идет понемногу, а больше стоит. Я нарисовал игральные карты. Ребята обрадовались и стали играть на деньги. Я, правда, почти не участвую. Читать не могу совсем. Потому что глаз не дает. А главное, голова не дает. Интересно, что если переверну вверх ногами газету или книгу, то глаз все равно не мешает, а вот голова болит и совсем не дает читать.

13.III.43. Ехали долго и медленно. Было скучно. Сегодня оказалось, что пока я спал, нас привезли в Энгельс. Привезли в госпиталь. Госпиталь очень плохой.

14.III.43. Играл с одним в шахматы. Вот интересно, что как назвать фигуры не помню, а играю хорошо, как и когда-то играл. Иногда со скуки играю с ребятами в карты, в дурака. ……»

Записи обрываются.

По отдельным листочкам с записями известно, что из Энгельса Александра направили в глубокий тыл, в Читу, в неврологический госпиталь, где он лечился до июля. В июле 1943 года его поездом через Астрахань отправили к родителям. Медицинского сопровождения не дали, но он добрался благополучно, хотя несколько раз терял сознание, и мучили приступы головной боли.