Из шестнадцати погибших на Безымянной высоте14 сентября 1943  трое — брянцы.

Дымилась роща под горою,

И вместе с ней горел закат.

Нас оставалось только трое

Из восемнадцати ребят.

Как много их, друзей хороших,

Лежать осталось в темноте -

У незнакомого поселка,

На Безымянной высоте...

После того как поэт Михаил Матусовский и композитор Вениамин Баснер написали эту песню, выяснилось, что из восемнадцати в живых осталось только двое. Их всех называли сибиряками. Но из восемнадца­ти ребят трое были брянскими — все остались лежать на Безымянной. Один из них - Николай Иванович Голенкин – мой дядя.

Голенкин Николай Иванович родился в селе Тюнино Рославльского уезда Смоленской губернии в 1904г. В 1918г. их семью сослали на Колыму на золотые прииски. в 20-х годах за доблестный труд реабилитировали и отпустили на родину. После смерти деда Николай пришёл пешком в Бежицу. До войны Николай Иванович работал на Бежицком паровозостроительном заводе. Там вступил в партию. От рядового рабочего до пропагандиста парткома про­шел путь. Быть обязательным и ответственным, быть человеком долга для него подразумевалось са­мо собой. Когда война приближалась к Брянску, его назначили ответственным за эвакуацию завода. Николай Иванович отправлял в тыл оборудование, людей, а сам в который раз бежал в военкомат — просился на фронт. Не отпускали. С последним эшелоном уехал в Новосибирск. На «Сибсельмаше» был бригадиром, помощником начальника цеха, парторгом. В июне 1943 г. на собрании обсуждался долгожданный вопрос — о формировании добро­вольческого отряда для отправки на фронт. Записа­лись все (!) коммунисты. Конечно, и 39-летний Ни­колай Голенкин. Но ему твердо сказали: «О тебе и речи быть не может — ты нужен здесь». Он категорически отказался остаться. Твердость на твердость. Перед ним не устояли — отпустили. А ведь по состоянию здоровья он был не годен к службе в армии.

До боя на Безымянной они приняли боевое кре­щение у деревни Козловки 5 сентября 1943 года. Немцы были выброшены из деревни. Однополча­нин Владислав Иванович Плотников потом напи­шет: «Жаркая схватка у Козловки, начавшаяся как боевое крещение вновь прибывшего пополнения, была, в сущности, для них школой мужества, отва­ги и доблести».

Но главный и последний для шестнадцати бой был еще впереди.

На топографических картах Безымянная высота носила название: «Отметка 224,1». Впрочем, это по­том ее назвали так — Безымянная. В те дни она яв­лялась очень важным опорным пунктом обороны немецких войск. Ее пологий, длинный и открытый склон был обращен к наступающим. Атаковать по нему крайне трудно. А с гребня высоты местность в сторону расположения противника просматрива­лась километров на восемь — десять. Понятно, что в случае потери этой высоты немцам не за что бы­ло зацепиться и надо откатываться за Десну. По­этому все вокруг они заминировали, опоясали глу­бокими траншеями, утыкали пулеметными гнезда­ми, орудиями прямой наводки, «Фердинандами», шестиствольными минометами.

Мемориал «Безымянная высота». Калужская область, Куйбышевский район, «незнакомый посёлок» — д. Рубеженка. Здесь в ночь с 13 на 14 сентября 1943 г. погибли в неравном бою и похоронены наши земляки-брянцы: Николай Иванович Голенкин, Даниил Алексеевич Денисов и Дмитрий Агеевич Шляхов.

Вторые сутки шел неутихающий бой, но прорвать оборону бойцам 139-й стрелковой дивизии не удавалось. К тому же стало известно, что в на­правлении высоты подходят еще несколько немец­ких подразделений, снятых с других участков. Ко­мандир 718-го стрелкового полка Е. Г. Салов пред­ложил комдиву И. К. Кириллову провести отвле­кающий маневр: двумя батальонами продолжать атаковать высоту, во что бы то ни стало захватить ее, отвлечь на ее защиту побольше сил противни­ка, а остальным нашим полкам севернее высоты прорвать оборону и перейти в стремительное на­ступление с выходом на Десну.

Командир дивизии дал добро. Решено было брать высоту штурмом в ночь на 14 сентября. Острием атаки явится штурмовая группа. Возглавит ее млад­ший лейтенант Евгений Порошин. Ему и поручили подобрать себе семнадцать бойцов. Порошин на­верняка понимал, что значит брать высоту штур­мом, поэтому не стал приказывать — он захотел взять добровольцев. Добровольцев из добровольцев. Самых надежных.

Как рассказали потом оставшиеся в живых (двое из восемнадцати!) Герасим Лапин и Константин Вла­сов, первыми поднялись и бросились в немецкие траншеи, Даниил Де­нисов и Николай Даниленко. Все были вооружены основательно — каждый взял по пятнадцать-шестнадцать гранат и по тысяче патронов.

С ходу бойцы ворвались во вторую траншею, а потом — на высо­ту, залегли на большаке, уже на обратном скате. Оставалось дождаться подхода основных сил. Но... По­няв, что советские солдаты ворвались на высоту, гитле­ровское командование немедленно бросило против смельчаков все, что можно, и вдобавок резервные под­разделения. С правого и левого флангов гитлеровцы нача­ли обходить группу Порошина. Вскоре стало ясно, что фашисты кругом, в том числе и в траншеях, из которых недавно были выбиты.

Николай Голенкин получил пулю в левую руку, а после смены позиции был тяжело ра­нен в живот.

Диски почти опустели.

— Перезарядить бы, — прохрипел Константин Власов.

Потом Власов расскажет, как после этих его слов истекающий кровью Николай Голенкин встал во весь рост и, держа автомат правой рукой, пошатываясь, страшный и грозный в своем гневе, пошел на гитле­ровцев, непрерывно поливая их автоматными очере­дями. Так прошел он, уверял Власов, метров пятна­дцать, а может, и двадцать. В книге «Солдаты песни» этот подвиг описан так: «Дрогнули фашисты перед невиданным мужеством не богатырского на вид ря­дового советского солдата, идущего на смерть и бес­смертие. Огненные нити вражеских трассирующих пуль скрестились у Голенкина на груди. Изрешечен­ный пулями, он сделал еще шаг вперед и, словно споткнувшись, упал среди врагов, сраженный, но не сломленный...»

Утром 14 сентября 139-я стрелковая дивизия все же прорвала эту оборону немцев. На высоте 224,1 среди множества вражеских трупов лежали шестнад­цать коммунистов-добровольцев. В книге боевой ис­тории дивизии появилась новая запись: «...Даже умирая, наши герои делали шаг вперед. Все они лежали головой на запад. Смерть была бессильна прервать их могучее движение...»

Николай Иванович посмертно был награждён орденом Красной звезды.

         Я горжусь подвигом своего дяди и думаю, что он не мог поступить по-другому – так воспитывали его в семье офицера царской армии Голенкина Ивана Трофимовича – служить Отечеству верой и правдой до последнего вздоха.