Конкретное место появления на свет Зямиля Ибрагимовича, а произошло это 3 июля 1925 года, – деревня Теплый Стан Высоко-колковской волости Ставропольского уезда Самарской губернии (ныне – село Елховского района Самарской об-
ласти). Его родителями стали учителя Ибрагим и Баян Гильмановы, жизнь которых получилась весьма примеча-тельной.
Так он ответил на вопрос дочери-подростка, удивившейся отказу отца от руководящей партийной должности в г.Зеленодольске ТАССР в начале 60-х годов. Под словом «памятник» лектор горкома КПСС Зямиль Ибрагимович Гильманов понимал подготовку и издание фундаментального труда о подвигах татарстанцев в годы Великой Отечественной войны. И он «выдал его на-гора». Двухтомное исследование З.И. Гильманова по охвату темы вышло
за рамки автономной республики и отразило вклад в Победу представителей татарской нации, которые были гражданами
СССР. А вообще по «сороковым-роковым» годам Зямиль эфенди опубликовал 110 работ, внеся значительный вклад в развитие региональной и отечественной историографии той войны. И со временем в плеяду авторитетных поволжских историков вошел наш земляк – уроженец земли Самарской.

___________________________________________________________________________________       Рашид Шакиров

Хочу поставить памятник своему народу

Ибрагима абый, тоже теплостанца, после окончания медресе в д. Кизляу (ныне – село Курманаево Нурлатского
района РТ) призвали на военную служ-бу. В 1916 году он был пулеметчиком на фронте, а после Октябрьской рево-
люции стал председателем солдатско-
го комитета, затем членом полкового комитета и недолго – армейского. В декабре 1917 года солдат-комитетчик
вернулся в Теплый Стан (татарское название – Тупли), где занялся просвети-тельской работой и обустройством но-
вой жизни, за что его в родной деревне прозвали «коммун Ибрагимом». Вместе с другим учителем Теплостанской
школы и лучшим другом Зиннатом Нуруллиным Ибрагим эфенди в 1921–
1922 годах организовал приют для детей-сирот и тем самым спас многих из них от голодной смерти. А с женой
Баян Низамовной он активно участвовал в деятельности Всероссийского добровольного общества «Долой не-
грамотность», созданного в 1923 году. Основной лозунг этого общества был таков: «Каждый грамотный, обучи не-
грамотного!». Поэтому пункты ликбеза организовывались в селах, деревнях и на предприятиях.
В 1932 году учителей Гильмановых перевели на работу в с. Старая Тюгаль-буга (тат. – Иске Төгəлбүгə), где они
преподавали татарский язык и литературу в местной школе, а Ибрагима Гильмановича назначили еще на два
года и завучем начальной школы. Спустя 14 лет он стал здесь же директором семилетнего учебного заведения, ко-
торое в начале 50-х перешло в разряд средних школ. В этом населенном пункте Средне-волжского края с центром в Самаре (ныне село входит в состав Ново-Малыклинского района Ульяновской области) школьником стал их первенец
Зямиль. Учился паренек старательно, демонстрируя огромное трудолюбие и неуемную жажду знаний, за что был отмечен похвальной грамотой поитогам 7-го года обучения. Программу 8–9 классов он осваивал в школе № 23 г. Куйбышева. Ныне действующая школа № 23 в Куйбышевском районе Самары к этому отношения не имеет, так как появилась после Великой
Отечественной войны. А десятилетку юноша завершал в учебном заведении пос. Старый Салаван, входившего тогда
в Куйбышевскую область (ныне – с. Новочеремшанск Ульяновской области). Чтобы добраться из Старой Тюгальбуги до этого поселка, надо было преодолеть 6–7 км, что наш герой делал ежедневно в двойном размере, кроме выходных дней и летнего периода. Выпускной класс Зямилю пришлось учиться в обстановке военного времени. Педагогический коллектив и учащиеся русскоязычной школы вместе заготавливали дрова на зиму, во время летних каникул собирали корни
и кору бересклета, имевших оборонное значение. Трудились они и на полях  колхоза «Батрак», заготавливали сено,
веточный корм. Главу семьи педагогов Гильмановых с началом войны мобилизовали на трудовой фронт в Свердловскую область, и его супруга с шестью детьми осталась без кормильца. В этой обстановке роль добытчика продуктов взял
на себя Зямиль, окончивший в начале лета 1942 года среднюю школу. Уже с июня он начал официальную трудовую
деятельность, причем на нескольких должностях: заведующий библиотекой Старотюгальбугинского сельсовета, учетчик шестой бригады колхоза и механизатор этого хозяйства, работавший на «лобогрейке» и устававший до такой степени, что во время обеда предпочитал не подкрепиться, а поспать. А еще надо было исполнять обязанности секретаря комсомольской организации села и присматривать за маленькой сестренкой. Тем не менее по вечерам юноша находил в себе силы, чтобы погружаться в любимый процесс – чтение книг. Позже он вспоминал, что успел перечитать практически
весь фонд, имевшийся в заведуемой им библиотеке, прежде чем его призвали в ряды Красной армии в феврале 1943
года. Служба началась с учебы минометному делу во 2-м Орджоникидзевском военном пехотном училище (2-е ОВПУ), которое за три месяца до этого переехало из г. Очамчиры Абхазской АССР в р. п. Сенгилей Куйбышевской
области (с января 1943 года – Ульяновской области). Зямиль преуспевал по всем предметам и, по словам сослуживцев, был любимцем роты и ее комсомольским вожаком, который, защищая справедливость, говорил правду в глаза, без всякой дипломатии, а при необходимости добирался даже до начальника училища.
Летом того же года 2-е ОВПУ пешим строем перебросили из Сенгилея в г. Сызрань. Курсанту Д. Азову запомнилась жара, которая донимала всех на марше протяженностью более ста километров с опорной минометной плитой на спине, весящей порядка 20 кг, и противотанковым ружьем на плече. А
еще в память Дмитрия врезались слова физически сильного Гильманова, произнесенные им вполголоса несколько раз: «Кончай упрямиться, давай плиту. Кому говорят!». Плиту будущий полковник и редактор журнала «Советский воин» не отдал, но от заботы друга ему как-то полегчало. Наряду с этим, по словам того же Азова, Зямиль проявлял и качества
командира, который, умея прекрасно ориентироваться в обстановке, отлично зная тактику и обладая высокой
требовательностью, быстро принимал решения и напористо проводил их в жизнь. В середине осени училище возвра-
тили в Орджоникидзе (на сей раз не пешком), и в феврале 1944-го процесс обучения для Гильманова и его одно-
курсников завершился присвоением звания «младший лейтенант». Но некоторых новоиспеченных офицеров, в том числе Зямиля, вместо ожидаемой отправки в действующую армию оставили в альма-матер – преподавать огневую подготовку (минометное дело). Деваться некуда, хотя пребывание в Дзауджикау (так стал называться г. Орджоникидзе с конца февраля 1944 года) рвущихся на фронт молодых людей угнетало. Наш герой начал вскоре вести дневник, в котором нашли отражение его высокие порывы, будни преподавателя и досуговые интересы. Вот, к примеру, что зафиксировано им
в один из дней: «1 июля. С утра я на занятиях. Сегодня написал письма Марии (это, видимо, будущая жена Марьям. – Прим. Р. Ш.), родителям… После обеда ходили в Шолхи купаться… Ходили я, Митя, Борис и Михаил. Вернулись в 5 часов»; «в последние дни я смотрел «Белеет парус одинокий», «Антон Иванович сердится». Прочитал III том Ленина,
повесть Л. Толстого «Казаки». Не знаю, как вас, уважаемый читатель, а меня слова про третий том В.И. Ленина впе-
чатлили. Был у Жени (так звали Зямиля сослуживцы) еще один интерес – гимнастика. Но спортивные устремления
этим не ограничивались. Наш геройлюбил играть в городки и ходить на лыжах. Он, по признаниям очевидцев, очень метко стрелял, а в состязаниях по штыковому бою занимал в училище второе место. В конце четвертого года войны Гильманов и Азов все же добились разрешения отправиться в действующую армию. О ночи 28 декабря 1944 г., когда они узнали, что уезжают на фронт, Зямиль написал в дневнике следующее: «Навсегда останется в моей памяти эта лучшая ночь». 4 января 1945 года он и Дмитрий прибыли в г. Белая Церковь. До фронта – недалеко, но их направили в 59-й отдельный полк резерва офицерского состава 4-го Украинского фронта. Объяснение такого решения было кратким: нужны артиллеристы, а вы – минометчики. В действующую часть они попали в марте, когда 4-й Украинский фронт, готовившийся к наступательной операции по овладению Моравско-Остравским промышленным районом, стал активно пополняться людьми и боевой техникой. Наши резервисты получили назначение в 70-ю отдельную морскую стрелковую Печенгскую Краснознаменную ордена Красной Звезды бригаду, переформированную месяцем ранее в горнострелковую. Узнав от
начальника ее штаба, что в одном из стрелковых батальонов рота потеряла своего командира, а также комвзвода, младшие лейтенанты попросились в этот батальон. Гильманова назначили ротным, а Азова – взводным.
Свое вступление в должность на польской земле Зямиль описал так: «Ночью со связным я ушел на самую переднюю линию, где располагается рота. То и дело небо освещается… разрывами снарядов и осветительными ракетами… Ребята меня приняли хорошо… Знакомились с местностью, с ротой. Противник занимает командные высоты. Все наше располо-
жение им просматривается. Организация роты плохая, отделений нет. Восстановил организм роты…».В начавшейся вскоре упомянутой выше операции участвовала и рота Зямиля. Но мартовское наступление войск Красной армии в силу разных причин оказалось неудачным, и овладеть Моравска-Остравой, защищенной долговременными укреплениями с
развитой сетью железобетонных дотов, которые были тщательно замаскированы под окружающую местность, не удалось. Операция растянулась на весь апрель. После тяжелых боев войска 4-го Украинского фронта вышли к г. Опаве (немецкое название – Троппау) и 22 апреля очистили его от противника. А спустя восемь дней после пятичасового сражения была наконец освобождена и Моравска-Острава. Продолжая наступление, войска 4-го Украинского фронта 1 мая овла-
дели чешскими городами Богумин и Фриштат, польским Скочувом, словацкими городом Чадца и поселением Велька Битча важными узлами дорог и сильными опорными пунктами обороны немцев в полосе Западных Карпат, а 3 мая освободили г. Цешин в Польше. За отличные действия в боях с немецкими захватчиками, приведшие к взятию названных населенных пунктов в указанные дни апреля-мая, Верховный главнокомандующий И.В. Сталин четыре раза объявлял благодар-
ность всем участникам этих сражений. Соответствующий бланк с указанием этих поощрений был вручен и лей-
тенанту Гильманову, которого с апреля перевели в минометное подразделение бригады в соответствии с его военно-учетной специальностью. Он возглавил первый огневой взвод батареи и по традиции советской военной школы стал старшим офицером батареи (сокращенно – СОБ), который по совместительству выполнял обязанности заместителя командира батареи До отправки в действующую армию, ноябрь 1944 года и являлся начальником для остальных
командиров огневых взводов подразделения, отвечая за их боеготовность и выполнение боевых задач. Зямиль, как напишет Азов, «неторопливо, деловито подавал команды. Голос его звучал уверенно. Мины летели в цель». При этом он проявлял умение принимать неожиданные решения, требовавшие личного мужества. Например, в ходе одного боя про-
тивник не позволял батарее выйти из лесочка на новую позицию, поскольку пристрелял открытую местность и
уже сразил на ней нескольких красноармейцев. А команда поступила короткая: «Сменить позицию и помочь бойцам, взявшим населенный пункт!». Тогда Гильманов с первым расчетом стремительно промчался на головном
коне по полю, увлекая за собой всю батарею. Через несколько минут она уже стояла на нужном месте, и немцы были
вынуждены отойти из-за минного обстрела, которым вновь уверенно дирижировали команды СОБа. Доводилось ему отбивать с батареей контратаки в одних маленьких городках, открывать путь пехоте в другие, ликвидируя вражеские укре-
пления на подступах к ним. Именно так был освобожден чешский городок Вратимов, почетным гражданином которого Зямиль эфенди стал 30 лет спустя. Одним словом, «Умел наш СОБ создать озноб/Для вражьих сил – огнем косил». В дневнике после тяжелого боя за южную часть одного из чешских сел он записал: «Шоссейная дорога с обеих сторон усеяна трупами лошадей и разбитыми повозками. Еще лежат трупы, которые немцы не успели подобрать. Лужи дождевой воды окровавлены, а может быть, эта лужа вся только и кровь».
В упомянутом выше бланке с благодарностями Верховного Главнокомандующего лейтенанту Гильманову фигурирует и пятое поощрение – за овладение 8 мая чешским городом Оломоуц. Это было сделано в ходе проведении Пражской операции, в которой участвовали и подразделения 70-й бригады, входившей в 127-й легкий горнострелковый корпус (127-й лгск). День Победы воины орденоносной бригады встретили в районе г. Пардубице. А летом 127-й лгск вместе с 126-м
лгск выдвинулись походным маршем из Чехословакии на Западную Украину. Глубокие впечатления у бойцов оставили встречи-расставания с жителями этой страны. В деревушках местные девушки забрасывали их цветами.
«Каждый мальчик и девочка хотят, – отметит в своем дневнике Гильманов, – чтобы мы им пожали руки… Старики
со слезами на глазах говорили: «Пришли они – наши освободители, мы их семь лет ждали, спасибо им!». В одном
из домов чех играл им на скрипке песню о Степане Разине. Пели все – мужчины и женщины, дети и старики, – «а я особенно восхищался тем, что они – чехи – исполняют русскую песню».Через несколько недель корпуса, ведя перестрелки с бандеровцами, добрались до Львова. Затем был двухсуточный переход протяженностью в 80 км. Следующее расквартирование намечалась в Тернополе, но поступил приказ о немедленном возвращении во Львов и следовании на войну с Японией. Приказ исполнили, и единый 126-й лгск (в него влился 127-й лгск) выехал в восточном направлении. Из-
вестие о капитуляции Страны восходящего солнца застало бойцов корпуса в районе Читы. Так что участия в боях с японцами они, вероятно, не принимали, однако в период той кратковременной войны находились в дальневосточном фронтовом резерве.После этого наш герой не расстался с военной формой одежды, продолжив службу в армии на Дальнем Севере – в поселке Анадырь и в бухте Провидения – до лета 1947 года. Ухудшение взаимоотношений с Соединенными Штатами заставило правительство СССР принять меры по укреплению обороноспособности рубежей, расположенных ближе всего к США. В 1946 году на Чукотке началось сосредоточение крупной группировки советских
Вооруженных Сил. Аналогичная активность наблюдалась и на американской стороне Берингова пролива.
Часть советских войск разместили вокруг Анадыря, а другую – в бухте Провидения. Надо ли говорить, что воины попали не только в экстремальные природные, но и бытовые условия. Так, первую зимовку солдатам и офицерам пришлось провести в полотняных палатках. Дочь Зямиля абый напишет, что отец порой вспоминал трудности неспокойной жизни на Чукотке – с ее морозами ниже 60 градусов, от которых спасала одежда из тюленьих шкур, с ее однообразной пищей пре-
имущественно в виде сушеной, вяленой и копченой рыбы, с начавшейся цингой из-за нехватки витаминов и пр.
В декабре 1945 года его подчиненные – бойцы 2-го огневого взвода 7-й батареи 901-го горно-вьючного корпусного артиллерийского Печенгского полка 126-го лгск – в связи с их переводом в какое-то другое подразделение написали прощальное письмо-пожелание своему командиру. Вот цитата из этого послания Гильманову: «Мы его знали в боях, мы его всегда видали на марше. Мы его знаем и сейчас. Его командирская забота, его внушения, воспитание бойцов всегда заставляют и обязывают охотно выполнять любое задание… Мы желаем вам дальнейших успехов в вашей учебе и счастья в жизни…». То есть мысли о продолжении образования не только не покидали нашего героя, но и были ведомы его бойцам. В марте 1947 года офицера по собственному желанию демобилизовали, и кавалер ордена Красной Звезды, вернулся к своим родным в село СтараяТюгальбуга.