Гаврилов Семён Михайлович
Гаврилов
Семён
Михайлович
полковник
Дата рождения: 28.08.1921

История солдата

Родился 28.08.1921 г.  в Вологодская обл., Вытегорский р-н, с. Шимозеро.

в РККА с 09.1940 года Место призыва: курсантом, Капшинский РВК, Ленинградская обл., Капшинский р-н.

Служил в 588-м стрелковом полку 142-й Краснознамённой стрелковой дивизии.

Регион Ростовская область
Воинское звание полковник
Населенный пункт: Ростов-на-Дону
Место рождения Вологодская обл., Вытегорский р-н, с. Шимозеро
Дата рождения 28.08.1921

Боевой путь

Место призыва Капшинский РВК, Ленинградская обл., Капшинский р-н
Дата призыва 09.1940
Боевое подразделение разведка
Принимал участие Лужском оборонительном рубеже, Оборона Ленинграда

В 40-м году поступил в Лениградское пехотное училище им.Кирова. Начал войну курсантом на четвёртый день войны, когда немецкую группу десантировали в 30 километрах от Ленинграда. Поздее дедушка дрался на Лужском оборонительном рубеже. Дедушка рассказывал как сражались курсанты на этом рубеже. На своём участке они буквально прилипали к немецким позициям: только так можно было лишать их возможности использовать своё преимущество в технике — артиллерии, танках, самолётах, не могли они бить своей техникой практически по своим... Стремительный наскок врукопашную, отход, опять наскок — такой вот тактикой удерживали они свои рубежи. «Местность лесистая была, и потому немцы по просёлкам иногда пускали танки на нас, — говорил Семён Михайлович. — Только у нас там уже окопчики заготовлены были, мы оттуда жгли танки эти бутылками с горючей смесью. Две-три бутылки в моторную часть — и он уже горит. Иногда одной хватало... Потом они перестали танки пускать, зарывали их в землю по башню, били из орудий по нашим позициям».

Дедушка все 900 дней защищал Ленинград, командовал взводами и ротами миномётчиков, батальонной, полковой и дивизионной разведками, четыре боевых ордена и множество медалей, три ранения. После войны жил с двумя осколками — один у стенки сердца, другой в ноге. Дрался на знаменитых Синявинских высотах — уже после прорыва блокады, когда немцы хотели опять кольцо замкнуть, бросая туда дивизию за дивизией. И даже гарнизонным комендантом Бранденбурга уже после Победы успел побывать.

 

Воспоминания

сражение на Усть-Тоснинском пятачке

отрывок из интервью "Клочок земли у речки Тосны" © МУП «Городская газета «Ростов официальный», журналист Юрий Егин № 34 (509) от 25.08.2004 г.



"Был уже конец августа сорок второго — конец первого года полной блокады города. Ленинград медленно вымирал от голода,а тут вдруг выдали батальону Гаврилова белую муку! «Напекли мы лепёшек, — вспоминает он, — едим и думаем: к чему бы это? Зря ведь так не станут кормить...».
Это было время, когда немцы уже не имели сил наступать, но были достаточно сильны, чтобы держать кольцо блокады. А у наших не было ещё сил, чтобы эту блокаду прорвать, на то лишь хватало, чтобы не дать немцам войти в город. Но было маленькое окошечко на левом берегу Невы, в устье Тосны, где проходила железная дорога Москва — Ленинград, и там же — транспортная магистраль. Две тонкие ниточки, которые связывали осаждённый город с Большой землёй. И этот крохотный кусочек земли, примерно 400 на 900 метров, между Невой, Тосной, железной дорогой и селом Ивановским был для обеих сторон важнейшим стратегическим плацдармом. Для нас это была возможность организовать прорыв блокады по суше без гибельного для войск форсирования Невы под огнём противника, а также возможность снабжения города продовольствием. Помимо только зимней «дороги жизни». Для немцев — соответственно: возможность не дать нам сделать ни того, ни другого... И вот уже год, с августа сорок первого, этот клочок земли постоянно переходил из рук в руки. И вот уже год обе стороны не щадили ни своих, ни чужих голов, чтобы этот клочок земли удержать.



Гаврилов аккуратно рисовал для меня эту схему: вот наши позиции — от Невы, а вот немецкие — от Ивановского. Здесь наши позиции железнодорожное полотно перерезают, здесь — немецкие. Я смотрел, с трудом глазам веря: да они же почти вплотную, да где здесь развернуться, на четырёхстах-то метрах! А наши и не разворачивались… Шли в атаки, гибли под огнём, а на их место присылали новые малые группы десанта, и новые, и новые...



Батальон старшего лейтенанта Гаврилова направили на пятачок ночью. Четыреста двадцать бойцов 588-го стрелкового полка 142-й Краснознамённой стрелковой дивизии. Шли по Неве тихо, на семи бронекатерах, задача обычная была: высадиться, рассредоточиться, занять позиции. Гаврилов рассказывал: «Я шёл на первом катере, ночи тогда белые стояли, смотрю и думаю: красота какая… Жить бы да жить, а тут опять воевать надо. Когда ближе подходить стали, запах странный почуял, какой — не пойму. Потом всё сильнее и сильнее, а подошли — вообще дышать невозможно, понял: трупный это запах...».



Подошли к берегу, прыгнули с обоих бортов. Второму катеру не повезло: запутался в колючей проволоке, под водой установленной, а ребята подумали — земля. Прыгнули, а там ещё глубоко оказалось, и бойцы при оружии и боеприпасах — сразу ко дну пошли. Все. Тут немцы заметили десант, открыли огонь, снаряд угодил в третий катер, утопил десантников — там же давно каждый сантиметр пристрелян был! Вот так больше ста товарищей только при высадке потеряли...



Остальные успели, соскочили на берег и по-пластунски — вперёд. Только руки в какое-то месиво всё время проваливались, и в лицо били отвратительные брызги, еле успевали глаза закрывать. Очень скоро поняли: не просто брызги это, а трупный яд, и не месиво просто, а разложившиеся тела, с землёй смешанные.



Не было земли на этом пятачке, не видно было земли, не докопаться до неё... Уже год гнили здесь тысячи и тысячи трупов солдат — наших и немецких. Год никто не хоронил, да и когда, где, куда хоронить-то? Здесь и времени только было, что убивать.



Здесь, на этом ровном, как стол, поле, стоял когда-то пивной завод и были кирпичные постройки, и деревья росли. Теперь осталась только кирпичная пыль и почти пылевидные ощепки деревьев — подсчитает ли кто, какой град снарядов молотил этот крохотный пятачок и с немецкой стороны, от Ивановского, и с нашей из-за Невы, молотил целый год? И всё это перемешано с разложившимися телами тысяч убитых. Даже окопы рыть уже было невозможно, и гавриловские бойцы складывали брустверы из свежих трупов товарищей, потому что уже через считанные часы были десятки убитых, а дальше счёт и на сотни пошёл. Мёртвые живых защищали, а не защитили бы, то очень быстро живых бы вообще не осталось.



Девять дней и ночей поднимались немцы в атаки от Ивановского и были отбиты в жестокой рукопашной, девять дней и ночей поднимались наши в атаки от своего берега, и тоже были отбиты. И когда от десантного батальона уже почти ничего не оставалось, ночью 4 сентября высадились на пятачок ещё два батальона Ханковской дивизии. Один после артподготовки пошёл в атаку на Ивановское, но взять не смог и закрепился в районе церкви, выбив с колокольни снайперов — уже облегчение. А второй штурмовал немецкие позиции у железной дороги.



А потом, в ночь с пятого на шестое сентября, немцы пошли в контратаку на наш командный пункт, забрасывая его гранатами. В короткой схватке расстрелял Гаврилов обе обоймы пистолетов — у него были «Парабеллум» и «ТТ», перезаряжать в рукопашной некогда, только тут, на счастье, Ханковский батальон, что у церкви окопался, начал отсекать немца пулемётным огнём. Только вздохнул Семён Михайлович, как немцы из Ивановского открыли артиллерийский огонь. На глазах Гаврилова упали комбат и батальонный комиссар ханковцев, и тут же в него самого два осколка врезались — в грудь и ногу...



Солдаты своего командира на плащ-палатке поволокли к реке, уложили в воронку. А утром, когда подошёл катер с боеприпасами, на этом катере и отправили Гаврилова в госпиталь. Там и узнал он, что за девять дней немыслимых этих боёв из 420 бойцов его десанта в живых осталось только семнадцать. Он был восемнадцатым. ...."

Фотографии

Автор страницы солдата

Страницу солдата ведёт:
История солдата внесена в регионы: