Моему появлению во 2-м звене 13 дивизиона предшест¬вовали некоторые события в моей жизни. Родился я в городе Каргат, Новосибирской области, Каргатского района, в 1921г. 2 марта в семье железнодорожного рабочего. В 1938 году вступил в ряды комсомола, а в 1939 году, по окончании сред¬ней школы, экстерном сдал зачёт в педагогическое училище. В 1940 году, по комсомольскому набору был послан на военную службу в военно-морской флот. На флоте меня зачислили в 5-ю ленинградскую школу младшего комсостава НКВД. Школа готовила младший комсостав машинной части. Она располагалась под Ленинградом, вблизи станции Девяткино у деревни Мурино. Это место называлось "Медвежий стан" и располагалось между речками: Капральским ручьём и Охтой.
Окончил школу после годичного обучения. Помню теплое и солнечное воскресение 1941 года. Все курсанты 5-й школы в свой выходной проводили военизированный кросс, с боевым личным оружием в последний раз. С кросса мы все вернулись возбуждённые и радостные, а на стадионе ещё продолжались соревнования. Вдруг мы услышали голос Вячеслава Михайловича М0Л0Т0ВА, доносившийся из репродуктора. Мы узнали, что на нашу Родину напала фашистская Германия и началась война. Этот злополучный день был днём 22 июня 1941 года.
Узнав о постигшем нашу Родину горе, на стадионе моментально образовался митинг. На митинге выступали коман¬диры и политработники, а также курсанты. Выступил и мой однокашник курсант ЖИЛЬНИКОВ Николай. Он сказал и заверил командование нашей школы НКВД, что «... мы, выпускники – молодые чекисты, пронесём это высокое звание через все трудности войны и будем достойны имён наших отцов, что мы обязаны победить, и мы одержим победу над фашисткой Германией!
24 июня 1941 года группу окончивших школу, где был и я, направили в Кронштадт на базу торпедных катеров "Лидке". Там формировались различные катерные соединения, в том числе и дивизионы КМТЩ: 1-й, 2-й, 13-й, 14-й и другие.
По прибытии на базу "Лидке", я и мой однокашник Николай ХАМОВ были зачислены в дивизион торпедных катеров и поэтому в ожидании прибытия своих катеров почти всё свое свободное время ходили с ним на пирс, где стояли катера или проводились работы с ними. Таким образом, часто на этом пирсе встречали какого-то капитана 3-го ранга, сильно припадавшего на больную ногу. Он жил в том же доме, где находились и наши кубрики, но познакомились мы позднее, этому сопутствовало происшествие, случившееся с ним.
Однажды после обеда, мы с Николаем ХАМОВЫМ шли по пирсу. На нём стоял бензовоз, доставляющий горючее на катера. Оче¬видно, была бункировка катера бензином. Как облили капитана 3-го ранга бензином мы не видели, да и не знали, но вдруг услы¬шали крик со стороны пирса: "Горит... Горит!". Бензовоз же быстро уезжал с пирса. Им управлял шофер матрос ХАЛИЕВ. Командир же горел, как факел. Чтобы сбить огонь, он катался по пирсу. Мы быстро подбежали к потерпевшему капитану, схватили его и все трое бросились в воду. Огонь был сбит, жизнь командира спасена. Им оказался командир 13-го дивизиона КМТЩ капитан 3-го ранга БАСУКОВ Николай Федорович. Таким образом, военная судьба и случай свёл меня с будущим моим командиром дивизиона КМТЩ № 13. Вечером этого же дня Николай Фёдорович предложил мне служить в его дивизионе. Я дал согласие, за мной потянулся Николай ХАМОВ. Подали рапорт командиру базы "Лидке" о желании перевестись в состав 13-го дивизиона КМ, тем более, что почти большинство в дивизионе были наши однокашники по 5-й школе НКВД.
Почти в конце, 26 – 26 июня месяца 1941 года 13-й дивизион КМТЩ был сформирован, и в шутку сразу получил нарицательное название "Дивизион чертова дюжина". Командовал им уже известный нам капитан 3-го ранга БАСУКОВ, комиссаром был старший политрук из запаса СЕРГЕЕВ (имя и отчество не помню); начальник штаба, он же командир звена № 1 – ДАТЧЕНКО; командир звена № 3 – лейтенант МИССЕРМАН, дивминер – лейтенант УТКИН, дивэлектрик – главный старшина МУРАШОВ Константин Степанович, командир звена № 2, впоследствии первый замкомдива – старший лейтенант ОВСЯННИКОВ Д.А, Ко второму звену всегда прикреплялись в боевые операции или 1-е звено катеров, или 3-е звено, так как штаб ОВРа и комдив БАСУКОВ Н.Ф. полагались на боевой авторитет командира 2-го звена старшего лейтенанта ОВСЯННИКОВА Д.А. и, как показали последующие дела, не ошиблись. Операции всегда заканчивались с успехом и пользой для активной обороны Моонзундских островов.
По своему составу 13-й дивизион являлся на 70% комсо¬мольским, остальные моряки – коммунисты. Малое число было бес¬партийными, но они представляли собой представителей рабочего класса Ленинграда с колоссальным классовым сознанием и верой в порученное дело. Все бойцы и командиры являлись отличника¬ми боевой и политической подготовки, и порученное дело испол¬няли с полной отдачей сил, умения и энергии. На каждом катере было по шесть или семь матросов во главе с командиром катера. Командирами катеров были призванные из запаса старшины. Я был назначен на флагманский катер дивизиона. И получилось так, что почти весь личный состав палубной и машинной команды дивизиона состояли из бывших курсантов 5-й школы НКВД и 2-й Махачкалинской школы НКВД. Перед уходом на боевые рубежи 28-29 июня 1941 года состоялось общее собрание личного сос¬тава 13-го дивизиона. Комсомолия выбрала бюро и своего вожака. Комсоргом дивизиона единогласно был избран бывший курсант 5-й Ленинградской школы НКВД старшина 1-й статьи мотористов Василий Мелехов. В избранный состав комсомольского бюро диви¬зиона вошли командиры отделения мотористов т.т.ОБУХОВ Алексей Иванович, ЧЕРНОВ Николай, ДОЛГИХ Михаил, я и ещё несколько человек, которых не помню. Но не ошибусь и сейчас, если скажу, что все до одного являлись достойными доверия комсомолии дивизиона и впоследствии своими боевыми делами показывали пример, достойный подражания другими товарищами.Вот они, достойные памяти сыны Родины, старшины и матросы, товарищи :
Д0ЛГИХ Михаил, ОБУХОВ Алексей Иванович, ГОНЕНКО Анатолий Леонтьевич, ЧЕРНЫШОВ Василий, ЧЕРНОВ Николай, ХАМОВ Николай, ЖИЛЬНИКОВ Николай Савельевич, ГОРБУНОВ Константин Васильевич, 3ОНОB Георгий, МЕЛИХОВ Василий, МИЩЕНКО, ЖУКОВ, КУЛЫГИН Борис, САЛЬНИКОВ Фёдор, Т0ЧИЛКИН Алексей, АГАПОВ, ЕРШОВ, СОЛОДКОВ, МУРАШЕВ Константин Степанович, а так же и автор этих строк, ГОРБУНОВ Николай Константинович.

Командный состав дивизиона № 13 был подобран очень удачно. Комдив 13 БАСУКОВ Н.Ф. смелый и решительный в действиях человек. Смелость всегда подкреплялась грамотными и неожидан¬ными действиями катеров дивизиона. За его отцовское отношение к личному составу дивизиона – матросам и командирам пользовался большим уважением и авторитетом. Имея неприятие к спиртному, несмотря на это оставался волевым и необходимым боевому делу комдив 13-го дивизиона. И вверенный ему личный состав всегда знал, что комдив был отцом и учителем, которому Родина вверила жизни своих подчинённых товарищей. Его забота о людях и их боевых успехах, окружила его уважением и заботой о нём.
Командиры звеньев № 1 и № 3 лейтенанты ДАТЧЕНКО и МИССЕРМАН, в особенности первый, для меня были менее известны. Но они всегда выполняли поставленные им боевые задачи. В боль¬шинстве случаев эти звенья катеров придавали поочередно 2-му звену, которым командовал старший лейтенант ОВСЯННИКОВ Д.А. Их участие в составе нашего звена дало возможность судить о боевой распорядительности и активности их командиров. Известно нам было то, что командир звена ОВСЯННИКОВ Д.А. с большой заботой и вниманием относился ко всем матросам и командирам, и в осо¬бенности к молоденькому, маленького роста, очень скромному и застенчивому, как девушка – лейтенанту МИССЕРМАН. Смелый мо¬лодой человек не имел опыта и той энергии, которая была у нашего командира звена № 2. Поэтому его всегда опекал наш ко¬мандир и лейтенант. МИССЕРМАН являлся как бы тенью нашего командира. Часто наблюдаешь такую картину, когда старший лейтенант ОВСЯННИКОВ, физически сильный человек, крайне деятельный и энергичный, наставляет своего товарища. А командир 1-го звена ДАТЧЕНКО звеном почти не ко¬мандовал, а был начальником штаба дивизиона. Но молодые лей¬тенанты были тоже грамотные, энергичные и волевые. Они тоже много сделали в боевой работе дивизиона, конечно, больше, чем нам было известно. Но в совместных боевых действиях с ними я лично бывал мало. У меня был свой командир звена – старший лейтенант ОВСЯННИКОВ Дмитрий Акепсимович. Под его командованием мне приходилось участвовать в боях на море и на суше.
Взаимоотношения комдива БАСУКОВА и комиссара СЕРГЕЕВА были хорошими. Комиссар дивизиона и комсомольское бюро с ком¬соргом МАЛЕХОВЫМ вели партийно-воспитательную работу среди личного состава дивизиона.
Комиссар СЕРГЕЕВ, старший политрук, пользовался боль¬шим авторитетом среди всего личного состава дивизиона – матросов, старшин и командиров. Воспитание личного состава в духе революционной бдительности и железной воинской дис¬циплины была повседневной работой комиссара. Он учил, что основой основ высокой бдительности является большевистская идейность, политическое воспитание, способность советских воинов правильно разбираться в происходящих событиях. Политическая сознательность, учил комиссар, должна быть тесно связана с пониманием тех условий, в которых жила наша страна и той конкретной обстановкой, в которой нахо¬дился наш дивизион. Комиссар был душевный и чуткий, большой души человек.
Давно смолкли последние залпы Великой Отечественной войны, а в памяти своей я продолжаю хранить своего комис¬сара, который навсегда остался на поле сражения. Но не только тогда, в дни суровых испытаний, а и теперь я постоянно ощущаю тёплую добросердечность комиссара.

Командир нашего звена старший лейтенант ОВСЯННИКОВ Д.А. часто ходил на боевые задания - операции с нашим 2-м и 1-м звеньями. Он пользовался большим авторитетом среди личного состава своего звена и всего дивизиона. Он никогда не повы¬шал своего голоса и не приказывал. Он был наш первый учитель и воспитатель всего личного состава звена. Обучение и воспи¬тание подчиненных ему людей являлись его главными обязаннос¬тями. А воспитывал он ежедневно и настойчиво, прививал всему личному составу боевой дух советского моряка. Поэтому все его организаторские действия плодотворно влияли на личный состав, и его инициатива всегда находила поддержку среди личного состава всего дивизиона.
Мне приходилось совместно участвовать в боевых операциях с главным старшиной МУРАШОВЫМ Константином Степановичем. Он пришел к нам в дивизион из запаса с рабочей закалкой. Среди нас молодых, он был самый старший по возрасту. Обладал он большим жизненным опытом, был очень энергичным, сообразитель¬ным и имел незаурядные организаторские способности. По его инициативе, в боевых условиях, были сделаны «плоты – понтоны». В трудных боевых условиях он производил ремонт катеров, снимал гребные винты аварийных катеров; при налётах фашисткой авиа¬ции, под бомбами и обстрелом заменял вышедшее из строя электрооборудование или ликвидировал аварийное положение. При этом всегда был выдержан, хладнокровен. Поэтому ещё больше пользо¬вался авторитетом среди личного состава всего дивизиона. Его храбрость и боевой задор всегда являлись хорошим примером, и он заслужил большое уважение к себе. Всё это проявилось и на сухопутном фронте – в боях за остров Моон, на Ориссарском плацдарме за дамбу и на полуострове Сырве острова Сааремаа.
Пробыв некоторое время в минной гавани Таллина, наш дивизион вышел в море. Приняв под свой конвой несколько транспортов, идущих на остров Сааремма, (это было в последних числах июня, 28 – 29), взяли курс на запад. По приказу командования зашли в порт Палдиски, так как наш караван обнаружил фашистский разведчик, осветив ракетой. На утро, очень рано, пользуюсь сильным туманом, снова пошли к цели. А 30-го июня прибыли на Сааремаа в бухту Трига, которая стала базой и для нашего 13-го дивизиона KMTЩ. 28-го июля катер 13-09 получил задание от полит управления и ЦК Компартии Эстонии доставить Карла Карловича Тооминга и его жену на Сааремаа.

В канун 40-й годовщины Победы советского народа над немецко-фашистской Германией, хочу поделиться своими воспоминаниями о встрече с видным революционным деятелем, членом ЦК Компартии Эстонии Карлом Карловичем Тоомингом. Я не знаю даты рождения Карла Карловича, выдающегося борца ленинской школы, видного партийного и государственного деятеля эстонского народа. Жители острова Саарема и мы, защитники острова в 1941 году, свято чтим память о нём.
Моё знакомство с членом ЦК Компартии Эстонии Карлом Карловичем Тоомингом и его женой произошло в июне I 941 года в городе Таллине. Экипажу нашего катера "КМТЩ 13-09" поручили тогда важное задание, которое исходило от политического управления ДКБФ и ЦК Компартии Эстонии. Целью этого задания было: доставить члена ЦК Компартии Эстонии Карла Карловича Тооминга и его жену на остров Сааремаа в г. Курессааре, ныне Венгисепп. За доставку К.К. Тооаминга и его жены лично отвечал командир звена – старший лейтенант Овсянников Дмитрий Акепсимович. Лично мне было поручено всегда находиться с К. К. Тоомингом и в случае непредвиденных обстоятельств, уберечь его любыми средствами и сохранить ему жизнь. Я в совершенстве владел стрелковым оружием, знал приёмы японской борьбы, отлично стрелял из личного оружия, выполнял норму Ворошиловского стрелка, владел стрельбой через зеркало.
Для нашего экипажа это было очень сложное и трудное задание: доставить скрытно, чтобы никто не знал. Шла война. Балтийское море было битком набито фашистскими катерами, кораблями, авиацией и подводными лодкам и. Помимо всего этого нас подстерегала и минная опасность. На своём пути из Таллина до Сааремаа мы всё же встретили одну плавучую мину, которую я расстрелял тремя короткими очередями из пулемёта.
За время перехода Тооминг всегда был среди членов команды. Он был очень наблюдательным человеком и большим психологом. Карл Карло¬вич много разговаривал с личным составом команды, его заинтересовало, для чего я постоянно делаю упражнения для стрельбы из личного оружия. Я ответил: – «Для меткой стрельбы из личного оружия эти уп¬ражнения необходимы, и проделывать их надо каждый день, не менее трёх выстрелов». Его интересовало буквально всё: жизнь и быт команды катера, моя личная жизнь – кто я, откуда родом. Я рассказал ему о себе, что до службы в армии работал один год учителем. Перед войной окончил 5-ю ленинградскую школу НКВД. Карл Карлович спрашивал нас, как мы, молодые воины, восприняли нападение фашистской Германии на Советский Союз. Haши беседы всегда были простыми и доверительными.
Однажды, протирая своё оружие, Тооминг сказал мне: «Я составлю вам компанию». Он достал свой маузер, и я увидел у него нож. Нож был очень красив: на конце его ручки была изящно выполнена голова лошади. Я как увидел нож – так и обомлел. Мне так захотелось иметь такой нож! Я не сводил с него глаз. Я вообразил себя моряком – балтийцем Андреем Балашовым из кинофильма «Мы из Кронштадта». Карл Карлович угадал мои мысли. Он рассмеялся и сказал: «Все мы были молоды». Карл Карлович подарил мне свой нож. Я от такого подарка был в восторге.
Тооминг всегда был веселый и бодрый. Вселял в нас уверенность и оптимизм. Обедали всегда все вместе. Карл Карлович быстро сошелся с командой катера и завладел нашими сердцами. Мы все его уважали и полюбили.
«Личная история старого революционера, члена ЦК Компартии Эсто¬нии Карла Карловича Тооминга – есть отражение истории Компартии Эстонии». Вместе с Компартией Эстонии К.К.Тооминг, сын трудового народа, прошёл большой и славный путь революционной борьбы. Он активно участвовал в борьбе за установление советской власти в Эстонии. Знакомство с этим человеком для меня и членов экипажа было большим событием и большой радостью. Сейчас, вспоминая свое общение с ним и беседы, как они были необходимы для того времени, как для меня так и для членов команды катера. Его слова, слова старого коммуниста, остались в моей душе и в моей памяти навсегда.
Тооминг отвечал ясно и понятно, обладая большой выдержкой и умением слушать людей, он мог строить разговор – направить беседy в то русло, которое его устраивало, не принуждая при этом собеседника. Я много с ним разговаривал, обо всём расспрашивал, возможно, мои вопросы казались ему наивными.
Я тогда был молод, не имел жизненного опыта, но ясно пони¬мал, что передо мной человек большой силы воли, С незаурядными организаторскими способностями, что политическое сознание, партийная убежденность привели его к твердому решению – посвятить свою жизнь великому делу партии – освобождению эстонского народа от соци¬ального гнёта. Разумеется, Тооминг был высокоодарённой личностью, и эта одарённость проявлялась во всём, за что бы он ни брался, я смотрел на Карла Карловича, своего собеседника, и пытался представить себе его разговаривающего с большой массой людей.
Меня сильно тянуло к этому человеку, я очень привязался к нему, до сих пор не могу понять, как я решился тогда спросить Тооминга, почему он сделал для себя такой выбор? Почему он едет сюда на остров? Это очень опасно для его жизни и жизни членов его семьи, война шла на материковой части, но скоро бои будут и на островах. И вот, вспоминая разговор 40-летней давности, могу с полной достоверностью передать содержание ответа К.К.Тооминга. Лица К.К.Тооминга и его жены стираются в памяти, но то, что пережито, наша встреча и наши беседы – времени не подвластны. Карл Карлович Тооминг так объяснил свой выбор:
– Я посвятил свою жизнь служению своему народу, своей коммунистической партии, боролся за освобождение трудящихся Эстонии от социального гнёта. Профессиональный революционер должен хорошо знать законы управления ходом истории, для этого он должен уйти с головой в действительность, слиться своими мыслями и делами с самым передовым классoм общества, жить его мыслями и надеждами, руководить его борьбой.
– На Сааремаа я был и раньше, – сказал Тооминг, – участвовал в организации и руководил Сааремским восстанием. За революционную работу меня арестовали жандармы, и я отсидел в тюрьме 10 лет. Я должен быть там, вместе с моим народом, где в первую очередь ему нужна помощь в организации его борьбы, где требуется разъяснение нашей военной политики до полного
понимания каждым человеком. И я сделаю всё, что в моих силах для своего народа, для своей партии, что бы мне ни грозило. Такова цель моей жизни – таков мой выбор.
Мы благополучно прибыли на остров Сааремаа в Кенгисепп (Курессааре) во второй половине дня. Стояла ясная и тихая погода. Командир звена, старший лейтенант Дмитрий Акепсимович Овсянников, ушёл в штаб БОБРа доложить о выполнении задания. Я с уважаемыми и дорогими для меня пассажирами остался нa катере. Я вышел с ними на спордэк, кроваво-пурпурное солнце безжалостно палило, слепило глаза, смотреть было невозможно. Синее небо было чистое, только справа у самого горизонта нависла темно-свинцовая туча с багровым подсветом. Вдали на берегу зеленел лес.
Но вот что удивительно и даже странно, здесь, вдали от родины, я ощутил всю красоту родного сибирского края. Раньше мне не доводилось бывать в чужедальних краях, видеть величественную красоту чужой приро¬ды. В этот же миг я понял: нет ничего милее и роднее наших сибирских мест. До этого момента я не подозревал, что наш сибирский край так удивительно красив и поэтичен, и так бесконечно близки и дороги мне родные с детства сибирские места.
Карл Карлович разговаривал со своей женой на эстонском языке. Я стоял в стороне, смотрел на этих одержимых, не совсем молодых людей и замечал: постарели они, сильно сдали за эти дни нашего перехода. Морская болезнь и штормовая погода отрицательно подействовали на их здоровье. Возможно, были и другие причины: раздумья и волненья о предстоящей работе в тылу врага. Надо хорошо войти в свою роль, внедриться и раствориться среди населения. Это Тооминг знал и понимал. Супруги Тооминг не смутились, почувствовав, что их внимательно рассматривают, – должно быть привыкли к тому, что рядом с ними никто не оставался равнодушным, в глубине души я сочувствовал этой не совсем молодой женщине (имя и отчество не могу вспомнить), сохранившей всю прелесть женской красоты, прожившей большую трудную жизнь, хотелось сказать ей что-то ободряющее, тёплое. Но точных и нужных слов не находилось. Сказывалась молодость.
Они повернулись в мою сторону, жена Карла Карловича улыба¬лась. Улыбка у неё скупая, она чуть трогает губы, хотя лицо от неё добреет. Так улыбаются люди, привыкшие сдерживать свои эмоции. Привлекала её красота, как сочетание линии, совершенство симметрии, игpa красок, лицо этой женщины привораживало не этим, оно было осмысленно красивым, каждая его чёрточка говорила о характере, и высокий лоб, нервные брови и губы, крупные, упругие. Серые с синевой глаза, обрамлённые стрелами чёрных ресниц, делали взгляд глубоким и грустно-задумчивым.
Дальнейшие события развернулись совсем не так, как предпо¬лагал я. Приближался вечер. Спустя несколько минут я понял, какую участь приготовила мне эта женщина. Она обрушила на меня град вопросов: Где я жил? Откуда родом? Где учился? Где и кем работал? Женат или нет? Есть ли невеста и как её зовут, сколько ей лет, и множество других вопросов обрушилось на меня. Едва я успевал ответить на один вопрос, как у неё автоматически возникал другой, мне стало казаться, что я на перекрёстном допросе, который ведут сразу несколько следователей. Всё время жена Тооминга беспощадно расспрашивала меня, и (о, счастье!) наконец-таки у причала появились легковые машины, и я освободился от всех вопросов, касающихся всей моей личной жизни.
Вечером к нам на катер пришли: начальник политического управления БОБРа, полковой комиссар, ныне адмирал, Лаврентий Егорович Копнов и высокого роста, правильного телосложения симпатичный человек – это был первый секретарь уездного комитета Компартии Эстонии на острове Сааремаа Александр Муй. Александр Муй был очень обаятельный человек. Были ещё два человека из работников государственной безопасности, кто они, я не знал. А спрашивать об этом было неудобно, и не положено. Возвратился с ними и наш командир. Прибывшие товарищи очень долго разго¬варивали с Тоомингом. Наши пассажиры провели ещё одну ночь на катере.
Во время беседы в кают-компании Тооминга с прибывшими, я всё время дежурил у входа. На второй день во второй половине дня приехали к нам на двух машинах. На одной был A.Myй, а на второй уже знакомые мне двое из комитета государственной безопасности. Они передали Тоомингу два свёртка.
Собралась вся команда катера. В присутствии командира звена, старшегo лейтенанта Овсянникова, Кард Карлович Тооминг развернул большой пакет. Из пакета он извлёк маузер, повесил мне его через плечо и сказал: – «Вот это вам мой подарок. Совершенствуйте свои упражнения для нашей победы». Во втором свёртке были две коробки с патронами. В эту минуту я почувствовал себя счастливейшим человеком на земле, несказанной гордостью наполнилась вся моя душа. Напряжённая тишина взорвалась неожиданными аплодисментами. Я почувствовал приятную слабость от свалившегося на меня огромного счастья. Вот он, великолепный миг, который ни с чем нельзя сравнить. Никогда до этой минуты мы не чувствовали себя такими дружными и сплочёнными, нас нерасторжимо спаяла единая устремлённость, великая сила ответственности за судьбу Родины!
Первый секретарь уездного комитета компартии Эстонии острова Сааре¬маа Александр Муй произвёл на меня очень сильное впечатление, как лич¬ность лидера с незаурядными организаторскими способностями, личность действия. Он был высокого роста, правильного и красивого телосложения, имел большие светлые глаза, внимательный и проницательный взгляд. Лицо красивое с мелкими чертами чаще всего серьёзно - сосредоточенное, чуть суровое. Вдруг его лицо озаряется улыбкой, которая приносит отсвет душевности и простодушия. Вот таким я запомнил Александра Муя.
Все разошлись, и вдруг я начал замечать в усталых глазах уже не молодой женщины какую-то острую душевную боль, возникшую вроде бы с их уходом. Ощущение становилось всё пронзительнее, всё невыносимее. И вот эта всегда уравновешенная, весёлая женщина, жена Тооминга, не смогла себя сдержать и тихо заплакала. Про¬тянула руку и передала мне талисман – слонёнка. Сквозь слезы сказала: – «Пусть он хранит вас как Бог». Этот талисман жизни я пронёс через весь смерч войны, хранил его до 1982 года, как драгоценный подарок. (Я подарил его своему внуку Николаю Евгеньевичу Алексееву, когда его отправляли в Афга¬нистан. Я был у него в г.Острогожске в его день рождения 2 февраля 1982 года, и вручил ему этот свой дорогой по¬дарок – талисман Победы, и он сохранил ему жизнь).
Чужая боль мгновенно прорвалась к моему сердцу, сковала тугими же¬лезными обручами. Праздничного настроения как не бывало. Все они простились с командой катера, поблагодарили нашего командира Д.А.0всянникова. Мы обнялись с Карлом Карловичем и простились. Они все размес¬тились на двух машинах и уехали. Я стоял на пирсе.
Так я расстался с Карлом Карловичем и его женой. Сколько было раздумий! Я с изумлением понял, что мы, совсем не знакомые люди, жившие далеко друг от друга, разные по возрасту, смогли подружиться, соединились наши сердца и мысли, стали такими близкими и родными друг другу. Но почему же так больно защемило сердце при нашем расставании.
И тогда, и в последние годы я часто задумывался: почему именно мне, можно сказать малоизвестному матросу, рядовому большой войны, выпала столь почётная миссия? Разве мог я даже мысленно представить, что никто другой, а именно я, сын рабочего железной дороги, из небольшого сибирского городка Каргат, по поручению ЦК Компартии Эстонии и политуправления ДКБФ, буду сопровождать видного революционера, члена ЦК Компартии Эстонии Карла Карловича Тооминга и его жену из Таллина на остров Сааремаа в г. Кингисепп. Какими бы не были препятствия, я делал всё, чтобы оправдать доверие.
Я тосковал по своей незабвенной любви и дружбе к этому человеку, никому об этом не говорил, тщательно, как самую сокровенную тайну, скрывал от всех. Что может быть прекраснее встречи с коммунистом-революционером! Карл Карлович был целеустремленным и душевно щедрым. Был... и нет его...
Очевидцы свидетельствуют, что К.К. Тооминг погиб в жестокой схватке с врагами в октябре 1941 года, на хуторе, примерно в восьми километрах в сторону Курессааре, недалеко от базы Мэнту, в неравной борьбе был смертельно ранен. Картина этих событий живёт в моей памяти не поблекнув, не утратив рвущих сердце деталей. К.К. Тооминг был одним из активных организаторов обороны и руководителем ЦК Компартии Эстонии на острове Сааремаа 1941 года. Он был деятельным руководителем и организатором местного гражданского населения для выполнения оборонных работ. Неоценимый вклад внёс в это и первый секретарь Укома Александр Муй.
Вениамин Михайлович Харламов, бывший начальник артиллерии БОБРа КБФ и Иван Гаврилович Фролов, бывший начальник снабжения БОБРа, утверждают, как очевидцы, что они случайно встретили Арнольда Константиновича Сеппа, который раньше работал бригадиром в строительном управлении БОБР. А.К.Сепп свёл В.М.Харламова и И.Г.Фролова с членом ЦК Компартии Эстонии К.К. Тоомингом и устроил всех у своего знакомого на хуторе возле Мэнту в сторону Курессааре. Вместе с хозяином хутора Сепп доставал одежду и медикаменты. С помощью хозяина хутора Сепп сумел скрыть от гитлеровцев свою работу в строительном управлении и даже стал полицейским. Но кто-то из предателей выследил. В октябре 1941 года дом окружили немцы. В неравной борьбе К.К.Тооминг был смертельно ранен. Харламов взял его документы, и вместе с Фроловым им удалось вырваться. Дальнейшая судьба всех этих мужественных людей для меня неизвестна, Жив ли кто из этих людей или нет?
К.К.Тооминг умело сочетал руководство вооруженной борьбой с огромной государственной и политической деятельностью, направленной на укрепление Советской власти на острове. В своей многогранной политической деятельности Карл Карлович руководствовался ленинским положением о том, что основой основ строительства Советской власти в молодой эстонской республике и на островах МООНЗУНДА военного времени является руководство Коммунистической партии.
– Партия, – говорил Тооминг, – играла и будет играть руководящую роль во всей нашей политике, вне такой работы партии мы не мыслим себе укрепления военной мощи страны, укрепление внутренней спайки – армии и народа. Партия была и остаётся нашим полководцем.
Стиль и методы его деятельности, огромной воспитательной работы в массах не утратили своего значения и в современных условиях. О нём у меня сохранились самые тёплые воспоминания, признательность этому гениальному человеку, обладающему большой одарённостью, большой волей и оптимизмом. Вот таким мне запомнился старый революционер-коммунист, Карл Карлович Тооминг. Так сражались, такими были они, коммунисты военного времени ленинской партии.
Первыми поднимались в атаку, неистребимо верили в победу. Чем дальше уходят от нас события, о которых я пишу, тем ярче историческое значение этой гениальной личности, тем грандиознее предстает перед нами бессмертный подвиг коммуниста-революционера, его величайшая заслуга перед эстонским народом. Об этом хотел рассказать в своих воспоминаниях я, не большой по важности человек, обыкновенный участник Великой Отечественной войны. Мне знакомы невыносимые страдания, тяжёлые раны, кровь, пылающие хутора на эстонской земле. В моей памяти живут наши отчаянные атаки и рукопашные бои на Сырве, Муху, Вормен. Я до сих пор помню хищный свист пуль, противный запах тротила, синий дымок от разорвавшихся мин. Моя кровь лилась по эстонской земле.
Всё это было! Ох, как всё это было! Всё это правда, тут ни убавить ни прибавить, но только стоило бы лучше помнить, не забывать, что мои боевые товарищи и К.К. Тооминг, павшие в боях за Отчизну, заплатили самую высокую, безмерно жестокую цену за нашу общую победу – отдали свои жизни.
9 Мая 1945 года – это живая сражающая дата. Борьба за мир и свободу продолжается. И в этой борьбе она служит могучим источником вдохно¬вения для всех народов, суровым предостережением для империалистических агрессоров. В память о тех, кто отдал жизнь ради Великой Победы, ради мирного будущего, нынешнего и последующих поколений, Советский Союз вместе с братскими странами социализма делает всё, чтобы не допустить новой войны. Прошлое не должно повториться, я уверен, что сыновья и внуки фронтовиков, приняв от нас эстафету, надёжно защищают созидательный труд Советского народа.
Спасибо им за это и земной поклон.