«История трагичная, в какой-то мере романтичная. Я родился в 1943 году. В ту пору моему папе было 33 года, возраст Иисуса Христа. Он уже был на фронте, мой папа. Воевал за Родину. Вообще, он не должен был воевать, у него один глаз не видел. Его взяли на фронт в конце августа 41, наша армия отступала, было много потерь. Возникла потребность призывать невоеннообязанных. Как говорил папа, его взяли из-под стада на войну, он был пастухом. И вот обеденное время, коровы собирались на стойло у реки. На коне скачет вестовой с повестками.
- Откуда стадо?
- С Анновки.
- Ага, такие есть.
Достал повестки и среди них была повестка Гончарову Михаилу Ивановичу «… в течение 24 часов прибыть в военкомат Полетаево». Папа сдал стадо подпаску, парнишке лет 16-ти. Тот потом тоже пойдёт на войну и не вернётся. И пошёл домой, собраться-проститься. До деревни было 5 км. Дома собрался, дал наказы жене, сыну. И пошёл в военкомат 15 км пешком.
Там собирали народ несколько дней, потом пешком отправили на станцию, погрузили в теплушки и везут в город Саратов. Саратов в это время активно бомбят немцы, разрушают инфраструктуру. Папа-то думал, что на войну забирают, а оказалось на трудовой фронт - они должны были восстанавливать железную дорогу. Разместили их в бывшей конюшне на соломе, крыша тоже соломенная. Пока работали, одежда у всех обветшала, обмундирования не было, из кормёжки – похлёбка. Наступают морозы, все работают, справляются с заданиями, но их не одевают, одежда – никакая, все завшивели в этой соломе. Люди стали волноваться и устраивать побеги. Папа был человек очень набожный, сын солдата, чтил отца своего. И Родину не мог он предавать. Но тем не менее этот быт ужасный подсказывал, что надо что-то делать. И был там человек один очень активный, расчётливый и стал он создавать группу для побега. Папа решил всё-таки примкнуть к этой группе, потому что наступила безысходность полная. Группа собралась в количестве 6 человек. Они решили бежать и добираться в свои военкоматы, хотели там найти правду. Им казалось, что у них создалась особая атмосфера непорядка, неправды. Люди были простые, малограмотные, верили, что где-то есть Большая Правда, а здесь собрались плохие руководители. Надо отсюда уйти, пожаловаться в свой военкомат. Там разберутся и ещё этих накажут. Такая ситуация была.
Группа назначила день побега, и они оттуда ушли. Сутки идут, двое, трое суток идут. А пройти надо ни много, ни мало км 350. И через неделю они оказались где-то в районе Борисоглебска. Идут через поля, поля не убраны. Зерна нашелушат, это и пропитание было. Старались идти ночью. И вот уже под Борисоглебском гороховое поле. Поле проглядывается, свободное. Гороха поели, карманы набили горохом, а пара человек ещё и в узелки набрала, люди голодные. И тут как раз объездчик, вооружен, как положено – военное время, и задерживает их. Стали объясняться, откуда, куда, зачем, просить отпустить. «Нет» - сказал объездчик и доставил куда следует. Дальше они попадают в Борисоглебскую тюрьму, их разместили в бараке. Первым на допрос позвали папу, по алфавиту. А, б, в - не было. «Гончаров, на выход». Как папа рассказывал:
- Захожу, сидит следователь, весь в военном. Поздоровались. Садитесь, говорит мне, рассказывайте, как всё было.
Папа стал рассказывать, как их там унижали, как не одевали, как они в конюшне…, как вши заели, как сегодня рельсы положат, а завтра всё разбомбят. И что делается, они там не знали и теперь идут в свой военкомат, чтобы разобрались и наказали тех, кто так издевался над ними… Следователь всё послушал и сказал, что по законам военного времени они должны быть расстреляны.
- Чтобы не дошло до расстрела, вы, все шестеро, должны говорить следующее:
-В Саратове на железной дороге было всё чудесно, вы успевали всё сделать как надо, со всем справлялись, ведь так же и было. Но вам этого было мало, вы хотите на фронт, чтобы уничтожать эту фашистскую гадюку. И только это желание послужило причиной побега.
- Вы поняли меня?
Папа говорит: «Понял».
- А раз поняли, так идите и своим товарищам объясните, как себя вести.
Потом следователь достаёт буханку хлеба, даёт отцу и отправляет его в барак к остальным. Папа приходит в барак, его все окружили, он рассказывает, что и как. А дальше уже начались серьёзные допросы, они продолжались три месяца. Правда, никого не били, тянули время. И этот добрый человек, следователь, добился, что всех их отпустили. Дали справки об освобождении и отправили их по своим военкоматам.
И папа с горем пополам - скелет, обтянутый кожей - пришёл домой. Пришёл, не успел поздороваться, тук-тук-тук в дверь. Это уже уполномоченный НКВД. Папа достал справку, показал. Тот говорит: «Михаил, мне своя шкура дороже. До утра не уйдёшь, будешь опять арестован. Всё понял?»
- Понял. Папа пожал ему руку, и они расстались.
Утра он дожидаться не стал и часа в 2-3 ночи попрощался со своими, велел сыну Ване маму беречь и пошёл в Полетаево. А дальше был пересыльный пункт, потом 120 км до Тамбова пешком дня 4 шли. Там погрузили в теплушки и повезли в Тверскую область. В Бологое они прошли курс молодого бойца, 2-3 недели их учили. Потом была создана истребительная рота стрелков и они были отправлены под Воронеж. Это был 1942 год. Воронеж был разбит, шли бои. От их отдельной стрелковой роты из 140 человек в живых осталось 12...»