В ЭТОМ ГОДУ вся наша страна отметила великую дату — 75-летие Победы над фашистской Германией. Я хочу поделиться воспоминаниями своего прадеда — старшего сержанта Красной Армии, тан­киста.

Надолго в его памяти остал­ся тот роковой день — двадцать второго июня. Они с родными и друзьями собрались в лесу, что­бы отметить день окончания по­севной. Все были радостные, счастливые, дети собирали цве­ты в лесу, женщины варили мя­со, мужчины помогали, а было это недалеко от деревни. Толь­ко сели обедать, вдруг видят, во всю мочь скачет на лошади парень из деревни. Сердце ек­нуло у Хабьяна: что-то случи­лось. Всадник закричал: “Вы что здесь сидите, война началась!” На этом праздник окончился, мужчины все пошли в военко­мат.

В семье у него было три брата, они все пошли защищать Родину. Самый младший брат Ряжап не вернулся с войны, по­гиб при обороне города Ста­линграда. Работал он до войны редактором районной газеты. Старший брат Гафуан вернулся с войны-инвалидом второй группы. На войне он был артиллеристом; дошел до Берлина. Хабьян вернулся с войны инва­лидом первой группы. Ему пришлось защищать Москву, был в дивизии Панфилова, за это он  получил орден Красной Звезды.

Через двадцать один год после войны Хабьяну вручили орден Отечественной войны первой степени.

Зима тысяча девятьсот со­рок четвертого года, Прибал­тийский фронт. Потрепанные и обескровленные фашистские части прижаты к Балтийскому морю. В районе города Кенигс­берга сосредоточилось боль­шое количество живой силы и техники противника. Шла спеш­ная эвакуация частей морским путем. Нужно было во что бы то ни стало отрезать пути отхода немецким частям. В составе со­ветских частей, выполняющих 

этот приказ командования, был восемнадцатый Минский Крас­нознаменный гвардейский тан­ковый батальон.

Экипаж танка, которым ко­мандовал Гафаров, напряженно ждал своего времени. Было яс­но, что бой предстоит нелегкий.

И вот прозвучала команда к атаке. Тяжелые боевые машины Т-34, взревев моторами, рвану­лись вперед. Нужно было с бо­ем пройти свыше двадцати ки­лометров. Танковый клин вре­зался в линию обороны против­ника, стараясь прорвать ее. Только к четырем часам вечера это удалось сделать. Пути отхо­да немцев морем были отреза­ны. Но на этом не заканчива­лась их задача. Нужно было расширить прорыв. Батальон был повернут на северо-запад'.

Спустя шесть дней он получил приказ.командира батальона атаковать подразделение ав­томатчиков противника, окру­живших их стрелковую рогу. Пе­хотинцы после боя останови­лись на отдых в кирпичном са­рае хутора. Изнуренные боем солдаты валились с ног и тут же засыпали. Перед рассветом немцам удалось обойти хутор с флангов и атаковать пехотин­цев. Здесь были применены ог­неметы. Только единицы солдат 

смогли оказать сопротивление. В помещении властвовал по­жар.

Трудно описать то Состояние экипажа, когда они увидели своими глазами весь ужас боя. Удалось оттеснить противника, но это не прошло безнаказанно и для них. Прямым попаданием противотанкового снаряда в подбашенную часть были убиты стрелок и радист. Хабьян успел открыть люк и выпрыгнуть из машины. А после... В сознание он пришел уже в госпитале. Много пришлось повозиться с ним врачам, чтобы вырвать его окончательно из тисков смерти — телесной и духовной. Он ли­шился правого глаза, руки, но­ги. Лицо сильно обгорело.

Указом Президиума Верхов­ного Совета СССР от 6 ноября 1947 года Гафаров Хабьян был награжден орденом Отечествен­ной войны первой степени. Но по стечению обстоятельств на­града не была вручена. Так за­кончилась для него эта ужасная война.

Эти воспоминания де­душки сохранила моя мама. Она и мы благодарны ему за то, что он, жертвуя своим здоровь­ем и жизнью, дал нам свобод­ную, светлую жизнь. Благодаря ему, мы можем учиться, рабо­тать и быть, счастливыми. Он может гордиться, нами; внуки стали врачами, учителями, ин­женерами, учеными. Добрую па­мять о своем деде я хра­ню и передаю своим детям и внукам.